КРЫМСКИЕ СЕЙЙИДЫ

УДК 94(323.35:477.7)

Крымские сеййиды

Дамир Исхаков

(Институт истории им. Ш. Марджани

Академии наук Республики Татарстан)

Аннотация: В данной статье рассматривается малоизученная проблема института сеййидов в Крымском ханстве в XV - начале XVII вв. Отмечаются связи крымских сеййидов с сеййидами других татарских юртов (Казанского, Касимовского и Астраханского ханств). Определяется место представителей этой группы в структуре мусульманских священнослужителей ханства, высказываются некоторые догадки о связях крымских сеййидов с мусульманскими тарикатами. Указывается на восхождение этого института к золотоордынскому времени.

Изучение истории института сеййидов, хорошо известного во всех позднезолотоордынских тюрко-татарских государствах, в более раннее время - в Улусе Джучи после его окончательной исламизации при хане Узбеке [13], весьма важно с точки зрения исследования истории мусульманской уммы этих сообществ. В этих татарских юртах они образовывали особую группу мусульманского духовенства, выходцы из которой возглавляли всю корпорацию мусульманских священнослужителей, на что указывали еще авторы XVI века [8, с. 176; 10, с. 84].

Сеййиды, возводившие свои генеалогии к четвертому праведному халифу Али ибн Абу Талибу (ум.661), приходившемуся двоюродным братом пророку Мухаммеду и женатому на его дочери Фатиме [31, с. 71; 15, с. 290-291], в этнографически доступное время были известны у татар Поволжья и Западной Сибири [информацию об этом см.: 14]. Но в отличие от казахского и узбекского обществ, где представители этой группы образовывали особую «священную» корпорацию [19; 12], среди татар они были известны просто как «святые». По Крыму такие данные практически не изучались.

В работах по истории Крымского ханства о крымских сеййи-дах высказывались различные мнения. Одна группа исследователей предпочитает вообще не замечать этот важный социальный институт. Например, в статье И.Ф. Александрова (1914 г.) сообщается, что в период нахождения Крымского ханства под «суверенитетом» Османской империи в 1475-1783 гг., мусульманское население этого татарского государства состояло из муфтия, кады-аскера, кады, наибов, хатибов, имамов и муэдзинов, кроме того, из шейхов при текие, мударрисов в медресе, аджиев (хаджи) в мекте-бе [2, с. 211]. В недавно вышедшей книге Алана У. Фишера, посвященной истории крымских татар, повторяется этот же тезис: «Главой мусульманского истеблишмента был муфтий, который выбирался из среды локальных мусульманских священнослужителей ими самими» [32, р. 21],. Иная точка зрения содержится в ряде работ, начиная с труда В.В. Вельяминова-Зернова. Последний, в частности, со ссылкой на шертную грамоту крымского хана Саа-дет-Гирея 1531 г. [он процитировал текст этой грамоты], сделал заключение, что в Крыму «в начале... был... особый сеид» [6, с. 442]. В большой, весьма содержательной статье В.Е. Сыроечков-ского (1940 г.), высшее духовенство Крыма также было названо «сеитами». Причем автор этой публикации пишет, что во главе духовенства Крымского ханства стоял «главный сеит», которого в русских грамотах именовали «большим моллой, над всеми молла-ми старшим» [26, с. 38]. Согласно В.Е. Сыроечковскому, «главный сеит» одновременно был и «кадыем большим» [26, с. 38]. В рассматриваемой статье указывается, что наряду с крымскими князьями, сеййиду из Литвы и Москвы присылались подарки, кроме того, он вел и переписку с литовскими и московскими государями [26, с. 38]. Не доверять выводам этого исследователя, опирающегося на солидную источниковую базу, у меня нет оснований. Но в таком случае, закономерен вопрос о причинах несогласованности подходов историков к проблеме высшего духовного лица в Крыму. Мне представляется, что главная причина разночтений тут связана с «перекрыванием» крымско-татарской традиции именования главы духовенства сеййидом, оттоманской традицией, согласно которой это лицо называлось «муфтием». Во всяком случае, уже из статьи В.Д. Смирнова (1913 г.) можно увидеть, как в конце XVI -XVII вв. сеййиды в Крыму «превратились» в муфтиев [24, с. 153]1. Применительно к Крымскому ханству, таким образом, важно установить, действительно ли в этом государстве произошел и когда, переход от одной номинации главы мусульманского духовенства к другой. От ответа на поставленный вопрос в значительной мере зависит дальнейшее изучение института сеййидов в Крымском ханстве.

