Мемуары и записки современников о Саратове середины XIX века как явление культурной памяти

ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ И «ЛОКАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ»

УДК [930+94] (470.44-25) 118| +929

МЕМУАРЫ И ЗАПИСКИ СОВРЕМЕННИКОВ О САРАТОВЕ СЕРЕДИНЫ XIX ВЕКА КАК ЯВЛЕНИЕ КУЛЬТУРНОЙ ПАМЯТИ

М.В. Булычев

СГУ им. Н.Г. Чернышевского, кафедра отечественной истории и историографии е-mail: bulychev.m@yandex.ru

В публикации рассматриваются два мемуарных источника о жизни Саратова середины XIX столетия, которые редко используются исследователями истории города. Анализируются различия в форме, построении сюжета, содержании сочинений двух авторов, современников.

MEMOIRS AND RECORDS OF CONTEMPORARIES ABOUT SARATOV IN THE MIDDLE OF THE XIX CENTURY AS A PHENOMENON OF CULTURAL MEMORY

M.V. Bulychev

(Saratov)

e-mail: bulychev.m@yandex.ru

The publication discusses two memoir sources about the life of Saratov in the middle of the XIX century, which is rarely used by investigators of the city&s history. The differences in the form, plot construction, content of the works of two authors, contemporaries are analyzed.

Саратов середины XIX в., насчитывая 74 тысячи жителей1, был одним из крупнейших на Волге и всей провинциальной России

городов. Известен он был не только этим, но и своей хлебной торговлей, пристанью, через которую транзитом проходили разнообразные грузы и товары, поступавшие по Волге и гужевым трактам. Разумеется, жизнь и вид города, яркие события, быт его обитателей, накапливаясь в памяти путешественников, командированных, да и самих горожан, со временем могли найти выход в мемуаристике.

Мемуарная, дневниковая литература о Саратове этого периода его истории не так уж и малочисленна (если сравнивать с другими провинциальными центрами). Об этом можно судить хотя бы по аннотированному указателю «История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях» (Т. 2-3), которые были изданы в 1977-80 гг., под руководством и редакцией П.А. Зай-ончковского. В этом обстоятельном справочном издании учтены почти все данные виды источников, которые были опубликованы до середины 1970-х гг.2 Всё, что касается Саратова, вышло ещё до революции3 и, в разное время, активно использовалось в научных и популярных краеведческих публикациях. Сюда же можно отнеполицейского учета) // История и историческая память: межвуз. сб. науч. тр. Саратов, 2013. С. 104-121.

сти записи Н.Г. Чернышевского и разнообразные воспоминания о нём4, литературно-художественные произведения (основанные на саратовских реалиях) лиц его круга, например, М.А. Воронова и С.А. Макашина, которые печатались в 1859-72-х гг. в журналах «Современник», «Время» и др.5

Но, кое-что или проскользнуло мимо добросовестных собирателей 1970-х гг., или было опубликовано позже. Из неучтённых, нужно отметить некоторые из многочисленных, напечатанные в разных изданиях мемуарного характера очерки известного в своё время саратовского чиновника и общественного деятеля Виктора Антоновича Шомпулёва, которые были собраны воедино и описаны его потомком, саратовским краеведом А.В. Кумаковым6.

Из опубликованных позже необходимо назвать воспоминания известного до революции саратовского общественного деятеля Ивана Яковлевича Славина7 и, помещённые в сборнике, по-свящённом СУАК и её наследию, воспоминания чиновника Николая Федоровича Иванова (1837-1905) и записки о Саратове 1853 г. Александра Николаевича Минха (1833-1912)8. Два последних источника, снабжённые в публикации развёрнутыми комментариями, до сих пор слабо включены в научный оборот9, хотя весьма информативны в плане изучения городской культуры, быта разных общественных слоёв населения Саратова, облика города середины XIX столетия.

Мемуарная литература неоднородна по своей форме. Наряду с воспоминаниями, стоящими на грани литературно-худо4 См. об этом подробно: Демченко А.А. Н.Г. Чернышевский. Научная биография. Часть первая. Саратов, 1978.

жественного произведения, имеются и сухие, изложенные деловой прозой.

