Спросить
Войти
XX век и Россия: общество, реформы, революции. Электронный сборник. Вып. 1. Ч. I. Самара, 2013 URL: http://sbornik.lib.smr.ru/
Сообщения и заметки
Ланник Леонтий Владимирович
канд. ист. наук
Саратовская государственная юридическая академия
ВОЕННЫЕ ЭЛИТЫ В ХОДЕ ДВУХ ОТРЕЧЕНИЙ
Отречение монарха в стране, где единовластие имеет тысячелетнюю историю, обречено стать тяжелой травмой как для общества в целом, так и для самых различных его слоев и особенно для тех из них, которые считались (или считали себя) опорой трона. Помимо сословных групп, для которых монархизм являлся в том числе формой защиты своего статуса, специфической связью с монархией и монархом всегда обладает военная элита, которая испытывает воздействие особого кодекса чести и связана столь знаковым для любых вооруженных сил понятием как присяга. В случае, если отречение монарха, а то и ликвидация монархического государственного устройства вообще, происходит в обстановке крупной, а в данном случае и тотальной войны, позиция военных и их действия приобретают определяющее значение для последующей судьбы как династии, так и их самих.
При изучении литературы и источников по данному вопросу у обоих отречений обнаруживается до странности много общего, что трудно, а то и некорректно объяснять случайным совпадением. При всей сложности и параллельности процессов, приведших к крушению монархии в России и Германии, представляется, однако, что главным из факторов, их обусловивших, являлось то, что императоры Николай II и Вильгельм II должны были исходить из реалий военного времени. Именно военные тяготы в итоге сломили упорство обоих монархов, военные тяготы стали избранным ими обоснованием своего отказа от власти, а потому, в конечном итоге, для оценки ими ситуации перед принятием этого рокового решения критически важной была позиция военных, а не политиков.
Невзирая на эти, кажущиеся очевидными, обстоятельства, в историографии проблемы к настоящему моменту имеется известный перекос в сторону
- 109 XX век и Россия: общество, реформы, революции. Электронный сборник. Вып. 1. Ч. I. Самара, 2013 URL: http://sbornik.lib.smr.ru/
Сообщения и заметки
политической составляющей. В марксистской историографии действия военных рассматривались преимущественно в связи с их участием в (контр)революционных процессах. В наличии иных побудительных мотивов им, как правило, отказывали1. В то же время в эмигрантском исследовании Г.М. Каткова военным и их связям с думскими заговорщиками отведена была значительная роль, там она названа даже «революцией генерал-адъютантов»1 2. Характерно, что специального исследования роли не только военной элиты, но даже и отдельных ее представителей в отречении монарха долгое время не велось (в то время как роли элиты политической -предпринималось)3 и здесь остаются существенные пробелы. Правда, существует специальное исследование И. Халл, посвященное окружению кайзера, в том числе и военному, но военное окружение Николая II по-прежнему ждет своего исследователя4, в особенности это касается отечественной историографии5.
Ситуация начинает меняться лишь в последнее десятилетие6, однако политической ангажированности избежать по-прежнему сложно. При этом критики милитаризма, особенно германского, - более чем достаточно7. Показательно, что генералитет Русской императорской армии, офицеры Генштаба, да и в целом русское офицерство в Великой войне не может пожаловаться на недостаток внимания исследователей, однако при этом его редко рассматривают как военную элиту8. Богатейшая литература есть и о германском офицерстве и генералитете9, однако и там рассматриваемый аспект далеко не приоритетен.
- 110 XX век и Россия: общество, реформы, революции. Электронный сборник. Вып. 1. Ч. I. Самара, 2013 URL: http://sbornik.lib.smr.ru/
Сообщения и заметки
Напрашивается необходимость сравнения факторов поведения военных элит в ходе двух отречений, так как специальных работ по данному вопросу нет в обоих случаях9 10 11. Уместно проанализировать хорошо известные события в рамках той логики, которой должны были руководствоваться военные элиты двух стран, принимая участие в роковых для обеих монархий и императорских армий событиях. Ведь генералитет, сколь бы он ни был вовлечен во внутриполитические интриги, сохранил особый взгляд на ситуацию, взгляд, диктуемый стратегической обстановкой на фронтах. А к самому отречению монарха относился с точки зрения профессиональной оценки перспективы иного развития событий, их возможного влияния на ход военных действий, что и обусловило выбор не в пользу императоров.
