Спросить
Войти
«привлекли внимание к тому, как разные акторы объединяются для обеспечения эпистемной, институциональной и политической легитимности иным, более эффективным образом».
Т. В. Виноградова
УДК 001.174
Введение
Честность и добросовестность ученых при планировании, проведении и описании результатов своих исследований (research integrity) - это главный этический принцип, который не только делает возможным поступательное развитие науки, но и служит условием, при котором общество может доверять ей. Наука обладает когнитивным авторитетом - легитимизированным правом давать определение, описывать и объяснять ограниченные сферы реальности [14]. И ничто так не подрывает этот авторитет, как получающие широкую известность случаи научного мошенничества.
Обман и фальсификации, совершаемые учеными, периодически всплывают на поверхность на протяжении всего времени существования науки в качестве организованной деятельности. История с «пилтдаунским человеком», возможно, одна из самых известных мистификаций XX в. [49]. Другой часто приводимый пример касается эволюционной биологии. В 1909 г. уважаемый венский биолог П. Каммерер, проводя эксперименты с жабами, сообщил, что ему удалось найти доказательства в пользу теории Ж.К. Ламарка. Как впоследствии было обнаружено, результаты экспериментов были подделаны [22]. Высказывались даже сомне© Виноградова Т.В., 2020.
ния в безукоризненности работ таких классиков, как И. Ньютон и Г. Галилей [8].
Тем не менее вплоть до 1980-х годов способность науки к самокоррекции благодаря наличию таких механизмов, как «оценка равных» (peer review) и повторение экспериментов, сомнений не вызывала. В конце 1970-х - начале 1980-х годов разразилась целая серия скандалов в некоторых странах, прежде всего в США, когда было доказано, что ряд исследователей, получая деньги от государства, совершали подлог и фальсифицировали данные [21; 23].
Тот резонанс, который они имели, заставил усомниться в способности научного сообщества самостоятельно справиться с возникшей проблемой. В определенной степени подобная реакция была обусловлена тем, что в 1980-1990-е годы академическая наука начала превращаться из небольшого и закрытого института с ограниченным финансированием в крупное и затратное предприятие, от которого зависят экономическое развитие и конкурентоспособность страны.
В итоге проблемой нарушения учеными норм профессиональной деятельности озаботилось не только научное сообщество, но и государственные структуры. К сегодняшнему дню изучение вопросов, связанных с исследовательской недобросовестностью, выделилось в отдельное направление со своими организациями, специалистами, журналами и конференциями.
Формы и масштабы распространения недобросовестности
в науке
Первой страной, где была разработана политика и механизмы контроля за соблюдением принципов добросовестности в исследованиях, стали США. В 1989 г. Национальный научный фонд (ННФ) создает Службу генеральных инспекторов, в чьи обязанности входит в том числе и рассмотрение вопросов, связанных с научной недобросовестностью в финансируемых им исследованиях. В этом же году в рамках Министерства здравоохранения и социальных служб создаются две подобные организации, которые в 1992 г. сливаются в одну, - Отдел по обеспечению добросовестности в исследованиях. В его компетенцию входят работы, финансирующиеся Национальными институтами здравоохранения (НИЗ) и Службой общественного здравоохранения.
В 1992 г. по инициативе Национальных академий науки, инженерии и медицины был опубликован доклад «Ответственная наука: Обеспечение добросовестности в исследовательском процессе». Отталкиваясь от него, в октябре 1999 г. Национальный совет по науке и технологиям - исполнительный орган при президенте США - выпустил от имени всех федеральных учреждений, финансирующих научные исследования, совместный документ. Он был одобрен научным сообществом, и в декабре 2000 г. был опубликован окончательный вариант федеральных правил для исследований, финансируемых государством.
