Спросить
Войти
УДК 94(470.4) 11906/1917|
КРЕСТЬЯНСТВО, КРЕСТЬЯНСКАЯ ОБЩИНА И ДУХОВЕНСТВО В ПОВОЛЖЬЕ ВО ВРЕМЯ СТОЛЫПИНСКОЙ АГРАРНОЙ
РЕФОРМЫ
А.В. Воронежцев.
СГТУ имени Гагарина Ю.А. e-mail: voronezhtsev2007@mail.ru
В статье на основе материалов государственного архива Саратовской области исследуется проведение столыпинской аграрной реформы в нерусских деревнях Саратовской губернии. Автором предпринята попытка выявить факторы, оказавшие влияние на отношение крестьянства к реформе.
THE PEASANTRY, THE PEASANT COMMUNE AND THE CLERGY IN THE VOLGA REGION DURING THE STOLYPIN
LAND REFORM
A.V. Voronezhtsev
(Saratov, Russia)
e-mail: voronezhtsev2007@mail.ru
The article examines the implementation of the Stolypin land reform in the non-Russian villages of the Saratov Governorate based on the materials of the state archive of the Saratov region. The author made an attempt to identify factors that influenced the attitude of the peasantry towards reform.
Столыпинская аграрная реформа была наиболее последовательным и значительным по политическим и экономическим последствиям преобразованием после первой российской революции. Несомненно, что она проводилась на подготовленной почве и имела своих сторонников и противников. Реформе посвящено немало исследований, но, как правило, в них анализируется позиция всего российского крестьянства, без учета его национальной составляющей, в то время как крестьянство в ряде губерний, в том числе и Саратовской, было многонациональным.
По данным первой всеобщей переписи населения России 1897 г., наиболее значительными по численности национальными группами в Саратовской губернии, исключая русских, были немцы (6,9%), украинцы (6,2%), мордва (5,2%), татары (3,9%) и чуваши (0,6%). В губернии проживало 2 405 829 чел., в том числе немцев -166 528 чел., мордвы - 123 893 чел., татар - 94 693 чел. и чувашей -14 403 человек. Немцы проживали преимущественно в Камышин-ском (свыше 44%), а также в Аткарском (5,1%) и Саратовском (6,7%) уездах, мордва, татары и чуваши - преимущественно в Вольском, Кузнецком, Петровском и Хвалынском уездах, составляя в совокупности 38% населения Кузнецкого и 43,8% населения Хвалынского уездов331. Сельские поселения этих народов, в особенности немцев, носили по преимуществу моноэтнический характер.
К 1911 г. татары (107 000 чел.) проживали компактно в 59 селах 4 уездов, мордва (140 000 чел.) - в 82 селах 5 уездов, немцы (189 585 чел.) - в 58 колониях 4 уездов, чуваши (17 000 чел.) - в 15 селах 4 уездов. Имели смешанный национальный состав 11 сел, в том числе 6 -с русско-мордовским населением, по одному - с русско-татарским, мордово-чувашским, татаро-чувашским и т.д.332.
Интеграция не славянского населения оставалась слабой, особенно немцев. Этому препятствовала замкнутость сельских обществ, зачастую базирующаяся на традициях, конфессиональной и языковой общности. Немцы исповедовали протестантизм и католицизм, татары - ислам, мордва и чуваши - православие. Практически все, кроме украинцев, знали плохо русский язык333.
По данным первой всеобщей переписи населения России 1897 г. владели русским языком 11,6% немцев, 10,4% чувашей, 8,8% мордвы
и 1,3% татар334. Ситуация со знанием русского языка в дальнейшем не улучшилась. Так, штаб Казанского военного округа в 1915 г. не раз получал сообщения из фронтовых частей, что многие нижние чины из татар не владеют русским языком, а понимают его не более 15% пополнения, что мобилизованные мордва и чуваши совершенно не понимают русский язык335. Забегая вперед, отметим, что в апреле 1911 г. Хвалынская уездная землеустроительная комиссия обратилась в губернскую комиссию с просьбой ходатайствовать перед Главным управлением земледелием и землеустройством об издании закона 14 июня 1910 г. о землеустройстве на татарском языке, «признавая весьма необходимым и полезным ознакомить татарское население» уезда с законом. По ее словам, Казанская губернская типография на просьбу о высылке брошюр с законом на татарском языке ответила отказом336.