Материалы о сеййидах в Крымском ханстве достаточно многочисленны, но плохо систематизированы. В первую очередь, целесообразно разобраться с именами сеййидов и по возможности установить последовательность нахождения того или иного из них в должности верховного сеййида в государстве.

В грамоте, отправленной в 1508 г. от имени Баба шейха (ши-ха) из Крыма в Москву, указывается: «... шерт пили Магмед-Гирей в головах и все царевичи, и мы в головах, и сеит, и молна, и все уланы, и князи, и четыре карача, и все знатные люди шерт дали» [23, с. 39]. Очевидно, упоминаемый тут Баба шейх являлся сеййидом. В доказательство я могу привести отрывок из послания султана Мухаммед-Гирея, написанного в том же году, но раньше первого документа, и посвященного подготовке к отмеченной выше «шерти». Султан, сообщив, что великий князь московский «шерть велел дати», перечисляет имена большого числа знатных лиц Крымского ханства, начав перечень с Баубек сеййи-да [23, с. 33]. В принципе, имена «Баба» и «Баубек» достаточно близки («Баба» - это сокращенное от Бабак - Баубэк-Баубэh), на что я указывал еще раньше [16]. Есть и другие основания считать Баубек сеййида и Баба шейха одним и тем же лицом. В перечне

имен знати, содержащемся в послании султана Мухаммед-Гирея, после Баубек сеййида названо имя Гази-Мухаммеда шейхзаде (ших-зоды) [23, с. 33]. Так звали именно сына Баба шейха [23, с. 33]2. Кроме того, в документах ни разу имена Баба шейха и Бау-бек сеййида вместе не встречаются.

Особое положение сеййида Баубека (он же шейх Баба) в Крымском ханстве прослеживается по нескольким документам. Во-первых, султан Мухаммед-Гирей в 1508 г. называет его так: «отца моего пошлой богомолец» [23, с. 33] Согласно В. Далю, «пошлый» - это «давний, стародавний, изстари, древний, испоко-ен». Это - странная, на первый взгляд, конструкция, поэтому расшифровывается как «моего отца давний богомолец». Действительно, хан Менгли-Гирей называет его в 1508 г. «Баба ших мой» [17, л. 132 об.]. Во-вторых, об особом статусе этой личности в Крыму свидетельствуют и дипломатические документы. Одно послание Баба шейха великому князю Василию в Москву цитировалось выше. От его имени другая грамота была отправлена в Москву в 1509 г. В ней есть такие строки: «... а яз богомолец твой (Василия - Д.И.) ... пособь чиню с сватом своим Магмедшою» [23, с. 79]. В ответном послании московского великого князя Баба шейху (1509 г.) написано: «... а мы вперед к тебе свое добро хотим держати и жалованье свое чинити» [23, с. 80].

До 1516 г. других известий о сеййидах в Крымском ханстве пока не обнаружено. Но в 1516 г. в грамоте Мухаммед-Гирея в Москву относительно присылки московским великим князем «поминок» в Крым, упоминаются Мансур сеййид (сиит) и сын Баба шейха Науръ-л-ло шейх (ших) [23, с. 80. Его имя более точно передано в другом документе - Насыр-Оллох - см.: 23, с. 161]. По-видимому, сеййида Баубека к этому времени уже не было в живых. Однако на вопрос о том, кто ему наследовал высшую духовную власть в ханстве, ответить непросто. С одной стороны, источники свидетельствуют о высоком положении сына сеййида Баубека На-сыр-Оллох шейха [23, с. 161-162; 17, л. 258]. В частности, в грамо2 В документе он назван «Гази-Махмед ших-зода» (вариант: «Ази-Магмед ших-заде»). Но в «дефтере» 1519 г. упоминаются Газы сеййид (его я считаю сыном сеййида Баубека) и еще какой-то «Ази-Махмуд ших-задин сын Абдул-Рахман ших-зода».