Саму детализацию событий, происходивших в те дни в Ставках, столицах и штабах можно оставить за пределами внимания, так как два этих дня и предшествующие им две недели проанализированы мемуаристами и историками обеих стран буквально по минутам. Были собраны свидетельства едва ли не всех участников и очевидцев, начиная от кайзера и заканчивая второ- и третьестепенными фигурами. Достигнутый уровень фактографии таков, что позволяет даже пускаться в детализированные спекуляции, которые по-своему интересны, но явно не научны и политически ангажированы11.
Нисколько не умаляя отличий между двумя событиями всемирноисторического масштаба, хотелось бы выделить последовательность общих моментов, как принципиальных, так и совершенно второстепенного, почти случайного характера, для того чтобы иметь возможность делать выводы о типичности или даже неизбежности подобного их исхода.
Основой для сравнений является факт сходства двух консервативных монархий, имевших, несмотря на массу различий, все же достаточно похожую структуру взаимоотношений императора с элитами, в том числе политической и военной. Как в России и после манифеста 17 октября 1905 г. продолжали называть
Черниловский А.А. Первая мировая война в сознании военной элиты России: дис. ... канд. ист. наук. Брянск, 2005.
- 111 XX век и Россия: общество, реформы, революции. Электронный сборник. Вып. 1. Ч. I. Самара, 2013 URL: http://sbornik.lib.smr.ru/
Сообщения и заметки
монарха самодержцем, так и манеру правления Вильгельма II порой называли полуабсолютизмом. Параллели можно было бы проводить и с третьей консервативной монархией - Австро-Венгрией, а то и, с еще большими натяжками, с четвертой - Османской империей, однако в истории крушения Дунайской монархии слишком явно превалирует национальный вопрос, даже по сравнению с Российской империей. Что касается субъективного фактора событий, чрезвычайно важного в подобных обстоятельствах, то последний монарх двуединого государства -Карл I (IV) - никак не мог сравниться c Николаем и Вильгельмом, которых до некоторой степени можно считать представителями одного поколения12, бывших к моменту отречения уже людьми далеко не молодыми и процарствовавшими более двух, а то и три десятка лет, в отличие от молодого последнего Габсбурга на троне. Таким образом, остается два примера, на которых можно проследить характерные особенности краха консервативных монархий на исходе тотальной войны.
Особый фактор сходства представляет также и то обстоятельство, что Вильгельм II, ведя в ноябре 1918 г. в Ставке переговоры с генералитетом, не мог не задумываться о судьбе Николая II, к тому моменту еще раз продемонстрировавшего, что для монарха в этой схватке в итоге на кону оказывается жизнь его самого и его семьи. Однако, можно ли с уверенностью утверждать или отрицать факт учета кайзером и его военным окружением опыта Февральской революции и ее последствий в России в ноябрьские дни 1918 г.? Разумеется, предупреждение было более чем понятным, однако быстрый темп событий мог и не позволить провести аналогии. Смогли ли кайзер и его верные соратники осмысленно избежать тех ошибок, что допустил Николай II? Представляется, что нет. Несомненно, страшная гибель российского родственника и его семьи ускорила решение о бегстве Вильгельма в Нидерланды, но на судьбе собственно монархии в Германии она не сказалась.
Крушение по итогам Великой войны четырех империй, отличавшихся недостаточным, по меркам западных демократий, уровнем парламентаризма, а то и его заменой на плохо замаскированную военную диктатуру (в Османской империи), уже накануне Версальского мира заставило говорить о принципиальной неспособности стран с подобной политической системой выдержать напряжение тотальной войной, то есть выстоять в конфликте, где требуются все силы народа, а не только обученная кадровая армия и определенное количество военных материалов. Роковым для консервативных монархий оказалось то, что миллионы представителей низших слоев населения, зачастую не обладавших даже технической возможностью осознать смысл приносимых в ходе войны жертв, получили оружие, которое после
- 112 XX век и Россия: общество, реформы, революции. Электронный сборник. Вып. 1. Ч. I. Самара, 2013 URL: http://sbornik.lib.smr.ru/
Сообщения и заметки
нескольких лет бессмысленной для них бойни они готовы были повернуть внутрь страны, к чему и призывали их ультралевые социалисты. Разумеется, каждая из проблем, так и не разрешенных прежним режимом, по-разному проявилась в ходе революционной бури, в одной из стран приобретая большее, в другой - меньшее значение. Однако, безусловно, общим для всех консервативных монархий явлением стала легкость, с которой были свергнуты казавшиеся столь устойчивыми изнутри режимы, их крушение в несколько дней, даже несмотря на довольно серьезные политические уступки.