В этом документе ненадлежащее профессиональное поведение (research misconduct) трактуется, как фабрикация (подлог), фальсификация или плагиат, допущенные при планировании или проведении, или рецензировании исследования, или в изложении его результатов. Поскольку отличить «честную ошибку» от обмана трудно, было предложено выносить окончательный вердикт лишь в тех случаях, когда: имеют место значительные отступления от принятых в данном исследовательском сообществе стандартов научной деятельности; эти отступления совершаются вполне осознанно и намеренно; обвинение доказывается неопровержимыми свидетельствами [2].
Наказание исследователей, уличенных в подлоге и фальсификации, носит, как правило, административный характер. Но в исключительных случаях научные сотрудники, совершившие подлог, могут быть подвергнуты уголовному преследованию. Так, в 2015 г. Донг-Пай Хан, профессор Университета штата Айова (США), был осужден за то, что ради гранта в 19 млн долл. грубо сфальсифицировал данные лабораторных исследований, посвященных созданию вакцины против СПИДа. Он получил 57 месяцев тюрьмы и 7,2 млн долл. штрафа [7].
Следом за США аналогичные органы и правила стали создаваться в западноевропейских странах, а затем и за пределами Европы (Австралия, Китай, Бразилия, Тайвань, Южная Корея). По данным на 2015 г., в 22 из ведущих 40 стран уже существовала национальная политика, призванная контролировать ответственное
проведение исследований, а еще несколько стран находились в процессе ее разработки [43].
Хотя определения ненадлежащего профессионального поведения, принятые в разных странах, отличаются друг от друга, все они включают фабрикацию, фальсификацию и плагиат (ФФП) как наиболее серьезные отступления от принятых норм. Наряду с подобными грубыми нарушениями, которые скорее можно отнести к категории научного мошенничества (scientific fraud), выделяют еще и «спорные исследовательские практики» (questionable research practices). Это действия, отступающие от норм и правил, принятых в научном сообществе, но не имеющие столь злокачественного характера. К ним относят сознательное искажение состава соавторов, дублирование публикаций, наличие скрытых финансовых интересов и многое другое [59].
Главный вопрос в отношении научной недобросовестности, от ответа на который зависит политика в данной области, заключается в том, насколько подобная практика распространена и какой ущерб она наносит. Исследовательская недобросовестность социально неприемлема, поэтому разговоры о ее широком распространении бросают серьезный вызов науке.
Еще два десятилетия назад среди ученых преобладало мнение, что случаи обмана в науке крайне редки и происходят из-за «неизбежного присутствия мошенников в науке». Как утверждал в свое время профессор Гарвардской медицинской школы Е. Брау-нуолд (E. Braunwald), на подлог идут ученые с нарушенной психикой, чье поведение не имеет ничего общего с поведением нормального ученого [48]. Теория «червивого яблока» представляет собой старую идеологию, протекционистскую по отношению к науке и в то же время закрывающую возможности для эффективного решения этой проблемы.
Согласно противоположной точке зрения, использование разного рода сомнительных приемов связано с тенденциями, складывающимися в современном научном предприятии, поэтому недобросовестность среди академических ученых со временем только нарастает [11], а известные случаи - это лишь «верхушка айсберга» [10]. Существует несколько источников информации.
Иногда подобные истории имеют трагический финал. В августе 2014 г известный японский специалист в области стволовых клеток Йошико Сасаи покончил жизнь самоубийством. Это случилось после того, как были обнаружены фальсификации в двух статьях, опубликованных в начале 2014 г. в журнале Nature, соавтором которых он был [40].
Особенно шокирующее впечатление производит феномен «серийного мошенничества», когда карьера ученого строится на фабрикации десятков публикаций. Они демонстрируют неспособность соавторов, руководителей, редакторов и рецензентов вовремя заметить подлог и неправдоподобные результаты.
В начале 1990-х годов директор Института палеонтологии Пенджабского университета Висва Джит Гупта был уличен в том, что более 20 лет фабриковал и фальсифицировал данные, касающиеся обнаруженных им в Гималаях окаменелостей, и опубликовал на их основе более 400 работ [19]. Самое парадоксальное, что статьи, подписанные им, до сих пор цитируются.