те Мухаммед-Гирея о «поминках» из Москвы (1515 г.), Насыр-Оллох шейх назван «началным шихом» и его имя в списке знати идет раньше имени Ябачь султана [23, с. 161-162. В документе имя отца Насыр-Оллох шейха искажено и передано в форме «Ба-ших»]. Далее, в послании московского дипломата в Крыму И. Мамонова (1516 г.) отмечается, что при его приеме у крымского хана Мухаммед-Гирея, у «... царя были сын его Алп-царевич, да Сур-Алла-ших (искаженное от Насыр-Олла - Д.И.) Баба шихов сын, да Абдел-Аль-ших, да Азбяк царевич..., да Мамыш улан Сарман уланов сын, да Абды-ла улан, да Азика князь, да Давлет-Бахты Барын, да Бахтеяр мурза Довлетеков сын Шырын, да Асан мурза Темиров сын» [23, с. 280]. Как видно, Насыр-Оллох шейх фигурирует среди высшей знати Крыма. Но в глазах хана Мухаммед-Гирея статусы сеййида Мансура и шейха Насыр-Оллоха были идентичны: в 1516 г. он дал им в счет будущего московского «поминка» одинаковое жалованье - по 2 «поминка» [23, с. 299]. Поэтому, можно говорить и о высоком статусе сеййида Мансура. Например, в сообщении московского посланника В. Шадрина из Крыма (1518 г.), рассказывающего о его аудиенции у крымского хана Мухаммед-Гирея, говорится: «... царь приказывал ... к великому князю, а тут у него сидели Агыш князь, Азика князь, Мансыр сеит, Апак, а на другой стороне сидели Халиль князь, Мамыш улан, Мамыш Чечеут, Аб-ду-ла улан, Япанча князь, Мемеш мурза» [23, с. 500]. Документ отчетливо показывает нахождение сеййида Мансура среди высшей знати ханства. Ситуация еще больше запутывается источниками 1519 г. Прежде всего, в «дефтере», который был зашит «в большой грамоте во Цареве о запросе»3, перечень крымской знати открывается именами «Газы сеита» и «Билат сеита» [23, с. 636. Возможно, второго сеййида звали Билал - 17, л. 258]. Похоже, что первый из них - это тот самый «Гази-Махмед» шейхзаде, сын сеййида Баубе-ка. Таким образом, сеййидов, могущих быть главами духовенства Крыма, оказывается несколько человек. Но лишь один из них мог занимать эту должность. Думаю, что этим сеййидом был Газы (Га-зи-Мухаммед). Приведу аргументы в пользу данной точки зрения.

Показательно, прежде всего, что имя Газы сеййида в приложении к «большой» грамоте хана Мухаммед-Гирея (1519 г.) называется первым. Далее, содержание послания Газы сеййида к великому князю Василию (1519 г.) имеет явное сходство с аналогичным посланием сеййида Баубека (1509 г.): «...Великий орды великого царя Магмед-Гирееву цареву брату многие Руси государю великому князю Василию Ивановичу от Газы сеитя поклон. Как государю своему царю, так и тебе, брату его, межи дву вас братов ходячи, добра хотим, богомолец есми и ныне, сколько нашие силы добра твоего хочу» [23, с. 654]. Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что в цитированном послании имеется место, указывающее на участие Газы сеййида в процедуре «шертования»: «...Да перед твоим слугою перед Остапом с людми в одном месте роту и шерть дали есми, и ныне меж двух государей каково добро осталось, и яз на том добре стою» [23, с. 654]4. В такого рода присяге обычно участвовали именно те сеййиды, которые возглавляли духовенство. Наконец, как видно из грамоты за 1508 г., Газы-Мухаммед в тот период являлся «богомольцем» султана Мухаммед-Гирея, тогда как у его отца - хана Менгли-Гирея - таким «богомольцем» считался отец Газы-Му-хаммеда сеййид Баубек [23, с. 33]. Вполне допустимо, что после смерти хана Менгли-Гирея и сеййида Баубека, шансы занять должность главы духовенства ханства были больше именно у «богомольца» нового хана.

Следующее упоминание сеййидов в Крыму содержится в весьма интересном документе, озаглавленном «Образец дефтерю. А се салтаны и сеиты, ших зоди, моллы, уланы, князи, мырзы; а ичкам ведомо учинили». А. Малиновский, обнаруживший этот источник еще в ХУШ в., датировал его 1524 г., определив его как «именной список крымским царевичам, князьям, мурзам и всяким чиновным людям, которые шертовали великому князю Ивану Васильевичу с царем Саидет-Гиреем пред посланником О. Андреевым» [17, л. 258]. Документ начинается с имен сеййи4 Именно отсутствие в хронологически одновременном послании сеййида Ман-сура сходства с грамотой сеида Баубека и ссылки на «шертование», выводит Мансура при жизни Газы-Мухаммеда за рамки претендентов на должность главы духовенства в Крыму [см.: 20, с. 655].