Несомненно, к первым нужно отнести воспоминания Иванова. Он родился в 1837 г., после окончания саратовской гимназии служил в канцелярии губернского прокурора в Самаре, затем в других казённых учреждениях. Прослужил 15 лет в должности податного инспектора Кузнецкого и Петровского уездов, сотрудничая с рядом местных и столичных периодических изданий. Был членом СУАК с 1888 г. и губернского статистического комитета. Воспоминания начал писать выйдя в отставку в 1900 г. После его смерти в 1905 г. три тетради записей перешли к члену СУАК Василию Павловичу Соколову. Опубликована только часть его ранних «детских» воспоминаний (второй и третий разделы, так как первый - это черновик), отложившиеся в 407 фонде ГАСО10. Дальнейшая часть рукописи или не сохранилась, или пока не найдена.

В каждом источнике мы найдём явные отпечатки особенностей стиля и целей написанного. У Иванова, по-видимому, было стремление передать атмосферу того или иного семейного или городского события. По стилю, каким он излагает многие сюжеты своего произведения, его можно считать своеобразным бытописателем, каким, например, был С.А. Макашин. В рукописи Иванова встречаются чисто художественные приёмы, например: «Ветер гудел, словно отдалённые раскаты грома, и грохот этот усиливался волнением разбушевавшейся Волги»11. Этим он характеризует погоду в момент своего рождения. Первая часть его записей так и озаглавлена им «Мое рожденье и сопровождавшие его события». Несомненно, в основе этой части его рукописи лежит такая форма устной памяти, как семейный сказ. Вторая, как представляется, более самостоятельная часть изложения называется «Первые детские впечатления».

Автор прибегает повсюду в рукописи к диалогу, как форме драматизации своего повествования, создавая, на основе сохра10 Государственный архив Саратовской области (далее - ГАСО). Ф. 407. Оп. 2. Д. 2326. Л. 21-69.

нившихся в его памяти городских слухов и сплетен речи действующих лиц, как возможный в данных условиях разговор: «...купец разобиделся и, вырвавшись из рук полиции, побежал к губернаторскому дому с криком:

- Ваше превосходительство! Ограбили!

Губернатор П-в в это время обедал и, услыхав чрез открытые окна крик, выскочил на подъезд со словами:

- Кто ограбил? Кого ограбили?»12.

Исследователю, который будет использовать данный источник информации, необходимо обратить внимание на архитектонику данных мемуаров, на их стилистическое оформление. Необходимо рассматривать в данном случае как внешнюю структуру повествования (деление произведения на две части), так и построение сюжета: тип рассказывания (от автора или от лица особого рассказчика), роль диалога, последовательность описанных сюжетов, введение в повествовательную ткань различных описаний, авторские рассуждения и лирические отступления, группировку действующих лиц и т. п. По возможности следует проверять фактические сведения, сообщаемые в данных мемуарах, чтобы исключить ошибки памяти, исправить сознательные извращения. Только после такой критической работы мемуары будут пригодны в качестве источника.

Но отказываться от использования данного источника нельзя. Ивановым очень ярко изображены отдельные картины жизни Саратова 1840-х - 1850-х гг.: дом богатого судовладельца (в котором квартировало их семейство), городские улицы, торговая «казнь» кнутом, кулачные бои, рукоприкладства в семьях и на службе, поминания усопших в «родительские субботы», простонародные свадебные мероприятия, взятки и другие, как выразился автор «обычные явления повседневной жизни»13, какие другие источники просто не фиксируют.

Иной характер имеет рукопись самого известного саратовского краеведа рубежа XIX - XX в. - Александра Николаевича Минха. С 1852 г. около двух лет он проживал в Саратове, служа в канце12 Воспоминания Н.Ф. Иванова «Рассказы из прошлого» // Земли родной минувшая судьба. С. 212.

лярии губернатора М.А. Кожевникова, а затем вступил юнкером (ему было около 21 года) в Московский драгунский полк, с которым участвовал в Крымской кампании.