Было бы некорректно приписывать это лишь экономическим катастрофам, которые порой были и в стане победителей, или катастрофическим состоянием армии и усталостью от войны, ведь победившая впоследствии Франция весной 1917 г. также столкнулась с очень опасным солдатским мятежом, а Италию и вовсе постигла военная катастрофа при Капоретто осенью 1917 г. Крах консервативных монархий обусловлен прежде всего удивительно схожим состоянием и поведением военных элит в начале революций. Их раскол на тех, кто спасал страну за счет монархии, и тех, кто полагал, что не спасти монархию - значит погубить страну, лишил императоров последней надежды на подавление революции силой и привел к отречению во имя военных интересов.
Затруднительно объяснить очевидные параллели между действиями (бездействием) военных элит в ключевой и крайне непростой ситуации имеющимися в историографии моделями революционного движения. Для России и Германии военное положение в марте 1917 г. и ноябре 1918 г. соответственно было совершенно различным: хотя бы потому, что военная элита России была уверена в победе при условии быстрого обуздания революционного вихря, а менее двух лет спустя военная элита Германии боролась за то, чтобы поражение не превратить в катастрофу. То есть для верхушки армии и флота России социальный катаклизм не казался неизбежным, а вот для германских высших офицеров он был очевиден при любых раскладах, если только не удастся минимизировать последствий проигрыша войны. И все же ситуация в обоих случаях складывалась слишком похожая, чтобы, при всех оговорках, из нее можно было найти принципиально разные выходы: два отречения без контроля монарха и над столицей, и над Ставкой; две сложные и весьма сомнительные сделки между политической оппозицией, прорвавшейся к власти, и некоторой (готовой на это) частью генералитета; два краха монархии как формы правления, что не предусматривалось организаторами отречений; два раскола военных элит в связи с ролью отдельных их представителей в крушении старой армии и прежнего режима, две ситуации, когда слишком многое зависело от психологического состояния военных и качества связи между высшими штабами и столицей; наконец, две элитные, но скорее декоративные части - батальон
- 113 XX век и Россия: общество, реформы, революции. Электронный сборник. Вып. 1. Ч. I. Самара, 2013 URL: http://sbornik.lib.smr.ru/
Сообщения и заметки
Георгиевских кавалеров и штурмовой батальон В. Рора - ставшие последней и до конца верной опорой трона, однако же, заведомо недостаточной. Даже «красой и гордостью революции» в обоих случаях оказались восставшие моряки сильнейшего из флотов каждой державы (соответственно Балтийского флота и Флота Открытого моря). Если не поддаваться конспирологическим версиям хорошо организованного и финансируемого извне заговора, одинаково распространенным как в России, так и в Германии, то остается лишь предположить, что все эти сходства являлись симптомами общего недуга обеих монархий, проявлявшихся с завидным постоянством на соответствующей стадии «заболевания». Дополнительной неумолимости этому процессу придали господствующие среди военных профессионалов любой страны достаточно жесткие механизмы принятия и мотивации решений.
Аргументация в пользу отречения, а точнее, сложения с себя высшей командной власти императорами основывалась на чисто военных соображениях. Вряд ли сам факт достаточно крупных волнений в столице или на базе флота смог бы убедить Вильгельма или Николая отречься, невзирая ни на какие масштабы, необходимые для подавления мятежей. Известные, пусть и довольно трескучие фразы кайзера, и вполне характерные действия царя в подобных ситуациях в 1905 г. являются тому доказательством. При этом угроза военной катастрофы и развала армии, ставшая оружием в руках оппонентов монархов, была, все-таки, всего лишь угрозой. Ни о каком крушении русской армии к концу февраля 1917 г., несмотря на тяжелейшие, но вполне естественные в ходе тотальной войны проблемы экономического и демографического характера, говорить не приходится. Также и при безнадежном стратегическом положении Германии к началу ноября 1918 г., до полного развала ее армии еще было далеко. Антанта, ее военные вожди рассчитывали на зимнюю и даже весеннюю 1919 г. кампанию. Германская военная элита не ощущала себя разгромленной (за редким исключением), что и стало основой для хорошо известной и роковой для последующей политической истории Германии легенды «об ударе ножом в спину»13. При всех преувеличениях с обеих сторон, факт остается фактом: к моменту вступления в силу Компьенского перемирия никакого вторжения на территорию самой Германии пока что не состоялось.
