Исполнение наказания в Японии (сравнительно-правовые аспекты)

Квашис Виталий Ефимович

Исполнение наказания в Японии (сравнительно-правовые аспекты)

В статье представлен краткий анализ функционирования пенитенциарной системы Японии. Рассматриваются особенности уголовной политики данного государства и применения к осужденным превентивных принудительных мер наказания. Отмечается, что зарубежный опыт правоприменительной практики является одним из необходимых условий обеспечения дальнейшего совершенствования российской системы противодействия преступности.

Execution of punishment in Japan (comparative legal aspects)

The article presents a brief analysis of the functioning of the penitentiary system in Japan. The features of the criminal policy of the state and the application of preventive coercive punishment to convicts are considered. It is noted that foreign experience in law enforcement is one of the necessary conditions for ensuring the further improvement of the Russian system of combating crime.

Сравнительные исследования зарубежной правоприменительной практики занимают все более заметное место в правовом и криминологическом дискурсе, привносят значительный массив новой и во многом полезной информации. Ее осмысление помогает исследовать возможности и перспективы адаптации зарубежного опыта к отечественным реалиям, повышает привлекательность изучения механизмов реализации наиболее эффективных путей развития уголовной политики в целях дальнейшего совершенствования отечественной системы противодействия преступности, законодательства и правоприменительной практики. В связи с этим растет актуальность и востребованность компаративных исследований, расширяющих пределы отраслевого знания.

В сфере уголовного права, криминологии и уголовно-исполнительного права одним из шагов в этом направлении является сравнительное изучение законодательства, практики назначения и исполнения наказания в контексте уголовной и пенитенциарной политики, проводимой в Японии и России - странах, относящихся к одной системе континентального права и имеющих общий тренд в динамике преступности, но разные процессы и тенденции в законодательстве и правоприменительной практике. Исторический путь и самобытность обоих государств отражают многое из того, что при всех различиях является для них общим

и объединяющим. Вместе с тем схожесть социально-правовых проблем перехода от авторитарного государственного регулирования к рыночной экономике и демократии в послевоенной Японии и России, а также определенное влияние западной правовой системы проявляются по-разному, и эти различия весьма существенны. В данном контексте практический и научный интерес представляет анализ японской пенитенциарной системы и основных особенностей ее функционирования.

Говоря об уникальности криминологического феномена в Японии, многие специалисты отмечают, что в системе мер воздействия на преступность здесь «почти идеально удалось совместить их относительную мягкость с высокой эффективностью» [1, с. 272; 2]. И. Бен-там заметил, что «...всякое наказание есть само по себе зло. оно должно быть допустимо только в той степени, насколько оно обещает устранить какое-нибудь большее зло» [3, с. 221]. Именно на этом тезисе базируется доминирующая в уголовной политике Японии доктрина приоритетного предупреждения правонарушений и концепция целей наказания в уголовном праве, суть которой заключается не в суровости приговора, а в его неотвратимости. При этом, как и в России, основными целями исполнения наказания являются общая и частная превенция, ресоциализация осужденных и связанном с этим процессом стремление избежать их стигматизации. Данными приоритетны8

ми целями уголовная политика и реализуемая на ее основе пенитенциарная практика Японии отличаются от стратегии предупреждения преступности, например, в Великобритании и США, основу которой составляют переход от реабилитации к социальной защите, все более широкое применение превентивных принудительных мер, селективная изоляция осужденных и, как следствие, феномен массового тюремного заключения [4].

Публикуемая в Японии судебная статистика содержит немаловажную информацию о практике японских судов по применению различных видов наказания. В связи с этим отметим, что с конца 1990 гг. удельный вес лишения свободы в общей структуре наказаний постоянно продолжал расти. Если в 1999 г. он составлял всего 6,4%, в 2002 г. - 9,0%, в 2005 г. - 11%, в 2008 г. -14,0%, то к концу 2017 г. из 320 тысяч осужденных наказание в виде лишения свободы было назначено 17,2%. Доля этой меры в структуре наказаний в Японии сегодня в два раза меньше, чем в России. Из общего числа осужденных к реальному лишению свободы приговорены 38,2%, а 61,8% осужденных предоставлена отсрочка исполнения приговора (по сути, она может быть приравнена к российскому институту условного осуждения). Большей части осужденных (82,8%) было назначено наказание в виде штрафа. Следует отметить, что в течение последних 10 лет в Японии на фоне определенного ужесточения уголовной политики в структуре назначенных наказаний доля штрафов снижается, уступая место более строгим мерам (еще 8-10 лет назад доля штрафов в структуре наказаний составляла 95%). Вместе с тем превалирующий в японской уголовно-политической доктрине курс на рациональное расходование уголовной репрессии находит свое выражение в том спектре судебной практики, где реализуются принципы целесообразности и индивидуализации наказания [5]. Отсюда и относительно мягкие наказания даже за такие наиболее опасные преступления, как убийство и грабеж. В 2016 г., например, из 204 осужденных за убийство каждому третьему (32%) было назначено наказание в виде лишения свободы на срок до 7 лет, в том числе половине из них - от 3 до 5 лет.

