Каменные надгробия XVII В. Из Нововознесенского монастыря в Пскове

А. Б. Постников

Каменные надгробия XVII в. из Нововознесенского монастыря в Пскове

на плите в притворе Старовознесенской (так -А.П.) церкви, что он "убиен мятежниками и ворами псковскими" в XVII веке».66 Более внимательно к надгробию отнесся Н. Ф. Окулич-Казарин. Во втором издании "Спутника по древнему Пскову" (1913) он привел полный его текст и отметил место расположения в церкви. "На левой стороне притвора прикреплен к стене деревянный двухъярусный киот; в верхнем его ярусе находится икона св. Екатерины, а в нижний вделана плита превосходной сохраннос-ти".67 Поскольку в самой эпитафии оговарива-

Во время бунта 1650 г. сестры Нововоз-несенского монастыря во главе с игуменьей Фотинией64 глубоко сочувствовали псковскому дворянству и "лучшим" людям - сторонникам государева послушания и порядка - ставшим на пути у разъяренной толпы. Вместе с архиереем и высшим епархиальным руководством они призывали псковичей к спокойствию, терпению и братолюбию и молились за прекращение смуты. Тем не менее многие знатные псковичи пали в дни неистовой смуты. До лось место погребения АФВельяминова "а по-начала ХХ века в притворе Нововознесенской ложен у Новаго Вознесения в притворе на пра-

церкви хранилось надгробие, вставленное в вой стороне против образа Страшнаго Ода",

Н. Ф. Окулич-Казарин заключил, что "плита, киот, с надписью: ■’ ^ ’ ’

очевидно, была впоследствии вынута из стены

г. и вставлена в переносный киот, чем и объясня-

ется ее перемещение с правой стороны на ле-2» ................ •• •••••••• ..] вую".68 Это весьма существенное замечание,

то был установлен образ Страшного Суда. Та-7» . ....... . .. .... ..... ... ..... .. ..... кое расположение этой иконы достаточно тра-

раз находился на правой стороне в притворе (Размеры неизвестны. Хотя, судя по ана- единоверческой церкви Николы Явленного от логии с подобными плитами, восьмистрочный Торга.69 Так вот, плита не могла быть вынута из текст должен был помещаться на доске около стены произвольно. Для этого должны быть су-60 см высотой и не менее 40 см шириной).65 щественные причины. Причем в судьбе такого Вероятно, первым историком, обратив- перемещения прослеживается бережное отно-шим внимание на это надгробие, был И. А. шение к надгробию и памяти умершего. Объяс-Шляпкин. Составляя в 1879 г. опись рукописей нением может служить история построения и книг музея Псковской Археологической Ко- южного теплого придела к Нововознесенской миссии, при чтении Синодика Николо-Любя- церкви, который появился в конце XVII века. това монастыря XVII в., он, между прочим, за- Он был освящен в честь Пресвятой Богороди-метил, что «в помянник занесено имя Афана- цы Одигитрии Смоленской.70 При этом возник-сия Вельяминова, о котором можно прочесть ла необходимость пробить в южный придел

Тт ", ГГ, I дверь из притвора главной церкви. Таким об-

Постников Арсении Борисович - ст. научный со- г- г- г- г

трудник Древлехранилища Псковского музея-запо- разом, мешавшее этой цели наДгр°бие было ведника осторожно вынуто из стены и вставлено в деОкончание. Начало в № 26/2007 г. ревянный резной киот. Причем образ святой

Екатерины в верхней части киота тоже находился не случайно, о чем будет сказано ниже.

После революции, когда началось массовое закрытие и разорение церквей, иконы и утварь из псковских храмов стали поступать на хранение в Губернский Краеведческий Музей. Так, каменное надгробие А. Ф. Вельяминова, изъятое из киота, переместилось в четвертый зал Поганкиных палат, где в 1934 г. была представлена экспозиция под названием "Эпоха разложения феодализма на Псковщине". Во время проведения обследования состояния Псковского музея комиссией Леноблпросвета и представителями ГАИМК в числе критических замечаний было высказано следующее: зал, посвященный эпохе феодализма, "насыщен экспонатами исключительной ценности... но подан неудачно. Классовая борьба крестьян XVI-XVII вв. совсем не показана. Восстание 1650 г. -в виде безграмотной картины. Надгробная плита убитого «ворами и разбойниками» псковского помещика Вельяминова отодвинута на задний план".71 В годы Великой Отечественной войны многие экспонаты музея не были эвакуированы. Многое расхитили оккупанты. Само здание Поганкиных палат сильно пострадало от взрыва. Поэтому оказались утрачены каменные мемориальные плиты из довоенного собрания. Надгробие Вельяминова тоже считалось утраченным. Однако в публикации И. И. Плешановой 1978 года, сообщается, что часть надгробной плиты А. Ф. Вельяминова недавно поступила в собрание Русского музея в Ленинграде из коллекции архитектора-реставратора Ю. П. Спегальского.72 Вероятно, Юрий Павлович, наблюдая за расчисткой завалов разрушенного здания Поганкиных палат, нашел большой фрагмент этой плиты и сохранил его, а после смерти Ю. П. Спегальского вдова О .К. Арша-куни передала часть его коллекции в Русский музей.