Опубликованный очерк Минха называется «Саратов и его жизнь в 1853 году»14. Таким образом, это работа совсем молодого, двадцатилетнего человека. Текст рукописи основан, судя по авторским замечаниям, на записках 1853 года, но время их окончательного оформления неизвестно15. Рукопись сопровождалась отдельными акварельными рисунками. В архивном деле их нет, но они частично известны по разным публикациям. Ввиду отсутствия в то время фотографий, некоторые из них (Троицкого собора, Никольской улицы и др.) представляют интерес для изучения улиц и площадей города того времени.

Полвека спустя, в 1903 г., уже многоопытный автор сдал рукопись для публикации в 24-м выпуске «Трудов Саратовской учёной комиссии», но, по каким-то причинам, она так и осталась неизданной.

А записка, разделённая автором на пять глав (по темам, которые описываются), очень содержательная. Хотя не все главы отличаются новизной информации. Так, во второй главе, наряду с собственным описанием современного состояния города и его окрестностей, имеются сведения по истории города и края, почерпнутые из публикаций А.Ф. Леопольдова, возможно и других авторов, и содержит ошибки, характерные для уровня знания истории края того времени16. В первой же главе мы вместе с автором как бы въезжаем в город по Московской дороге и читаем его объяснения о достопримечательностях улицы по мере продвижения к Волге. В третьей, автор, продолжая выступать в роли своеобразного гида, проводит читателей по Старособорной площади, затем по Большой Сергиевской улице, Новособорной площади, Немецкой улице. К слову, некоторые гиды и сейчас следуют с группами экскурсантов по этому же маршруту. Минх знакомит читателей с лучшими, по его мнению, архитектурными сооружениями горо14 Очерк А.Н. Минха «Саратов и его жизнь в 1853 году» // Земли родной минувшая судьба. С. 226-243.

да, их владельцами, фактами из истории и современной, что особенно ценно, жизни города: цены на провизию, церкви, богоугодные и учебные заведения, театр. Вместе с Минхом мы ступаем по «отвратительным» деревянным тротуарам (которые схоже описал и К.И. Попов17), заглядываем (простительно молодому человеку) в «порядочные» кондитерские Фельбертона и Наровчат-ского, «лучшую кафе-ресторан Шехтелей с двумя бильярдами и другими играми»18.

В четвёртой главе автор описывает Волгу у Саратова и его окрестностей, виды летнего отдыха на реке. Наконец, в пятой главе автор знакомит путешествующих читателей с зимними увеселениями саратовского «beau-monde»: балы, маскарады, на которых нам характеризуют цвет женского общества. На балах можно встретить «немало хорошеньких: из первых - стройную молодую вдовушку Кайсарову, урождённую Гавриленкову, хорошенькую М.С. Скибиневскую (урожденную Казаринову, жену богатого царицынского помещика), которая так мило улыбается, наклонив на сторону головку, и окруженную толпою поклонников...»19. Конечно, здесь проявляются личные пристрастия молодого бытописателя. Не менее колоритно он описывает внешность и характер мужской части общества. Дворянско-чиновничье общество, конечно, не было однородно. Автор выделяет три круга (аристократический, средний и демократический), которые, в свою очередь, тоже делились на враждующие партии. К сожалению, здесь автор сворачивает знакомство с благородным обществом, ограничиваясь упоминанием о таком распространённом способе информирования как сплетни20.

Конечно, социальное положение мемуариста весьма заметно отражается на его произведении. Круг тем, изображаемых людей в первую очередь определяется этим. В каждом источнике можно найти явные отпечатки личности автора, различных его особенностей. Так, сочинение А.Н. Минха, не лишённое, как и мемуары

Н.Ф. Иванова налёта субъективизма, отличается, прежде всего, жанром. Это именно очерк, порой, при описании улиц, площадей города, почти фотографически точный. Но всё же, по крайней мере, в четырёх главах, это не деловая сухая проза, о которой упомянуто ранее, а многокрасочные, как и акварели Минха, описания города и дворянского общества.

Несмотря на такое различие в точности, информативности изложения и мемуары Н.Ф. Иванова и записка А.Н. Минха являются интереснейшими свидетельствами культурной памяти об уже далёком прошлом Саратова.