Спросить
Войти
великая российская революция и тренды социально-экономического развития
THE GREAT RUSSIAN REVOLUTION AND TRENDS
of social and economic development
ISSN 2409-630X
DOI: 10.15507/2409-630X.040.014.201801.059-072
УДК 339
В. В. Иаумкин
академик РАН, доктор исторических наук, профессор, научный руководитель Института востоковедения РАН, г. Москва, Россия, e-mail: director@ivran.ru
ТОРГОВЫЙ ПРОРЫВ СССР В АРАВИЮ (1920-1930 гг.): НЕРЕАЛИЗОВАННЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ
В статье анализируется феномен торгового прорыва Советского Союза в 1920-1930-е гг. в Королевство Хиджаз (Саудовскую Аравию) - первое арабское государство, с которым СССР установил дипломатические отношения. Продвижение советских товаров на аравийский рынок с самого начала было одним из приоритетов советских дипломатов, поскольку задача распространения здесь революционных идей не ставилась из-за низкого уровня развития страны. Объединительное движение Абдель Азиза бин Сауда рассматривалось советским руководством как антиимпериалистическое, что предопределило симпатии Москвы к ваххабизму. Особое внимание уделялось продаже советских нефтепродуктов, а также некоторых товаров повседневной необходимости В качестве неотложной задачи генконсульству предписывалось добиться заключения политического и торгового договоров с королевством. Реализации поставленных задач мешали сопротивление проанглий-ских купеческих кругов Хиджаза и англофилов в окружении короля, его опасения перед перспективой ухудшения отношений с Великобританией, а также бюрократизм и неповоротливость советских внешнеторговых организаций. В статье рассматриваются острые противоречия, которые существовали между различными советскими ведомствами, занимающимися вопросами отношений с зарубежными странами. Показаны враждебная деятельность англичан, направленная на подрыв отношений СССР с королевством и значимость для саудовской стороны нерешаемых вопросов свободы паломничества советских мусульман к святыням ислама и выплаты компенсации за национализированные вакфы. На основе документов из Архива внешней политики РФ доказывается, что в случае согласия Москвы на предоставление королевству займа король был готов пойти на установление исключительно глубоких отношений с СССР Неспособность королевства быстро погасить «нефтяной долг» послужила серьезным препятствием для развития отношений с королев© Наумкин В. В., 2018
ством. Они были прерваны в 1938 г после того, как советские представители в Хиджазе стали жертвами чисток.
Для цитирования: Наумкин В. В. Торговый прорыв СССР в Аравию (1920-1930 гг.): нереализованные возможности // Экономическая история. - 2018. - Т. 14. - № 1. - С. 59-72. DOI: 10.15507/2409-630Х.040.014.201801.059-072
Благодарность: Статья написана при поддержке Международного дискуссионного клуба «Валдай».
V. V. Naumkin
Full Member, Russian Academy of Sciences, Dr. Sc., Professor, President, Institute of Oriental
Studies, RAS, Moscow, Russia, e-mail: director@ivran.ru
TRADE BREAKTHROuGH OF THE uSSR TO ARABIA (1920s-1930s): UNREALIZED OPPORTUNITIES
The article provides an insight into the phenomenon of a Soviet "Trade Breakthrough& in the 1920-s - 1930-s into the Kingdom of Hejaz (Saudi Arabia) - the first Arab state with which the USSR established diplomatic relations. Promoting Soviet merchandise to the aArabian market was one of the top priorities for the Soviet diplomats from the very outset, however the task of propagating the revolutionary ideas here was never assigned because of the low level of the country&s development The movement for the unification led by Abdul AZiz bin Saud was viewed by the Soviet leadership as anti-imperialistic, which predetermined Moscow&s propensity towards being in sympathy with Wahhabism. Special emphasis was laid on the sales of Soviet oil gasoline and kerosene, as well as certain categories of everyday necessities. The Soviet Consulate General was charged with the urgent assignment of making it possible to sign a political and trade agreement with the Kingdom. The accomplishment of the task was hampered by the resentment on behalf of the pro-British Hejaz merchant circles and pro-British elements within the King&s entourage, the apprehension harbored by the King over the possibility that his relations with the UK might get worse, and also the bureaucracy and sluggishness of the Soviet foreign trade organizations. The article lifts the curtain over sharp controversy that existed among various Soviet agencies, who were engaged in maintaining relationships with foreign nations. The hostile activities undertaken by the British seeking to undermine the relationships between the USSR and the Kingdom are revealed. The importance of the unsolvable problems of the freedom of pilgrimage for Soviet Muslims to the Holy Sanctuaries of Islam and the payment of compensation for the nationalized waqfs for the Saudi side is highlighted. On the basis of documents made available by the Foreign Policy Achive of the Russian Federation it is effectively proved that if Moscow agreed to granting a loan to the Kingdom, the King was prepared to embark on the course of pursuing exceptionally profound ties with the USSR. The inability of the Kingdom to repay its "oil debt" rapidly was a serious impediment on the way of forging stronger relations with the Kingdom. All relations were severed after the Soviet representatives in Hejaz fell victims of the purges.