О жизни А. Ф. Вельяминова известно меньше, чем об обстоятельствах его трагической гибели. Он родился в начале XVII в. в семье Федора Вельяминова (кон.Х^-нач. XVII вв.). Был женат на некоей Авдотье, от которой имел сына наследника Алексея (род. не позже 1650 г.

- ум. после 1697 г.). Псковский родовой двор Вельяминовых находился в Мокролужской сотне недалеко от Нововознесенского монастыря. В 1631 г., 30 января, он, со всеми "псковскими

помещики, дворяны и детьми боярскими" "спрашиван и обыскиван" по следственному делу о князе Д. П. Пожарском, по поводу его злоупотреблений на псковском воеводстве. Будучи грамотным, "к сему обыску Афанасей Вельяминов руку приложил".73 Участвуя в общественной жизни горожан, в августе 1638 г. Афанасий Федорович обсуждал и подписал совместно с другими челобитную на имя царя Михаила от "псковичей всех городом, архимандритов, игуменов, игумений, церковных приказчиков и посадских людей псковских пригородов на злоупотребления гдовского, опочец-кого, островского и изборского воевод". В челобитной описывались беззакония воевод, их "насилства и продажи многие, и посулы бол-шие", мздоимство и корыстолюбие. В заключение своего послания псковичи просили: "Милосердный государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии, пожалуй нас, хо-лопей своих, и нас, своих государевых богомолцов, и наших крестьянишок, и нас, сирот своих посадских людишок, вели, государь, нам дати на пригородских воевод во Псков в их насил-стве и продаже свою государеву судимую грамоту, как их с воеводства переменят."74 Прошение возымело действие, и царь указал на тех городских воевод "по росмотренью суд давати сыском".

В 1650 г. во Пскове вспыхнул мятеж мелкого посадского и служилого люда, вызванный массовой скупкой хлеба в неурожайный год. Хлеб предназначался для Швеции. В торговых операциях принимали участие "лучшие" люди города, что навлекло на них гнев озлобленной черни. В результате вооруженного бунта население города раскололось на два враждебных лагеря. Власть захватили мятежники и устроили террор богатых псковичей. Начались мародерства, самосуды и казни. Правительственные войска под руководством Ивана Никитича Хованского взяли Псков в осаду. "Меньшие" люди, не желая покориться, оказывали вооруженное сопротивление. Бывшие в Пскове воеводы вместе с большинством дворян были посажены восставшими в тюрьму. Один из главарей бунтовщиков - Гаврила Демидов - распорядился привести их к присяге. Дворяне наотрез отказались присягать "ворам".

Во время самого крупного сражения под Псковом 12 июля войска Хованского отразили

вылазку мятежников и побили 300 псковичей, а 30 захватили в плен. Озлобленные неудачей бунтовщики обратили свой гнев на псковских дворян, сидевших в тюрьме. На следующий день, 13 июля стрельцы, озверевшие после истязаний узников, вывели их на городскую площадь и публично отрубили головы 10 дворянам. В числе казненных был Афанасий Федорович Вельяминов.75 Впоследствии, когда восстание было подавлено, вдова покойного Евдокия76 свидетельствовала в своей челобитной на имя царя, что мужа ее пытали, "а спрашивали московских вестей, потому что муж мой перед их воровским умыслом приехал с Москвы".77 По указу царя Алексея Михайловича, состоявшемуся 21 августа 1650 г., было повелено по всем русским соборам и монастырям написать в вечный синодик имена дворян и детей боярских и всяких чинов людей, погибших "на ево Государеве службе подо Псковом..." и "побитых от изменников... А годовой памяти указал государь по тех побитых быть июля в 18 день, чтоб та их кровная служба в забвенье николи не была".78 В числе псковских дворян в помян-ники было записано имя Афанасия Вельяминова. Особо усердная память о нем сохранялась в Нововознесенском монастыре. Ежегодно над его гробом совершалась заупокойная служба с чтением синодика. После смерти своего мужа вдовая Евдокия вскоре постриглась в монастырь, приняв схиму с именем Екатерина. Логично предположить, что она ушла в монахини Нововознесенской обители. Косвенным подтверждением этому служат записи монастырского синодика. На л. 63 подробно расписан "Род Алексея Вельяминова: Алексия. Татианы. Афо-насиа уби. Иноки Екатерины схим. Евфросинии. Агафии. Феодосии. Иоанна. Андрея. Григория. Иоанна. Татианы. Екатерины. Анны. Наталии. Афонасия млад. Параскевии. Елены. Евдокии. Стефана. Параскевии.

