Последний замысел Перро

О. А. Федорченко ПОСЛЕДНИЙ ЗАМЫСЕЛ ПЕРРО

В 12 номере «Вестника Академии Русского балета» за 2003 год вышла моя статья об истории увольнения Жюля Перро от службы в Дирекции Императорских театров. В той статье, в числе прочего, говорилось о намерении Ж. Перро поставить в сезоне 1859-1860 годов новый спектакль: в апреле 1859 года хореограф дал Конторе Императорских театров расписку, в которой обязывался «поставить новый балет к 8 числа <...> сентября»1. Никакой другой информации: о теме новой постановки, сценарии, музыке - в «Деле» не было. Таким образом, вопрос о том, что предполагал сочинить Ж. Перро для петербургской сцены в последний свой сезон работы в России, оставался загадкой.

Однако автором было продолжено изучение материалов архива Дирекции Императорских театров, хранящихся в РГИА и относящихся к деятельности Ж. Перро в Петербурге. Результатом поиска стали интересные документы, которые пролили свет на этот последний и, увы, нереализованный замысел французского хореографа.

Итак, вскоре после премьеры балета «Эолина, или Дриада», состоявшейся 6 ноября 1858 года, Ж. Перро начал подготовку к новой постановке. Условия создания спектакля были довольно необычны: хореографу сообщили монаршую волю - желание государя видеть на императорской сцене балет, рисунки и программу к которому создал известный художник-медальер Федор Петрович Толстой.

По этому поводу министр Императорского двора граф Ад-лерберг предписывал Директору театров: «По всеподданнейшему представлению моему государю Императору программы и рисунков сочиненного <.. .> графом Толстым балетом «Эолова арфа», Его Величество высочайше повелеть изволил: поручить балетмейстеру Перро обработать этот балет и поставить

на сцену <.. .> к началу будущего сезона, при наблюдении графа Толстого как Автора в художественном отношении»2.

Обратим внимание на следующие удивительные, даже курьезные моменты будущей работы. Хореограф не только не выступает инициатором постановки, не только не является единоличным автором пластического решения (ему надлежит «перевести» на язык хореографии рисунки Ф.П. Толстого), но даже находится в подчинении у художника, который признан автором спектакля, и обязан выполнять его замечания. Вряд ли своенравный и превыше всего ценящий творческую свободу Ж. Пер-ро когда-нибудь согласился бы на подобные условия. Однако смеем предположить: его увлекла идея спектакля, а великолепные, очень «балетные» рисунки Федора Толстого разожгли его хореографическую фантазию.

Об этом факте - балете Ф.П. Толстого «Эолова арфа» и о судьбе спектакля - известно немногое. Разумеется, его знаменитые рисунки не обошли вниманием ни исследователи отечественной хореографии - Любовь Блок и Юрий Слонимский, ни искусствоведы, занимавшиеся творчеством Ф.П. Толстого3. Однако работа Ж. Перро над этим балетом - эпизод, который до сих пор не попадал в поле зрения историков искусства.

Федор Петрович Толстой (1783-1873) - интереснейшая фигура русской культуры: морской офицер, решительно оставивший военную стезю и «избравший для служения Отечеству неблагородную дорогу художника»4, вице-президент петербургской Академии художеств в 1828-1859 гг., страстный любитель театра и «хорео-художник», создавший единственный в своем роде жанр «рисованного балета» - серии графических листов «Эолова арфа» и «Эхо», где подробные, почти «покадровые»» изображения различных танцевальных положений и групп могут быть легко «оживлены» фантазией хореографа, был человеком нетривиальным.

В начале XIX века молодой офицер Федор Толстой (в 1802 году он окончил Морской корпус), как и большинство светских юношей его времени, сделался завсегдатаем петербургских

театров. Особое предпочтение он отдавал балету: «Посещая театры, я более всего восхищался прекрасными балетами Дидло»5, - писал Ф.П. Толстой на склоне лет. Увлечение балетным театром привело его к постижению тайн классического танца на практике. 19-летний Федор Толстой начал брать уроки у Ш. Дидло. «Имея [способность] ко всем гимнастическим упражнениям, я <.. .> пристрастился к балетным танцам и учился у Дидло очень прилежно. Он всем тогда говорил, что если б я посвятил себя совсем этому искусству, то мог бы в нем быть замечательным артистом»6.