Несмотря на отчаянные поиски или, наоборот, попытки приписать все заслуги в организации роковых для монархии беспорядков в феврале 1917 г. и ноябре 1918 г. той или иной политической партии или партийному блоку, к взрыву возмущения оказались не готовы не только правительство и генералитет, но и оппозиционные
- 114 XX век и Россия: общество, реформы, революции. Электронный сборник. Вып. 1. Ч. I. Самара, 2013 URL: http://sbornik.lib.smr.ru/
Сообщения и заметки
партии, в том числе радикальные. Это спровоцировало монархов и их окружение на отчаянные поиски организаторов случившегося, причем в первую очередь среди политиков, что ускорило эскалацию конфликта политического, проходившего до некоторой степени параллельно событиям на улицах. Военные в такой ситуации оказались перед непростой дилеммой, так как слепо выполнять распоряжения монарха оказалось поздно, а терять связи с политическими кругами, возникшими в ходе войны и ради общего дела14, было бессмысленно. Участвовать в очередном витке политических интриг большинство из генералов не имело ни желания, ни способностей, а предугадать, что речь идет о крушении монархии, а не об очередном раунде интриг в ходе парламентаризации государственного строя, было очень сложно вплоть до точки невозврата.
Прямым следствием сложных и не ясных военной верхушке политических маневров императоров стало то, что в критические для монархии часы правительства России и Германии оказались до странности недееспособны, а лидеры их, князь Голицын и Макс Баденский, совершенно безвольны, особенно российский премьер15. На ключевых для охраны спокойствия в столице военных постах также оказались не те люди. Генерал-лейтенант Хабалов вообще до этого проявил себя только как администратор, воевал в последний раз в русско-турецкой войне 1877 - 1878 гг., а потому и рассчитывать на жесткие действия не приходилось16. Весьма заслуженный боевой генерал, назначенный весной 1918 г. командующим войсками в Марке, т.е. в Бранденбурге, фон Линзинген был настолько стар и консервативен, что революцию попытался попросту запретить своим приказом!17 Оба командующих столичными военными округами находились на своем посту к моменту революции около полугода, а потому достаточного опыта действий в экстренных ситуациях не имели.
- 115 XX век и Россия: общество, реформы, революции. Электронный сборник. Вып. 1. Ч. I. Самара, 2013 URL: http://sbornik.lib.smr.ru/
Сообщения и заметки
Довольно резкие перемены к началу революций случились и в обеих Ставках. Генерал Алексеев, который фактически руководил действующей армией, всего неделю как вернулся из отпуска по болезни, когда в Могилеве узнали о беспорядках в Петрограде. В германской же Ставке в Спа всего за несколько дней произошло настоящее кадровое землетрясение - в отставку ушел всесильный Э. Людендорф, затаив обиду на Гинденбурга и злобу на кайзера. Известие об этом потрясло многих военачальников. После некоторых колебаний преемником Людендорфа стал В. Гренер, сыгравший роковую для Вильгельма II роль. Следствием недавнего прибытия в Ставку были некоторая неуверенность обоих фактических главнокомандующих. Незнание ими обстановки, запросы о состоянии войск и ситуации в армиях и на фронтах, совещания с командирами и представителями фронтового офицерства - вещь, немыслимая в военной иерархии. Все это дало высшим офицерам повод превратиться из исполнителей в участников событий.
