Спросить
Войти
традиционных социальных связей, демографическими изменениями, распространением образования, возникновением капитализма, административной реновацией, урбанизацией - политизация деревни обеспечила такое положение дел, при котором попытки государства подтвердить свои самодержавные прерогативы проходили все с меньшим успехом. Ставка на мировых посредников принесла выигрыш в краткосрочной перспективе, «но полоса удачи быстро закончилась с появлением за столом все более опытных и уверенных игроков», заключает автор.
О.В. Большакова
В монографии, состоящей из введения, трех глав («Дворянские общества в 1800-1820-е годы», «Организация и деятельность дворянских корпораций в 1830-1850-е годы», «Структурно-функциональная характеристика городских сословных учреждений»), заключения и шести приложений, рассматриваются вопросы организации и деятельности дворянских и городских сословных учреждений в России первой половины XIX столетия. С учетом того, что структурно-функциональные характеристики сословных учреждений, расположенных в разных районах столь обширной страны, какой в XIX столетии являлась Российская империя, были весьма специфичны, автор ограничил территориальные рамки исследования Пензенской, Симбирской, Казанской и Самарской (применительно к середине XIX в.) губерниями. Они рассматриваются в качестве единого региона исходя из идентичности социальной структуры и экономического развития данных административно-территориальных единиц (высокая доля среди местных землевладельцев помещиков среднего состояния, низкий удельный вес купцов и мещан, низкий уровень развития торговли и промышленности в большинстве населенных пунктов), предопределившей
схожую направленность процессов трансформации сословных учреждений, а также удаленности данных губерний от центров общественно-политической жизни страны и, наконец, наличия тесных социально-культурных и экономических взаимосвязей между жителями указанных губерний.
Напоминая, что, согласно определению А.Д. Градовского, сословными учреждениями следует считать должности и структуры, создание которых было санкционировано верховной властью с целью управления сословными обществами, автор отмечает: «Наличие самоуправляющейся организации и участие в государственном управлении - основные, наиболее тесно взаимосвязанные признаки сословий в их классическом варианте. В отличие от западноевропейских государств, в Российской империи сословия изначально были исключены из политической жизни страны, а создаваемые верховной властью дворянские и городские общества получили право, выражаясь терминологией "Свода законов" 1832 г., лишь "ведать нужды и пользы", иначе говоря - удовлетворять собственные экономические и социально-культурные потребности» (с. 4).
Как отмечает С.В. Першин, восстановленные по воле Александра I губернские дворянские общества оказали существенное воздействие на консолидацию первенствующего российского сословия и упрочение его позиций в имперской социально-политической системе. Проживавшим в провинции дворянам было дозволено по своему усмотрению облагать сборами помещичьи имения, распоряжаться средствами корпораций, подтверждать благородство происхождения, выбирать собственных представителей в органы местного управления, судопроизводства и т.д.
Дворянские собрания сделали немало для стабилизации социально-политической ситуации на территории средневолжского региона: выборные принимали участие в наведении порядка в крепостной деревне, занимались опекой малолетних и вдов, поддерживали мелкопоместных и беспоместных дворян. Особая роль при осуществлении всех этих функций принадлежала органам и должностным лицам, ответственным за внутрисословное управление, -губернским и уездным предводителям, депутатскому собранию, дворянской опеке. Автор утверждает, что значительная часть освобожденных от обязательной службы и проживавших в своих поместьях дворян осознавала важность участия в корпоративных делах.
Однако развитие в первые десятилетия XIX в. сословных структур, связанных с насущными потребностями принимавших решения членов собраний, далеко не всегда отвечало государственным приоритетам, определяемым российскими самодержцами. Например, многие дворяне, задействованные в подготовке средств и резервов для внутреннего ополчения, не забывали о необходимости защиты собственных имущественных интересов от посягательств желавших выслужиться чиновников коронной администрации. Уже первый опыт сотрудничества представителей администрации с наделенными определенными правами (и в связи с этим ощущавшими собственную независимость от местного начальства) жителями провинции продемонстрировал сложность поиска компромисса между властью и дворянскими обществами. Сдерживать произвол губернских властей удавалось только наиболее сплоченным и последовательно отстаивавшим собственную позицию дворянским организациям.