For citation: Naumkin V. V. Trade Breakthrough of The USSR to Arabia (1920s-1930s): Unrealized Opportunities. Ekonomicheskaya istoriya = Russian Journal of Economic History. 2018. 14(1). P. 59-72. DOI: 10.15507/2409-630X.040.014.201801.059-072
В отечественной научной литературе не так много работ, посвященных не просто взаимосвязи «экономического прошлого... двух макроцивилизаций» [10, с. 74] - Запада и Востока, а их специфических форм -Советского Союза периода 1920-1930-х гг. и тогда одной из наиболее отсталых стран арабского мира - Королевства Саудовская Аравия. Выдвинутая рано ушедшим из жизни историком-экономистом А. М. Петровым (1946-2010) идея «генома Востока» оказала влияние на широкий круг востоковедных работ, посвященных этой теме. Неожиданное соприкосновение обществ, принадлежавших, казалось бы, к двум совершенно разным цивилизационным ареалам - уль-трапуритански традиционному саудовскому и быстро, но своеобразно модернизирующемуся советскому, - выявило не только различия, но и черты сходства между ними. Бюрократизация, система властного принуждения, гипертрофированная роль личности лидера, являясь такими чертами сходства и сочетаясь с чертами различия, парадоксальным образом предопределяли взаимное отталкивание заинтересованных друг в друге государств, что проявлялось в сфере как политики и идеологии, так и экономики и торговли. Работы российских востоковедов, писавших о королевстве этого периода, особенно И. А. Александрова [4], А. М. Васильева [6], А. И. Яковлева [13], хорошо иллюстрируют эту закономерность.
После формирования органов власти в Советской России одной из поставленных перед ними задач была работа на «мусульманском направлении». Он велась в четырех основных ареалах: внутреннем, где ее вели наряду с партийными органами, в частности, Народный комиссариат по делам национальностей и Народный комиссариат просвещения; центрально-азиатско-закав-казском, который через некоторое время стал частью единого государства - Советского Союза, пояса трех дружественных независимых государств - Персии, Турции и
Афганистана, граничащих с Центральной Азией и Закавказьем, и «дальним» исламским зарубежьем, большая часть которого находилась под властью колониальных держав. Работой с мусульманским зарубежьем занимались Народный комиссариат иностранных дел и Народный комиссариат внешней торговли, разведка, а также Исполнительный комитет Коммунистического интернационала.
В ходе проведения конференции в Лозанне в 1922-1923 гг. российская делегация установила контакты с делегацией аравийского государства Хиджаз, расположенного в западной части полуострова. В этом государстве находились главные святыни мусульманского мира - Мекка и Медина. По поручению короля Хиджаза, хашимитского шерифа Хусейна, его представитель Наджи аль-Асыль, который имел несколько встреч с российским делегатом В. В. Боровским и с народным комиссаром иностранных дел Г. В. Чичериным1, поставил вопрос об установлении дипломатических отношений между двумя странами. Как отмечает саудовский исследователь Фахд ас-Самари, «несмотря на изначально отрицательное отношение правительства Хиджаза к большевистской революции, как сообщала издающаяся в священной Мекке газета "Аль-Кибла", британская политика в отношении Хиджаза привела к изменению позиции шерифа Хусейна, который стал искать альтернативу унизившей его Британии, для того чтобы отомстить ей» [11, с. 31].