Бросается в глаза потрясающая пассивность старой военной элиты, ее безвольное наблюдение за крушением основ их бытия. Явно выжидательную позицию занимали представители периферийных фронтов, причем, чем дальше было расстояние от столицы, тем большую паузу брали их командующие и начальники штабов. В ходе Ноябрьской революции в Германии события направляло следующее поколение военных - Гренер, Шуленбург. В ходе Февральской революции в России значительную активность проявил самый молодой из командующих фронтами и флотами - А.В. Колчак. Самые возрастные генералы (Н.И. Иванов - 66 лет и П. фон Гинденбург - 71 год) в лучшем случае молчат, хотя именно им безоговорочно верят и рассчитывают на их активные действия императоры. Специфическую роль играют и династические разногласия, а также личные конфликты. Своего часа на Кавказском фронте ждет Николай Николаевич, а потому не мешает развитию событий. Особую позицию занимает баварский кронпринц Рупрехт, командующий группой армий на Западном фронте, причем кайзер подозревает, что революция затеяна для того, чтобы передать императорскую корону от прусских Гогенцоллернов баварским Виттельсбахам. Николай из всего своего окружения может доверять лишь некоторой части свиты, занимавшей скорее технические, а не командные должности. Вильгельм может положиться лишь на безусловно преданный ему военный кабинет и флигель-адъютантов, но не на военное министерство и Генеральный штаб. На фоне многочисленных интриг, «заговора великих князей», сложных взаимоотношений между кайзером и кронпринцем, получается так, что в решающий момент внимание монархов поглощено совершенно иными конфликтами, главных врагов ищут совершенно не там, а оценка обстановки слишком далека от адекватности.
- 116 XX век и Россия: общество, реформы, революции. Электронный сборник. Вып. 1. Ч. I. Самара, 2013 URL: http://sbornik.lib.smr.ru/
Сообщения и заметки
Технически большую роль в крахе монархии сыграли поездки императоров, из Могилева в Петроград и из Берлина в Спа соответственно. То, что Николай ехал из Ставки в столицу, но так и не добрался18, а Вильгельм - из столицы в Ставку, и, наоборот, доехал19, ничего не меняет. Целей своих эти миссии не достигли, оба императора остались и без власти, и без армии. Вильгельм II, приехав в Ставку, услышал только, что присяга ему войск «не более чем фикция»20. Решения об этих переездах императоры принимали не с военной точки зрения, недооценивая опасности до последнего, поэтому они оказались столь беззащитны перед организованным противодействием генералов, которые понимали, что момент для быстрого наведения порядка в столицах упущен. Более того, именно военные в должной мере учитывали, что надежных войск в главном городе страны не может быть много, ибо гвардейские части давно уже брошены на фронт, где понесли в решающих боях недавних кампаний очень тяжелые потери: русская гвардия в боях на Стоходе в августе-сентябре 1916 г., а германская в весенне-летнем наступлении 1918 г. во Фландрии и Франции. Неудивительно, что генералитет, сконцентрировавшись на задачах Великой войны, полагал попытки силового подавления мятежей в столице без надежных войск, которые не нуждаются в переброске и развертывании, т.е. не придется терять драгоценное время и давать возможность взбунтовать войска еще и на фронте, авантюрой, которая будет стоить развала фронта, Гражданской войны и военной катастрофы. Для недопущения такого развития событий императором (а в германском случае еще и наследником престола) можно было пожертвовать, даже пойдя на сделку со своей монархической совестью.
Показательна сумбурность проектов отречения, хотя обсуждались они достаточно долго. Отречения в пользу разных членов императорской династии, вопрос об отречении наследника престола, раскол среди политической и военной элиты по вопросу о возможности сохранения монархии вообще - все эти вопросы сделали результат переговоров с монархами совсем иным, нежели рассчитывали все его участники. Характерно также и то, что монархи озабочены не спасением империи, а совершенно иными вопросами. Николай II был поглощен тревогой о больной семье и думал о том, что происходит в Царском Селе, а не в Петрограде.
- 117 XX век и Россия: общество, реформы, революции. Электронный сборник. Вып. 1. Ч. I. Самара, 2013 URL: http://sbornik.lib.smr.ru/
Сообщения и заметки
Вильгельм II в обстановке полного краха все еще грезит о непременном личном руководстве выводом войск на Родину, пусть и только прусских, если империя ему изменила, так как в отказ Пруссии повиноваться ему он просто не может поверить.