дов: «А се величество учителей великих: Салтан-Али сеитов брат Мансур сеит, Салтан Али сеитов сын Куртка сеит (,) Баба шихов сын Насыр-оллог ших, Абдыл-Рахманов моллин сын Баба-ших молла, Алядин кады сеит Газыев сын (,) сеит Мурза Фарсей Би-лялов сын сеит Хыдыр» [17, л. 258]5. Все перечисленные лица по происхождению были сеййидами, о чем говорят как их титулы «сеит», так и эпитет «величество учителей великих» [23, с. 636]6. В указанном списке после сеййидов идут имена султанов, князей и мурз. Очевидно, к 1524 г. главой духовенства Крымского ханства стал Мансур сеййид, ибо его имя в списке приводится первым. Надо полагать, что Газы сеййида к этому времени в живых уже не было, так как в «дефтере» говорится только о его сыне Алядин казые (кады).

Около 1531-1532 гг. крымский хан Ислам-Гирей «учинил роту» московскому великому князю. Список тех, кто присягнул Ивану Васильевичу, начинается с Куртка сеййида, а за ним идет имя Мусы сеида. Далее перечислены уланы и князья [30, с. 501502]. Куртка сеййид, несомненно, является отмеченным в списке 1524 г. лицом - сыном сеййида Салтан-Алия. Был ли он к началу 1530-х годов главой духовенства ханства, не совсем ясно: этот период истории ханства характеризуется постоянными дворцовыми переворотами [детальнее см.: 17, л. 205-212 об.]. Все же при правлении хана Ислам-Гирея он мог быть высшим духовным сановником в Крыму, тем более что сеййид Мансур, скорее всего, около 1531 г. оказался в Астраханском ханстве (см. далее).

Итак, между 1508-1531 гг. в Крымском ханстве известны имена многих сеййидов. Некоторые из них были высшими духовными лицами в государстве (Баубек сеййид - около 15081509 гг.; Газы-сеид - около 1519 г.; Мансур сеййид - около 1524 г.; Куртка сеид - около 1531 г.).

Есть основания полагать, что институт сеййидов в Крымском ханстве существовал с самого начала образования государства. На это, например, указывает одно место из послания султана Ахмат-Гирея (1518 г.). Султан, сообщив о делах, связанных с Хозяк сеййидом, пишет: «...покойник Хозяк сеид от дедов и отцов наших наш пошлой богомолец» [23, с. 511]. Так как Ахмат-Гирей приходился внуком хану Хаджи-Гирею, факт присутствия сеййидов а Крыму в первой половине XV в. становится на историческую почву. Другие данные подкрепляют этот вывод. На мой взгляд, существование в Крыму института сеййидов в середине XV в. подразумевается и в тарханном ярлыке Хаджи -Гирея 1453 г., в котором есть следующие строки: «Его высшим и знатным. Его ученым и высшему духовенству (муфтиям)» [перевод С.Е. Малова - см.: 18, с. 187-189]7. Думаю, что начальная часть ярлыка содержит тот же оборот, который был использован для обозначения сеййидов в списке 1524 г. («а се величество учителей великих»). Но наиболее отчетливо о крымских сеййидах говорится в ярлыке Хаджи-Гирея 1459 г. Там сказано: «...сэйид-эс-садатларыца, мефти вэ медэррислэрецэ, казый [мехтэсиблэрецэ], мэшаих-суфиларыца...» [Это место дается в прочтении М.А. Усманова, любезно предоставившего в мое распоряжение выписку из ярлыка, хранящегося в РО ИВ РАН - подробнее о ярлыке см.: 28, с. 212]. Показательно, что в двух ярлыках конца XIV в., относящихся к «Крымской области» («Кырым темэне», «Кырым белэн Кырык-Ернец темэне») - в ярлыке Тох-тамыша 1391/92 г. и в ярлыке Тимур-Кутлуга 1397/98г. упоминаются: в первом - «кази-муфтии, шеих-машеихи» [На языке оригинала: «Кази мефтилэрецэ мэшэехларыца» - см.: 9, с. 338; 4, с. 13-15], во втором - «кази-муфтии, машейх-суфии» [На языке оригинала: «Кази мефтилэрецэ мэшэех суфиларыца» - см.: 4, с. 10-11; 22, с. 20-21; 25]. Очевидно, что, в данном случае, сеиды прямо не названы, их надо искать в группе «кази-муфтиев» [14, с. 73-74].

В то же время, в некоторых ярлыках крымских ханов XV в. обращения к сеййидам нет. Скажем, в ярлыке Менгли-Гирея (1467 г.) говорится: «муфти-мударисам, кази-мухтасибам, ма-шаих-суфиям» [4, с. 1-4. На языке оригинала: «мефти медэрис-лэрецэ, кази-мехтэсиблэрецэ, мэшэих суфиларыца»]. Близкая формула содержится в ярлыке того же хана 1468 г. [«Кази-муфтиям, машаих-суфиям» - в оригинале «кази мефтилэрецэ, мешэех суфиларыца» - см.: 4, с. 10-11]. И в начале XVI в. в одном из ханских ярлыков (Мухаммед-Гирея, 1517 г.) встречается точно такой же оборот: «кази-муфтиям, машаих-суфиям» [4, с. 10-11]. Но сеййиды в ханстве в это время, конечно, имелись. Недаром, вплоть до начала XVII в., они время от времени в ярлыках упоминаются. В частности, в ярлыке хана Саламат-Гирея (1608 г.) есть обращение к «садатам (т.е. сейидам - Д.И.), муфтиям, мударисам, кази-мухтасибам, машаих-суфиям» [29, с. 57]8.