Таким образом, создатель графических серий балетов «Эолова арфа» и «Эхо» не был титулованным дилетантом, возомнившим себя хореографом. Перед нами - профессионал в нескольких сферах. Отличная зрительная память помогает воскресить ушедшие в небытие балеты. Талант рисовальщика точно фиксирует на бумаге когда-то виденное. Безудержная фантазия художника оживляет и обогащает эти образы. Полученные в юности практические знания классического танца делают его зарисовки безупречными с точки зрения профессионала хореографии: в позах, положениях рук, ног, корпуса, кордебалетных построениях сложно найти изъяны.

Об истории создания «Эоловой арфы» рассказал сам Ф.П. Толстой в «Записках»: «В 1840 году (на самом деле, в 1838 - О.Ф.) я сочинил и написал программу балета, взяв для того сюжет из скандинавских преданий. К этому балету я скомпоновал и нарисовал все позы солистов обоего пола, как в их отдельных разнообразных танцах, так и в общих группах; нарисовал все игры того племени, состязания в силе, борьбе, проворстве на бегу, стрельбе из лука и искусстве владеть копьем и мечом; нарисовал также все поединки и сражения»7. Всего Толстым к «Эоловой арфе» было создано 60 графических листов8.

Сюжет балета был следующим. Главными действующими лицами выступали: Гидал, вождь македонского племени, Ордан, владыка гор Шотландии, его прекрасная дочь Мальвина и поэт Арминий, влюбленные друг в друга. Ордан устраивал воинские

игры, победитель которых в качестве награды получал Мальви-ну в жены. Первенство одерживал Гидал. Мальвина тщетно умоляла отца соединить ее с поэтом. Арминий вызывал Гидала на поединок, в их жестокой схватке вождь племени погибал. Разгневанный смертью предполагаемого зятя, Ордан нападал на поэта. Арминий не мог поднять оружие на отца возлюбленной и отдавал себя в руки воинов. По приказу Ордана юношу бросали в бушующий океан. Героиня умирала от тоски по возлюбленному. В финале балета тени Мальвины и Арминия соединялись в раю.

Несомненно, «Эолова арфа» Ф.П. Толстого была навеяна «прекрасными балетами» Ш. Дидло, которыми художник так восхищался. Однако многое в сюжете Ф.П. Толстого: последовательно развивающееся действие, напряженные драматические ситуации, предполагающие возможность их танцевального решения, волевые характеры, обладающие внутренней логикой и цельностью, - не могло не увлечь и выдающегося мастера романтической хореографии Жюля Перро.

Заинтересовать Ж. Перро в проекте Ф.П. Толстого могло всё. И имя его бесконечно ценимого учителя Шарля Дидло, образы балетов которого вдохновляли художника на создание рисунков. И место действия «Эоловой арфы» - Шотландия, а ведь именно в этой стране происходят события одного из первых романтических балетов «Сильфида». И образ бушующего океана, в котором погибал Арминий - меньше года назад, в январе 1858 года, морская стихия получила красочное воплощение в балете Ж. Перро «Корсар». Но главное - возможность танцевально решать действенные узлы балета. В этом состояла наибольшая ценность изобразительного ряда Ф.П. Толстого.

Действенным мог быть первый дуэт главных героев - Маль-вины и Арминия, которым открывался балет. Юноша объяснялся в любви девушке, аккомпанируя на арфе. Тема «поэт и муза» -одна из «вечных тем» эпохи романтизма, а образ творца был всегда особенно близок Жюлю Перро: вспомним его трогательного поэта Пьера Гренгуара в «Эсмеральде», живописцев

Альвареса в «Мечте художника» или Сальватора Розу в «Катарине».