В 2012 г. Японское общество анестезиологов опубликовало доклад о результатах расследования деятельности Ишитаки Фуд-зии из Университета Тохоку. Было установлено, что на протяжении 19 лет он сфабриковал данные в 172 статьях [29].
Учитывая масштабы научного предприятия, указанные цифры выглядят более чем скромно. Однако легко предположить, что
так же как статистика осужденных за уголовные преступления не дает истинной картины, так и случаи доказанного мошенничества не отражают реальных масштабов этого явления. В дополнение к этой официальной статистике проводятся опросы ученых, которые дают иные результаты.
Метаанализ ранее проводившихся опросов также показывает, что реальное количество случаев ФФП значительно выше, чем говорит официальная статистика. Около 2% исследователей признались в том, что хотя бы однажды им приходилось фабриковать, фальсифицировать или модифицировать данные, и более 14% говорили о том, что знают о коллегах, которые поступали таким образом. Цифры в отношении спорных исследовательских практик были гораздо выше. Хотя только 2% ученых признались в манипулировании данными, в абсолютном выражении этот показатель выглядит более внушительно, поскольку ученые ежегодно публикуют около 2,5 млн статей [10].
Для того чтобы исключить возможность того, что ученые говорят об одних и тех же инцидентах, в Великобритании был проведен опрос, в котором участвовало по одному представителю от каждого отделения. Было обнаружено, что 8,7% респондентов хотя бы однажды были свидетелями фабрикаций и фальсификаций (60%) или плагиата (36%), которые совершали их коллеги. Значительная доля респондентов (37%) никому о своих подозрениях не сообщала.
Эти цифры говорят о серьезном разрыве между тем, что наблюдают сотрудники университетов, и сведениями, которыми располагают федеральные органы. И подтверждают, что известные случаи научной недобросовестности - это лишь «вершина айсберга» [53].
до 2000 г. такой процедуре в среднем подвергалась одна статья из 100 тыс., то с 2001 по 2012 г. - уже одна из 10 тыс. Это значит, что процент отзываемых статей вырос почти в 10 раз, тогда как количество статей, публикуемых в год, увеличилось всего на 44%. Эта тенденция наблюдается во всех странах [55].
Статьи могут быть отозваны по разным причинам, включая непреднамеренные ошибки со стороны авторов или издателей. Однако детальный анализ всех 2047 статей, индексируемых PubMed, которые были отозваны (по данным на май 2012 г.), обнаружил, что более 2/3 отзывов было обусловлено научной недобросовестностью, включая мошенничество или подозрение в мошенничестве (43,4%), дублирование публикаций (14,2%), плагиат (9,8%) [11].
Примерно такие же результаты были получены в другом, более позднем исследовании. Его авторы просмотрели базы данных MEDLINE, Embase, Cochrane Library c момента их создания в 2015 г. и обнаружили 571 отозванную статью, посвященную исследованиям рака. Оказалось, что лишь в четверти случаев причиной отзыва были ошибки, а в остальных - те или иные нарушения академических норм, включая плагиат (14,4%), подлог (28,4%), дублирующие публикации (18,2%) и некоторые другие [44].
Рост количества отзывов необязательно говорит о том, что случаи недобросовестности также растут; имеют значение и другие факторы, такие как более тщательная проверка и более широкое распространение подобной практики. Было показано, что частота отзыва коррелирует с импакт-фактором журнала: в престижных журналах отзыв статей происходит чаще [11]. В то же время легко предположить, что второстепенные статьи во второстепенных журналах, содержащие сфабрикованные данные или плагиат, никогда не отзываются.
