Спросить
Войти
- Взгляд
ФАЙДЖЕС О.
ЛЕНИН И ОКТЯБРЬСКИЙ ПЕРЕВОРОТ. (Реферат)
Figes O.
The &harmless drunk&: Lenin and the october insurrection // Was revolution inevitable? Turning points of the Russan revolution / Ed. by T. Brenton. - Oxford: Oxford univ. press, 2017. - P. 123-141.
Сборник статей британских ученых «Была ли революция неизбежна: Ключевые события русской революции» вышел под редакцией Тони Брен-тона - дипломата, экс-посла Соединенного Королевства в России.
В статье профессора Лондонского университета Орландо Файджеса анализируется роль Ленина в подготовке большевиками Октябрьского переворота и возможные пути развития Русской революции в том случае, если бы большевикам не удалось взять власть 25 октября 1917 г. Свержение Временного правительства, на котором решительно настаивал Ленин, зачастую оценивается как единственный путь, ведущий к установлению советской власти в России. Файджес уточняет: свержение Временного правительства до начала работы II Всероссийского съезда Советов было единственным способом установления большевиками единоличной власти. Арест Ленина (который в октябрьские дни был весьма вероятен) стал бы весомым поводом для большевистского руководства отказаться от восстания в Петрограде. На первый взгляд, в этом случае ситуация развивалась бы по схожему сценарию: съезд объявляет о переходе власти в руки Советов. Однако этот сценарий «в корне изменил бы дальнейшую историю России» [с. 124].
В том, что дни Временного правительства были сочтены, не сомневались ни современники событий, ни позднейшие исследователи революции 1917 г. Файджес полагает, что съезду Советов хватило бы полномочий и «морального авторитета», чтобы вообще отказаться от захвата почты и телеграфа в столице. Несмотря на то что Керенскому удалось подавить корниловский мятеж, поддержка Временного правительства таяла на глазах. Одновременно усиливалось крайне левое крыло политического спектра, причем ни Керенский, ни силы «правее центра» не видели в этом большой проблемы. Западные союзники осуждали Керенского за его «временный союз» с большевиками для победы над Корниловым. Свою
роль сыграли и упорные слухи о желании Керенского подписать сепаратный мир с Германией. Все эти факторы лишали Временное правительство как внутренней, так и внешней поддержки, что, по мнению Файджеса, делало бессмысленным насильственный переворот. Страна необратимо приближалась к полностью социалистическому правительству, вопрос был только в его составе.
Одним из последствий корниловского мятежа стало «массовое полевение» населения, прежде всего рабочих и солдат. На этом основании многие приравнивали и приравнивают до сих пор левацкие настроения к массовой поддержке большевиков. Даже в сентябре-октябре 1917 г., на фоне подавления попытки «переворота справа», большевики такой поддержки не имели, явно уступая эсерам (что и продемонстрировали итоги выборов в Учредительное собрание). Важным фактором были внутренние разногласия внутри РСДРП(б) относительно необходимости свергать Временное правительство «в обход» съезда Советов. Некоторые из большевистских лидеров высказывались против захвата власти, так как это был очень рискованный шаг для партии, не имеющей массовой поддержки и популярной фактически в одном только Петрограде. Поэтому, полагает Файджес, в октябре произошел именно «переворот, руководимый узкой группой людей и поддерживаемый небольшой частью населения» [с. 126].
Один из ключевых вопросов: почему Ленин так настаивал на необходимости вооруженного восстания перед съездом Советов? К сентябрю 1917 г. ситуация явно складывалась для большевиков благоприятно: «страна разваливалась, Советы стремительно левели, и предстоящий съезд почти наверняка поддержал бы большевистский призыв к передаче власти Советам» [с. 133]. Зачем рисковать, провоцируя гражданскую войну и возможное поражение, задумав вооруженный переворот, который даже соратники считали преждевременным? Многие большевики поддерживали необходимость «формального» установления советской власти; со временем эта тактика принесла бы им политическое доминирование на всех уровнях новой властной вертикали. Однако Ленин был непреклонен, обосновывая свой призыв к захвату власти до съезда опасностью репрессий со стороны Керенского или возможностью новой попытки «правого переворота». Эти опасения, по мнению Файджеса, были серьезно преувеличены и, возможно, скрывали истинную причину: Ленин уже летом 1917 г. оценивал ситуацию как последний шаг перед открытой гражданской войной, в которой большевикам должны противостоять фактически все, включая и сторонников других социалистических партий. Торопливость Ленина автор объясняет его убеждением, что «военное счастье будет на стороне тех, кто осмелится нанести удар первым» [с. 134].