Несомненно, мощной хореографической кульминацией «Эоловой арфы» в трактовке Ж. Перро стал бы эпизод воинских игр. Тем более, опыт сочинения подобных сцен у хореографа был богатый. В «Военных эволюциях» маршировали бесстрашные итальянские повстанцы («Катарина, дочь разбойника»); античные военные пляски воскрешались в «Большом пиррическом танце» в «Войне женщин»; необычайно эффектно поставленным было сражение между крестоносцами и мусульманами в «Армиде».

Столкновение двух характеров предполагал показать Ф.П. Толстой в «Танце Мальвины с Гидалом». На его рисунках античный воин обращается с пластической «репликой»-вопро-сом к девушке, он словно пытается завоевать ее доверие и любовь. Ее же напряженная поза выражает неприятие и горесть. Вероятно, в кульминационной точке диалога Гидалом овладевал гнев: на следующем листе Ф.П. Толстого он замахивается на Мальвину, она экспрессивно простирает руки. Однако девушка отнюдь не предстает невинной жертвой: ее поза пронизана пафосом борьбы, в Мальвине чувствуется огромная сила воли и внутренняя стойкость.

Можно лишь вообразить, как хореографически развил бы эту идею Ж. Перро, признанный мастер действенного танца! Достаточно вспомнить танец-противостояние Маргариты и Мефистофеля в «Фаусте», когда дьявол одним лишь взглядом вовлекал героиню в танец, а она изо всех сил сопротивлялась демонической воле.

Лирической кульминацией «Эоловой арфы» видится танцевально-пластическая сцена Мальвины и тени ее возлюбленного, срежиссированная и нарисованная Ф.П. Толстым. Девушка в печали сидит под деревом, где проходили счастливые свидания влюбленных, на ветках висит арфа погибшего Арминия, тень поэта пролетает мимо по воздуху9. Вполне возможно, что Ж. Перро поставил бы здесь дуэт-погоню за недосягаемой мечтой: тема такого дуэта была уже многократно опробована и

романтическим балетным театром, и самим хореографом -Альберт призывал Жизель, Наяда ускользала от Маттео, Арми-да завораживала Ринальдо, тщетно пытался догнать граф Эдгар видение Эолины.

А масштабный финал балета - Валгалла (скандинавский рай), в котором соединяются души влюбленных! Какая замечательная возможность сочинить большую танцевальную сцену, с участием главных героев, корифеев и кордебалета, решенную в лучших традициях романтических ансамблей! Неизвестно, что взял бы за образец Ж. Перро - танцы волшебниц из «Питомицы фей», ундин из «Наяды и рыбака» или дриад из «Эолины»; возможно, здесь угадывались бы пляски фантастических призраков из «Фауста» или танцы обольщения, сочиненные для «Армиды». А может, Ж. Перро сочинил бы что-то совершенно иное. Как знать.

Увы, идея балета «Эолова арфа» так и не была реализована. Зимой 1858-1859 гг. Жюль Перро заболел и уехал лечиться на родину; умер его отец, и хореограф долго улаживал дела по наследству. Когда балетмейстер со значительным опозданием осенью 1859 года вернулся в Петербург, на императорскую сцену был приглашен другой хореограф - Артур Сен-Леон. А вскоре Жюля Перро уволили от службы в Дирекции Императорских театров. Рисунки и программа Ф.П. Толстого были предложены для постановки Сен-Леону, но новый хореограф решительно отказался, вынеся собственное заключение: «балет "Эолова арфа", при всех достоинствах сочинения, не соответствует современному вкусу публики»10.

Итак, круг замкнулся. Ж. Перро, дебютировавший на профессиональной балетной сцене в спектакле Шарля Дидло «Зефир и Флора», чей художественный метод был близок методу Ш. Дидло и чьи постановки на петербургской сцене, по отзывам критики, воскрешали «век поэта Дидло»11, в конце творческого пути попытался отдать дань памяти своему учителю «Эоловой арфой». К сожалению, обстоятельства сложились иначе. После несостоявшейся постановки «Эоловой арфы» Перро не сочинил ни одного балета.

ПРИМЕЧАНИЯ