На 1886 г. татарам принадлежало более 90 000 дес. земли. При поселении они были наделены четвертями, размер которых колебался от 0,54 до 4,5 дес. К концу XIX в. земельные отношения в татарской деревне были запутаны. Часть земли находилась в общинном владении, часть - в наследственном. Она распределялась по наличным мужским душам, как и в ряде мордовских и чувашских сел. Земля татарами преимущественно сдавалась в аренду. Современник указывал, что для татарских общин была характерна «полная хозяйственная несостоятельность»337. Другой исследователь отмечал, что татары мало занимаются земледелием: «для удовлетворения своих кочевых наклонностей избирают передвижную мелочную торговлю, так называемое тарханство»338. Часть татар занималась отхожими промыслами. К 1913 г. 243 человека из 4-х татарских сел Кунчеровской волости Кузнецкого уезда были на заработках свыше 10 лет339. Мордва Кузнецкого уезда была по преимуществу земледельцами и кустарями340. Необходимо отметить, что 9 татар334 Первая всеобщая перепись... С. 100-101.
ских сел Кузнецкого уезда, 5 татарских и 1 мордовское село Хвалын-ского уезда были беспередельными 341.
В отчете Саратовского отделения Крестьянского поземельного банка за 1912 г. отмечалось, что при отмене крепостного права дарственники (15,7% всех крестьян) получили нищенские наделы, в среднем по 1,6 дес. на ревизскую душу, остальные бывшие помещичьи крестьяне - по 3,4 дес., государственные - по 7,9 дес. К 1905 г. в среднем по губернии на 1 мужскую душу приходилось 4 дес., что, по мнению банка, означало «кормовой участок», который не может обеспечить повинности крестьян. Для пропитания и уплаты повинностей его размер в Саратовской губернии должен был составлять 7-8 дес. земли на душу342. Хотя упомянутые национальные группы относились к государственным крестьянам, тем не менее, аграрное движение получило их поддержку. Население части мордовских и татарских сел приняло активное участие в массовом уничтожении помещичьих усадеб в 1905 году343.
Именно массовое крестьянское движение заставило правительство взять курс на уничтожение общины, на насаждение личной земельной собственности вместо общинного землевладения. Основная тяжесть по проведению реформы на местах легла на земских начальников. Они должны были разъяснять крестьянам основные положения аграрного закона, а также принимать решения о выделе желающих из общины, в том числе и вопреки мнению большинства. Между тем, в губернии давно существовали проблемы с подбором кандидатов на должности земских начальников. В 1910 г. губернатор сообщал в Министерство внутренних дел (далее МВД), что в 1906-1907 гг. сменилось до 60% земских начальников. По его словам, новые начальники, «большей частью молодые люди с малым служебным опытом, с трудом знакомились со сложным указом 9 ноября (1906 г. - А.В.)»344.
В 1912 г. в губернии насчитывалось 70 начальников, 9 из них имели высшее, 47 - среднее и 14 - ниже среднего образование. 35 начальников ранее служили в армии. 55 были потомственными дворянами, из них 21 не имел имущественного ценза в губернии, и 15
не принадлежали к дворянству, из них 14 без имущественного ценза в губернии345.
