Спросить
Войти
ФИЛОСОФИЯ
¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 Й4 ¿14 ЛЧ ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 Й4 ¿14 ¿14 ¿14
Б01 10.24411/2223-0564-2020-10102 Ф.Т. Кузбеков УДК 377.013
СТАНОВЛЕНИЕ А.-З. ВАЛИДИ КАК ПОЛИТИКА. И УЧЕНОГО (ПО «ВОСПОМИНАНИЯМ» А.-З. ВАЛИДИ ТОГАНА)
Аннотация
В статье прослеживается становление личности известного ученого, лидера башкирского и туркестанского национальных движений в начале ХХ в. Заки Валиди Тогана по его произведению ««Воспоминания»». Автор подчеркивает1, что на формирование человека решающее значение оказывает как ближайшее его окружение, так и духовный потенциал народа, накопленный в течение столетий. По мнению исследователя, духовная стойкость, верность Заки Валиди не только своим интересам, но и интересам тюркского мира были заложены в детские и отроческие годы его жизни.
События, изложенные в «{Воспоминаниях», проверяемы многими историческими источниками, в которых освещается та эпоха. По признанию самого автора, он начал письменно фиксировать те или иные сведения, имена и фамилии людей!, с которыми ему приходилось общаться или вести совместную работу, уже во второй половине 1920-х гг. Все это облегчило ему восстановить на бумаге события «минувших дней». Вместе с тем не следует сбрасывать со счетов, что жанр произведения мемуарного характера и там вполне возможны субъективные восприятия действительности.
Fanil Т. Kuzbekov
A.-V. VALIDI&S BECOMING AS A POLITICAL FIGURE AND SCHOLAR (ACCORDING TO THE MEMOIRS BY AKHMET-ZAKI VALIDI TOG AN)
Abstract
The article traces the formation of the personality of Zaki Validi Togan, a famous scholar, leader of the Bashkir and Turkestan national movements in the early twentieth century, according to his workMemoirs. The author emphasizes the fact that the influence of both personality&s immediate environment and the spiritual potential of the people accumulated over the centuries onhis/her formation is crucial. According to the researcher, Zaki Validi&s spiritual strength and loyalty not only to his interests, but also to the Turkic world have been laid in his childhood and adolescence.
The events described in The Memoirs are verified by many historical sources that cover that era. According to the author himself, he began to record in writing certain information, names and surnames of people with whom he had to communicate or work together already in the second half of the 1920s. All this; made it easier for him to restore the events of the past days on paper. At the same time, it should not be ignored that the genre of the work is of memorial nature and subjective perception of the reality there is quite possible.
Кузбеков Фанилъ Тимеръянович, доктор (филологических наук, профессор кафедрыжурналистики факультета башкирской (филологии, востоковедения и журналистики Башкирского государственного университета (У/фа), e-mail: fanilliuzzbekov@mail.ru
Fanil T. Kuzbekov, Dr. Sc. (Philology), Professor of the Chair of Journalism, Departm ent of Bashkir Philology, OrientalStudiesand Journalism, Bashkir State University(Ufa), e-mail: fanilkuzbekov@mail.ru
© Кузбеков Ф.Т., 2020
ПРОБЛЕМЫ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ. 2020/1 (87)
Тюркский мир знает Ахметзаки Валиди То-гана (1890-1970) прежде всего как крупного ученого, историка-востоковеда с мировым именем. Его биографии и научному наследию в последние десятилетия стали уделять особое внимание. На его родине проводились и проводятся посвященные ему научно-практические конференции, издаются сборники трудов. Среди них особо следовало бы выделить работы М.М. Кульшарипова «З. Валидов и образование Башкирской Автономной Советской Республики (1917-1920 гг.)» (Уфа: Башк. кн. изд-во, 1992. 156 с.), Г.Б. Ху-саинова «Ахметзаки Валиди Тоган: историко-биографическая книга» (Уфа: Башкирская энциклопедия, 2000. 384 с.). Публицистические статьи лидеру Башкирского национального движения посвятил Газим Шафиков. Неоценима работа по данной теме А.М. Юлдашбаева, который занимался и переводом научных трудов, а также «Воспоминаний» Заки Валиди.