Уверенный, что Гражданская война уже началась, Ленин не видел смысла в том, чтобы делить с кем-то плоды победы. Между тем переход
Файджес О.
- Взгляд
власти в руки Советов через съезд неизбежно предполагал создание коалиционного правительства, пусть и «освобожденного» от представителей буржуазных партий. Сторонники перехода власти через съезд - главным образом Троцкий и Каменев - тоже не отличались любовью к эсерам и меньшевикам, но на данном этапе не представляли себе иного варианта развития политического процесса. Конечно, большая часть министерских портфелей досталась бы большевикам, однако сама мысль о сотрудничестве с меньшевиками и эсерами, необходимость считаться с их позицией и о чем-то с ними договариваться претила Ленину. Файджес полагает, что Ленин боялся потерять лидерство в партии, которая наконец вышла из подполья и вынуждена встраиваться в новые реалии, адаптироваться к легальным методам политической борьбы. Однако главным автор все же считает приверженность Ленина «революционному процессу», как он его понимал: скатывание умеренных социал-демократов «вправо» и предательство ими идеалов революции было, в его представлении, неизбежно и служило достаточным основанием для того, чтобы не договариваться с ними, а бороться против них со всей жестокостью, характерной для военного времени. Гражданская война, по мнению Ленина, была необходимой и жизненно важной фазой в любой социальной революции, углублением «классовой борьбы» в форме вооруженного противостояния. С июля 1917 г. он «утверждал, что Гражданская война была начата силами правых», и политического выхода из сложившейся ситуации уже быть не может. Россия была разделена на приверженцев «военной диктатуры» и «диктатуры пролетариата», и вопрос состоял только в том, кто одержит полную и безоговорочную победу. В этом «ленинском сценарии» Файджес видит сознательную провокацию оппонентов и подстрекание их к прекращению попыток наладить политический диалог [с. 135].
Из 670 делегатов II съезда Советов 300 - большевики, 193 - эсеры (из них более половины - левые эсеры) и 82 - меньшевики (из них 14 -интернационалисты). Подавляющим большинством голосов съезд высказался за формирование нового правительства - необходимо было договориться о принципах его формирования. Ю.О. Мартов предложил создать «единое демократическое правительство», куда вошли бы представители всех партий в Совете. Это, по его словам, был единственный способ остановить Гражданскую войну. Предложение «было встречено громом аплодисментов», и даже Луначарский «был вынужден признать, что большевики ничего не имеют против». Но в момент обсуждения вопроса о коалиции пришло известие о захвате Зимнего дворца. Осуждая это «преступное деяние», большинство меньшевистских и эсеровских делегатов вышли из зала в знак протеста. «Подстроенная Лениным провокация - упреждающий захват власти - сработала»: оппоненты сами отказались от политического диалога и сами покинули единственный на тот момент ле204
гитимный орган власти в стране [с. 137]. В напряженной атмосфере того времени «легко понять, почему эсеры и меньшевики действовали подобным образом». Однако это не отменяет того факта, что социалисты, по выражению Н.Н. Суханова, «развязали большевикам руки», отдав им «монополию на Советы, массы и революцию» [с. 138].
Дальнейшие попытки навязать большевикам коалицию и заставить их сесть за стол переговоров (как того требовал профсоюз железнодорожников в конце октября - начале ноября) лишний раз продемонстрировали непримиримость Ленина и Троцкого. Захват власти «бесповоротно расколол социалистическое движение в России, и никакие переговоры не могли преодолеть этот разрыв» [с. 140]. Рассуждая о возможности иного сценария, Файджес обращает больше внимания не на позицию Ленина, а на промахи его оппонентов - социалистов, не сумевших воспользоваться последствиями июльского кризиса и подавлением корниловского мятежа. В то время большевистское руководство и сам Ленин «были готовы согласиться с Каменевым» и пойти на сотрудничество с другими социалистами. Автор полагает, что именно летом 1917 г. позиции будущих сторон в Гражданской войне определились окончательно, а сама Гражданская война стала практически неизбежна. Однако ее масштабы, ход и итоги могли быть совсем иными, если бы меньшевики и эсеры были более осмотрительны и сумели бы со всей серьезностью оценить готовность большевиков узурпировать власть.
И.К. Богомолов