Дворовые люди: Феодора. Матроны девицы. Агафии. Андрея. Марии".79 Здесь первыми в роду указаны Алексей Афанасьевич Вельяминов (род. до 1650 - ум. после 1697) с женой Татьяной. Затем назван его убиенный отец Афанасий с женой, иноческое имя которой стало Екатерина. Три последующих женских имени - это, возможно, сестры Алексея. Далее перечислены сыновья Алексея: Иван Большой, упоминаемый в источниках 1696 и

Возможно, именно Алексей Афанасьевич Вельяминов, в конце XVII века, во время строительства южного Одигитриевского придела и входа в него из притвора Нововознесенской церкви, участвовал в сооружении деревянного киота для установления в него памятной плиты своего отца и образа святой Екатерины, тезоименитой покровительницы его матери.

Вставлено в южную стену притвора, слева от оконного проема, прежде служившего дверью в Одигитриевский придел. (См. рис. 3 и 5). Приподнято над уровнем пола примерно на 70 см. Выполнено из серого известняка в технике неглубокой обронной резьбы с покатыми очертаниями рельефа. Плита трапециевидная, вытянута по вертикали, верхние углы скруглены. Ширина обрамляющего бортика около 1,5 см, при этом плита по краям замазана старым раствором и слегка утоплена в стене. Вся поверхность надгробия плотно заполнена резьбой, отчего Распятие с Лобным местом ужато по вертикали и занимает квадратную площадь. Разделительные точки крупны и почти равны по высоте литерам в монограммах. В написании священного имени Исуса Христа резчиком плиты допущена досадная ошибка. По обе стороны от креста повторены инициалы под титлом: •••• дважды. Текст разделен на семь строк.

(Размеры: 50 Х 32,5 см).

Высота строк 3,2 см. Междустрочное расстояние 1,7 см. Количество букв в строках колеблется от 23 до 26. Выносных букв мало, но обильно использованы подчинения и соподчинения. Из диакритических знаков использованы титла, оксии, варии, каморы и лишь один раз паерок. Контуры букв утончены и варьируются по начертанию. Надпись скомпонова-

на плотно, но распределена в строках пропорционально, и поэтому не кажется густой. На отдельных знаках сохранились следы черной прокраски.

В тексте эпитафии названы представители двух родов, породненных брачным союзом. Для наглядности пояснения приведем фрагмент их общего родословного древа.

Родственная ветвь семей псковских дворян Бухвостовых и Перепечиных 81

Перепечины - род мелкопоместных дворян, известный на Псковской земле со времени ее присоединения к Московскому государству. По сведениям С. Б. Веселовского, Перепечины относились к разряду рядовых служилых людей Переяславля-Залесского, исстари входившего в состав Московского княжества. В XV-

XVI веках и частью также в XVII в. Перепечины в качестве митрополичьих и патриарших дворян и детей боярских находились на службе в Москве. После присоединения Новгорода к Москве с конца XV века отдельная ветвь рода Перепечиных была переведена из Переяслав-ля-Залесского и испомещена в Великом Новго-роде.82 Вероятно, псковские Перепечины происходили от новгородских переведенцев.