Пишут о нем и исследователи из республик Средней Азии. Вызвала, например, большой интерес статья Буркитбая Аягана, профессора, доктора исторических наук, директора Института истории государства КН МОН РК. В своей статье «"Воспоминания" Заки Валиди Тогана как исторический источник» он акцентирует внимание на том, как Заки Валиди раскрывает совместную борьбу туркестанцев за национальную независимость: «В I томе «Воспоминаний» Заки Валиди Тоган пишет: «В числе тех молодых людей, с кем я дружил тогда в столице (Петрограде. - прим. Б.А), а позже в годы революции, тесно сотрудничал, были Мустафа Чокаев, Ильяс Алкин, азербайджанец Алимардан Топчыбашев, туркмен Какажан Бердиев, казах Гайса Качкынбай, из татар - Султанбек Мамлиев, Мустафа Шахкули. Далее автор упоминает Алихана Букейхана, который помог вникнуть в тонкости проблем российских мусульман...» [1].
Мы же в данной статье, основываясь на «Воспоминаниях» Заки Валиди, попытаемся пролить свет на его деятельность в том плане, как она способствовала объединению народов на основе национальных духовных традиций, сложившихся в течение столетий. Под таким углом зрения «Воспоминания» рассматриваются впервые.
Обращаясь к личности Заки Валиди Тога-на, поражаешься величием его духа, глубиной
мысли ученого, прозорливостью неординарного, гибкого политика и следом задаешься вопросом: «Как человек, родившийся в глухомани и обучавшийся в аульском медресе, смог стать вровень не только со своей эпохой, но и вести за собой миллионы людей, соответствовал требованиям общественного прогресса и поднялся на несоизмеримую высоту политики и науки?!». Полный и обоснованный ответ на подобные вопросы мы найдем в «Воспоминаниях». И окажется, что так называемая окраина вовсе и не окраина, а аульские медресе были, если не выше, то, по крайней мере, вровень с тогдашними подобными учебными заведениями России. Итак, проследим в каких условиях, в какой среде происходило становление личности крупного общественного деятеля, революционера, ученого и философа.
«Наиболее тесный круг общения нашей семьи, - пишет он, - составляла среда мусульманского духовенства. Из них прежде всего вспоминаются жившие в Стерлитамаке ... Шарафутдин и Камал, Абсалим и его сын Бикбулат-мулла из деревни Сайран, Нигматулла и Зайнулла из Стер-либашево, а с восточного Урала Саит, сын Габ-дуллы из деревни Муллакай, Ханнан из Кулбак-ты и известный шейх Зайнулла-ишан из Троицка. Все они владели арабским и фарси, обладали глубокими религиозными познаниями. все они держали медресе и чтение книг являлось их повседневным занятием. И Вали-мулла, и мой отец избегали общения с невежественными, ограниченными, фанатичными муллами. Габдулла-мулла, получивший образование в Бухаре, был очень авторитетным в исламских науках, писал стихи на арабском и фарси, снискал почитание как учитель и наставник. Они имели представление о современной политической жизни, могли рассуждать о ней. Гариф Сайрани и Низаметдин из Катайского рода увлеклись трудом казанского ученого Марджани "Аль-тарикат аль-мутхла", где были выдвинуты передовые для своего времени реформистские идеи по обновлению ислама, заинтересовывались математикой и философией, пожелали совершенствовать знания в этой области и в первой половине прошлого столетия (т.е. XIX в. - Ф.К.) уехали в Бухару. Обнаружив, что изучение в Бухаре этих наук пришло в упадок, испытав разочарование, Сайрани написал письмо Вали-мулле. Сайрани с Низаметдином