Понятно, что невозможность повторить результаты исследований далеко не всегда обусловлена обманом, часто - это результат ошибок при формировании группы, использования неадекватных статистических методов и пр. В последнее десятилетие эта проблема стала предметом широкого обсуждения и была признана важнейшей для науки как области, создающей надежное знание. В частности, этот вопрос стал одним из главных на январском заседании 2014 г. Консультативного совета по науке и технологиям при президенте США [41].
Помимо плагиата существуют и другие виды нарушений. «Почетное», или «подаренное» авторство означает включение в список ученого, не внесшего значимого вклада. Соответственно существует и противоположный вариант - «непризнание авторства», или «авторы-призраки». Крайняя форма такого нарушения -когда имена реальных ученых, проводивших исследование, скрываются и заменяются другими. В литературе приводятся документально подтвержденные случаи, когда таким образом поступали фармацевтические компании. Компания финансирует и проводит исследование в пользу одного из своих продуктов, готовит статью, а затем рекрутирует академических ученых, для того чтобы они подписали ее в качестве авторов [13]. Метаанализ исследований, посвященных вопросу авторства, обнаружил, что в среднем 29% респондентов испытывали трудности и сталкивались с нарушениями в этой сфере [26].
Каковы последствия несоблюдения учеными принятых норм и правил? Еще не так давно считалось, «если фальсифицируемые
результаты важны, подлог всегда будет обнаружен... мошенничество же во второстепенных исследованиях, приводящих к тривиальным результатам, не наносит науке существенного вреда» [23, с. 115].
Но помимо этого есть и ущерб, который исследовательская недобросовестность наносит окружающим и обществу: 1) вред, приносимый тем, кто поверил фальсифицированным результатам, и невиновным коллегам; 2) репутационные потери для организации или журнала; 3) прямой финансовый ущерб; 4) более широкие социальные потери.
К последней категории относятся прежде всего фальсификации в области биомедицинских исследований. Самый известный пример - работы А. Уэйкфильда (A. Wakefield), который якобы обнаружил возможную причинную связь между вакциной от кори, паротита и краснухи с аутизмом. В дальнейшем он был обвинен в профессиональном мошенничестве и исключен из медицинского регистра Великобритании [55]. Эти результаты наделали не только много шума во всем мире, но и внесли свой вклад в развертывание кампании против прививания детей.
Политика по обеспечению добросовестности в исследованиях
Регулярно появляющиеся свидетельства ненадлежащего профессионального поведения ученых привели к тому, что в научной прессе и в СМИ в последние годы заговорили о том, что само научное предприятие находится в глубоком кризисе [11; 42]. Большинство специалистов считают подобный вывод чрезмерным, но то, что научное предприятие столкнулось с серьезными вызовами, бесспорно. Для того чтобы справиться с этими вызовами, предпринимаются разного рода меры.
Издание и распространение этических кодексов и руководств, регламентирующих исследовательскую деятельность на разных уровнях. Они издаются как государственными структурами («Датский кодекс, обеспечивающий добросовестность в исследованиях», «Австралийский кодекс ответственного проведения исследований» и т. д.), так и университетами, фондами и научными обществами.
Подготовка и реализация образовательных программ. На протяжении последних 20 лет в США читаются курсы и отдельные лекции, проводятся семинары и рабочие встречи (в том числе и онлайн), цель которых - способствовать ответственному проведению исследований (ОПИ). Еще в 1989 г. НИЗ потребовали, чтобы все исследователи, получающие финансирование от этой организации, прошли такую подготовку. Курс ОПИ обязателен для всех аспирантов по естественным наукам, обучающихся в американских вузах [51]. Аналогичные программы, курсы и тренинги существуют и в других странах. Однако пока убедительных данных в пользу стойкого положительного эффекта от подобных программ получить не удалось [10; 17].