Надо сказать, что в Японии правоприменительная практика в целом и судебная практика в частности основаны на конфуцианских постулатах, исповедующих снисхождение к преступнику (особенно раскаявшемуся). Японская практика назначения наказаний значительно

отличается от соседних азиатских государств большей гуманностью и мягкостью (за что ее иногда называют излишне либеральной), что выражается в ее ориентации на стандарты, приближенные к нижним пределам санкций, даже за наиболее серьезные преступления. Поэтому доля осужденных к лишению свободы и сроки назначенного наказания здесь значительно ниже, чем в других странах.

В то же время режим - порядок и условия отбывания наказания в виде лишения свободы все чаще подвергается резкой критике со стороны международных правозащитных организаций и зарубежных средств массовой информации.

Японская пенитенциарная система находится в ведении Департамента тюрем Министерства юстиции (по аналогии с Бюро тюрем в США), которому подчинены восемь тюремных округов, созданных в наиболее крупных центрах страны. В каждом округе Управление тюрем осуществляет непосредственное руководство тюремными учреждениями, расположенными на подведомственной территории. Всего в стране действуют свыше 70 тюрем (и их филиалов) для взрослых осужденных, 9 -для несовершеннолетних, 114 исправительных учреждений предназначены для содержания подследственных. В каждом округе функционируют свои центры классификации, которые занимаются распределением осужденных по тюрьмам с учетом их возраста, состояния здоровья, характера совершенных преступлений, срока назначенного наказания и рекомендаций, содержащихся в ведомственных актах Департамента тюрем.

Сразу после задержания преступник (точнее, подозреваемый в совершении преступления) направляется в полицейскую тюрьму (кэйсацусё), где условия содержания считаются спартанскими: ему предоставляется место в общей камере, присваивается порядковый номер и оставляется минимум личных вещей. В это время полиция и прокуратура заняты поиском и сбором доказательств. Согласно уголовно-процессуальному законодательству на это отводится 23 дня, но в зависимости от характера преступления и результатов следственных мероприятий фактические сроки содержания подозреваемых в таких тюрьмах зачастую неоднократно продлеваются. Кроме того, встречи подозреваемого с адвокатом и родственниками всячески ограничиваются. После того как дело передается в суд, обвиняемого переводят

в помещение («дом») предварительного заключения (ко:тисё), а после вынесения судом обвинительного приговора осужденный сначала направляется в классификационный центр, а затем непосредственно в тюрьму (кэймусё), где он будет отбывать назначенное наказание.

Уголовное законодательство Японии предусматривает в качестве наказания три вида лишения свободы: с принудительным трудом, без принудительного труда и уголовный арест (для малозначительных преступлений - на срок до 30 дней). Лишение свободы без принудительного труда в последние 20 лет применяется крайне редко; основным видом наказания, а также средством исправления и главной составляющей режима является лишение свободы с принудительным трудом. Организация и условия тюремного труда регулируются общими нормами законодательства о труде, но при этом денежное вознаграждение рассматривается как поощрение и выплачивается осужденному после освобождения. Труд осужденных, помимо всего прочего, частично восполняет и затраты на содержание самих тюрем, поэтому, несмотря на экономические трудности, власти стараются максимально обеспечить тюремные мастерские заказами на ремонт или выпуск соответствующей продукции.

В разные годы численность тюремного населения в стране характеризуется своими «приливами» и «отливами». В середине 1980 гг., например, под стражей содержалось 55 тысяч человек, через пять-шесть лет их число снизилось до 43 тыс., а к концу 90-х гг. XX в. вернулось к прежним показателям. В последующие десять лет в связи с ужесточением в 2003-2004 гг. уголовно-политического курса в сфере противодействия преступности численность осужденных стала постепенно расти (в 2005-2009 гг. она составляла в среднем 77 тыс., в 2010-2013 гг. -67 тыс.), а в последние несколько лет - около 60-61 тыс. человек [2; 6]. Другой параллельной тенденцией в динамике тюремного населения является все более заметное сокращение числа подследственных, которая объясняется давней традицией японской судебной практики, когда мера пресечения в виде взятия под стражу применяется по сравнению с другими странами довольно редко (13-14% дел). Так, например, в России, США и Германии она применяется почти в два раза чаще, чем в Японии. Специалисты по тюремной проблематике отмечают, что наполняемость исправительных учреждений подследственными в последние годы

составляет в Японии всего 45% лимита, тогда как в России, например, она в 2 раза выше (93%). Такова цена и последствия отечественной судебной практики по избранию меры пресечения для подозреваемых в совершении преступлений.

