«Киммерийское» погребение из Чечни: этнокультурный контекст и вопросы датировки

Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 8 (17), 2015 | ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ

зарплаты за счет экономии и создаваемых фондов материального поощрения.

Но уже в 1989 г. темпы прироста заработной платы вновь сокращаются в связи со сдачей БАМа в постоянную эксплуатацию. Затягивание проходки Северомуйского тоннеля позволило частично смягчить последствия социально-экономических преобразований 1990-х гг. на Западном участке магистрали. Первый кризис, спровоцированный задержкой выплаты зарплаты, произошел в 1997 г., когда тоннельщики Северомуйска спустились в забой и объявили о голодовке.

Таким образом, на протяжении всего периода строительства БАМа наблюдался положительный прирост зарплаты строителей. Подавляющее большинство работников, судя по соцопросам, было удовлетворено системой материального поощрения. Лишь 20-30% опрошенных констатировали, что их материальное положение с приездом на БАМ либо ухудшилось, либо осталось прежним [5, с. 215-218]. В эту категорию чаще всего входили незанятые непосредственно на строительстве железной дороги работники, для которых были установлены более низкие районные коэффициенты.

В соответствии с постановлением Совета Министров СССР №625 1 октября 1980 г. было организовано отделение Байкало-Амурской железной дороги

(БАМЖД). На работников БАМЖД распространялись условия оплаты труда и льготы, действовавшие на железных дорогах Сибири и Дальнего Востока, в том числе районный коэффициент в размере 1,4. Для работников других отраслей хозяйства, не занятых непосредственно на строительстве, были установлены более низкие коэффициенты: в лесной промышленности - 1,3-1,4; в сельском хозяйстве и сфере обслуживания - 1,2-1,3 [5, с. 232].

Наличие подобной разницы создавало определенные трудности в закреплении кадров на вновь осваиваемых территориях, способствовало текучести кадров, злоупотреблениям и коррупции, имело прочие негативные последствия. Однако трудящиеся в сфере обслуживания, торговли, здравоохранения, образования, культуры, занятые в обслуживании строителей БАМа, зарабатывали больше, чем в аналогичных отраслях других районов республики, т.к. им выплачивались надбавки за работу в северном регионе, за передвижной характер труда и т.д.

Таким образом, на БАМе была сформирована беспрецедентная по отношению к аналогичным отраслям других регионов страны и прежним сибирским стройкам система материального поощрения строителей. Она давала возможность привлечения в зону строительства работников высокой квалификации, способствовала росту

образования и профессионального мастерства, формированию прочных трудовых коллективов и закреплению населения в регионе.

Вместе с тем, данная система была изначально противоречивой, т.к. строилась на сочетании планово-директивных начал, межведомственного подхода и некоторой хозяйственной самостоятельности строительных подразделений. В результате размер заработка строителя в большей степени зависел от организации производства, временности предоставления фронта работ, ритмичности поставки материалов и конструкций, нежели от работы исполнителя.

Список литературы

«КИММЕРИЙСКОЕ» ПОГРЕБЕНИЕ ИЗ ЧЕЧНИ: ЭТНОКУЛЬТУРНЫЙ КОНТЕКСТ

И ВОПРОСЫ ДАТИРОВКИ

Бурков Сергей Борисович,

СНС ГБУ «Институт истории и археологии РСО-А» г. Владикавказ

АННОТАЦИЯ

статья посвящена установлению круга аналогий редкого для древностей Северо - Восточного Кавказа погребения эпохи поздней бронзы и определению его культурно - хронологической позиции в системе древностей региона.