Это предложение легло на благодатную почву. Знакомство с документами Народного комиссариата иностранных дел (НКИД) того времени позволяет заключить, что, принимая решение об установлении отношений с независимым аравийским государством, Москва решала как минимум четыре задачи. Во-первых, задачу распространить процесс установления отношений с государствами, находившимися к югу от границ СССР, на арабский мир, где Советский
Союз еще не имел ни одного дипломатического представительства. Шансов на это почти не было: подавляющее большинство арабских стран находились тогда в колониальной зависимости от Великобритании или Франции. Во-вторых, обусловленную как внешними, так и внутренними причинами (значительное число мусульман среди населения СССР) задачу активизировать работу в исламском мире, чтобы привлечь население мусульманских государств на свою сторону. В-третьих, найти в регионе Ближнего Востока рынок сбыта для российских товаров. Наконец, в-четвертых, противодействовать враждебной Москве деятельности Великобритании, под господством или влиянием которой находилась огромная часть исламского мира, попытаться ослабить ее позиции.
Хиджаз, несмотря на всю слабость этого государства, был удачным кандидатом для реализации этих задач, тем более что его правитель сам выразил желание наладить отношения с Москвой. Здесь понимали обиду Хусейна на англичан, не выполнивших свое обещание взамен за его участие в войне против турок создать под управлением шерифа единое арабское государство в Машрике. Для Кремля было бы просчетом не воспользоваться ухудшившимися отношениями Хусейна с Лондоном. Конечно, немалую роль играло то обстоятельство, что у России со времен империи, а именно в 1891-1914 гг., был накоплен опыт взаимодействия с Хиджазом, когда тот являлся одним из вилайетов Османской империи. Но если основными задачами располагавшегося в те годы в Джидде консульства Российской империи были работа с российскими паломниками и нейтрализация враждебной России деятельности Турции, то среди задач, поставленных перед первым советским представителем в Хиджазе, генеральным консулом и дипломатическим
агентом Керимом Хакимовым2, назначенным на эту должность 14 апреля 1924 г., помимо аналогичных дореволюционным задачам - работы с российскими гражданами, находившимися в Хиджазе, и нейтрализации враждебной СССР деятельности уже не Османской, а Британской империи, было продвижение на аравийский рынок советских товаров.
Советское руководство в середине 1920-х гг. не имело иллюзий по поводу возможности «разгорания революции» в отсталой Аравии. Однако оно хорошо понимало выгодность курса на поддержку арабского интеграционистского движения, способного ослабить господство Англии на Ближнем Востоке. Прагматизм, или политический реализм, отличал подход наркома иностранных дел Г. В. Чичерина, особенно после прощания большевиков с левацкой утопией «мировой революции» и провала проекта «советской Персии».
Ситуация в Хиджазе становилась все более нестабильной. Это было вызвано продвижением в Хиджаз войск султана Неджда [область в центральной Аравии. -В. Н.] Абдель Азиза бин Сауда, поставившего перед собой задачу под флагом строго монотеистического реформистского течения в исламе - ваххабизма объединить разобщенные части Аравии в единое государство под его властью. Именно стремление правителя независимого Неджда объединить Аравию породило тогда симпатии Москвы к ваххабизму.
Несмотря на шаткость хашимитского правления в Хиджазе, Хакимов предпринимает энергичные усилия по продвижению российских товаров на местный рынок. В качестве особо перспективного направления рассматривалась продажа советских нефтепродуктов в королевство, испытывавшее в них постоянную нужду. Генконсул заводит контакты с местными
Хакимов Керим Абдрауфович (1892-1938) - в 1924-1928 гг. генеральный консул и дипломатический агент СССР в Королевстве Хиджаз, затем в Королевстве Хиджаз, Неджде и присоединенных областях, в 19291931 гг. - полномочный представитель СССР в Йеменском Королевстве, в 1936-1937 гг. - полномочный представитель СССР в Королевстве Саудовская Аравия.
купцами, направляет в Москву информацию об имеющихся возможностях, разворачивает активную переписку по вопросам торговли. Его инициативы наталкиваются на бюрократию внешторговцев. В архиве Чичерина, например, находится письмо, направленное наркому 23 августа 1925 г., о торговле керосином за подписью заведующего иностранным отделом ГЭУ ВСНХ СССР Гуревича (даже не руководителя управления) [1, л. 1-2]. В нем ставился ряд вопросов, свидетельствующих о том, что для налаживания торговли предстояло еще немало сделать, и, кроме того, дипломатам советовали обращаться не в наркомат, а непосредственно в коммерческую структуру, называвшуюся Нефтесиндикатом: «В ответ на Ваше письмо № 9574/с, ИНО ГЭУ ВСНХ СССР сообщает, что в предложении нашего генконсула в Геджасе имеется одна очень существенная неясность: понимется ли под ценой 2 шилл. 3 пенса (около 1 р. 6 коп.) цена керосина нетто или же в эту цену входит как стоимость керосина, так и тары (бидон и ящик). В этом последнем случае предложение явно неприемлемо, т. к. только себестоимость 2х бидонов и ящика составляет 2р. Франко-Батум.