ушли из Бухары в Герат, оттуда в Кабул и далее в Багдад. Но и там их ждало глубокое разочарование.» [2, с. 17-19]. Таким образом, передовые представители народа стремились расширять свой кругозор, пополнять свои знания и могли оценивать уровень тех или иных учебных заведений за рубежом. И как подчеркивает Заки Ва-лиди, таких было множество. Автор скрупулезно анализирует свое личностное становление: «На мое духовное развитие, - продолжает он далее, -кроме упомянутых трех кругов интеллигенции, значительное воздействие оказали еще несколько человек». Среди них он особо выделяет своего «гувернера» Муллагула: «В 1918 г., обнаружив тетрадь Муллагула и прочитав добавления отца и матери, я понял, к каким великим духовным ценностям сызмальства был приобщен. Уже в 6-7-летнем возрасте наряду с арабским и фарси меня начали обучать и русскому языку. Столь раннее изучение трех языков дало мне возможность выиграть много времени. Когда я вырос, вместо упорного штудирования языков, смог интересоваться многими науками и активно читать. Когда в 1918 г. в Оренбурге большевики, а в 1944 г. в Турции Исмет-паша заключили меня в тюрьму и лишили возможности читать книги, я постоянно вспоминал и повторял стихи, которым меня научила мама, и молитвенные муна-жаты Ясави. Тогда-то я ощутил, сколь глубоким было на меня влияние матери. Самая привлекательная черта матери - в памяти ее хранилось бесчисленное множество стихов нравственного содержания, призывающих к добру и справедливости. Впоследствии, когда я уже изучил все творчество Навои, то увидел, что газели, которые меня побуждала учить мама, были ничем иным, как отрывками из его произведений. При разговоре мама пересыпала свою речь стихами, народными поговорками и пословицами, оживляла ее каждый раз какой-нибудь притчей, мудрым словом предков. После сенокоса отец устраивал путешествие к своим друзьям и шейхам. Ежегодно повторяющийся маршрут длился обычно 1,5 месяца. В трех из них принимал участие и я. Странствия эти оказали очень большое влияние на всю мою духовную жизнь» [2, с. 21, 25, 26, 34-35, 40, 48]. Автор вспоминает, что во время одной из встреч Зайнулла-ишан ему, подростку, подарил десятикопеечную золотую монету, на которую он приобрел книги Льва Толстого. На следующей встрече ишан поинтересовался, на что были потрачены деньги. Узнав, похвалил: «Похвала глубоко почитаемого всем нашим народом шейха сильно на меня подействовала, ободрила и наполнила вдохновляющей силой. Если бы не было всего этого, всех тех воодушевляющих меня событий, жизнь моя, возможно, прошла бы мимо науки.» [2, с. 49]. Пропуская через сито своей памяти ту духовную атмосферу, то окружение, под воздействием которого происходило его становление как личности, автор подытоживает: «Мою судьбу, как и судьбу тех, кто жил на Урале и в Средней Азии, можно понять только исходя из изучения исторического прошлого наших народов» [2, с. 91], т.е. феномен таких людей в том, что они сумели впитать все духовное богатство, накопленное своим народом, вникли в душу народа и, оставаясь верным сложившимся духовным традициям, использовали его в интересах своей нации, не ущемляя при этом интересы других.