Традиционно впускные захоронения с материалами группами ранних кочевников т.н. «киммерийской» куль-

IX - первой половины VII вв. до н.э., найденные на Север- туры [15,с. 116;5,с.46 - 48;17,с.31 - 32;6,с.39]. Основани-ном Кавказе, совершённые в более ранние курганы эпохи ями для этого служат тип погребения (впускное в курган, бронзы, соотносятся исследователями с культурными

Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 8 (17), 2015 | ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ

основное подкурганное), погребальное сооружение, элементы погребальной обрядности, набор заупокойного инвентаря. В связи с тем, что во многих захоронениях, найденных на Северном Кавказе, присутствуют как кочевнические, так и северокавказские элементы погребальных практик, при наличии в основном кавказского инвентаря, это затрудняет их атрибутирование требует от исследователей выработки определённых критериев, которые бы позволили осуществить такую дифференциацию. Так,

B. И.Козенкова, Р.С.Сосранов и Э.Л.Черджиев погребение у с. Садовое, отнесли к западному варианту кобанской культуры [12,с.14-18. ]. В.Л. Росунов и Я.Б.Березин, вслед за С.Л.Дударевым, считают его захоронением киммерийца - т.н. «черногоровского типа» [20,с.5-6; 6,с.38]. Для установления его принадлежности С.Л. Дударевым был предложен перечень признаков, в который вошли: впускной характер захоронения, поза и ориентировка погребенного, наличие заупокойной пищи, микродетали погребальной обрядности, что позволило автору склониться к его раннекочевнической, черногоровской атрибуции [7,с. 114 - 124 с.115 - 116]. Однако далеко не все другие подобные погребения подвергнуты подобному анализу. Одно из них было исследовано у ст. Калиновской Наурского района Чечни. Впускное погребение № 1 кургана 1 группы II содержало костяк, размещенный слабо скорчено на левом боку, на восток, в яме подпрямоугольной формы с заоваленными углами. Положение правой руки неизвестно, левая - вытянута вперёд, к заупокойной пище (рёбра МРС). В инвентаре - кремневый отщеп, кружка, бронзовые накладная 8 - гранная бляшка и нож - бритва. Захоронение было датировано в целом VIII в. до н.э. и отнесено к киммерийским древностям [8,с.7 - 17, рис.5]. В дальнейшем оно было отнесено к т.н. «черногоровской группе» X - VIII вв. до н.э. [6,с.38]. С ним согласился и

C. В. Махортых [17,с.35].

Используем тот же методический приём применительно к калиновскому погребению, с учётом точного определения типа погребального сооружения.

Для одних исследователей понятия «подкурганное» и «впускное захоронение» - идентичны [17, с.31 - 32, с.40,41], тогда как другие осознают их различие [6,с.56]. По мнению В.Р. Эрлиха, курганный обряд является признаком определённого социального статуса погребённого и не фиксирует его принадлежность к определённому этносу или культуре [24,с. с. 116]. С.Л.Дударев считает т.н. «новочеркасский комплекс» надэтничным явлением, С.В. Махортых - принадлежащим киммерийцам [6,с.33; 17,с.31,47 и др.].

Всего на территории Северного Кавказа известно около 20 раннекочевнических погребений и отдельных комплексов. За исключением 2, все они - впускные в курганы, 9 захоронений датированы X - VIII вв. до н.э. Тип погребения определён для 4 из них. Формы ям: 2 - прямоугольные, 1 - овальная, 1 - подбойно - катакомбная конструкция. Погребальные позы: скорчено на боку и вытянуто на спине, степень скорченности варьирует от слабой до очень сильной. Среди скорченных 6 лежали на левом, 2 - на правом боку, положение рук: одна вытянута вдоль тела, другая согнута, или обе согнуты. Ориентировка: в 6 случаях - на восток. Характерно использование минеральной краски и заупокойной пищи (кости животных). Данных о кремнёвых отщепах в погребениях нет. Незначительность выборки не даёт возможности выстроить типологию и сводит на - нет любые обобщения - до уровня обычной статистической погрешности.