Действия земских начальников довольно слабо контролировались вышестоящими учреждениями и нередко носили произвольный характер. Например, земский начальник 4 участка Кузнецкого уезда Городецкий в споре двух сельских обществ чувашского села Неверкино из-за местонахождения базара в 1909 г. поддержал одну из сторон, арестовал и сместил сельского старосту, а уполномоченных другого общества отправил для наказания к становому приставу. Начальник Саратовского губернского жандармского управления (далее СГЖУ) сообщал губернатору, что Городецкий «человек чрезвычайно нервный и вследствие этого у него часто происходят столкновения с крестьянами»346. О начальнике 4 участка Камышин-ского уезда жандармы в феврале 1914 г. сообщали, что он оказывает «давление при выборах должностных лиц, за которых просил земского начальника кто-нибудь из находящихся с ним в хороших отношениях». Они же отмечали, что сбор им податей граничит «со злоупотреблениями»347. Начальник 6 участка Саратовского уезда, в который входили и немецкие колонии, установил в 1911 г. особый порядок сходов в летний период: два раза в месяц в предпраздничные дни. В остальное время сходы допускались только с его разрешения. В итоге непременный член Саратовской уездной землеустроительной комиссии (далее УЗК) с огромным трудом смог созвать сход в колонии Ягодная Поляна для решения вопроса о реформе348.
В отдельных случаях давали о себе знать и дворянские амбиции. Так, земский начальник 4 участка Кузнецкого уезда решил не выполнять распоряжение губернатора, которым предписывалось руководствоваться циркуляром Департамента окладных сборов Министерства финансов от 31 декабря 1910 года. Последний предлагал при необходимости выделять в помощь податным инспекторам волостных старшин для проверки торгово-промышленных предприятий в сельской местности, принадлежавших привилегированным лицам. Земский начальник заявил, что «как дворянин и гражданин своего отечества»349 он не может допустить оглашения циркуляра, которым предприятия дворян, «в числе коих есть лица
высокообразованные, титулованные, состоящие часто в придворных чинах», будут под контролем волостного старшины, «иногда бывшего крепостного, часто неграмотного и не всегда трезвого». По его мнению, такой циркуляр, как ошибочно принятый, могут отменить, так как он низводит права дворянства до уровня прав крестьянства и может посеять «смуту в умах»350.
Рассмотрение жалоб крестьян на сельских должностных лиц в случае покровительства им земских начальников, как правило, затягивалось и заканчивалось безрезультатно. Например, группа колонистов Сплавнухи пожаловалась в губернское присутствие на волокиту с расследованием проступков сельских старосты и писаря. Присутствие с 1 мая 1913 г. по 17 января 1914 г. 5 раз запрашивало земского начальника о ходе дела. Наконец, 6 февраля тот ответил, что староста ни в чем не виноват, что благодаря ему «усилилось укрепление, так что в этом отношении старостой я доволен». По поводу обвинений писаря в скупке и перепродаже земли начальник заметил, что «ничего предосудительного нет, ибо он никому ущерба не делает, а зарабатывает лишнюю копейку для своего многочисленного семейства; человек он трудящийся и также старающийся осуществить закон 14 июня 1910 г.». Жалоба была отклонена351.
Жалобы на земских начальников не всегда были безопасны, показывая тем самым лишний раз крестьянам их бесправие и зависимость от земских начальников. Так, в 1911 г. начальник 2 участка Кузнецкого уезда приказал крестьянам Старого Кряжима исправить мост на земле крестьянского товарищества. Приговор общества с отказом земский начальник разорвал, ударил кандидата в старосты (староста к тому времени находился под арестом). Исправник для подавления «бунта» выслал 12 стражников, которые арестовали уполномоченных общества352. В 1914 г. татары из Старой Кулатки Хвалынского уезда подали жалобу на начальника 6 участка Срыва-лина, обвинив его в защите волостного старшины, виновного в подлоге документов в 1913 году. Одновременно к губернатору попало анонимное письмо с обвинением Срывалина и его родственников во взяточничестве: «... не только срывает, а нещадно со всех дерет, ... а еще больше чрез брата и свою гражданскую жену. Срывает всем, начиная с яйца и кончая лошадью». Из расследования непременного члена губерского присутствия выяснилось, что жалоба та350 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 5430. Л. 385-387 об., 390-390 об.