Приведенное выше среднегодовое число осужденных, содержащихся в тюрьмах, не учитывает 8-10 тысяч человек, находящихся в тюрьмах для подследственных [2, с. 289]. Что же касается наполняемости тюрем для заключенных, то она составляет около 70% лимита; этот показатель постепенно снижается вследствие большой текучести осужденных, которая, в свою очередь, объясняется значительной долей «краткосрочников». Заметим, что в Японии каждый пятый заключенный, отбывающий наказание в тюрьмах, -это человек старше 60 лет, поэтому страна занимает первое место в мире по числу заключенных-пенсионеров.

Картину текучести тюремного населения дополняют и другие разнонаправленные процессы: последовательное снижение уровня преступности; рост нетерпимости к ней и ригоризма общественного правосознания; определенное ужесточение следственной и судебной практики и частично нейтрализующая его свобода судейского усмотрения, выражающаяся в преимущественной ориентации судей на нижние пределы санкций и выбор более мягких мер наказания. Помимо явных позитивных изменений в динамике и общей структуре преступности (где две трети преступлений составляют кражи), такая ориентация судебной практики во многом связана и с особенностями менталитета и психологии японцев, для которых не столько страшен срок назначенного наказания, сколько факт «потери лица» в связи с обвинением в совершении преступления и признании виновным (поэтому многие осужденные стараются скрывать от родственников и друзей причины своего «отсутствия», а также место и сроки отбывания наказания).

Сравнивая ситуацию в Японии и России, отметим, что в Японии с населением в 127 млн человек численность осужденных в тюрьмах в 10 раз ниже, чем в России; в Японии из 60,5 тысяч заключенных 5 тысяч - женщины. В России, где численность населения на 12,5% выше, а из 602 тысяч осужденных, содержащихся в местах лишения свободы, женщины составляют 47,7 тысяч [7]. В подготовленном для Совета Европы докладе Лозаннского университета указывается, что в 2018 г. в России

на каждые 100 тысяч населения приходится 418 заключенных, что в 4 раза выше, чем в среднем по Европе и в девять раз выше, чем в Японии (47 заключенных). При этом важно отметить, что за последние годы численность заключенных в России снизилась на 32%. В названном докладе также говорится о том, что в среднем в странах Европы на содержание одного заключенного выделяется 66,5 евро в день (в Швеции, например, - 380 евро, в менее развитых и менее богатых Молдавии и Грузии - 9,4 и 11,7 евро соответственно), а в России - всего 2,5 евро. При этом российские тюремные власти располагают самым большим в Европе бюджетом - 3,9 млрд евро [8].

Разумеется, динамика общей численности осужденных к лишению свободы и, соответственно, наполняемость тюрем зависят и от изменений, связанных с отсрочкой исполнения приговора (она предоставляется осужденным к лишению свободы на срок до трех лет), а также практикой условно-досрочного освобождения, которая в последние годы заметно ужесточилась в связи с ростом интенсивности и уровня рецидива среди лиц, ранее отбывавших наказание. Если 15 лет назад условно-досрочное освобождение, как предусмотрено в уголовном законодательстве, применялось к лицам, полностью раскаявшимся в совершенном преступлении по отбытии ими одной трети срока наказания, а к осужденным к пожизненному заключению - по отбытии не менее 10 лет, то в последние годы эти стандарты в практике исправительных учреждений изменились в сторону более длительных сроков фактического отбывания наказания, необходимых для ходатайства об условно-досрочном освобождении. Сегодня большинство осужденных освобождаются из тюрем условно-досрочно по отбытии ими 80% назначенного судом срока наказания. Такие ходатайства начальников учреждений рассматриваются комиссиями реабилитационной защиты (они подчинены Министерству юстиции), а за освободившимися осужденными устанавливается так называемый «защитный надзор» (сегодня в стране действуют более 50 органов такого надзора, где, наряду со штатными сотрудниками, все более активное участие принимают волонтеры).

Возвращаясь к резкой критике режима в японских тюрьмах со стороны международных правозащитных организаций и зарубежных средств массовой информации, отметим два

момента. Во-первых, речь идет об излишнем усилении карательной стороны наказания, которое выражается не столько в физическом, сколько в психологическом и психическом воздействии на осужденных, проявляющимся в серьезных нарушениях прав человека в части всемерных ограничений в общении с внешним миром, а также в строгом запрете общения между осужденными. Во-вторых, эта критика практически не воспринимается ни властями страны, ни тюремными учреждениями, ни населением, ни даже самими осужденными, которые, несмотря на все тяготы тюремной жизни, острее всего переживают «потерю лица» перед близкими и своей общиной.