Обратимся теперь к анализу обряда калиновского погребения. В качестве ближайших аналогий для погребального сооружения укажем на могильник «Бамутские сады» (группа I, к.5 п.1 к.7 п.3) с керамикой, типичной для

позднебронзовых памятников горно-предгорной зоны Чечни и Дагестана, а также предметами (золотая подвеска

- застёжка), характерными для т.н. «протокобанского» (В.И.Козенкова) периода XIV - XII вв. до н.э. [1, рис.5560; рис.41,рис.28,46;10, с.75, рис.6,58]. Погребения, совершённые в подобных же традициях, были найдены на территории Северной Осетии - это т.н. «архонская группа». Для неё характерны обширные ямы подквадратной или подпрямоугольной формы с закруглёнными углами, костяки скорчено на левом боку, руки протянуты к коленям или тазу, в инвентаре - керамика с обмазкой, каменные заклады. В одном из таких погребений (ст. Архонская, курган № 2, погребение № 2) была найдена подобная же золотая подвеска с обратной, или переложной петлёй. Захоронение отнесено ко II хронологическому горизонту кургана - финалу среднебронзового века [14, с.14 - 15; рис.8,37,с.18,с.71]. В.Л. Ростунов и Т.Я. Ростунова датировали этот горизонт XVI - XV вв. до н.э. Аналогии подвеске авторы находят в комплексах верхнего горизонта Эгикальского склепа и в местности Джизи в Северной Осетии [19,с. 15], В.И.Козенкова - в материалах из Беахни

- Куп (Чми) в Северной Осетии. По керамическим формам

В.И.Козенковой комплекс отнесен к т.н. «протокобанской группе» памятников [11,с.26, с.91, рис.44,58,с.119,

рис.44,3]. С.Н.Кореневский и Р.А.Мимоход обратили внимание на погребение № 11 кургана № 2 Бамутского могильника. Костяк - в позе архонской группы - 2, погребальный инвентарь - раннекобанского типа: спиральные бронзовые ленточные пронизи и костяное изделие, подобное кольцевидным пряжкам т.н. «раннебабинского» типа, что позволяет отнести бамутское захоронение к начальному этапу эпохи поздней бронзы. В дополнение к этому отметим ещё одно разрушенное погребение из кургана № 4 того же могильника, где встречен фрагмент нижней части сосуда с намечающимся поддоном. Комплекс датирован временем от второй половины II тыс. до н.э. до начала

I тыс. до н.э. [18,с. 141]. На территории Чечни раннекобан-ские бронзовые накосники и подвески, в том числе - 2 в виде кистей правой руки, датированные концом II - началом I тыс. до н.э., были найдены в разрушенном кургане у с. Знаменское Надтеречного района. Бронзовые браслеты VIII - первой половины VII вв. до н.э. происходят из разрушенного кургана у станции Хан - Кала Грозненского сельского района [3,с.158-159,рис.1,3-6;4, с.164, рис.1,3 -6,с.168 - 169].

Для того, чтобы уточнить культурно - хронологическую позицию анализируемого нами комплекса, обратимся к анализу деталей погребального инвентаря. По мнению С.Л.Дударева и Б.М.Хашагульгова, найденная в погребении кружка с биконическим туловом близка типу

II 1 варианта восточно - кобанских памятников X - VIII вв. до н.э. [9,с.80,с.175,табл. LV, 7]. Однако данный предмет подобной характеристикой не обладает [8, с.7 -17,рис.5,2]. Тип восточнокобанской керамики, на который ссылаются публикаторы, отличается иными пропорциями и округлой в сечении ручкой. То, что им не удалось определить аналогии в восточнокобанских памятниках, относящихся к VIII в. до н.э., объясняется более ранним, чем ими представлялось, бытованием данной формы, а также иным историко - культурным контекстом всего комплекса. С.В.Махортых аналогией кружке из Калиновского могильника называет черпак из п.10 к.11 Михайловского могильника в Закубанье, замечая, что подобные формы характерны для центрального варианта кобанской культуры [17,с.35]. Приведённые выше аналогии для калиновской кружки неудачны: у восточнокобанских экземпляров

Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 8 (17), 2015 | ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ

указанного типа край ручки приподнят над венчиком, в сечение они все округой формы тулово приземистое, отчётливо - биконической формы. В нашем случае сечение ручки уплощённо - линзовидное, в край с венчиком, тулово - усечено - овальное, что соответствует формам курганной керамики второй половины - третьей четверти II тыс. до н.э., а также некоторым образцам из горной зоны. Наибольшую близость кружка обнаруживает с формами из Харсенойского могильника горной Чечни, которые демонстрируют продолжение посткуро - аракских традиций. Ряд похожих форм имеется и в курганных погребениях [2,с.4-52,с.48, рис.5,1; 21, рис.167,10,рис. 146,3 ;16, с.28-47,с.34,рис.4,9,2і,с.36,рис.5,3,13,19,с.4б]. Сосуды (т.н. «черпаки») из Нижемихайловского могильника действительно напоминают некоторые западнокобанские образцы, но это совсем другой тип керамики. Сам некрополь датирован XI - началом IX вв. до н.э. и определён как близкий к кругу либо кобяковских, либо - раннекобанских, памятников, т.е. - не имеющих отношения к раннекочевническим древностям. Дата, предложенная для калиновского захоронения (VIII в. до н.э.) находится за рамками существования Нижнемихайловского некорополя [23, с.217, рис. 2,6,с.220]. Два других предмета в культурно - хронологическом отношении нейтральны. С.Л.Дударев и Б.М.Хашагульгов считают, что бронзовые бляшки характерны для Поднепровья - комплексов II этапа чернолес-ской культуры, а бронзовый нож - тяготеет к предсавто-матским формам, но по форме черенка и примыкающей к нему части лезвия - напоминает отдельные экземпляры и с территории Северного Кавказа [8, с.14]. По мнению С.В.Махортых, бронзовая бляшка не может служить надёжным маркером для культурной и хронологической атрибуции памятника. Он считает, что эти предметы были заимствованы степным киммерийским населением у их осёдлых соседей. Бронзовый нож близок т.н. «камышевах-скому типу», выделенному А.И.Тереножкиным и обычным для культуры киммерийцев, главным образом, черно-горовской ступени, хотя сам исследователь никаких прототипов для них в степных памятниках, не отмечает, указывая на их местное происхождение [17,с.36 с.40;22,с. 145, рис.84,9-11]. Ножи, приведённые в монографии А.И.Тереножкина, в месте перехода рукояти в лезвие не имеют уступа, однако подобная форма типична для во-сточнокобанских древностей - тип II подтип 2; тип V по

B. И.Козенковой [9,с.6,с.149,табл1,3,]. Ножи из культурного слоя Сержень - Юртовского поселения датированы концом I периода его функционирования - концом IX -началом VII вв. до н.э., однако они не могут служить надёжным временным репером из - за их долгого использования без существенного изменения формы. По крайней мере, некоторые из них сопоставлены ею с находками из Европы, датированными X - IX вв. до н.э.[13, с.76,с.79].

C. Л. Дударев также считает, что бронзовые или железные ножи являются характерной деталью черногоровских погребальных наборов, однако первые из них имеют кобан-ское происхождение. Один из ножей - бритв был найден в культурном слое Сержень - Юртовского поселения в одном комплексе с набором орудий литейщика [7, с.120].

Наиболее информативными для определения культурно - хронологической позиции калиновского погребения являются тип, форма погребального сооружения и керамика. К элементам кобанского типа относится только нож, однако он, как и бронзовая бляшка не могут выступать в качестве определяющих признаков в силу своей этно - культурной нейтральности и широкого временного диапазона бытования. Время его совершения может быть отнесено к рубежу II/ I тыс. до н.э. - самому началу I тыс.

до н.э. и сопоставлено с позднейшими «архонскими» погребальными традициями. Отсутствие же каменного заклада над погребённым в Калиновском могильнике может быть объяснено зоной его совершения (супесчаниковые почвы степного затеречного района).