тар на старшину поступила Срывалину 30 мая 1913 г. Осмотр волостного правления он так и не произвел. Рассмотрение дела вначале назначил на 26 ноября, затем перенес на 31 марта 1914 г. Решение составил лишь 17 апреля, а для его объявления вызвал жалобщиков в село, находившееся в 20 верстах от Старой Кулатки. Расследование вел поверхностно, тем не менее, дело за недоказанностью прекратил. Слухи о взяточничестве брата и жены оказались «правдоподобны». В итоге жалоба была оставлена без последствий, а Сры-валину было указано «на допущенную неправильность в действиях». Позже Саратовская судебная палата обвинила 8 жалобщиков в возрасте от 51 до71 года в оскорблении земского начальника и приговорила к денежному штрафу в 2 руб. каждого с заменой, при отсутствии денег, арестом на один день353.
Не внушала доверия и полиция. Нарушения прав крестьян оставались нормой повседневной жизни. Так, в сентябре 1908 г. начальник СГЖУ сообщал губернатору, что пристав 6 стана напился с сыном хуторянина и, проезжая через село со стражником, избил нагайкой 4-х крестьян за то, что они не встали при его проезде. Войдя в дом одного из них, он избил больную жену хозяина дома и сломал ей два ребра354. Помощник начальника СГЖУ по Вольскому, Хва-лынскому и Кузнецкому уездам подполковник Козлов в своем донесении нелицеприятно отозвался об уездном исправнике Мироновиче: «Вольск и Вольский уезд отлично знают вольского уездного исправника Мироновича, человека неуравновешенного, который громко и везде хвалится тем, что он нагайкой вводит порядок и только на нее надеется»355. Таким образом, крестьянство продолжало оставаться во многом бесправным сословием.
Не менее серьезной оказалась проблема с подбором кандидатов на должности непременных членов уездных землеустроительных комиссий (далее УЗК). По данным 9 уездных предводителей дворянства, лишь 14 лиц дали свое согласие на занятие этой должности, в том числе 6 в Саратовском и 3 в Петровском уездах356.
Ход реформы регулировался циркулярами. Циркуляром от 7 марта 1907 г. МВД потребовало ежемесячно представлять сведения о ходе реформы357. 16 мая появился циркуляр, в котором говори353 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8081. Л. 1-2, 9, 18-19.
лось, что если в течение месяца общество не составит приговор об укреплении земли либо откажет в таковом, земские начальники «обязаны, по ходатайству последних (выделенцев - А. В.), немедленно производить укрепление, не стесняясь никакими сроками»358. 14 июня 1908 г. МВД потребовало принять меры «к скорейшему и наиболее целесообразному удовлетворению заявлений к сведению чрезполостных участков к одному месту». В циркуляре подчеркивалось, что выдел к одному месту можно проводить «и в промежутках между переделами»359, если земля уже укреплена и выдел «не связан особыми неудобствами для остальных однообщественников». МВД довольно цинично заявило, что «осуществимость обязательных выделов помимо согласия обществ, несомненно, сделает последних более уступчивыми и увеличит число добровольных со-глашений»360.
Отсутствие опыта, необходимых знаний, с одной стороны, и постоянные требования сверху об ускорении реформы, с другой стороны, умноженные на весьма значительные властные полномочия земских начальников и слабый контроль над их деятельностью, привели к ряду нарушений. Так, земский начальник 8 участка Ат-карского участка отрапортовал, что хотя приговора не было, крестьяне одного из сел в полном составе укрепили землю. На вопрос изумленного губернского присутствия, как могло произойти укрепление земли без приговора, начальник ответил, что достаточно его разрешения363. Не установленный автор писал непременному члену губернской комиссии В.Д. Юматову в апреле 1909 г. из Кузнецкого уезда: «Ошибок и всяких курьезов в деле применения закона 9
ноября 1906 г. здесь немало, но есть и таковые, что только руками разводишь и не знаешь, что делать»364. Так, Жедринский, начальник 5 участка, в котором находились и мордовские села, в одном из селений не утвердил мирской приговор об очередном переделе земли на том основании, что якобы указ 9 ноября 1906 г. отменяет все приговоры подобного рода, а потому не представил этот приговор в уездный съезд. Временно замещавший его начальник укрепил крестьян по прежней разверстке, а вернувшийся затем Жедринский объявил разверстку без приговора по фактическому владению землей, что привело к самозахвату земли силой. С этой землей он и укреплял крестьян365.