Характерно, что крайне отрицательную роль в обоих случаях сыграли императрицы. Обе стремились приобрести решающее влияние на супругов именно там, где им было важно прислушаться к советам специалистов, а не слепо преданных им людей. Александра Федоровна фактически натравливала мужа на парламентариев, не давая ему пойти на уступки там, где это было действительно возможно. При этом, в критические часы Февральской революции она сама призвала остававшиеся в Царском Селе войска не отказывать сопротивления «во избежание напрасного кровопролития». Императрица Германии Августа Виктория, очень искренне переживавшая за супруга, своими эмоциями и подсказками лишила Вильгельма многих приверженцев, до последнего настаивая, чтобы ему не сообщали плохих новостей, что только усилило шок кайзера в ноябрьские дни21.
В России один из немногих военачальников, предлагавших свои услуги для подавления революции, хан Нахичеванский, неизвестным образом собирался навести порядок в Петрограде силами своего Гвардейского кавалерийского корпуса, стоявшего в Ровно(!). Некоторые боевые генералы и адъютанты кайзера советовали ему в ноябре 1918 г. отправиться на фронт и искать там геройской смерти в рядах ведущих отчаянные бои отступающих войск, и это накануне его 60-летия(!). Все это должно было, по их мысли, спасти престиж монархии.
При всей калейдоскопичности событий обращает на себя внимание стремление политиков непременно обеспечить хотя бы формальную преемственность, что было необходимо в первую очередь для того, чтобы дать возможность военным объяснить самим себе и войскам фактическое нарушение присяги. Не мог не понимать этого великий князь Михаил, командир кавалерийского корпуса и генерал-инспектор кавалерии. Макс Баденский, едва ли не проклятый Вильгельмом II за то, что объявил об его отречении, еще до того, как сам кайзер окончательно на него согласился, сделал все, чтобы обставить передачу власти Ф. Эберту, словно речь шла о формирование очередного кабинета министров в рамках парламентской монархии. Несомненную и вполне понятную преемственность демонстрируют самовольные действия органов новой власти, например, образующиеся в Германии явно по русскому образцу советы. В данном отношении можно говорить о том, что военные учли опыт Февральской революции и Приказа № 1, не дав солдатским советам в германских частях действовать полностью самостоятельно, хотя и не сумели вовсе не допустить их образования.
- 118 XX век и Россия: общество, реформы, революции. Электронный сборник. Вып. 1. Ч. I. Самара, 2013 URL: http://sbornik.lib.smr.ru/
Сообщения и заметки
Неуправляемый, вопреки столь сложным политическим интригам, ход отречения привел к еще одному общему для обеих революций явлению: крушению политических карьер или совершенно иному исходу для многих главных фигур отречения. Совершенно иначе представляли себя свою дальнейшую роль в событиях М.В. Родзянко и «архитектор» парламентской монархии бывший статс-секретарь иностранного ведомства П. фон Хинтце. Не добились или не удержали высшей военной власти Николай Николаевич и кронпринц Рупрехт Баварский. Ничего не выиграли (мягко говоря) от отречения Михаил Александрович и кронпринц Вильгельм, так долго конфликтовавший с отцом. Не слишком долго наслаждался высоким постом П.Н. Милюков, а М. Эрцбергер и вовсе прожил после революции менее трех лет.
Положение, в котором оказались политические системы двух империй сразу после столь долго подготавливаемого отречения, было отчаянным: нет законного парламента, хотя так и не разошелся прежний его состав, не ясно военное будущее. Однако проблемы, несомненно, только усугубятся. Все держится на формальной и очень хрупкой договоренности между новым политическим и старым военным руководством: между М.В. Алексеевым и Временным правительством, при
настороженном поведении Петросовета, добившегося в итоге и ареста царской семьи, и смещения Николая Николаевича, и между В. Гренером и Ф. Эбертом, при крайне осторожном и частичном одобрении этой сделки половиной Совета народных уполномоченных из состава НСДПГ и безусловной враждебности центрального солдатского совета в Берлине. Не было недостатка во взаимных подозрениях и между самими участниками сделки, в том числе обе стороны не знали, насколько серьезные силы стоят за партнером.