Подчеркнутый приоритет карательного содержания наказания в процессе отбывания лишения свободы имеет свои исторические и психологические корни. Жегловский принцип «вор должен сидеть в тюрьме» японцы издавна трактуют иначе: «преступник должен не просто сидеть в тюрьме, а сидеть некомфортно» [9, с. 59], максимально некомфортно. Японские официальные лица, ответственные за работу тюрем, называют проводимую здесь политику Iron fist («железный кулак»). Порядок и условия отбывания наказания в японских тюрьмах отличаются крайней жесткостью и жестокостью, превосходящими казарменный режим в армии [10].

Здесь регламентировано все: как ходить, как есть, как спать, как сворачивать матрас, как умываться и т. п. Осужденные существуют в рамках строжайших правил, малейшее нарушение которых влечет немедленное наказание. Например, спать можно только на спине, руки должны находиться поверх одеяла; за осужденными ведется круглосуточное видеонаблюдение, надзиратели строго следят за каждым их движением и даже взглядом. Диапазон дисциплинарных наказаний широкий - от лишения тех или иных «привилегий» (меньше времени для отдыха, сокращение числа получаемых писем, отказ в возможности выбора вида работы, ограниченный доступ к просмотру телепередач и т. п.) до помещения в карцер, где осужденный должен сидеть лицом к стене, поджав под себя затекающие ноги и смотреть прямо перед собой (с точки зрения западного менталитета это пытка, но тюремные власти Японии убеждены, что для осужденных это способ подумать о своем поведении).

В соответствии с установленными правилами рабочий день в тюрьмах составляет не менее 6,5 ч, перерыв на обед - не более

Тюремные власти Японии оправдывают жесткие условия отбывания наказания тем, что, в отличие от тюрем в других странах, в их исправительных учреждениях нет даже попыток совершить преступление, нет насилия, драк, побоев и издевательств ни со стороны персонала, ни среди осужденных. Они убеждены, что такой режим также способствует исправлению осужденных.

Сегодня главная и самая сложная для японских тюрем проблема - это организация медицинской помощи осужденным. Ситуация осложняется тем, что среди заключенных быстро растет и без того высокая доля людей престарелых. Здесь тюремные проблемы смыкаются с более общими проблемами социально-экономического и психологического характера. Для того чтобы избежать жизненных тягот, многие брошенные родственниками пожилые люди намеренно совершают преступления (чаще всего кражу продуктов питания из магазинов) с целью попасть в тюрьму, где они будут обеспечены пищей и кровом. Если в 1976 г., когда страна находилась на вершине экономического подъема, в тюрьмах содержались лишь 2,5% осужденных старше 60 лет, то сегодня их доля превышает 18% [11]. Отбыв срок наказания,

они вновь совершают преступления, стремясь попасть в уже знакомые им условия проживания. Тюрьма становится для них своего рода спасательным кругом, способным уберечь от гибели. По тем же самым мотивам, но главным образом из-за страха остаться в беспомощном состоянии без ухода, престарелыми порой совершаются и более одиозные преступления. Недавно, например, региональный суд г. Коти приговорил 95-летнего Х. Икэ к 4 годам лишения свободы за убийство жены. Из приговора суда и объяснений подсудимого следует, что его 88-летняя супруга должна была лечь в больницу для проведения сложной операции. Опасаясь негативного исхода операции и перспективы остаться без необходимой помощи, подсудимый задушил жену, рассчитывая попасть в тюрьму, где ему не пришлось бы самому ухаживать за собой.

Понятно, что у большинства престарелых осужденных, содержащихся в тюрьмах, есть проблемы со здоровьем, требующие лечения и разнопланового ухода. Как показало недавнее исследование, проведенное по инициативе Министерства юстиции Японии, у каждого третьего из престарелых осужденных обнаружены признаки старческой деменции. Все это значительно увеличивает нагрузку на персонал, связанную с необходимостью ухода за больными стариками, а также на администрацию тюрем в связи с растущими потребностями в совершенствовании тюремной инфраструктуры (для организации питания, передвижения, а главное, лечения этой части контингента). С 2019 г. установлен порядок, при котором вновь поступающие в тюрьмы престарелые осужденные проходят проверку на признаки деменции и в случае их подтверждения таких осужденных сразу помещают под наблюдение врачей, чтобы выявлять и лечить болезнь на ранней стадии. Как видно, речь идет о весьма специфических аспектах исполнения наказания, которые выходят далеко за пределы собственно тюремных проблем.

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ

Квашис Виталий Ефимович, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, главный научный сотрудник ВНИИ МВД России; e-mail: kvashis@mail.ru

INFORMATION ABOUT AUTHOR

V.E. Kvashis, Doctor of Law, Professor, Honored Scientist of the Russian Federation, Chief Researcher of the National Research Institute of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: kvashis@ mail.ru