Как и в Казанском ханстве, сеййиды в Крыму принимали непосредственное участие в государственных делах, о чем можно узнать из «шертных» грамот. Наиболее ранняя из них, отмечающая присутствие при «шертовании» сеййидов, относится к 1508 г. В проекте грамоты, поступившей из Москвы, но составленной от имени хана Менгли-Гирея, написано:«... Ямгурча, Магмет-Гирей, Ахмет Гирей царевичи в головах и все царевичи роту и правду учинив, и все сейты и моллы и Баба-ших мой, ос-таночный князь Сакал князь, Мамыш улан в головах, и уланы и князи, Мангыт Тевеккель князь, Зизивут Мамыш князь, Коурат Сулейман князь в головах, Югона князь и воеводы князи Ширин Агиш князь, Барын Девлет князь, Аргын Мардан князь, Кыпчак Махмуд князь, в головах, и воеводы князи и ички князей и мырз все бы роту и правду... на Куране... учинили» [17, л. 85]. В другом проекте грамоты, за тот же год, но уже подготовленном от имени султана Мухаммед-Гирея, отмечается: «...шерть велел дати... первый Баубек сеид, Газы-Махмед шихзода, Довлет улан, Шимак улан, Муртоза улан, Баку улан, Девлет-Яр князь, Тювиккел мыр-за, Кудояр князь, Удым мырза, Солтан Магмед мырза, Ахмед

мырза, Берю мырза, Кучелек мырза, Магмутек аталык, Чибелек князь, Шигалак князь, Берючей князь, Темеш князь, Чюра ата-лык, Бегич аталык, Баубек дувон, Бек-Балак бакши, Мами князь, Ямгурчей аталык, Кобеч улан, Токуз улан, Тишкуват улан, Асан улан, Абдыла князь, Чюраш мырза, Черик богатырь, Улук-Берди мырза, Ойсул мырза, Мамыш богатырь, Ян-кара, Ак-Дербыш, Кабак печатник, Бурунтай, Кудай-берды мырза, Кудай-бакты богатырь, Бакты богатырь, Дуулат-суфи богатырь, Баба аталык, Адна аталык, Смердияр князь, Коказ богатырь, Ит-Бакмас богатырь» [23, с. 33]. Факт шертования в 1508 г. подтверждается в послании Баба шейха (сеййида Баубека) великому князю Василию: «...шерт пили Магмед-Гирей в головах и все царевичи, и мы в головах (курсив мой - Д.И.), и сеит, и молна, и все уланы, и князи, и четыре карача, и все знамые люди шерт дали...» [23, с. 39]. В 1513 г. (датировка ошибочна)9 перед русским посланником в Крыму О. Андреевым «шертовал» хан Мухаммед-Гирей. В «шер-ти» содержатся такие строки: «... ни силе, ни наступленью, ни грабежу, и нечисти от меня от брата твоего от царя, и от моей братьи, и от моих детей, и от моих царевичев, и от сейтев и от уланов и от князей и от всех наших людей...» [17, л. 406]. Процесс подготовки этого документа хорошо раскрывает состав будущих участников «шертования». 10-24 июня 1516 г. из Москвы в Крым был прислан проект документа, составленный на имя «Великие Орды Магмед-Гирея». В тексте говорилось: «...к нам (в Москву - Д.И.) писал ... грамоту еси шертную велел написати, да на той грамоте сам в головах почен и с своею братьею, и с своими детьми, и сеиты, и с уланы, и со князми хотел еси нам (великому князю московскому - Д.И.)... правду учинити» [23, с. 317]. Надо полагать, что об этой же «шерти» речь идет и в «памяти» (дата - 1 ноября 1515 г. - 26 января 1516 г.), данной русскому посланнику И. Мамонову в Москве10. Ему же указывалось, что