В сентябре 1910 г. губернатор доносил в МВД, что уездные съезды утверждают ошибочные постановления земских начальников, которые губернскому присутствию приходиться отправлять на рассмотрение Сената366. В свою очередь, Вольский уездный съезд земских начальников среди причин, препятствующих реформе, назвал произвольные формы укрепительных актов земских начальников, с «отступлениями от закона», которые нередко приходилось отменять367.
В июне 1913 г. МВД обратило внимание губернатора, что в 1912 г. земские начальники не выполнили работы по выделу на 44,5% земли, по разверстке на 16,6%. По словам губернатора, 41% подготовленных ими проектов был отклонен368. Непременный член губернского присутствия привел пример, как в одном из сел земским начальником «была передана хуторами общественная земля» без предварительного укрепления. Решение было отменено Сена-том369.
Добиться лучшего качества проектов не удалось. Так, в декабре 1915 г. Саратовской губернской землеустроительной комиссии (далее ГЗК) направила в Петровскую УЗК 17 копий постановлений об утверждении проектов для их исправления370. Любопытная история произошла в Татарском Шмалаке Хвалынского уезда, где в 1914 г. был произведен выдел 103 домохозяев. ГЗК обнаружила расхожде364 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 4779. Л. 76
ния между постановлением и планом выдела, а также «недопустимые ошибки в искажении татарских имен, отчеств и фамилий, с перепутанными отчествами фамилиями и пропусками таковых». Более года ушло у Саратовской ГЗК на то, чтобы уездная комиссия сделала необходимые изменения371. Взыскания, однако, наложены не были. Проведенная ревизия Хвалынской УЗК в июне 1915 г. выявила ряд нарушений. Ссуды выдавались без предварительного обследования земли, без обязательств заемщиков, зачастую владельцам участков свыше 30 десятин, не имевших права на ее получение. Повестки о вызове крестьян в съезд оформлялись неправильно, посылались накануне заседаний, хотя в журнал вносились записи о своевременности их вручения. И вновь все обошлось без наказания за нарушения372. Ревизия других комиссий выявила неудовлетворительное ведение протоколов, разночтения в датах, несвоевременность вручения повесток373. Между тем, непременный член ГЗК в мае 1915 г. в письме членам уездных комиссий прямо говорил о нарушениях в их деятельности: «Иногда землеустроители. намечая место выдела, совершенно не считаются со справедливыми требованиями, заявленными общиной, и в целях воздействия на последнюю создают совершенно недопустимое землевладение. вызывая своими действиями лишь враждебное отношение населения»374.
Имели место и фальсификации решений. Например, в 1908 г. начальник признал правильным приговор общества Татарского Шмалака о переделе земли на 12 лет, но не представил его в уездный съезд. На запрос он заявил в губернское присутствие, что в селе якобы решили выйти из общины 83 домохозяина, 35 из них затем отказались. Присутствие, несмотря на отсутствие доказательств, отклонило жалобу общества375. На самом деле, выход начался только в 1912 году. Губернское присутствие в конфликтах крестьян с сельской или волостной администрацией, земскими начальниками предпочитало поддерживать последних. Так, один из крестьян Ста-ро-Славкинской волости Петровского уезда пожаловался, что бывший волостной писарь написал без его согласия заявление на выдел, которое после протеста заявителя обещал уничтожить земский начальник. Тем не менее, неожиданно для себя крестьянин был вы371 ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1952. Л. 2-10.
делен из общины. На его просьбу об отмене решения губернское присутствие ответило отказом, так как он «лично присутствовал (на сходе - А.В.) и никаких заявлений не делал»376.
