Спросить
Войти
1918. № 37; Он же. Скифия и Боспор. Критическое обозрение памятников литературных и археологических. Л., 1925. С. 580-581; Смирнов К. Ф. Вопросы изучения сарматских племен и их культуры в советской археологии // Вопросы скифо-сарматской археологии. М., 1954.
Кавказа (по материалам катакомбных погребений II в. до н. э. - III в. н. э.): автореф. ... канд. ист. наук. Л., 1990; Марченко И. И. Сираки Кубани. Красно-дар,1996; Статистическая обработка погребальных памятников Азиатской Сарматии: Вып. 1. Савромат-ская культура. М., 1996; Статистическая обработка погребальных памятников Азиатской Сарматии: Вып. 2. Раннесарматская культура. М., 1997.
N. YE. BERLizov. INITIAL STAGES oF SARMATIAN ETHNoGENESIS
according to the data of funeral rite
Multivariate analysis of Sarmatian tombstones of the II century B. C. confirms their connection with the Prokhorovka archeological culture and corroborates hypothesis about Sarmatian migration from the east. For the first time the author of the article singles out specific monuments of Sarmatians& ancestors on the territories of Kuban, Don and Ukraine.
С. А. МОРОЗОВ
К ИСТОРИИ ОФИЦИАЛЬНОГО ЛЕТОПИСАНИЯ И ЛИЦЕВОГО ЛЕТОПИСНОГО СВОДА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVI ВЕКА
На основе текстологического анализа особенностей заключительной части Лицевого летописного свода автор выявляет характер редакторской правки его частей, посвященных временам царствования Ивана Грозного.
Изучение Лицевого летописного свода (далее ЛЛС) - это череда сменяющих друг друга мифов и мифов о мифах. Автор отчетливо сознает, что и его работу тоже могут назвать вкладом в мифотворчество. Однако история текстов связана с историей рукописей, их содержащих, и это несет в себе начало, которое объективирует процесс исследования.
Начнем с того, что уже сделано. Во-первых, благодаря скрупулезной работе установлена коди-кологическая история работы над ЛЛС, проведено ее полистное описание. Во-вторых, тщательно исследованы миниатюры. В-третьих, досконально рассмотрен вопрос о возможных источниках летописных статей. В-четвертых, прослежена история формирования существующих переплетенных томов. В-пятых, освещена история издания этого крупнейшего памятника средневековой письменности. Казалось бы, можно подводить итоги. Но с историей летописания середины - второй половины XVI века не все обстоит так просто.
Из описи Царского архива XVI века нам известно о содержании ящика 223: «Обыск князя Ондрея Петровича Телятевского в Юрьеве Ливонском про Олексееву смерть Адашева, и списки черные, писал память, что писати в летописец лет новых, которые у Олексея взяты», и ящика 224, где хранились «списки, что писать в летописец, лета новые прибраны от лета 7068-го» [1]. Именно тут коренится, на наш взгляд, ошибка всех без исключения издателей. Вчитаемся в приведенную фразу описи, чтобы ответить на вопрос: к чему относится словосочетание лет новых? К «Летописцу» или к «спискам черным»? В последнем случае после слова летописец следовало поставить запятую.
Существовал ли некий официальный летописный памятник - «Летописец лет новых»? Этого не исключал глубокий знаток русского летописания А. А. Шахматов. Он был склонен полагать, что летописное изложение событий 1534-1556 годов
№ 4 (42), 2011
"Культурная жизнь Юга России"
(Патриарший список Никоновской летописи), 1542-1558 годов (Никоновская летопись по списку Оболенского), а также 1534-1560 годов (так называемая Львовская) заимствовано из особой официальной летописи [2].
Осветим вкратце историю изучения вопроса. Одним из первых сборник Кирилло-Белозерского монастыря, содержащий так называемый «Летописец начала царства» в ранней редакции, был описан Н. И. Сидоровым [3]. В качестве отдельного летописного памятника в составе сборника-конволюта второй половины XVI века из Кирил-ло-Белозерского монастыря «Летописец начала царства» исследован Н. Ф. Лавровым [4]. Позднее А. А. Зимин выступил с гипотезой о том, что существует две редакции памятника - ранняя, представленная Кирилловскими списками (черновым и беловым) и поздняя (около 1558 г.), вошедшая в состав Никоновской летописи [5].