Этот вопрос подлежит уточнению. Одновременно ИНО просит Вас сообщить тов. Хакимову, что вопросами продаж на Красном море и в арабские страны в настоящее время непосредственно ведает Лондонское представительство Нефтесиндиката, куда для более быстрого продвижения вопросов и надлежит обращаться в дальнейшем».
Чичерину также была направлена копия соответствующего письма от ИНО ГЭУ ВСНХ, которое было послано 19 августа в Нефтесиндикат Ломову со ссылкой на текст предыдущего письма заместителя наркома внешней торговли Фрумкина. Его тон был более обещающим: «23-го марта с. г. НКИД переслал в Нефтесиндикат тов. Мальцману копию доклада консула в Джидде по вопросу о предложении купца Бахафзалла заключить с ним сделку на керосин.
В настоящее время тов. Чичерин на основании нового письма тов. Хакимова вновь ставит этот вопрос письмом от 10.УШ на имя тов. Дзержинского.
По сообщению генконсула Хакимова, геджасский купец предлагает продать ему 3,5 тысячи тонн керосина в пудовых бидонах, по цене 2 шилл. 3 пенса за бидон, франко Красное море. Покупатель депонирует 40 % всей суммы в любой Банк Египта немедленно при погрузке, остальное выплачивает при выгрузке в портах назначения. Арабские порты свободны для доступа судов всех флагов, однако тов. Хакимов рекомендует воспользоваться Итальянским флотом. Общие сведения о рынке, условиях сбыта, там. пошлинах и т. д. имеются в докладе тов. Хакимова от 23 марта с. г.
НКВТ считает чрезвычайно желательным использовать предложение геджасско-го купца, не стремясь при этом к получению от этой первой сделки СССР в Геджасе обязательной коммерческой выгоды и имея в виду крупное общее экономические и политическое значение установления торговых связей с Арабским Востоком».
Новый король Хиджаза, сын Хусейна -Али, находясь в отчаянно бедственном положении, обратился к генконсулу с просьбой о займе от Советского правительства, которая передана в Москву, где это обращение, естественно, не могло встретить положительного отклика.
В декабре 1925 г. Джидда пала, и Ибн Сауд был провозглашен королем Хиджаза и султаном Неджда и зависимых территорий. Уже 16 февраля 1926 г. Керим Хакимов направил королю ноту о полном признании саудовского государства. СССР стал первым государством, признавшим королевство Ибн Сауда.
Среди неотложных задач Хакимова было заключение политического и торгового договоров с Хиджазом. В документе НКИД под грифом «совершенно секретно» под названием «Обзор по арабским странам за сентябрь-октябрь-ноябрь 1927 г.» говорилось: «Основной задачей в Хиджазе является заключение договора, который подвел бы более прочную правовую базу под наши отношения с Хиджазом. За отчетный
период т. Хакимовым зондировалась почва для заключения договора, причем выяснилось, что Ибн Сауд считает возможным заключить с нами договор. Прямого предложения заключить договор Ибн Сауду мы еще не делали» [9, л. 14].
Генконсул и на самом деле не тратил времени даром. Уже 4 апреля 1926 г. он направил в НКИД составленный им проект такого договора. Поясняя его суть, генконсул писал, что проект рассматривает документ как общий «договор о дружбе, предусматривающий в основных чертах разрешение общих вопросов». В его основу был положен «принцип наибольшего благоприятствования». Отсюда такие положения, как взаимное представительство сторон и отсутствие упоминания об их местопребывании (ст. 1). Хакимов рассчитывал, что миссию удастся перевести в Мекку, куда немусульман не пускали, но упоминать об этом в договоре не хотел, так как стопроцентной гарантии, что советская миссия будет состоять из мусульман, не было да и быть не могло; такое упоминание было бы для Ибн Сауда в любом случае неприемлемым.