Вероятно, господствующим критерием для вышестоящих инстанций стали данные о выходе из общины, поэтому они сквозь пальцы смотрели на произвольные действия своих подчиненных. Цель оправдывает средства. Более того, административные учреждения ставили себя выше Сената. В марте 1915 г. губернская комиссия приняла решение утвердить проект о выделе 252 домохозяев немецкой колонии Ягодная Поляна, хотя жалоба общины и части выделенцев на проект была отправлена в Сенат. По мнению комиссии, достаточные основания к удовлетворению жалобы отсутствуют, а промедление лишь ухудшит положение самих жалобщиков377.
Важным элементом новой аграрной политики стала своеобразная информационная блокада крестьянства. Теоретически крестьяне могли получить информацию о реформе из различных источников. Практически же главным источником для них стали устные разъяснения различных представителей официальной власти (земских начальников, полицейских чинов, землеустроителей и т. д.) и правительственные печатные издания. Посторонние лица не допускались на сходы, нежелательные приговоры, принятые в их присутствии, отменялись.
Легальные газеты, оппозиционно настроенные к правительству, МВД во главе с П.А. Столыпиным отнесло к «противоправительственным» и запретило волостным правлениям выписывать их. 22 января 1907 г. Главное управление почт и телеграфов МВД довело до сведения начальника Саратовского почтово-телеграфного округа, что «волостным правлениям в настоящее время воспрещено выписывать газеты противоправительственного направления». Столыпин заодно приказал и бесплатные экземпляры газет, рассылаемые в сельские и волостные правления по почте, изымать и передавать губернатору для уничтожения. В списке неблагонадежных насчитывалось 549 газет, в том числе 14 по Саратовской губернии. Губернатор своей властью периодически пополнял список378. Принцип пополнения списка был прост. Так, пензенская газета «Голос Черноземного края» стала конфисковаться после донесения Кузнецкого уездного предводителя дворянства о том, что в ней помещено
«Письмо к избирателям» депутата II Государственной думы от Саратовской губернии В. Анисимова. По словам предводителя, крестьяне под влиянием Анисимова бойкотировали выборы в землеустроительные комиссии379. Список постоянно уточнялся. В августе 1912 г. в нем насчитывалось 230 наименований, в том числе 4 саратовские и 2 царицынские газеты380. С января по апрель включительно 1914 г. МВД включило в список 130 газет, в том числе 2 в Саратовской губернии381.
Не желая давать объективную картину состояния деревни, МВД в декабре 1910 г. распорядилось об изъятии «особых печатных программ с вопросами по исследованию крестьянского хозяйства и землевладения после закона 9 ноября 1906 года», рассылаемых Вольным экономическим обществом382. 10 мая 1912 г. оно приказало не допустить исследования деревни Комитетом по оказанию помощи голодающим при Императорском русском техническом обществе383.
Приведенные факты позволяют утверждать, что крестьяне не получали достаточной информации о своих правах, что разъяснение аграрного закона давалось избирательно. Так, на обжалование решений отводился один месяц со дня их оглашения. Обжаловаться они должны были в первую очередь в уездном съезде. Показателен случай с мордовским селом Малый Чирклей Кузнецкого уезда. 26 мая 1915 г. было оглашено решение о выделе, 27 мая поверенный общины запросил копию решения. Она была отправлена 8 июня и вручена 13 июня. 27 июня жалоба на нее была получена ГЗК, хотя якобы при вручении копии уполномоченному разъяснили, что протест на решение надо направлять в УЗК. ГЗК переслал жалобу в УЗК, которая отклонила ее в связи с минованием сроков рассмотрения. Губернская комиссия поддержала уездную384.
Попытки пересмотра приговоров об укреплении земли, в отличие от передельных приговоров, не допускались. Так, крестьяне с. Багай Вольского уезда согласились, в конце концов, с земским начальником Спуве, который, по его признанию, в течение недели «убеждал» крестьян перейти к отрубам и хуторам. После его отъез379 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9372. Л. 117.