Однако нам представляется, что «Летописец начала царства», которому посвящено немало работ, вплоть до докторской диссертации В. В. Морозова [6], - археографический миф, созданный учеными. Такой летописи не было. А в «Описи Царского архива» слова лет новых относятся к словосочетанию списки черные. При таком прочтении мы получаем следующую фразу, отражающую реальное положение дел: «списки черные, писал память, что писати в летописец, лет новых, которые у Олексея взяты».
В пользу нашей гипотезы говорит и содержание записи о составе ящика 224 Царского архива: «списки, что писать в летописец, летл новые прикраны от летл 7068-го». При издании А. А. Зиминым рукописи «Летописца начала царства» (Полное собрание русских летописей, т. 24) название «Летописец начала царства» дано тексту произвольно. В подлиннике так называемой ранней редакции значилось: «Летописец начало царьс-твл царя и великлго князя Ивана Васильевичи всея Руси от и отца его преставления клажен-наго и приснопамятнаго великого князя Василия Ивановичя всея Русии въ иноцех Варлама» (подчеркнуто нами. - С. М.).
Разбирая этот текст и реконструируя его по разработанной нами в 1970-х годах методике [7], получаем такой исходный вариант переписанного копиистом (писцом) текста: «Летописец. Начало царьства царя и великаго князя Ивана Васильевича и отца его преставление (я должно быть заменено на е) клаженнаго и приснопамятнаго великого князя Василия Ивановичя всея Русии, въ иноцех Варлама». Очевидно, при внутреннем проговаривании находящегося перед глазами текста-источника переписчик первоначально пропустил союз и. Начав выводить слово от[ца], он заметил ошибку и ее исправил, забыв зачеркнуть две уже написанные буквы от.
Слово Летописец в списках указывало на официальный «Летописец», упомянутый в описи Царского архива XVI века. В Патриаршем (Академическом XIV) списке видим, что переписчик изменил первоначальное диалектное я в отчестве Васильевича, но сохранил в других словах: Василья Ивановичя. Характер ошибки свидетельствует о среднерусском или южнорусском происхождении копииста официального «Летописца» - источника, с которого делались Кирилло-Белозер-ский и Патриарший (Академический XIV) списки [8]. Это утверждает нас в мысли, что А. Ф. Ада-шев, происходивший из костромских дворян, не был писцом текста официального «Летописца». «Летописец начала царства» следует признать историографическим мифом, на самом деле мы имеем дело с текстами, воспроизводящими определенные части официального «Летописца». Однако важен вопрос: был ли он собственно Лицевым летописным сводом или являлся одним из его источников? Чтобы дать предварительный ответ, необходимо провести полистное сравнение сохранившихся летописных текстов, прежде всего за 1533-1560 годы, которыми оканчивались упомянутые в описи Царского архива как содержимое ящика 224 «списки, что писать в летописец, лета новые прибраны от лета 7068-го».
После тщательнейшего кодикологического (А. А. Амосов [9]) и палеографического (В. В. Морозов) рассмотрения ЛЛС необходимо сосредоточиться на исследовании текстов дошедших до нас памятников:
- так называемого «Летописца начала царства» в ранней и поздней редакциях Синодального тома (С),
- Царственной книги (Ц),
- копий ЛЛС, сделанных в середине XVII века,
- Александро-Невской (АИЛ) и Лебедевской летописей (ЛебЛ).
При этом следует учесть, что «списки черные» мог составлять А. Ф. Адашев, а переписчиками выступали лица духовного звания, подьячие Посольского или иного приказа.
В данной статье мы приведем несколько наиболее важных текстологических разборов.
Ц: «тайно от всех людей и от великиа княгини крыющеся и от кратиа своея, от князя Юрья и от князя Андрея, и от кояр своих» [10].
АИЛ: «тайно от всех людей и от великия княгини крыющеся и от братия своея от князя Юрья и от князя Андрея и от кояр своих от князя Михаила Львовича Глинского».
Фрагмент текста, содержащий слова от князя Михаила Львовича Глинского, в АИЛ зачеркнут. Допустимо предположить, что перед копиистом были два листа: один с припиской о М. Л. Глинском (возможно, выполненной свинцовым карандашом, как на ряде листов С и Ц) и другой -первоначальный текст без приписки или текст перебеленный, тоже ее не содержавший.
В пользу предположения о том, что в АИЛ мы имеем дело с более ранней редакцией, может свидетельствовать л. 28 об. Ц:
Ц: «И начя князь великий думати з кояры, а тогда кысть у него кояр: князь Василей Васильевич Шуйской, Михайло Юрьевич, и дво-рецкой его Тверский Иван Юрьевич Шигона».