Рассчитывая посредством выборов вовлечь дворян в созидательную деятельность на благо страны, интегрируя с этой целью органы и представителей привилегированного сословия в структуру местного управления, самодержавие стремилось не допустить политизации губернских дворянских съездов, препятствовало любым попыткам дворян объединиться с целью выражения и защиты собственных узкосословных интересов.
Автор убежден, что в первой половине XIX в. баллотировки во внутрисословное управление, на административные и судебные должности были более демократичными, чем это обычно представляется историками. Вмешательство губернских властей в ход избирательного процесса сдерживалось институтами самодержавия, позиционировавшего себя в качестве гаранта верховенства закона. Избрание тех или иных лиц на ключевые для дворянства должности было результатом взаимовлияния многих внутренних сил провинциального общества.
В 1830-1850-е годы усиление вертикали власти оказало существенное воздействие на дворянские учреждения, проявившееся, во-первых, в постепенном внедрении более четких норм и правил, регламентировавших их деятельность, во-вторых, в сокращении самостоятельности выборных структур.
Вводимые в состав создававшихся на уездном и губернском уровнях всевозможных комиссий и комитетов, действовавшие на безвозмездной основе предводители в царствование Николая I в большей степени занимались местным управлением, чем координацией действий дворянских корпораций. Особенно активно при участии Министерства внутренних дел, курировавшего общественные организации, эволюционировала надзорная функция предводителей. «В середине XIX столетия в отличие от императора и отдельных правительственных учреждений, все еще воспринимавших предводителей в качестве органов сословного управления, Министерство внутренних дел уже откровенно считало их своими подчиненными... Помимо МВД свои поручения действовавшим на безвозмездной основе выборным к тому времени не преминули дать разные министерства и ведомства: Министерство финансов, Министерство духовных дел и народного просвещения, Военное министерство, Главное управление почт, Министерство юстиции, Министерство государственных имуществ и др.» (с 120). Стремление российских бюрократов использовать в своих целях органы сословного самоуправления престижности должности уездного предводителя явно не прибавляло. «В разное время к обязанностям уездного предводителя были отнесены: "Продажа ветхих провиантских кулей", "Освидетельствование пожарных инструментов", "Наблюдение, чтобы при покупке крестьянами хлеба не был допускаем обвес под видом похода", "Наблюдение, чтобы палый скот не оставался внутри жилищ и на открытом воздухе"» (с. 121). Автор считает, что положение, в которое были поставлены предводители дворянства, было не просто закономерным, но и единственно возможным в условиях, во-первых, забюрократизированности государственного аппарата, способного свести на нет любые преобразования, особенно ограничивавшие полномочия чиновников, во-вторых, действия командно-административной системы, стремившейся направить в согласованное с властью направление любую шедшую снизу инициативу, в-третьих, формального следования принципам сословности, предполагавшим наличие выборных органов управления, а не их активную деятельность. Самодержавие не могло на данном этапе ни отказаться от дворянских представителей, рискуя тем самым подорвать собственную социальную базу и
лишиться армии чиновников, действующих на безвозмездной основе, ни дать предводителям большие полномочия и свободы.
Аналогично трансформировались и другие органы дворянского внутрисословного управления. Изначально задуманная Екатериной II как средство поддержки попавших в сложную жизненную ситуацию дворян опека в правление Николая I должна была выступать уже в качестве инструмента социально-политического и экономического контроля за представителями привилегированного сословия. Подчинение коронной администрации выборных структур порождало в рядах поволжских дворян социальную инертность, преобладание чисто формального подхода к губернским собраниям.
Несмотря на это, сохранялись альтернативность мнений, заинтересованность в успехе кандидатов, борьба группировок за власть - все то, что сопутствовало свободным выборам в дворянские сословные учреждения. Именно это в конце 1850-х годов поставило царское правительство в затруднительное положение. В преддверии общегосударственных преобразований Александр II не мог допустить занятия консервативной партией ключевых позиций в губернских обществах, делегировавших своих представителей во многие управленческие, судебные и консультативные структуры. Подготовка к так называемым буржуазно-демократическим реформам сопровождалась изоляцией инициативных лидеров привилегированного сословия, способных составить оппозицию Его Величеству, заменой их послушными выдвиженцами.