Приобщение к политике Заки Валиди происходило также естественным образом, опять-таки под влиянием близкого окружения: «В 1904 г. (Заки было 14 лет. - Ф.К.), когда началась русско-японская война, мой дядя [Хабибназар], желавший поражения России, ежедневно посылал в Стерлитамак верхового за телеграфными бюллетенями, которые я ему переводил. Это помогло мне и дальше совершенствоваться в русском языке и послужило причиной побуждения интереса к политике. В 16-18-летнем возрасте я прочитал книги, в которых кратко излагались, разъяснялись и анализировались произведения Эрнста Ренана, американского ученого, доктора В.Р. Дрейпера и немецкого философа Шопенгауэра. Сумел воспользоваться произведениями египетских авторов Мухамеда Абду и Фарида Вежди, также исследовавших проблемы религии и ислама» [2, с. 39-40]. «В конце 1915 г. на собрании мусульман Уфимской губернии был избран депутатом от Уфимской губернии в Госдуму. И эта политическая деятельность длилась 11 лет. Лишь в 1925 г. я вновь ступил на стезю науки» [2, с. 164]. В эти годы он знакомится с трудами известного историка, социолога М.М. Ковалевского, полностью соглашаясь с утверждением профессора, что «Великая Россия, простершаяся от Балтики до Тихого океана, отныне не может жить идеологией эпохи Ивана Грозного. В России, где жизнь человека лишена правовой защиты, а личности и обществу не обеспечено развитие в условиях достатка и благополучия, ничего не остается, кроме как повторять слова
Блаженного Августина: "Несправедливое правление есть ничто иное, как разбой на большой дороге"» [2, с. 167]. Потому и Заки Валиди встречает Февральскую и Октябрьскую революции с большими надеждами. В феврале 1917 г. он находился в Петрограде. «... Наш дом находился как раз напротив Преображенских зимних казарм, и окно моей комнаты выходило именно на ту сторону. Я поднялся рано. Стоя у окна и опираясь на подоконник, долго наблюдал за тем, как солдаты беспорядочными группами выходили из ворот казарм. Я молил в те минуты: "О, Создатель, пусть это движение откроет дорогу к свободе и для моего народа!" Слезы сами собой застилали мне глаза.» [2, с. 168].
Не только непосредственное общение с крупными представителями советской власти, но и знакомство с теорией нового общественного строя приводило Валиди к убеждению, что «если ты коммунист, то должен верить в конечное обрусение своего народа как в языковом, так и в культурном отношении.» [3, с. 52]. Поэтому, когда ему было предложено прийти с повинной, члену ЦК ВКП (б), тогдашнему губернатору Советского Туркестана он письменно ответил: «В России встали на путь приспособления социализма русским империалистическим традициям... Надеясь на кого, я могу сейчас вернуться обратно? Мусульманин не будет повторно совать палец в дыру, где однажды его укусила змея." В тот же день 20 февраля 1923 г. я отправил письмо Ленину: "... Кто же Вам будет верить после того, как Соглашение, подписанное 20 марта 1919 г. . спустя 14 месяцев было перечеркнуто Постановлением от 19 мая 1920 г., подписанным лишь Вами и Сталиным?.. Встретив Вас, выразил протест. Вы же тогда Соглашение соизволили назвать "клочком бумаги."» [3, с. 150-151]. Заки Валиди прекрасно понимал, чем завершится борьба в Туркестане. Об этом он писал в письме Хаджи Сами: «Наше поколение не сможет добиться цели, тем не менее, борьбу следует продолжить, т.к. однажды вопрос о Средней Азии станет одной из мировых проблем. Когда настанет этот день, история нашей борьбы станет одним из краеугольных камней тех будущих событий» [3, с. 209]. Когда во второй половине 1920-х гг. Заки Валиди побывал в европейских странах, у него спрашивали, почему в России демократия не добилась успеха? Он отвечал: «Демократия различна у разных народов, но у нее есть основное условие: умение внутри общества или народа разделять и нести общую ответственность и в соответствии с этим подчиняться установленным законам. В Англии, Америке, Швейцарии, Норвегии дело поставлено именно на такую основу. Если какая-либо партия приходит к власти, другие оказывают ей помощь. А в России этого нет.» [3, с. 208]. Тогда же Ва-лиди, как зоркий политик, выясняет, что «.в Европе среди партий, желающих вести борьбу против большевиков, господствовали глубокие идейные противоречия» [3, с. 263]. В то же время зоркость политика сочеталась в нем скромностью. Вот характерный эпизод из его бесед с политиками: «.22 января 1924 г. пригласили в ресторан. Получили информацию, что скончался Ленин. Собравшиеся спросили меня, кто окажется во главе правительства? Я, ничуть не сомневаясь, сказал: "Во главе правительства окажется Рыков, но верховенство позже возьмет Сталин, и он будет соперничать с Троцким". Спустя два дня меня спросили: "Откуда Вы знали?" "Это результат интуиции. Я оторвался от России всего 10 месяцев назад, мои воспоминания еще свежи. Не удивительно, что эмигрировавшие 2-3 года назад могут и ошибаться, через некоторое время и меня ожидает то же самое"» [3, с. 242]. Как видим, выходец из башкирской глубинки мог не только адекватно оценивать политические события того времени, но и предвосхищал их последствия. Он и в политике стремился действовать как ученый, т.е. основательно, исходя, прежде всего, из существующих объективных реалий, учитывая изменившиеся условия, при этом не терял человеческие, морально-этические качества, не пренебрегал нравственными принципами.