АИЛ: «И начя князь князь великии думати з кояры, а тогда кысть у него кояр князь князь Василеи Васильевич Шуискои, Михаило Юрьевич, Михаило Семенович Воронцов и казначеи Петр Ивановичь Головин и дворецкои его Тферскии Иван Юрьевичь Шигона».
Зачеркнутые слова Михаило Семенович Воронцов и казначеи Петр Ивановичь Головин и дворец-кои его Тферскии (л. 142-142 об.) подтверждают то предположение, что у переписчика-копииста имелось две редакции (листы черновой и перебеленный), причем в Ц отражен перебеленный вариант, так как в АНЛ первоначально слово Тферский было зачеркнуто, однако потом, при перебеливании отредактированного текста, восстановлено.
Любопытным представляется и перебеленный текст о приезде к болеющему великому князю Василию III его брата Юрия. Если в Ц отразился первоначальный вариант, то в АНЛ - уже отредактированный. Промежуточный (с зачеркнутым текстом, который мы в своем примере выделим подчеркиванием) был, по всей видимости, утрачен.
Ц: «И тогда же приеде к великому князю Василию Ивановичю крат его князь Юрьи Иванович вскоре на Москву в скорки велице своего из удела, слыша ко крата своего великаго князя Василия Ивановичя зелне изнемогающа; великий же князь тогда велми колезнуяше».
АНЛ: «И тогда же приеде к великому князю Василью Ивановичю крат его князь Юрьи Ивановичь вскоре на Москву из своего из удела».
Обращает на себя внимание диалектное я после согласной ч, характерное для средне- и южнорусских говоров XVI столетия, которое, возможно, машинально переносилось и в более позднюю редакцию текста («яканье» - устойчивый фонетический признак ранней редакции официального «Летописца»).
Разночтения встречаются и далее, например, в статье об убиении Юрия Глинского после пожара 1547 года. Текст АНЛ воспроизводит полностью то, что записано полууставом на л. 305-306 Ц, это означает, что к моменту составления АНЛ листы с исправленным и перебеленным после исправления текстом были уже утрачены.
На обороте л. 305 имеется скорописная приписка посередине листа на левом поле, зачеркнутая: [ле]тала да из людей (слог ле восстановлен нами на основании последующего текста). Очевидно, это часть фразы, обращенной к князю Юрию Глинскому: «а мать твоя кнгн (под титлом - княгиня. - С. М.) Анна сорокою летала, да зажигала, да из люде[й вымала сердца чело-веческия, да клала в воду, да тою водою, ез-дячи по Москве да кропила, и оттого Москва выгорела]». Заключенный в квадратные скобки фрагмент фразы реконструирован нами на основе сохранившихся зачеркиваний текста. Характер допущенных и зачеркнутых ошибок (они возникли при переписывании, когда писец схватывал только общий смысл фразы, не расчленяя предложение, но затем исправлял с помощью зачеркиваний) [11], говорит, что правка делалась на основании какого-то письменного образца.
Сравним исправленную редакцию Царственной книги - Ц(ир) - с текстом первого послания царя Ивана Грозного князю Андрею Михайловичу Курбскому (ПИГ).
Ц(ир): «Бояре же по своей к-не к Глинским наустиша черни».
ПИГ: «наши же изменники кояре <...> их же имена волею премину <...> наустиша ску-дожайших умов народ».
Ц(ир): «они же взяша князя Юрия в церкви и укиша его в церкви, извлекоша передними дверми на площадь и за город и положиша перед Торгом, идеже казнят».
ПИГ: «множество народа неистовых, воскри-чав июдейским окычаем, приидоша сокорныя и апостольския церкви в придел Димитрия Се-лунского и изымав коярина нашего князя Юрья Васильевича Глинского, кезчеловечне выволокли в сокорную церковь Успения Пресвятые Богородицы и укиша в церкви кезвинно, против митрополича места, и кровию его помост церковный окравовивше, и вывлекше тело его в предние двери церковныя, и положиша, яко осужденика, на торжищи».
Ц(ир): «яко княгини Анна Глинская з своими детми и съ людми вълхвовала: вымала сердца человеческия да клала в воду да тою водою ез-дячи по Москве да кропила, и от того Москва выгорела».