Наконец, даже последующие взаимоотношения между замешанными тем или иным образом в крушении монархии представителями военных элит страдали от одного и того же. Поиски виновных, предавших императора, попытки свалить друг на друга вину за шокировавшее поражение в Великой войне привели к расколу даже среди тех, кто впоследствии продолжал считать друг друга соратниками. Никак не изменило этой общей черты даже то обстоятельство, что удаление части военной элиты по требованию деятелей парламента в России произошло уже после отречения - так называемая «гучковская чистка», а в Германии - накануне него, когда по требованию социал-демократов, вошедших в правительство, были удалены ключевые фигуры в Ставке, а Людендорф ушел сам, не дожидаясь этого унижения22. Оба раскола имели самые серьезные последствия для последующего хода событий, вовсе не являясь удалением «балласта», заведомо некомпетентных специалистов, как это пытались представить впоследствии. Тяжелейшие отношения складывались в
- 119 XX век и Россия: общество, реформы, революции. Электронный сборник. Вып. 1. Ч. I. Самара, 2013 URL: http://sbornik.lib.smr.ru/
Сообщения и заметки
A. И. Деникин. В Германии, раздавленной унижением Версаля, понадобилась целая кампания в прессе, особенно публикация писем Гинденбурга к кайзеру, чтобы оправдать старого паладина в глазах монархических кругов, в первую очередь среди офицерства, и наладить хотя бы формальные отношения между ними. Нужный градус монархизма никак не могли подобрать и создатели рейхсвера - Г. фон Сект и
B. Гренер, первый из которых был уволен, несмотря на все свои заслуги в деле спасения Веймарской республики, как только пригласил поучаствовать в маневрах сына кайзера, а второй принял на себя грех отказа от присяги императору, что было нужно всем, да еще и стал «черной овцой», не допустившей военного путча и срыва подписания Версальского мира. Прусский военный министр и первый глава управления сухопутных войск рейхсвера В. Рейнхардт, слывший едва ли не республиканцем (как и Корнилов), лишился поста после монархического Капповского путча, закончившегося провалом так же, как и Корниловский мятеж, из-за акций гражданского неповиновения и без особого кровопролития.
Таким образом, параллелей, пусть и не абсолютного сходства, слишком много, чтобы делать вывод о принципиально разном ходе событий или же случайности многих из них. Если аналогии между политическими течениями или степенью социально-экономического коллапса всякий раз можно будет оспаривать различного рода статистикой и нюансами политических маневров, то четкие, зафиксированные в документах, увязанные с конкретной обстановкой на фронте и в армии мнения генералитета и генштабистов по вопросу о возможности привлечения фронтовых частей к подавлению мятежа по определению куда менее двусмысленны. Маловероятна и их политическая ангажированность, так как в данном случае речь идет о людях, мыслящих в основном категориями военного конфликта, не занятых слабо знакомыми им деталями будущего государственного устройства.
Более или менее общий набор условий и обстоятельств крушения консервативных монархий в ходе тотальной войны таков: совершенно стихийный бунт тыловых или засидевшихся в тылу (в портах) военных (морских) частей, не до конца раскрытые и ликвидированные заговоры в верхах, повышенная активность парламентской оппозиции, отсутствие императора в столице, оставившего ее на попечении безвольного правительства и недееспособного командующего войсками округа, при этом в Ставке император совсем не нужен, он скорее мешает фактическому командованию. На формальный и плохо замаскированный отказ военных повиноваться император реагирует безвольно, хотя и эмоционально, в итоге отречение становится едва ли не бегством от ответственности, хотя крах монархии вообще при этом не подразумевался. Это было следствием того, что как
- 120 XX век и Россия: общество, реформы, революции. Электронный сборник. Вып. 1. Ч. I. Самара, 2013 URL: http://sbornik.lib.smr.ru/
Сообщения и заметки
сам монарх, так и наиболее близкая к нему часть военной элиты вообще плохо разбиралась в масштабах и причинах произошедшего, которое в значительной мере заслонялось для них семейными и/или династическими проблемами, что буквально повторяет судьбу Людовика XVI в июле 1789 г. На гражданскую войну или быстрый контрреволюционный мятеж среди военной элиты и окружения монархов так никто и не решился23. Для самой же военной верхушки ее поведение в ходе отречения, чреватое роковыми последствиями, стало незаживающей раной, основой для непреодолимого раскола, причем едва ли не более важной, чем скорый и трагический для Российской и Германской империй исход Великой войны.
