Об отце

ОБ ОТЦЕ

ABOUT THE FATHER Н. А. РОМАНОВСКАЯ (N. A. ROMANOVSKY)

Прошло уже полгода как его не стало. Но до сих пор трудно смириться с реальностью.

Низкий поклон и огромная благодарность организаторам и участникам «Фролов-ских чтений», всем, кто любит и помнит Андрея Степановича.

Он очень любил жизнь и очень любил людей. Он обладал необычайной способностью собрать вокруг себя людей самых разных, которые потом удивительным образом притирались друг к другу и к нему и становились по-настоящему близкими.

Друзья, коллеги - это вообще тема особая в жизни Андрея Степановича. Я никогда не встречала других людей, которые бы так тепло и доверительно могли общаться. Без стариковской слезливой сентиментальности и назидательности, а так, по-настоящему... Ну вот и мы сегодня давайте пообщаемся, поговорим о нём.

Деревня Новологиново Тарского района Омской области. Добротный крестьянский дом, где живёт счастливая работящая семья. 15 октября 1931 года у Степана Константиновича и Лидии Евгеньевны Фроловых родился второй сын. Круглощёкого крепыша назвали Андреем, окрестили, но из-за осенней распутицы добрались до местного ЗАГСа только через неделю. Кто-то что-то перепутал, недосмотрел, вот и оказалось, что в метрике день рождения указан не 15, а 18 октября. На целых три дня больше праздника! «Моё рождение - это продолжаемое событие», - шутил Андрей Степанович, принимая поздравления с 15 по 18 включительно. Но

© Романовская Н. А., 2012

это уже юмор из взрослой жизни, что же касается детства, то история тридцатых годов прошлого века мало к кому была ласкова.

Одного за другим начали арестовывать родственников. Крепких крестьян-середня-ков обвинили во враждебном отношении к колхозному строю. Арестован был и дед -Фролов Константин Филиппович, священник Колосовской церкви. По стандартному обвинению в антисоветской деятельности он был расстрелян. Отец - Степан Константинович Фролов был угнан на принудительные работы в тайгу, где и умер при невыясненных обстоятельствах. Мать Андрея Степановича -Лидия Евгеньевна осталась вдовой в двадцать три года с двумя мальчишками на руках. Младшему было полтора года, а старшему едва исполнилось три. Рядом с растерянной женщиной остались только её родители: Головины Евгений Семёнович и Пелагея Родионовна, сёстры с их молодыми мужьями - не в счёт, они сами были перепуганными детьми, нуждавшимися в защите.

Предчувствуя неизбежную гибель семьи в этом сжимающемся кольце арестов, Евгений Семёнович принял жёсткое решение: бросить всё - хозяйство, дом, утварь и бежать. В один день вся родня поднялась с насиженного места и уехала туда, где их никто не достанет. Извечное место ссыльно-каторжных - Алдан встретил переселенцев неприветливо. Но люди, привыкшие к труду, выстояли, снова обзавелись хозяйством. Вроде бы жизнь вошла в свою колею, все успокоились, ужас пережитого по молчаливому уговору родственников никогда не вспоминали. На вопросы сыновей

мать неизменно отвечала, что отец простудился и умер. Объяснение простое, житейское, комментариев не требует. Лидия Евгеньевна, умершая в 1972 году, унесла с собой в могилу семейные тайны. Молчали и другие родственники.

Только в середине 90-х годов Андрей Степанович узнал правду о своей семье. Будучи уже доцентом Омского государственного университета, он смутно чувствовал какую-то недосказанность о своём отце и деде, поэтому и обратился в УФСБ по Омской области, где ему показали все материалы на его родственников. Можно только представить себе ощущения человека, держащего в руках уголовное дело своего расстрелянного деда. Точных сведений про отца Андрей Степанович так и не получил, но и без того всё ясно -тридцатые годы.

Удивительные повороты судьбы, уроки истории. Всё детство Андрея Степановича прошло на Алдане, где он окончил начальную школу. Суровые зимы с морозами до 50 градусов, крестьянское хозяйство, труд не по возрасту. Но всё равно детство - это радость. Сколько замечательных историй от отца услышала я в своём детстве. Кажется, что это я вместе с ним и его дедом ходила в ночное пасти коней, вместе с ними была на сенокосе, шишковала в тайге, собирала клюкву. Всё это мир моего отца, и он подарил его мне. Это и моё детство. Лучших рассказов для дочери просто не бывает.