В.И. Козенковой для периода Кобан I (начало XIV -первая половина XII вв. до н.э.) для формирования про-токобанского комплекса, было отмечено участие компонентов северокавказской, катакомбной, закавказских культур, а также традиций средней бронзы Центральной Европы [11, с.35,37,89 - 92]. По мнению С.Н. Кореневского и Р.А. Мимохода, возникновение новых поската-комбных культурных образований в Предкавказье следует связывать с миграциями, вызванными резкой аридизацией климата. С ним солидарны Т.Я. Ростунова и В.Л. Росту-нов. Они считают, что приток отдельных групп населения с территории Северо - Восточного Кавказа на СевероОсетинскую наклонную предгорную равнину начался около середины II тыс. до н.э., что связано с климатическими изменениями - осушением территории и образованием обширных лугов. По их мнению, сходные процессы происходили и на Кабардинской наклонной предгорной равнине. Причина масштабного перемещения в степь восточнокавказских групп населения связана с катастрофической нехваткой зимних пастбищ [14, с.66, с.70]. Данные процессы и документирует калиновское погребение.

Список литературы

Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 8 (17), 2015 | ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ

Армавир, М., Армавирский краеведческий музей, ИА РАН,1995. - 198 с.

ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА РОССИИ ПО УКРЕПЛЕНИЮ ГРАНИЦЫ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ В XVIII - XIX ВВ.

Еремин Николай Михайлович

Соискатель кафедры истории России Курского государственного университета. В статье рассматривается процесс обустройства территорий и пограничья на южных кавказских рубежах России.

ANNOTATION

This article shows the process of rebuilding the territories and the borders of the southern Caucasian Russian lines. Ключевые слова: граница, крепости, внешняя политика, казаки, обустройство новых территорий. Keywords: border, fortresses, foreign policy, Cossacks, rebuilding the new territories.

В XVIII веке Россия решила две жизненно важные для государства задачи - выход в Балтийское и Черное моря. И если в Европу «окно прорублено» было за короткий срок, то выход к «южным морям» оказался более длительным и сложным.

В 1774 году победоносно для России завершилась война с Османской империей. Был заключен Кучук-Кай-нарджийский мирный договор, который изменил расстановку сил на Северном Кавказе в пользу России. Перед русским царем и правительством обозначились новые проблемы и задачи, заключавшиеся в обеспечении защиты северокавказской границы на ее всем протяжении. Существовавшая в то время Терско-Моздокская линия на востоке Северного Кавказа оберегала лишь небольшую часть российской территории, где уже несколько столетий жили терские казаки. На остальной территории от города Моздока до крепости Азова крупные отряды закубанских черкес в союзе с татарами прорывались не только к Дону и Волге, но и в южные районы Белгородской и Воронежской губерний.

Проект дополнительной укрепленной линии составил Г.А. Потемкин. В своей записке, представленной Екатерине II весной 1777 года, генерал-губернатор Кавказа

приводил обоснования строительства пограничных укреплений: «Оная линия прикрывает от набегов соседних племен границу между Астраханью и Доном, отделяет разного звания горских народов от тех мест, коими нашим подданным пользоваться следует, положением же мест своих подает способ учредить виноградные, шелковые и бумажные заводы, размножить скотоводство, табуны, хлебопашество» [16. С.23].

За короткий период с 1777 по 1780 гг. она была построена, получив название Азово-Моздокской или Кавказской линии. Это была серьезная преграда для любого противника, имевшая мощные фортификационные сооружения. Но главная задача заключалась также в основании на Линии между крепостями или вблизи их казачьих станиц. На Кавказ переводились казаки Волгского казачьего войска и Хоперского казачьего полка. Вместе с разместившимися в крепостях и укреплениях частями русской регулярной армии, казачьи поселения образовали единую границу русских владений на Северном Кавказе.

Главным противником укрепления позиций России на Северном Кавказе была Османская империя, которая использовала в этих целях вассальное Крымское ханство [9.С.27]. Присоединение Крыма для России было необхо-