ПИГ: «что кудто матери нашей мати, княгиня Анна Глинская, со своими детьми и с людьми сердца человеческая выимали и таковыми чародейством Москву попалили».
Ц(ир): «А после того на укийства на третий день приходиша многия люди чернь скопом ко государю в Ворокьево, глаголющее нелепая, что куд им гсдрь то государь хоронит у секя княгини Анну и князя Михаила князя Михаила, у секя хороним от них».
ПИГ: «Нам же тогда живущим в селе своем Ворокьеве, да те же наши изменники возмутили народ, якокы и нас укити, что кутто мы князь Юрьеву матерь Глинского, княгиню Анну, и крата его, князя Михаила, у секя хороним от них».
Ц(ир): «а мать твоя кнгн <...> а мати твоя княгиня Анна сорокою летала да зажигала да из люде»
ПИГ: «Такожде на таковую высоту, еже Иван святый, водою кропити: се уко кезумие явственно».
В АНЛ отразился перебеленный текст, который содержал исправление первоначальной даты «26 день» на «23 день», поскольку события происходили «после пожару на 2 день», а пожар произошел 21 июня. В пользу нашего предположения говорит и наличие исправления глагольный формы нача на начаша, что согласовывается с другими в этом предложении (вымаша, кропиша, услыша и др.).
Рассмотрим вопрос о том, что могло быть источником приписки в Ц: Первое послание царя Ивана Грозного князю Андрею Михайловичу Курбскому; не дошедший до нашего времени летописный текст; воспоминания очевидца событий, надиктованные писцу; следственное дело. В послании Грозного Курбскому не упоминается содержащаяся в приписке информация о том, что Анна Глинская, обратившись в сороку, летала и кропила Москву заговоренной «сердечной» водой. Второй источник вполне возможен, но форма изложения
№ 4 (42), 2011
жизнь Юга России"
сближает его с материалами следственного дела. Маловероятна и запись со слов очевидца (устное повествование или собственные воспоминания писца): тип ошибок (ошибки запоминания), которые встречаются на листах Ц, свидетельствует о копировании с источника, написанного плотным почерком (скорее всего скорописью) на столбцах. Это и породило ошибки, попавшие в текст.
Не исключено, что в основе приписки в Ц о московском июньском восстании 1547 года лежат материалы розыскного следственного дела, использованные и в переписке Ивана Грозного с Курбским (свидетельство очевидца об убийстве Юрия Глинского). Когда толпа ворвалась в Успенский собор, Глинский находился в приделе Св. Дмитрия Солунского; его выволокли в основное помещение собора и убили против «митрополича места, и кровию его помост церковный окраво-вивше». Непосредственным свидетелем этого мог быть протопоп Успенского собора Гурий, сопровождавший митрополита Макария во время пожара и несший «за ним правила».
В скорописной прииске на л. 299 Ц читаем вставку в первоначальный текст статьи о пожаре: «и нес на соке и Пречистые Богородицы Петрова чюдотворца писма, а протопоп Гурей нес за ним правила».
Упоминание о колокольне Ивана Великого, по всей видимости, заимствовано из розыскного дела, которое вела комиссия Боярской думы: там сказано, что она с такой высоты кропила Москву «ведовской» водой, в которой были вымочены человеческие сердца. Возможно, с этим связан смысл фразы Ивана Грозного в послании Курбскому: «Се, уко, кезумие явственно».
Подведем итог следующими выводами.
«Летописец начала царства» является плодом вымысла археографов и историков. В основе Кирилловских списков лежит часть официального «Летописца», который вели при царском дворе. На каком-то этапе в его составлении участвовал А. Ф. Адашев, однако писец-копиист ранней редакции был носителем не костромского (откуда происходил А. Ф. Адашев), а средне- или южнорусского диалекта.
Лицевой летописный свод второй половины XVI века содержит в сохранившихся до нашего времени листах и копиях (Александро-Невская и Лебедевская летописи) следы трех списков: раннего белового; отредактированного чернового; перебеленного отредактированного. Необходима подготовка полистного археографически обоснованного научного издания ЛЛС в трех редакциях с максимально полным указанием на источники.
Литература и примечания
S. a. morozov. to the history of official annals and illuminated annalistic code of the second half of the xvi century
On the basis of textual analysis of features of the postamble of illuminated annalistic code, the author reveals the type of editing of this code&s parts that are dedicated to the period of Ivan Grozny&s reign. Key words: Illuminated annalistic code, textual analysis of annalistic editings, methods of text reconstruction.