вообще «на конце у тех грамот («шертных» - Д.И.) написано, что царь сам в головах с своею братьею и с своими детьми и Шырын и Барын и Аргын и Кыпчак имяны, а сеиты и уланы и князи все» [23, с. 211]. В связи с тем, что проект этой «шерти» Москве чем-то не понравился и он не был подписан, из Москвы в Крым была отправлена «посылка» для хана Мухаммед-Гирея (31 августа - 16 сентября 1518 г.), в которой опять поднимается вопрос о грамоте: «...грамоту свою шертную велел написати... и нишаны бы еси свои и алые тамги к той грамоте велел прикласти и правду бы... на той... грамоте учинил почен сам собою в головах и с своим братом с Ахметом царевичем и с своими детми с Багатырем царевичем, и с Алпом царевичем, и с иною своею братьею, и с своими детми, и с сеиты, и с уланы и со князми» [23, с. 532]. В окончательной форме эта грамота, при составлении которой были затрачены столь большие усилия, гласила: «... А дарагам и пошлинам даражским, и иным пошлинам не быти; ни силе, ни наступлению, ни грабежу и нечти от меня от брата твоего от царя, и от моей братии, и от моих детей, и от иных царевичев, и от Сеитевъ, и от уланов, и от князей, и от всех наших людей» [25, с. 81].

Из этих документов ясно прослеживается неизменное участие сеййидов в делах, связанных с подписанием «шертных» грамот. Об этом можно судить и на основе «шертной» грамоты, с которой из Крыма в 1524 г. вернулся русский посланник О. Андреев. Список лиц, которые участвовали в процедуре «шертова-ния», уже был процитирован мною - он начинался с сеййидов [17, л. 241]. И позже общая формула, применяемая в документах во время этой процедуры, оставалась неизменной. Сеййиды обязательно указываются в числе участников присяги, причем, «в головах». Приведу некоторые примеры на этот счет. После того, как хан Саадет-Гирей в 1524 г. был свергнут с престола Ислам-Гиреем и через год заново восстановлен на троне, он перед русским послом И. Колычевым был вынужден в 1525 г. дать новую «шерть». В грамоте, написанной по этому случаю, применена стандартная формула: «... силе и наступанью, и грабежу и нечести от меня от брата твоего от царя, и от моего калги салтана, и от моей братьи, и от детей, и от иных салтанов, и от сейтя в головах, и от уланов, и от князей, и от всех наших людей» [17, л. 417]. Когда на короткое время произошло восстановление на престоле

хана Ислам-Гирея (в 1531 или 1532 г.)11, появилась очередная «шерть» хана и знати Москве, гласившая: «Роту учинили: Куртка сейт, Муса сейт, Баши улан, Муртоза улан, Азикалиль улан, Кельдиш улан, Янчура улан, большой карачь наш Багырган князь, Барын Ян-Али князь, Аргын Махмуд князь, Барын Ян-Осман князь, Магмед улан, Ахмадулла князь, Абдыл-Ислам князь, Янбулат князь, Алтычь князь, Алдыяр князь, бакшей наш Дана афыз, Темеш князь, Нехош князь, Холон паш(а) афыз, Яи-ныш дуван, в головах и все уланы и князи ... шерть дали...» [30, с. 501-502]. 22 ноября 1531 г. аналогичную «шерть» дал Москве хан Саадет-Гирей. В грамоте, подготовленной по этому случаю, указывается: «А твой посол брата моего ко мне придет, и он прямо идет ко мне, а дарагам и пошлинам даражским и иным пошлинам ни которые ни как не быти, ни силе, ни наступанью, ни грабежу, и нечисти от меня от брата от твоего от царя, и от моего калги от царевича и от моей братьи, и от моих детей, и от моих салтанов, и от сейтя в головах, и от уланов, и от князей и от всех наших людей». Далее в документе еще раз повторялось: «... Яз, Саадет-Гирей царь собою почен и мой калга салтан Девлет-Гирей салтан, и иные салтаны-братья мои и дети мои, и наши сейти, и уланы, и князи, крепко есми шерть учинили» [17, л. 259, 419].

Верховный сеййид в Крымском ханстве опирался на все духовное сословие, которое было достаточно многокомпонентным и интегрированным в государственный аппарат. В составе духовенства, возглавляемого одним из сеййидов, кроме других сеййи-дов, имелись: шейхи во главе с «начальным шейхом», шейхзаде (шихзоде, шейх-зода), казии (кади), муллы, хафизы (афызы), хаджи (азеи), суфии [17, л. 185, 397, 419; 23, с. ЗЗ, 39, 79, 161-62, 172, 280, 300, 412-415, 500, 511, 654, 655; 30, с. 501-502; 20, с. 10; 9, с. 337-346; 5]12. В ярлыках хана Менгли-Гирея упоминаются еще муфтии, мударрисы, мухтасибы (1467 и 1468 гг.) [4, с. 1,11]. Муфтии фигурируют и в ярлыках ханов Мухаммед-Гирея (около 1517 г.) и Саадет-Гирея (1522-1523 гг.) [4, с. 17; 9, с. 341; 5, с. 21]. В последнем документе отмечаются и мударрисы с мухта11 Датировка спорная [см.: 30, с. 521].