да они на новом сходе пришли к выводу, что выдел принесет «единственный вред и несомненное расстройство сельского хозяйства», так и не поняв из выступления Спуве преимуществ нового типа хозяйствования. Прежний приговор был отменен. И хотя Спу-ве отмененный приговор еще не представил в уездный съезд на утверждение, он отказался рассматривать новый приговор. Власти не обратили никакого внимания на жалобу крестьян. Более того, вице-губернатор отписал в МВД, что утверждение о принуждении крестьян к выделу не соответствует действительности385.
Очевидно, реагируя на жалобы, Сенат в своем разъяснении от 15 июня 1910 г. потребовал от уездных съездов приглашать на свои заседания при рассмотрении дел о выделе всех заинтересованных лиц, так как «могут обнаружиться неправильности и обстоятельства, требующие выяснения»386. Косвенным признанием справедливости утверждений крестьян о том, что землеустроительные комиссии не знакомили их с порядком обжалования решений комиссий, является указ Сената от 20 февраля 1915 года. Сенат обязал комиссии при объявлении постановлений подробно разъяснять, в течение какого срока и где именно может быть обжаловано их решение, зафиксировав это в протоколе заседания387.
Неизбежным спутником реформы стало давление на общину в виде угроз, ареста, административной высылки или, в лучшем случае, игнорирования или не утверждения нежелательных для администрации приговоров сельских сходов. Обращение в суды было редким явлением для администрации из-за отсутствия улик. Удалось выявить несколько процессов, закончившихся полным оправданием крестьян. В 1910 г. СГЖУ обвинило старосту Е.Е. Киммеля и писаря Я.П. Лефлера колонии Верхняя Грязнуха Камышинского уезда в противодействии реформе. Саратовская судебная палата оправдала их388. В 1913 г. А.И. Колосов, член Петровской УЗК по выборам от крестьян, за высказывание, что реформа «ведет к разорению крестьян», был отстранен от должности и отдан под суд. В конце 1914 г. Саратовский окружной суд оправдал его, так как он, будучи уполномоченным, сельского общества, отстаивал «вверенные его защите интересы общинников». Суд признал, что «оценка целесообразности того или иного закона в жизни нередко составля385 ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 497. Л. 14-16, 20 об., 25.
ет также право всякого гражданина; а, кроме того, и закон о землеустройстве 1911 г. никогда и не выдавался даже самими творцами его за нечто абсолютно совершенное и не подлежащее никакой критике». По мнению суда, крестьяне имеют право на обсуждение закона, так как он касается их. Несмотря на протесты прокуратуры, судебная палата утвердила приговор, а Сенат оставил его в силе389.
Как правило, достаточным основанием для применения репрессий становились голословные заявления должностных лиц (земских начальников, полицейских чинов) о «преступной» агитации против реформы тех или иных лиц390. При этом под агитацию подводились любые разногласия между общинниками и выделен-цами, любые критические замечания о реформе. Сложились и клише, наиболее часто используемое в обвинениях: «вредные элементы», «противодействие осуществлению законов о землеустройстве крестьянского населения», «вредные для общественной безопасности и порядка действия» и т.п.
Так, 17 июня 1908 г. земский начальник Штерн заявил, что «всякая агитация со стороны вредных элементов в обществе крайне вредно отзывается на ходе дела (землеустройства - А.В.), требующего особого внимания», и предложил подвергнуть аресту с последующей высылкой из уезда колониста Крестового Буерака Аткар-ского уезда И.А. Фаренбруха. Последний на сходе осмелился протестовать против выделения отрубов «по произвольному» распоряжению Штерна в интересах небольшой группы колонистов. Без проведения какого-либо расследования губернатор подверг Фарен-бруха месячному аресту, а затем в конце июля 1908 г. высылке из губернии на время действия положения усиленной охраны «как лицо, вредное для общественного порядка и спокойствия». В МВД губернатор сообщил, что Фаренбрух вел «антиправительственную агитацию». Колонисту удалось вернуться в родную колонию только в октябре 1909 г. после многочисленных прошений. Любопытно, что на саратовского губернатора не подействовали даже сообщения самарских жандармов и вице-губернатора о лояльности высланного. По словам Фаренбруха, высланному «приходится переносить не только разного рода унижения», но почти невозможно устроиться на работу391.