Седьмая и восьмая статьи проекта договора регулировали торговые сношения и торгово-экономическую деятельность граждан двух стран. Генконсул придумал маневр для того, чтобы обойти существовавший в Хиджазе и Неджде запрет на приобретение иностранцами в собственность недвижимости: «Граждане... имеют право... владеть движимым и недвижимым имуществом на тех правах, что и граждане благоприятствуемого государства в соответствии с законами страны пребывания». Автор проекта рассчитывал, что «поскольку понятие "владение" не совпадает с понятием "собственность", а также ввиду наличия ссылки на законы страны», эта статья не должна была встретить противодействия Ибн Сауда.
Внешторговцы выражали свои пожелания насчет договора с Хиджазом. В письме
Чичерину член коллегии министерства Га-нецкий3 сообщал, что Народный комиссариат внешней торговли (НКВТ), разделяя точку зрения наркома «о целесообразности заключения договора с Геджасом», в то же время считал важным не затрагивать вопросы, связанные с торговлей. Несмотря на это, предлагалось оговорить, что «Геджас-ское правительство соглашается на учреждение в Джидде Торгпредства как органа, осуществляющего монополию внешней торговли СССР» [2, л. 15]. Дипломаты же знали, что Ибн Сауд наверняка не согласится принять это требование, так как он видел в нем пережиток режима капитуляций.
Добиться подписания договора с Ибн Саудом советским дипломатам не удавалось: король явно опасался разозлить англичан. В то же время, оценивая состояние саудовско-советских отношений в тот период, по состоянию на 1927 г. НКИД СССР оценивал их как «нормальные». Отмечалось, в частности, что тогда были «впервые предприняты торговые операции в Аравии», которые вызвали интерес к российским товарам: сахару, муке, керосину -со стороны хиджазского купечества. Для переправки товаров использовались рейсы, которые также впервые после десятилетнего перерыва стали перевозить паломников через Одесский морской порт. В Джидде была организована выставка советских товаров [9, л. 14].
Но поводов для оптимизма пока еще было мало. С трудом выгруженные из-за бюрократических проволочек в таможню с прибывшего в Джидду корабля «Ян Томп» российские товары торгового общества «Руссотюрк» (керосин, сахар, мука) долго не могли реализоваться сотрудником генконсульства Юсуфом Туйметовым, которому это было поручено руководством общества в связи с отсутствием специальных торговых представителей, хотя в принципе дипломат не должен был заниматься торговой деятельностью. Представителям же
Ганецкий Якуб (Фюрстенберг Яков Станиславович, 1879-1937) - в 1923-1930 гг. член Коллегии НКВТ, в 1930-1935 гг. - член президиума Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ).
«Руссотюрка» Станкевичу и Белкину под предлогом того, что они не имеют въездной визы в Хиджаз, вообще было запрещено сойти на берег, и им пришлось вернуться тем же пароходом домой. В вышеупомянутом обзоре за конец 1927 г. подчеркивалось, что российские товары «до сего времени не могут быть реализованы т. Туйметовым... вследствие продолжающегося бойкота со стороны местных купцов, поддерживаемых властями (в тексте от руки пометка, вероятно, наркома: "Это не так". - В. Н.)» [9, л. 17]. Под предлогом отсутствия хиджаз-ских виз сотрудникам советской компании был запрещен выход на берег, и им пришлось отбыть тем же кораблем в СССР.
Помимо сопротивления англофильски настроенной части хиджазского купечества и чиновничества, успешной деятельности Москвы в сфере торговли с Хиджазом мешали неповоротливость и некомпетентность внешнеторговых организаций, элементы коррупции и межведомственные распри. Ярче всего это демонстрируют выдержки из неотправленной записки-завещания Чичерина от 1930 г., написанной перед его уходом с поста наркома, которая долго хранилась в советских секретных архивах. Критика в адрес внешторговцев со стороны симпатизировавшего Востоку революционера-идеалиста Чичерина была выдержана в исключительно жестких тонах: «НКТорг является
нашим внутренним врагом в Азии. Персия прикрывает Баку, Турция - вообще Кавказ; их можно было бы целиком политически купить послаблениями в торговле. Нет! Наши торгаши обдирают что есть мочи турецкий и персидский народы. Шумяцкий4 сделал всю Персию нашими врагами своим беспардонным хозяйничаньем, грабежом персов совместно с суперспекулянтами Бушери5 и Гайга. Все это возглавлялось Фрумкиным6. Когда в Персии черводарам (погонщикам верблюдов) в месте отправления выдавался недовешенный или мокрый сахар, а в месте прибытия с них за это брали штраф, вообще всячески надували и обирали (это все установлено ревизионной комиссией), и они отказались на нас работать, торгпред т. Голд-берг7 доносил: "Вследствие интриг Англии черводары отказываются на нас работать". Созданные Шумяцким "смешанные" (мнимо смешанные!) общества8, насквозь пропитанные торгашеством и империалистическим отношением к персам, были главным орудием наших попыток экономического закабаления Персии и сослужили громадную службу Англии. Помог нам, хотя безграмотно дипломатически и уклончиво написанный, отчет т. Кактыня9 о поездке в Турцию и Персию. При т. Каменеве10 сам т. Фрумкин стал мягче и при содействии т. Шлейфера11 мы совместно выработали тезисы о торговле с Бл[ижним] Востоком12.