Переезд в столицу автономии - Якутск -это новая страница и новая жизнь. Человек взрослеет и начинает чувствовать ответственность за себя и за семью. Но всё не так просто. Есть школа, где Андрей Фролов -выдающийся ученик - отличник, пионер, комсомолец, атеист, читающий стихи про Сталина, но есть и дом, где всё по-старому, все взрослые верят в бога, свято чтут все религиозные правила и каноны. Тихая набожная мама, не умеющая ни читать, ни писать, работает посудомойкой и уборщицей в клубе офицеров. Лидия Евгеньевна так и не вышла замуж. Она считала это неприличным при двух сыновьях. Сын видел это и понимал, что он единственная надежда семьи, второй непутёвый брат не в счёт. Он должен учиться и работать изо всех сил. Первый трудовой опыт - помощник плотника-строителя. Отец

увлечённо рассказывал, как он в двенадцать лет мастерски научился забивать паклю в пазы бревенчатого дома. Это был его первый заработок.

Следующий трудовой опыт из детства -ученик киномеханика в клубе НКВД Якутской АССР. Об этом имеется справка от 09.06.1945 г. Фильмы военных лет, кинохроника - это особая эстетика и своя правда жизни. Самые яркие сцены из фильмов тех лет я увидела не по телевизору или в кинотеатре, а в изображениях и пересказах папы. Я думаю, что образцы мужества и женской красоты, отражённые в этих фильмах, очень сильно сказались на формировании его мировосприятия.

Нельзя забыть и об оперетте. Она занимает особое место в жизни Андрея Степановича. Его дед в сороковые годы работал сторожем в Якутском театре оперы и балета. Понятно, что сторож - это самый главный ночной начальник. Для любимого внука дед был главным начальником и днём, двери театра всегда были для него открыты.

Весь репертуар театра, вся классика -«Сильва», «Морица», «Летучая мышь» и всё остальное прочее - это наше семейное достояние. Задолго до того, как я по-настоящему познакомилась с этими опереттами в театре, я также узнала их содержание от папы. Много позже я услышала иностранное слово «либретто», а в детстве для меня это были просто красивые истории о любви с песнями в исполнении отца.

Сейчас трудно себе представить, что в те далёкие военные годы Якутск был одним из культурных центров России, как ни парадоксально, но это именно так. Политические ссыльные, появившиеся в Якутске до войны и деятели культуры, эвакуированные в Якутск во время войны, - вот та основа, которая сформировала культурный облик обыкновенного города в студёной Российской глубинке.

Про Якутский театр отец много рассказывал, но самая любимая у нас в семье была история о том, как дед Евгений Семёнович на сцене выступил. Было это так. Внук из будки осветителя смотрит какую-то балетную постановку. На сцене полумрак, пышные декорации, кордебалет что-то невесомое изображает, и вдруг вдоль сцены из одной

кулисы в другую невозмутимо идёт мужик в тулупе до пола, в шапке на глаза и с палкой -посохом. Бог его знает, как это получилось! Перепутал, наверное, что-то старый человек, заблудился в кулисах, но это не анекдот и не театральная байка.

Всякое в жизни бывает, смех и слёзы всегда рядом. Но, несомненно, есть в повседневной суете какие-то знаковые события, судьбоносные встречи. Вот, например, был у семьи Андрея Степановича сосед - политический ссыльный - философ из Ленинградского университета. Как бывает люди находят друг друга? С одной стороны - учёный, которого отлучили от академической кафедры и закинули на край света, а с другой стороны - пытливый подросток, готовый с жадностью слушать. Настоящий университет на дому получился.

Были и другие соседи, знакомые. В основном это лётчики, потому что лётная часть располагалась рядом. Лётчик с женой и ребёнком снимал комнату в доме, где жил Андрей Степанович. Понятно, что для всех мальчишек 30-40-х годов авиация была заоблачной мечтой, а для парня, растущего без отца, тем более. Какое счастье, что эти небожители вдруг оказались просто соседями. Вечерами, за чаем, они рассказывали о своей работе, о перелётах до Америки и обратно, подарки приносили. Настоящие лётная куртка-кожанка, шлем - с ними отец долго не расставался. А ещё часто вспоминал шоколад и тушёнку, привезённые летчиками из Америки.

Необычайно яркое детское восприятие и, конечно же, безудержное стремление в небо. Если бы не близорукость, то в юриспруденцию Андрей Степанович никогда бы не пошёл. Он бы обязательно стал лётчиком.

Но была у отца ещё одна страсть -большая вода. Несколько лет во время школьных каникул проплавал Андрей Степанович в качестве помощника моториста на катере по реке Лене. Но это уже совсем другая история. Моторист на этом катере был личностью выдающейся, весьма колоритной. С головы до пят синий от наколок уголовник, с громоподобным басом. У него, соответственно, были свои рассказы и своя школа. А как виртуозно он умел ругаться! Отец с восторгом вспоминал этого своего учителя, но

сам никогда, ни в гневе, ни во хмелю, грязных слов не произносил. И это могут подтвердить все, кто с ним общался.