Временами ситуация становилась абсурдной. Так, аткарский уездный исправник в феврале 1912 г. обвинил 140 из 1180 домохозяев Медведевки Даниловской волости в революционном настроении и сопротивлении реформе, предложив выслать 35 человек. Хотя, как выяснилось, в селе имела место вражда между высланными за участие в революции 1905 г. и их родственниками, с одной стороны, и давшими показания против них, с другой стороны, жандармы возбудили следствие о проведении революционной пропаганды393.
В июне 1910 г. в чувашское село Казанлу Вольского уезда приехал земский начальник, остановившись на квартире члена Вольской УЗК. Вызванным уполномоченным от общества он предложил закрепить за выделенцами запрошенную последними землю. Созванный с разрешения члена УЗК сход отклонил пожелание земского начальника. Староста утвердил этот приговор лишь после того, как крестьяне пришли к нему «толпой», и то по совету полицейского урядника. В итоге земский начальник обвинил их в самоуправстве и угрозах394.
Упомянутый подполковник Козлов в своих донесениях дал емкую характеристику проведению реформы в уездах. В январе 1910 г. он писал: «... земские начальники слишком горячо рекомендуют этот закон и иногда сурово проводят его в жизнь, не считаясь с интересами массы». Через месяц он расширил отзыв: «.так как земские начальники стремятся к тому, чтобы выделяющихся было больше, то в ущерб массе, т. е. общине, выделяют лучшие участки единицам, и естественно, что со стороны массы является глухое неудовольствие как по отношению органов, проводящих в жизнь закон о выделе, так и по отношению своих выделяющихся общинни392 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8234. Л. 44-44 об, 54.
ков, тем более, что малейший разговор среди крестьян о невыгодности выселяться или покупать землю при посредстве Крестьянского банка, считается за агитацию против закона 9 ноября и вызывает зачастую применение к виновнику обязательного постановления губернатора и его задержанию»395. Следует отметить, что это редкий пример оценки жандармами деятельности земских начальников. В дальнейшем Козлов в своих отчетах не позволял себе касаться аграрной реформы.
Роль жандармов была двоякой: в одних случаях они уточняли информацию полицейских чинов и земских начальников об отношении крестьян к реформе, в ряде случаев объективно, в других -возбуждали преследование крестьян, основанное на ложном понимании законов. Так, комментируя сообщение камышинского исправника о выступлении крестьян одного из сел уезда против реформы, начальник СГЖУ заметил, что земля в селе по качеству неравноценна, а потому выдел ухудшит положение одних крестьян, а других улучшит396. В феврале 1912 г. начальник СГЖУ отметил обострение отношений между общинниками и выделенцами. По его словам, «добровольного соглашения о получении земли между ними никогда не бывает», так как выделенцы стремятся получить лучшую землю, а общество отдает худшую397. Об этом же доносили жандармы из уездов: «В селениях Хвалынского уезда. крестьяне Государственной думой недовольны в тех отношениях, что она для них ничего не сделала. Бывшие помещичьи крестьяне ожидали прирезки земли, помещиков и землевладельцев ненавидят, а равно ненавидят земских начальников и полицию. В селениях бывших государственных крестьян крестьяне враждуют и ссорятся между собой - остающиеся в общине с выделенцами на отруба. земские начальники и чиновники землеустроительной комиссии поддерживают выделенцев. при ссоре (крестьяне - А.В.)> ругают и правительство»398.
В январе 1912 г. Департамент полиции МВД направил губернатору выписку из частного письма, автор которого негативно отзывался о том, как проводиться реформа в губернии, следствием чего стал неуклонный рост недовольства. Основную причину он видел в действиях правительственных чиновников, земских начальников и
полиции. Губернатор признал рост недовольства крестьян, ухудшение состава земских начальников и возможность осложнений в деревне в будущем399.
Практика преследования крестьян претерпела некоторую корректировку. 21 февраля 1910 г. губернатор был вынужден признать, что