Шумяцкий Б. З. (1886-1938) - в 1923-1925 гг. полномочный представитель СССР в Иране,
в 1926-1927 гг. - ректор Коммунистического университета трудящихся Востока. Моин от-Тоджар Бушери - персидский предприниматель и коммерсант.
Фрумкин М. И. (Германов Л.) (1878-1938) - с 1922 г. заместитель наркома внешней торговли РСФСР (СССР), с конца 1924 г. - заместитель наркома финансов СССР.
Голдберг Б. И. (1884-1946) - с 1917 по 1925 г. в Красной Армии, в 1923-1924 гг. - уполномоченный Реввоенсовета при Наркомвнешторге, с 1925 г. на хозяйственной работе.
Смешанные общества - существовавшая в те годы в СССР форма организации акционерных компаний, при которой партнером частного капитала выступает государство.
Кактынь А. М. (1893-1937) - в 1925 гг. член коллегии Наркомвнуторга, в 1926 г. - член коллегии Нарком-торга. Под его председательством в ноябре 1924 г. по решению Политбюро ЦК была образована «Комиссия по обследованию торговли с Ближним Востоком» для изучения возможностей расширения торговли с Персией и Турцией.
Каменев (Розенфельд) Лев Борисович (1883-1936) - в январе-августе 1926 г. нарком внешней и внутренней торговли СССР.
Шлейфер И. О. - с ноября 1925 г. член коллегии Наркомвнешторга.
Вероятно, имеется в виду постановление Политбюро ЦК от 12 августа 1926 г. «О торговой политике со странами Востока».
Т. Микоян13 внес сначала свежее, живое отношение к делу, но потом он ушел с головой в высшую политику и снова усилились низшие и средние работники НКТорга, пропитанные узкоторгашескими традициями. За время моего отсутствия контакт с НКТоргом значительно ослабел. Импортный план имеет громадное политическое значение - какой стране отдавать предпочтение, необходима совместная его выработка с нами. По старому положению НКТорга торгпреда назначают по соглашению с НКИД, конфликтов из-за этого не было, т. Красин14 много раз благодарил меня за указание особенностей каких-либо неизвестных ему и известных мне людей. В 1928 г. в новом положении НКТорга эта статья исчезла, а мой отход от дел помешал мне довести борьбу до конца. Торгпреды имеют такое колоссальное политическое значение, что согласование их назначений с НКИД безусловно необходимо» [7].
Благодаря подвижнической деятельности нового советского полпреда в Джидде Назира Тюрякулова15 удалось преодолеть сопротивление англофилов в окружении короля и добиться заключения саудовцами контракта с Союзнефтеэкспортом о покупке из СССР в кредит бензина и керосина на 150 тыс. долл. Он был подписан 2 августа 1931 г. Но и здесь из-за неповоротливости, лени и халатности чиновников доставка нефтепродуктов пароходом недопустимо затягивалась, что поставило судьбу «нефтяной сделки» под угрозу. Все же бензин и керосин, хотя и с опозданием, но были доставлены.
В мае-июне 1932 г., после того как финансово-экономическое положение королевства резко осложнилось, наконец состоялся давно откладывавшийся визит сына короля, министра иностранных дел и вице-короля Хиджаза эмира Фейсала в
Россию. Главной задачей Москвы в отношении Саудовской Аравии являлось заключение договоров о дружбе и о торговле. Со своей стороны Абдель Азиз ставил задачу добиться получения от Москвы товарного кредита. Каждая из сторон была готова идти навстречу партнеру только на своих условиях. Кроме того, в отношениях между двумя государствами существовали и другие нерешенные проблемы.