Становление Валиди как историка также четко прослеживается в «Воспоминаниях». Нами уже было отмечено, как он заинтересовался произведениями Дрейпера. Ему показались оригинальными его мысли о причине отсталости мусульман. Но он продолжал обсуждать с учеными эту проблему, допытываясь истины, стал знакомиться с трудами Г.В. Плеханова и пришел к убеждению, что самый верный путь к пониманию истории - исходить из экономического развития общества. Однако пытливый ум не остановился и на этом «фундаментальном заключении», которое тяготело над умами миллионов в течение столетия. Анализируя социально-экономические процессы, продолжая знакомиться с трудами известных ученых, он приходит к выводу, что «материализм как идеология является порождением
Запада и более подходит к изучению истории западных стран, но не может быть в той же форме применена при изучении исторической действительности Востока» [2, с. 96].
Занимаясь вопросами истории, он хорошо понимал значение правильно выбранных методов и приемов исследования. Так, многому он учился у видных знатоков-востоковедов барона Виктора фон Розена и профессора В.В. Бартольда. Выяснилось, что открытие морских путей в XVI в. привело к потере значения караванных путей в торговле, в результате чего европейские страны взяли верх в мировой экономике.
Работая с источниками, Заки Валиди усматривал не только отдельные факты, а выявлял события, которые послужили появлению их. Более того, учитывал при этом многозначность слов и выражений в особенности тогда, когда дело касалось религиозных или философских проблем. Например, говоря о творчестве Руми (великий поэт классического Востока XIII в. - Ф.К), подчеркивал, что тот «высказал глубокие философские мысли, имеющие множество оттенков. Чтобы понимать их подлинный смысл, необходимо хорошо знать религиозную литературу, в том числе еврейские первоисточники, кыссы Пророка. арабскую литературу. Читателю, не знающему . все это во всех тонкостях, понять Руми очень трудно. Руми, Бируни, Навои - люди великой культуры, личности многогранные. Они умели говорить соответственно времени и обстоятельствам. Когда все человечество было убеждено в том, что Земля - центр Вселенной, аль-Бируни знал о движении Земли, но ограничивался повторением тех мыслей, которые по этому поводу были высказаны учеными древней Греции и Индии. Он просто говорил: "Все это проблемы физики, а я всего лишь математик" и уходил от прямого ответа на поставленный вопрос, т.е. вынужден был быть и дипломатом. И Руми многое знал. Он считал: "Духовное прозрение - орудие мирового божественного первоначала. Что такое духовное прозрение? Это мысли, которые рождаются, когда прислушиваешься к самым глубинным, потаенным чувствам". Гуманная, просвещенная личность будет объяснять сложные для понимания простых людей проблемы в таких формах, которые не должны смущать и отталкивать их. Он, прежде всего, постарается быть полезным среде, где он в данное время пребывает. Если вы будете слишком резко выражать свое недовольство по поводу тех или иных устаревших
людских обычаев, то оттолкнете их от себя. Поэтому Руми говорил: "Я ем костный мозг Корана, а его кости оставляю собакам"» [2, с. 109].
Эту истину - говорить сообразно обстоятельствам, времени и культурному уровню людей -сам Заки Валиди усвоил еще в юношеские годы. Данный урок деликатно, не задевая самолюбия племянника, преподнес ему дядя Хабибназар. Когда пылкий отрок несколько необдуманно высказался и напечатал свои соображения касательно религии, тот, когда после «семейного судилища» они остались один на один, отчеканил свое мнение таким образом, что Заки запомнил его слова на всю жизнь: «Никогда не спеши высказывать свои мысли, которых пока не может принять твой народ, тем более не выноси свои незрелые мысли на бумагу, ибо этим воспользуются наши враги» [2, с. 115].