Международное сотрудничество. Для поддержания более тесных связей между европейскими странами была создана Европейская сеть отделов по обеспечению добросовестности в исследованиях (European network of research integrity offices). Эта сеть была основана в 2007 г. и сегодня объединяет представителей из 23 европейских стран. Она поддерживает рабочие отношения с другими аналогичными организациями, например с Научной европейской рабочей группой по добросовестности в исследованиях (Science Europe working group on research integrity) и др. Одна из ее главных задач - помощь в создании подобных служб в странах, где таких организаций нет [12].
Состоялось уже пять Всемирных конференций по вопросам добросовестности в научных исследованиях (первая - в 2007 г., последняя - в 2017 г.). В 2010 г. на Второй всемирной конференции было принято «Сингапурское заявление о добросовестности в исследованиях» [50].
Существуют и частные инициативы на уровне отдельных структур. Так, в сентябре 2016 г. НИЗ издали документ, согласно которому каждое клиническое испытание, полностью или частично финансируемое ими, должно быть зарегистрировано на сайте ClinicalTrials.gov. Его цель - содействовать продвижению широкого и ответственного распространения информации о клинических испытаниях [31].
Факторы, способствующие распространению некорректных исследовательских практик
Повторяющиеся случаи научного мошенничества свидетельствуют, что предпринимаемые меры пока не приводят к желаемым результатам. Самый сильный удар по репутации науки был нанесен в 2009 г. Этот эпизод, всколыхнувший как ученых и журналистов, так и политиков, вошел в историю «теневой науки» как «климатгейт». Его необычность состояла в том, что в некорректном поведении был заподозрен не отдельный человек, а целая группа видных ученых [38].
Эта история вновь подтвердила, что реалии научной практики далеки от той идеальной модели, которая рисуется в разного рода этических кодексах и руководствах. Легко предположить, что в самой организации науки присутствуют факторы, которые толкают ученых к использованию спорных стратегий и методов.
Помимо сотрудничества с промышленностью академические институты всячески поощряют внутреннее антрепренерство и инновации. Ассоциация университетских менеджеров по технологиям (Association of university technology managers) сообщила, что за 2011 г. 186 университетов, ответивших на их ежегодный опрос, заработали 1,5 млрд долл. за счет продажи патентов, получили 4899 лицензий, создали 591 коммерческий продукт и 671 стартап [3].
Коммерциализация науки помимо очевидных успехов имеет и свои негативные последствия. Изменения в структуре финансирования приводят к усилению влияния корпораций на научные результаты. Ряд авторов видят в этом серьезную угрозу [16; 28; 33; 36; 37].
Так, Дж. Грин показал, как в послевоенную эпоху мощная фармацевтическая промышленность, осознав, что большой прибыли от лечения реальных заболеваний не получить, финансировала масштабные исследования, чтобы выделить факторы риска недавно обнаруженной «эпидемии» кардиоваскулярных заболеваний, и убедила людей по всему миру, что они нуждаются в длительном фармакологическом лечении. В результате то, что следует считать хроническим заболеванием, стала определять Большая фарма на основе заданных ею же клинических показателей [16].
Для того чтобы лучше понять социальные и познавательные последствия произошедшей коммерциализации научных исследований, Р.Н. Проктор предложил новый методологический подход, который он назвал агнотологией [37]. Агнотология дает комплексное представление о механизмах производства незнания, или о агно-генезисе, которые действуют в современной науке. «Подчеркивание научной неопределенности, создание и поддержка дружественных исследовательских организаций, поиск научных союзников, реклама устраивающих корпорации исследований и дискредитация не устраивающих - вот некоторые из стратегий по продуцированию незнания, к которым прибегают частные компании, отстаивая свои коммерческие интересы» [36, с. 296].