Одной из них была проблема вакфов (или вакуфов), расположенных в зарубежных государствах. Эр-Рияд предъявлял претензии, прежде всего к Англии и Франции, точнее, к их колониям, от которых требовал уступки земельных владений. Подобные требования выдвигались и в отношении России, хотя здесь вакфов было не так много. В свое время все они были национализированы, и Москва, естественно, не желала делать какие бы то ни было изъятия из своего общего законодательства.
Другой проблемой было обеспечение прибытия из СССР в Хиджаз мусульманских паломников. При их количестве в 10-15 тыс. ежегодно, как считала саудовская сторона, вопрос о притеснении ислама в СССР был бы снят. Однако государство, в котором атеизм был официальной идеологией, к сожалению, не было готово обеспечить формально декларируемую им свободу совести. Российская сторона пыталась убедить саудовских партнеров, что совершение хаджа является исключительно личным делом верующих, и государство будто бы ничего не может тут сделать. Полпред Н. Тюрякулов настаивал на том, что заключение договоров не должно увязываться с решением проблемы вакфов и паломников.
Саудовская сторона пошла на некоторые уступки Москве. Возможно, Эр-Рияду и не очень хотелось, чтобы в страну в большом числе прибывали советские паломники, наМикоян Анастас Иванович (1895-1978) - в 1926-1946 г. нарком внешней и внутренней торговли, нарком
снабжения, нарком пищевой промышленности, нарком внешней торговли СССР.
Красин Леонид Борисович ( 1870-1926) - в 1920-1923 гг. полномочный и торговый представитель РСФСР в Великобритании, в 1920-1925 гг. - одновременно нарком внешней торговли РСФСР (СССР). Тюрякулов Назир Тюрякулович (1892-1937) - в 1928-1930 гг. полномочный представитель СССР в Королевстве Хиджаз, Неджде и присоеденных областях, в 1930-1935 гг. - в Королевстве Саудовская Аравия.
счет истинной преданности исламу которых у саудовцев существовали сомнения. Саудовский представитель сообщил на переговорах с Тюрякуловым, что торговый договор с СССР мог быть заключен только на следующих условиях: 1. Советское правительство отказывается от учреждения торгового представительства в стране, что напоминало бы капитуляционный режим и явилось прецедентом для других. 2. Правительство СССР декларирует, что не будет заниматься демпингом. 3. Советская торговля не должна способствовать падению цен на рынке или вызывать таковое. 4. В течение известного срока продажа советских товаров производится через посредство местного правительства, с которым должно быть заключено отдельное соглашение о товарном кредите. 5. Торговый договор заключается на срок три-четыре года.
Эти условия российская сторона сочла неприемлемыми, и переговоры продолжались. Москва надеялась, что в условиях резкого ухудшения финансово-экономического положения королевства Ибн Сауд пойдет на дальнейшие уступки. Кроме того, оставалось неурегулированной еще одна спорная проблема, имеющая непосредственное отношение к торгово-экономическим отношениям между государствами, - проблема нефтяного долга. Наконец, серьезным препятствием на пути выполнения условий короля для Москвы был исключительный, дискриминационный режим для российских товаров, введенный в королевстве в 1928 г.
Расчеты советской стороны были вполне обоснованными. Находясь в отчаянном финансовом положении, Ибн Сауд говорил Назиру Тюрякулову: «.сначала я надеюсь на Аллаха, а затем на СССР, Турцию и Персию». А далее шло совсем неожиданное признание: «Я нуждаюсь в советской помощи. Я хочу иметь поддержку СССР в военно-политических вопросах. Пусть Советы руководят мной. Я, а за мной и вся моя сила, будем идти за Советами. Советы могут распоряжаться мной как угодно в интересах СССР и арабов» (выделение
наше. - В. И.) [5, л. 5]. Это сообщение сегодня выглядит настолько невероятным, что даже начинает мелькать мысль о точности его передачи полпредом, хотя в ней вряд ли приходится сомневаться.
Эмиру Фейсалу в ходе его поездки в Советский Союз предстояло рассмотреть весь комплекс отношений с Москвой и попытаться решить вопрос о товарном кредите. Однако кредита саудовская сторона не получила. Не помогла и частичная отмена исключительного режима для советских товаров. Тем не менее торговые отношения начали развиваться.