сибами [9, с. 341; 5, с. 21]13 Из характерных для других ханств групп, в Крыму пока не обнаружены лишь данные о дервишах. Хочу специально подчеркнуть, что перечень мусульманского духовенства, приводимый в работе И.Ф. Александрова (см. в обзоре литературы), скорее всего, отражает ситуацию XVIII в., а не более раннего периода.

Некоторые из ответвлений мусульманского духовенства существовали в ханстве со времени его образования. Это, например, касается шейхов и суфиев. Как я уже указывал, шейхи (в форме «машаих»), наряду с суфиями, упоминаются в ханских ярлыках 1459, 1467, 1468 годов. О. Акчокраклы приводит сведения о двух шейхах, прибывших в Крым «из Бухары» и захороненных рядом с «часовней» мусульманского святого Гази-Ман-сура. [1, с. 170-172]. Не исключено, что под последним имеется в виду сын Идегея Мансур, чьи потомки играли важную роль в Крымском ханстве [26, с. 32-34]. Другие данные говорят о том, что в Крыму существовала «династия» шейхов, основанная «выходцами из Кыпчакской степи». Ее основатель жил в середине XVI в. [24, с. 153]. Да и другие группы духовенства (муфтии, му-дарисы, казии, мухтасибы, мауляна, хафизы) в Крыму к XV в.

уже существовали .

Ряд религиозных деятелей занимал в ханстве государственные посты. Так, сын шейха Абдыл-Гаира Абдел-Авел шейх-заде (затем шейх) вначале был «тетем» (1508-1509 гг.), а затем стал «большим царским послом» у Саадет-Гирея (1531 г.) [20, с. 10; 17, л. 397-419]. Дана хафиз был бакшеем (1530-е гг.) [30, с. 501-502]. Имер хафиз являлся «мамичем» султана Ахмад-Гирея (1518 г.) [23, с. 511].

Имеются данные, хотя и скудные, о брачных связях крымских сеййидов. Эти сведения проливают дополнительный свет на место сеидов среди крымской знати. Так, в 1509г. Баба-шейх (Баубек сеййид) называет князя Магмедшу своим сватом [23, с. 79]. Князь Магмедша, принадлежавший к клану Кыпчак [26, с. 27; 23, с. 80],

т.е. к одному из четырех кланов карачабеев в Крыму, являлся послом хана Менгли-Гирея (1508 г.) [17, л. 397]. Очевидно, указанная линия родственных связей крымских сеййидов была традиционной, так как сын князя Магмедши Салимша князь в 1515 г. писал, что он собирается выдать свою дочь замуж за сына Баба-шейха (Баубека сеййида) [23, с. 72]. Крымские сеййиды в ханстве роднились не только с определенными кланами карачабеев, но и с самим правящим домом Гиреев. В частности, к 1518 г. относится сообщение о том, что султан Ахмад-Гирей взял в жены дочь сеййида Хозяка т.е. Хаджи Ахмеда, большеордынского верховного сеййида [23, с. 511]. Приведенные материалы подтверждают высокий статус сеййидов в государстве.