Настоящий ученый должен быть разносторонним, ибо, как подчеркивал в свое время Блез Паскаль: «В мире все так переплетено и взаимосвязано, что познание одной части без другой и всего в целом мне кажется невозможным» [4, с. 11]. Заки Валиди хорошо осознавал и эту истину. Он прекрасно разбирался не только в истории и политике, но и в духовной культуре Востока и Запада. Обладал доступным и понятным стилем изложения. По какому-либо случаю вспоминал тот или иной стих или притчу. Например, «. все это мне напомнило двустишие на фарси: "Утки, не ведающие о существовании чистых талых вод в горах, продолжают плескаться крыльями в соленой застоявшейся воде"» или же: «. впечатление, оставшееся в душе наших людей об этих турках, напоминает следующие мысли, содержащиеся в трагедии Шекспира «Король Лир»: "Я так вам отомщу, что вздрогнет мир. Еще не знаю сам, чем отомщу, но это будет нечто, ужаснее всего, что видел свет"» [3, с. 49, 59].
Уместно отметить отношение ученого к книгам. Где бы он ни пребывал, первым делом знакомился с содержимым библиотек, заглядывал в базары, стремился приобрести там ценные фолианты. И ему везло, если так можно сказать, касательно редчайших источников. Уже в ходе первых научных экспедиций в Среднюю Азию в начале ХХ в. он находит такие материалы, на что известные востоковеды сразу же обратили внимание, а оказавшись в 1923 г. в Мешхеде (Иран), в библиотеке мечети обнаружил считавшееся утерянным «Путешествие Ахмеда ибн Фадлана на Волгу». Разумеется, собирал не все подряд.
Как подчеркивается в записях: «Подбирая книги в Иране, Афганистане и Индии, представлял себе будущее направление своей научной деятельности» [3, с. 212]. Когда как эмигрант не имел постоянного места жительства, он хранил книги в ящиках. Как сам признавался, сказывались гены кочевника. Далее он сообщает: «Прибыв летом 1925 г. в Стамбул и обнаружив, что обладаю библиотекой, собранной в 11-ти ящиках, я испытал большую радость» [3, с. 232]. Для приобретения книг он воспользовался любым подвернувшимся случаем. Так, «. из-за нелюбви жены к его библиотеке, профессор (Н.Ф. Катанов, известный тюрколог. - Ф.К) вынужден был продать ее. Татары не проявили интереса. Обратился в Стамбул к Юсуфу Акчурину (профессор Стамбульского университета, издатель. - Ф.К). Я купил эту библиотеку для Турции за 8 тысяч рублей. В Петербурге приобрели дополнительно книги еще на 7 тысяч рублей. Эта библиотека стала основой Института тюркологии при Стамбульском университете. (Без этой библиотеки - Ф.К) мои исторические исследования создавались бы лишь на основе восточных и европейских источников и были бы неполными» [3, с. 141, 142].
Таким образом, «Воспоминания» помогают понять и осмыслить феномен Ахметзаки Вали-ди Тогана. Это действительно цельная натура, который и как политик, и как ученый, и как просто человек в кругу тех, с кем ему приходилось жить, работать и общаться, оставался преданным своим убеждениям. И потому гениальный поэт Шайхзада Бабич имел полное основание однозначно сказать о нем тем, кто сомневался в честности, преданности Валиди своему народу, поэтическими строками:
Башкорт халкы, Ыцэ бер hY§ эйтэм,
Минец эйткэн hY§§е тыцлаhац,
Зэки h姧е hаткан тигэн hY§гэ
Ышанмад^щ, алйот булмаhац...
Квръэн Yбеп Зэки гэhед иткэн,
Уйлай курмэ антын тапар тип... [5, с. 287].
Народ мой! Одно тебе скажу я:
И прислушивайся сердцем, весь мир, -Верь Заки, если в здравом ты суждении, Ибо Заки - плоть от плоти башкир!.. Заки дал слово на Коране И слова свои не осквернит.1
REFERENCES