Торговый прорыв Москвы вызвал беспокойство у британских соперников Советского Союза. В докладе британского представительства в Джидде Форин-офису о положении в королевстве за февраль 1933 г. говорилось о волне эмоций, которые вызвали в местных торговых кругах сообщения о том, что советский полпред добился «заключения соглашения с Саудовским правительством о частичной или полной отмене эмбарго на прямой импорт из России, используя как рычаг требование Советов выплатить долг за бензин и нефть, поставленные по специальному контракту до конца 1931 г.» [15, л. 105].
Требование погасить задолженность за нефтепродукты в первой половине 1930-х гг., действительно, было главным инструментом давления на саудовское правительство с целью добиться от него дискриминационных ограничений на советскую торговлю. В составленной сотрудником полпредства Шакиром Измайловым и направленной им в НКИД сводке телеграфной переписки об этой задолженности за 1932-1933 гг., например, содержалась следующая информация:
«Москва - Джидда.
Джидда - Москва.
Британский полпред Эндрю Райан в депеше информировал лично министра иностранных дел Джона Саймона о советско-саудовской сделке. Он писал, что импортируемые из СССР товары должны были поступать на рынок Хиджаза. Англичане полагали, что сделка, видимо, состоится, но поставки муки и сахара из России на хиджазский рынок нанесут ущерб торговле с Австралией, откуда поступали небольшие партии муки, и с Индией, хотя постепенно объем торговли с ней (импорт тех же муки, сахара, спичек и некоторых других товаров) несколько снизился. Английский полпред полагал, что речь могла идти и о поставках нефтепродуктов из России, но выражал серьезные сомнения, что России удастся завоевать местный рынок нефтепродуктов ввиду обязательств саудовского правительства в отношении компании «Шелл» и «американских интересов» [14, с. 175]. В докладе отмечалось: пока было неясно, идет ли речь об отмене таможенных пошлин на российский импорт вообще или же только в размерах, которые позволили бы покрыть задолженность за поставки нефтепродуктов в 1931 г., после чего льготы были бы отменены.
Райан также сообщал, что ему неизвестно, проконсультировалось ли и договорилось ли саудовское правительство со своими торговцами, прежде чем принимать такое решение, и подчеркивалось, что в 1932 г. Тюрякулов вел переговоры о сделке с министром финансов Абдаллой Сулейманом, а нынешняя договоренность была достигнута с министерством иностранных дел. А в Форин-офисе, напоминал Райан, хорошо знают об антагонизме между министром финансов и двумя ключевыми фигурами, ведающими внешней политикой, - министром иностранных дел эмиром Фейсалом бин Абдель Азизом и его заместителем Фу-адом Хамзой: «В соответствии с секретной информацией есть основания полагать, что министр финансов может попытаться хитроумными способами помешать российской торговле, но пока это лишь предмет спекуляции» [14, с. 175]. Нельзя не видеть, что английские дипломаты, во-первых, как всегда очень внимательно следили за действиями Москвы в Хиджазе и, во-вторых,
не скрывали желания способствовать провалу ее планов по развитию отношений с королевством.
Теперь во главу угла во всей работе советского полпреда был поставлен вопрос о задолженности королевства, причем руководство НКИД ставило его в довольно жесткой форме: «В прошлых письмах Вы говорили о необходимости предоставления Вам карт-бланш для разрешения этого вопроса о долге. Такая постановка неприемлема для наших торговых организаций». Заместитель наркома Лев Карахан16 допускал, что можно найти некий приемлемый для обеих сторон компромиссный модус расчетов по долгам. Для этого полпреду предписывалось активно и детально информировать Центр, а не просить для себя карт-бланш. Замнаркома отмечал, и это было своего рода ответом на жалобы полпреда по поводу пассивности советских внешнеторговых организаций, что «задержка в получении от геджасцев долга является основной причиной потери у наших торговых организаций интереса ко всем геджасским делам». Направляя почтой выработанный в НКВТ модус урегулирования вопроса о долге, Карахан подчеркивал: «Для нас чрезвычайно важно столкнуть это дело с мертвой точки и добиться начала платежей со стороны геджасцев. Для нас важно обеспечить не только согласие геджасцев на уплату долга через какой-то срок, а именно обеспечить в ближайшее же время первый взнос со стороны геджасцев». И опять строгое предупреждение: задача эта настолько серьезная, что из соображений экономии телеграфных расходов нельзя задерживать информацию по этому вопросу.
Не совсем ясно, почему так настойчиво Москва требовала добиться возврата хотя бы какой-то части долга - это вряд ли играло существенную роль для бюджета страны. Единст