Проблеме глобального потепления, как одному из случаев агногенезиса, посвящена книга Н. Орескеса и Е.М. Конвей «Торговцы сомнениями» [33]. «Торговцы сомнениями» используют целый ряд приемов, которые авторы разделили на две категории: научное мошенничество (манипулирование данными, утаивание противоречащих данных, отбор самых ярких и впечатляющих фактов) и научная имитация (создание журналов, дружественных компании, финансирование «нужных» конференций и использование ученых, не являющихся экспертами, в своих целях). Разграничивая «хорошую» и «плохую» науку, эти авторы в то же время признают, что «хорошая» наука может использоваться нелегитимным образом. В частности, они показали, с каким успехом табачная промышленность использовала тактику «войны науки с наукой».
Почему известные ученые нарушают принципы проведения научных исследований? Орескес и Конвей ссылаются на «фундаментализм свободного рынка» как на политическую идеологию, которая извне оказывает разрушительное влияние на научный процесс.
В рамках направления, занимающегося вопросами добросовестности в исследованиях, эта проблема концептуализируется в терминах конфликта интересов. Он описывает ситуацию, когда
беспристрастность исследования может быть скомпрометирована, поскольку ученые в той или иной степени извлекают выгоду из тех выводов, которые делают. Уже давно описан феномен, который называют «эффектом финансирования»: выделение корпорацией денег на проведение исследований повышает вероятность получения результатов, отвечающих ее интересам.
Эта тенденция наблюдается и в других странах. Так, в Германии доля профессорского состава сократилась с 30% в 1953 г. до 10% в 2010 г. Это падение было вызвано увеличением численности сотрудников, работающих по срочным контрактам (с 40 до почти 70%). В итоге лишь небольшому количеству соискателей PhD удается сделать карьеру в науке: «много званых, но мало избранных» [56].
Ученым приходится конкурировать не только за место в академической науке, но и за финансирование своих проектов. Доля заявок на гранты, удовлетворенных НИЗ, упала с 32% в 2001 г. до 12% в 2015 г., т.е. финансирование получает примерно один из десяти проектов. Доля удовлетворенных заявок ННФ снизилась не так заметно: с 27% в 2001 г. до 20% в 2014 г. [41; 47].
Еще один важный момент - это разрыв между экспоненциальным ростом научной продукции и дефицитом изданий, публикация в которых считается престижной. Так, доля статей, принимаемых в печать такими журналами, как Annals of internal medicine, British medical journal и The Lancet, составляет всего 6%, а в ведущих журналах по социальным наукам - 10% [30]. В результате происходит смещение приоритетов, когда статья в журнале с высоким импакт-фактором становится главной целью ученого.
В ситуации конкуренции, усиленной борьбой за приоритет и возможностью получить патент, вполне может появиться желание воспользоваться запрещенными средствами (манипулирование данными, плагиат, подгонка результатов, почетное соавторство и пр.).
Повторение чужих результатов - это самый совершенный и надежный способ проверки; и, безусловно, крупные открытия немедленно повторяются. Но подвергнуть подобной проверке весь массив новых данных, появляющихся в печати, в принципе невозможно. Сегодня 7-9 млн исследователей публикуют 2,5 млн статей (и это только те, которые содержатся в ведущих базах данных). Число опубликованных статей каждый год увеличивается на 3%, а журналов на 3,5% [57]. Кроме того, существующая в науке система вознаграждений, отдавая предпочтение оригинальным результатам, никак не поощряет повторение чужих работ, даже с целью придания им большей достоверности.
Система рецензирования также не застрахована от сбоев. Один из самых примечательных примеров - это публикация южнокорейского ученого У.С. Хвана в Science, которая была признана фальсифицированной. Противоположный пример - это отказ в публикации в том же Science статьи Розалин Ялоу, которая впоследствии получила Нобелевскую премию (1977) [30].
Эксперимент, проведенный в British medical journal, показал, что ни один из рецензентов (400 человек) не смог заметить все ошибки (восемь штук), сознательно допущенные в направленной
им рукописи. В среднем каждый рецензент замечал две ошибки, а 16% - не заметили ни одной [15]. Наконец, как неоднократно отмечалось, в системе рецензирования имеют место немеритократи-ческие практики, такие как непотизм, сексизм и необоснованный консерватизм [58].