Конец Якутского периода в жизни Андрея Степановича ознаменовался серебряной медалью по окончании средней школы и блестящими рекомендациями и характеристиками, позволяющими ему без экзаменов поступить в любой вуз страны. Он выбрал юридический факультет Томского государственного университета. А там - отличная учёба, выпуск и настоящая любовь к красавице - блондинке с косой до пояса, к Марине Викторовне, в девичестве Ширяевой. Она была тоже выпускницей Томского государственного университета, только физического факультета.

По иронии судьбы «четвёрка» по физике, была единственной оценкой, помешавшей Андрею Фролову получить золотую медаль по окончании школы. Но, как говорится, судьбы вершатся на небесах. Пришлось отцу освоить и физику. Я прекрасно помню 6070-е годы, с потрясающими журналами «Техника молодёжи», «Наука и жизнь», «Знания -сила», все эти журналы родители выписывали, и ими зачитывалась вся семья. То, что было непонятно, растолковывала мама - физик.

Жизнь была замечательной, много было физики, много было лирики. В доме часто бывали гости. Маленькая двухкомнатная квартира в пятиэтажном доме возле знаменитой Омской каланчи вмещала невероятное количество друзей. Звучали песни Булата Окуджавы, крутили джаз «на костях» - были такие подпольные музыкальные записи на рентгеновской плёнке.

Перебираю фотографии тех лет... До чего же отец был красив, но, несмотря на всю его привлекательность, у моей мамы никогда не было повода для ревности. Как бы ни складывалась жизнь, мама всегда была для отца идеалом, настоящей королевой. К сожалению, в те годы магазины не баловали женщин нарядами, а на толкучке мы никогда ничего не покупали, так как таких лишних денег в семье не было. Когда мама с грустью говорила, что кто-то что-то красивое купил из-под полы или на базаре, отец неизменно отвечал: «А что им ещё остаётся, а тебе это не нужно - ты и так красавица». Мама вздыхала и успокаивалась.

А между тем возможности достать так называемый «дефицит» у отца были всегда, но он этим принципиально никогда не пользовался. Это тоже известная всем особенность Андрея Степановича.

После окончания университета он работал инструктором в Томском облисполкоме, а потом был избран на должность районного судьи в городе Омске. Андрей Степанович был первым председателем Октябрьского районного суда с 1957 по 1965 годы. Мне пришлось там несколько раз побывать, я хорошо помню этот маленький покосившийся домик с печным отоплением, чёрными дерматиновыми креслами и неизменным табачным дымом.

Когда я уже стала взрослой, отец много рассказывал мне о своей работе в суде, при этом он не раз вспоминал о том, что его не покидало чувство некоторой внутренней неловкости: как можно судить людей, ведь у каждого своя судьба, своя правда. Кто знает, какова мера ответственности за ошибки, ведь всё в мире очень относительно.

Но эти беседы были гораздо позже, а во время судейской работы в семье не обсуждалось ничего. Заходя домой, отец как будто становился другим человеком. Видя из судейского кресла всю хрупкость жизни и семейного благополучия, отец очень оберегал своих близких от ненужной, по его мнению, информации.

Наша семья была маленьким государством, где царили мудрые законы и правила, установленные отцом. Нарушить эти правила мне никогда и в голову не приходило.

Былое время, былые люди, пережившие войну и вынесшие мечту о высоком жизненном идеале. Как жаль, что многое сейчас изменилось...

Период, когда Андрей Степанович, закончив аспирантуру, перешёл на преподавательскую работу, наверное, уже не нуждается в подробном описании и комментариях. Это время помнят многие, ведь для них он был учителем. Учителем с большой буквы. Сначала это был учебно-консультационный пункт Свердловского юридического института, а затем - кафедра уголовного права Омского государственного университета.

Так же страстно, как когда-то он мечтал о небе, Андрей Степанович окунулся в науку. Ему это по-настоящему доставляло удовольствие. Он жадно читал книги, общался с коллегами, со студентами. Можно только позавидовать человеку, который на восьмидесятом году жизни так увлечённо занимался своей работой.

Но надо сказать, что при всей фанатичной преданности науке, он никогда не был чёрствым схоластом. Он мог говорить на любые самые сложные темы так, что никому из слушателей не было скучно. Увлечённый, с искринкой в глазах, он вдыхал жизнь в самые заумные материи.

Всё это охватывается его любимой цитатой из В. Н. Тимофеева-Ресовского: «Наука - баба весёлая и паучьей серьёзности не терпит». А ведь и правда! Так и жил Андрей Степанович - с весёлой страстностью и лукавой нежностью, со вкусом к жизни.