Что касается городского управления, то в первой трети XIX в. его структура и функции, порядок взаимоотношений выборных органов с представителями правительственной администрации в законодательстве были определены недостаточно четко. Формирование сословных учреждений производилось с учетом специфики населенных пунктов, причем вышестоящее руководство допускало существенные отклонения от Городового положения 1785 г. Исследование опыта реформирования средневолжских городов позволило С. В. Першину выявить важную роль в этом процессе самоорганизации: практика судебных прецедентов позволила в первые десятилетия XIX в. создавать относительно приемлемые для каждого конкретного населенного пункта органы власти и механизмы управления.
В то же время в деле устранения системных недостатков городского управления правительства Александра I и Николая I проявили себя одинаково нерешительно, от чего в первую очередь страдало население. Не имевшие в отдельных местностях адекватных изменявшейся ситуации властных структур купцы и мещане десятилетиями не могли дождаться принятия решений об их открытии. Автор считает, что изменение системы местного управления и судопроизводства в общегосударственных масштабах происходило гораздо медленнее, чем это требовалось для поступательного социально-экономического развития страны.
По мнению С.В. Першина, «в первые десятилетия XIX в. текущая деятельность дум и ратуш была по большей части самостоятельной, так как администрация не осуществляла над ними должный контроль. Исход и успешность проведения каждой конкретной избирательной кампании определялись расстановкой сил и важностью решаемых в данный период жителями города задач, при этом наиболее отчетливо проявлялись проблемы внутреннего устройства населенных пунктов. Следует отметить и то, что «в случае возникновения спорных ситуаций, в которых оказывалось замешано губернское руководство, городские общества в отличие от дворянских собраний вступать в открытую конфронтацию с местным начальством не осмеливались» (с. 267).
Обладая на протяжении всей первой половины XIX столетия по сравнению с дворянскими учреждениями гораздо более скромными полномочиями, городские выборные органы находились под менее пристальным вниманием со стороны властей. Губернское начальство проявляло заинтересованность в успешном функционировании системы городского самоуправления, но не в конкретных результатах баллотировок. Рассчитывая на рациональность предложений купцов и разумный подход мещан к будущему своего поселения, коронная администрация чаще всего соглашалась с мнением городского большинства.
Жизнь в городах была более разнообразной, чем ситуации, предусмотренные спущенными сверху нормами, поэтому сильнее инструкций и предписаний оказывались устоявшиеся обычаи, связи и влияние местных купеческих кланов, состоятельных торговцев и промышленников. Как в городской, так и в дворянской среде вольные толкования нормативно-правовых актов и умышленные
нарушения законодательства в своих масштабах и частоте возрастали по мере удаления от центра (страны, губернии) к окраинам. В провинции нередко сильнее законов оказывались связи и влияние акторов социально-политических процессов, устоявшиеся обычаи и др.
Негативно сказывался на процессе становления сословных учреждений низкий уровень грамотности населения. Отсутствие понятий о порядке баллотировки и деятельности в качестве представителей сословий было, с одной стороны, причиной задержки формирования общественного сознания и элементов политической культуры, с другой - многочисленных нарушений в ходе избирательных кампаний.
По убеждению автора, поскольку в первой трети XIX в. представителями коронной администрации и населением средне-волжского региона решались вопросы организационно-правового обеспечения деятельности дворянских и городских выборных органов, создавалась их материальная база, формировались традиции деятельности новых для российской глубинки общественных институтов, именно этот период следует считать временем становления сословного самоуправления на данной территории. Однако меры, реализуемые самодержавием в области сословного управления, по большому счету были паллиативными, что, по словам С.В. Першина, в первые десятилетняя XIX в. обусловливалось отсутствием единой концептуальной основы реформы социально-политического устройства страны, а в николаевскую эпоху - было связано с реализацией интересов отдельных министерств и ведомств.
Вмешательство правительственной администрации в дела местных сообществ, наведение «порядка» в соответствии с идеологическими либо геополитическими соображениями лишь усложняли жизнь мещан и купцов. Ярким примером тому автор считает отказ казанских раскольников исполнять городские службы из-за приказа начальства отстранить сектантов от выборов на руководящие посты.
С. В. Беспалов