Не случайно, как показал анализ 40 «знаменитых» случаев мошенничества, появившихся в печати с 1974 по 2012 г., около половины из них были раскрыты благодаря информаторам и лишь немногие - из-за невозможности повторить их результаты. Как правило, информаторы были сотрудниками того же учреждения, а 23% - подчиненными ученого, на которого они пожаловались [52]. Поэтому защита информаторов - очень важный элемент в решении проблемы исследовательской недобросовестности.
Тем не менее «оценка равных» остается ключевым инструментом в науке, ограждающим ее от ошибок и сознательных фальсификаций. Значимость сообщения достоверной и надежной информации настолько велика, что вопросы, касающиеся этой проблемы, стали предметом рассмотрения отдельного раздела -этики научных публикаций.
Этика научных публикаций
Ради выработки единой политики в этой сфере редакторы научных журналов и ученые объединяются в особые организации -комитеты по этике научных публикаций. Их цель состоит в разработке кодексов поведения или руководств для всех участников издательского процесса (для авторов, издателей и редакторов), которые гарантировали бы распространение достоверной научной информации.
Первые такие комитеты были созданы редакторами медицинских журналов; в последующем аналогичные комитеты и кодексы были созданы и в других отраслях науки. Самая крупная и известная на сегодня организация - это международный Комитет по публикационной этике (Committee on publication ethics - COPE) со штаб-квартирой в Великобритании. Его членами являются более 7 тыс. редакторов и издателей научных журналов. В 2012 г. по инициативе ВИНИТИ РАН был сформирован российский Комитет по этике научных публикаций и разработан Кодекс по этике научных публикаций, который опирается на принципы, принятые COPE [1].
Помимо отзыва статей существуют другие более мягкие способы борьбы с нарушениями публикационной этики. К ним относятся заметка с «выражением сомнений» (expressions of concern - EoC), бывает, что позднее подобные статьи отзываются [54], а также маркировка идентичных или почти идентичных статей одного автора значком DP, т.е. дублирующая публикация [24, с. 25].
В рамках этики научных публикаций вырабатываются более четкие критерии для определения авторства, новые формы рецензирования, более эффективные способы контроля за качеством публикаций. Так, начат новый проект программы Евросоюза «Европейская кооперация в науке и технологии», получивший название «Новые фронты оценки равных» (New frontiers of peer review), который нацелен на изучение проблем рецензирования с привлечением специалистов из разных стран и научных областей [27, с. 18].
И в то же время появилась целая империя так называемых «мусорных», или «хищных», журналов и конференций. Расследование, проведенное Science в 2012 г., выявило теневую империю полуподпольных издательств, которые выпускают сотни научных журналов, заполненных непроверенными данными и основанных на модели открытого доступа - модели, возникшей как благородное желание сделать новое знание более доступным [6].
Таким образом, в ответ на постоянно возникающие проблемы и вызовы наука вырабатывает свои способы защиты и меры, которые позволяют ей сохранять свой авторитет и добиваться выдающихся успехов. В 2012 г. Лондонское королевское общество подготовило доклад «Наука как открытое предприятие». Следуя идеалам Р. Мертона, оно назвало «открытость краеугольным камнем научной практики»; практика открытости - это, возможно, самый главный вклад, который наука внесла в человеческую культуру, и она же позволит сделать научное предприятие более демократичным, честным и достойным [35].
Список литературы
Cochrane database of systematic reviews. - 2016. - Vol. 4. - P. 1-11. - DOI: 10.1002/14651858. MR000038. pub2.
31. NIH policy on the dissemination of NIH-funded clinical trial information // NIH guide notice NOT-OD-16-149. - 2016. - Mode of access: https://www.federalregis ter.gov/documents/2016/09/21/2016-22379/nih-policy-on-the-dissemination-of-nih-