В сохранившихся источниках есть сведения о связях крымских сеййидов с другими татарскими ханствами. В частности, в одной из версий родословной касимовских сеййидов Шакуловых есть приписка о том, что потомки сеййида Шагхана жили «в Крымском вилаяте, на Кубани и в Дагестане», а потомки его брата Шахбая - «в Булгарском вилаяте, Хан-Кирмени, Хаджи-Тархане и в Поволжье» [3]. Судя по этой генеалогии, указанные лица жили в первой половине XV в. Косвенные данные подтверждают возможность контактов сеййидов Крымского и Касимовского ханств. Так, известно, что в октябре 1508 г. хан Менгли-Гирей в своей грамоте, отправленной в Москву, ведет речь о своем «богомольце» сеййиде Хозяке (см. выше), бежавшем от «короля» и пришедшем на территорию, подконтрольную Москве. Хан просил, чтобы московский великий князь «Хозяка-сеита и с женою и с Магмедшою да с... паробком с Хозяшом» прислал в Крым [23, с. 25]. В ответ на названную грамоту Менгли-Гирея, из Москвы, через русского посланника В.Г. Морозова, было велено передать, что «государь Хозяка-сеитю... давал волю, ... а ведомо то и Магмедше князю..., и он похотел служить у... государя» [27, с. 68]. Возможно, сеййид Хозяка находился в это время на территории Касимовского ханства. По документам видно, что в 1509 г. хан Менгли-Гирей опять пишет в Москву: «... Хозяка сейтя, своего богомольца... у тебя просим: где у него братья были, да все отошли, а юрты порозжи. А Хозяка сейтя... с нашим послом к нам отпустишь» [27, с. 73]. К 1515 г. этого сеййида уже не было в живых и по просьбе крымского хана его жена с дочерьми, с имуществом была отправлена в Крым [27, с. 151, 161, 195, 511]. С другой стороны, один из касимовских сеййидов - Сеид-Ахмед, по сведениям В.В. Вельяминова-Зернова, основывающегося на родословных Шакуловых, «отъехал в Крым» и там в 1681г. умер [7, с.498-499]. Существование в городе Касимове в середине XVI в. некоторых сеййидов (например, известного в 1552-1555 гг. Ак сеййида, сына сеййида Шерефа) [6, с. 443; 20, с. 199], отсутствующих в генеалогии касимовских сеййидов Шакуловых, позволяет поставить вопрос об их связи с упомянутым выше крымскими сеййидом Хозяком. Один из крымских сеййидов - Мансур сеййид, около 1531 г. мог оказаться в Астраханском ханстве, появившись оттуда в 1545 г. в Казани у казанского хана из династии Гиреев Сафа-Гирея, с которым из Казани «побежал в Астрахань» [21, с. 271-272]. Сын этого крымского сеййида Кул-Мухаммед сеййид с 1546 г. стал в Казанском ханстве после очередного воцарения Сафа-Гирея верховным сеййидом [14, с. 32]. Еще до этого известен случай, когда один их казанских сеййидов по имени Шах-Хуссеин, около 1523 г. под давлением обстоятельств переселился в Крымское ханство [11, с. 62; 14, с. 73-74].

Наконец, вопрос о смене термина «сеййид» в Крыму на понятие «муфтий». Судя по имеющимся документам, вплоть до 1530-х годов в Крымском ханстве предпочитали пользоваться традиционным понятием «сеййид». Правда, ярлык хана Саадет-Гирея 1522-1523 гг., в котором есть обращение к «муфти-мударисам и кади-мухтасибам» [9, с. 340], как будто бы противоречит этому выводу. Однако, во-первых, как уже отмечалось, есть сомнения в подлинности этого ярлыка, во-вторых, в «шерт-ной» грамоте того же хана 1525г. имеется выражение «от сейтя в головах» [17, л. 417], свидетельствующее о ведущей роли в государственной жизни именно этого обозначения. Из работы В. Смирнова видно, что в конце XVI - начале XVII вв. в Крыму стали больше использовать термин «муфтий» [24, с. 153-154], хотя в некоторых случаях косвенные формы старого понятия «сеййид» еще применялись (например, выражение «садатларыца» в ярлыке Саламат-Гирея 1608 г.) [29, с. 57]. Следовательно, переход к новому термину происходил в период со второй половины XVI по начало XVII вв. и был связан с усилением влияния Османской империи и последовавшей в итоге туркизации Крымского ханства. Действительно, после свержения с ханского престола Мухам-меда-Гирея II (1577-1584) и утверждения турецким султаном новым ханом Ислам-Гирея II (1584-1588), несколько лет жившего в Турции в дервишской обители, имя турецкого султана стало произноситься в хутбе впереди имени крымского хана, т.е. впервые статус правителя Оттоманского государства был в Крымском ханстве закреплен официально.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Сведения об авторе: Дамир Мавлявеевич Исхаков - доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института истории им. Ш. Марджани АН РТ (420014, Кремль, подъезд 5, Казань, Российская федерация); monitoring_vkt@mail.ru

The Crimean sayyids

Damir Iskhakov

(Sh. Marjani Institute of History,

Academy of Sciences of the Republic of Tatarstan)

Abstract: The article describes a little-known problem of sayyids in the Crimean Khanate in the XV - early XVII cc. The relations of the Crimean sayyids with other Tatar yurts (the Khanates of Kazan, Kasim and Astrakhan) are analyzed. The role of representatives of this group in the hierarchy of Khanate Muslim clergy is investigated. Some suppositions about the relations between the Crimean Sayyids and Muslim Tarikats are given. The article suggests an idea of referring this community to the Golden Horde period.

REFERENCES

1. Akchokrakly O. Novoe v istorii Chufut-k