Погребенные под полом Нововознесен-ской церкви женщины Перепечиных - Солма-нида(Соломония) и Марья (в замужестве Бухвостова) - по-видимому, не были инокинями в этой обители. Их почетное захоронение в стенах церкви, очевидно, связано с вкладами в монастырь их родственников. Муж Солманиды Степан Михайлов сын Перепечин, живший в первой половине XVII в., был псковским помещиком и стрелецким сотником. Его активная служебная деятельность приходится на 163G^ годы. Первое упоминание о нем содержится в материалах следственного дела о князе Д. П. Пожарском. 3 марта 1631 г. С. М. Перепечин наряду с другими помещиками был допрашиван о злоупотреблениях воеводы князя Д. П. Пожарского и в заверение его слов "К сему обыску Алексей Юрлов в свое место и в Степаново место Перепечина руку приложил".83 Во время ведения Смоленской войны (1632-1634 гг.) между Россией и Речью Посполитой Степан Перепечин был серьезно ранен. Поэтому 4 августа 1633 г. из Стрелецкого приказа в Москве была послана царская грамота в Псков воеводам кн. Ф. А. Елецкому и Д. Е. Воейкову о назначении стрелецким сотником в Псков пусторжевца Дмитрия Данилова сына Алексеева на место подавшего челобитную об освобождении от должности по ранению Степана Перепечина.84 Но уже вскоре Степан Михайлович оправился от ран и с нового года был на ратной государевой службе. Об этом свидетельствует отписка псковского дворцового дьяка Томила Истомина с обвинением воеводы Дмитрия Воейкова в уклонении от военных действий против литовцев, от июня 1634 г. В отпис-

ке сообщается о том, что воевода Д. Е. Воейков в феврале послал государю неправый доклад о своем походе с псковским войском под Себеж, где якобы он дал литовцам бой за пять верст от города и взял в плен трех человек "языков". На самом деле, будучи под Себежем, Воейков уклонился от боя, а "языков" добыли "за 5 верст Себежа литовских трех человек пахолков псковские помещики Ондрей Окунев да Степан Пере-печин да опочецкой голова стрелецкой Иван Зубатой не на бою, - шли, государь, они ис-под Себежа к Луже пеши".85 По окончании Смоленской войны С. М. Перепечин продолжал службу в Пскове. Сохранилось его рукоприкладство от 25 апреля 1636 г. на отписке псковского воеводы князя Федора Куракина и дьяка Григория Лукина о ветхости церквей Воздвижения Честного Креста и Апостолов Петра и Павла, в подвалах которых хранится зелейная и свинцовая казна.86

Дочь Степана Перепечина и Соломонии Марья вышла замуж за псковского дворянина Никиту Степановича Бухвостова (~1620-е - 1690 г). Детей у них, по-видимому, не было. Марья умерла 1 августа 1666 г. будучи еще молодой. Ее муж заказал каменную надгробную плиту для новопреставленной жены и прежде почившей свекрови. Некоторое время спустя Никита Степанович женился вторично на Евдокии Сергеевой дочери из новгородских дворян (ее род установить не удалось). Однако и в новом браке детей у Бухвостова, вероятно, не было.

Н. С. Бухвостов принимал участие в Русско-шведской войне 1656-1658 гг. Известно, что 17 декабря 1656 г. из Разрядного приказа к воеводе П. И. Потемкину была послана указная грамота о составлении и присылке в приказ росписи находящегося в Ладоге с Никитой Бухвостовым пушечного наряда, пороха, свинца, хлеба, соли и прочего, что осталось в наличии после неудачной осады Орешка русскими войсками .87 В то же время велась русско-польская война 1654-1667 гг. По ее завершении оставались напряженные отношения России с Речью Посполитой. Поэтому всякие крамольные и подозрительные разговоры по поводу современных политических событий отслеживались и пресекались правительством. В ноябре 1667 г. псковский воевода И. А. Хованский писал в Москву об изветном деле по доносу островского попа Гавриила на островского же приказного человека Зиновия Зубатого, бывшего в

польском плену. В доносе говорилось, что Зубатый "был у Микитина крестьянина Бухвостова у Ивашка Губанова на поминках, и после обеда он, Зиновей, пил про здоровье полского короля и панов болших, называя их имяны".88 Этот донос мог бы бросить тень на крестьян Бухвостова, что они принимают у себя в доме крамольников и государевых врагов, а это, в свою очередь, могло отразиться на благополучии самого Н. С. Бухвостова, чего, к счастью, не случилось.

В Пскове у Никиты Бухвостова был свой двор на оброчном месте в Петровской сотне, упоминаемый в 1668 и 1678 гг. Бухвостов останавливался в нем, приезжая в город из поместья, а в его отсутствие двор сторожил дворовый человек Павелко Степанов.89 Н. С. Бухвостов был пожалован за службу значительным поместным окладом в 960 четей земли .90 Кроме того, на протяжении десятилетий он приобретал новые землевладения в различных псковских засадах и пригородах. Вновь поступавшие и выменянные поместные земли по дачам и отдельным книгам 1637, 1651, 1656, 1672 и 1673 гг. Никита Степанович перевел в 1684 г. в вотчинное владение, которым мог распоряжаться по своему усмот-рению.91 Это говорит о том, что он был хорошим хозяйственником.

Не случайно в начале 1680-х годов Н. С. Бухвостов являлся старостой и попечителем церкви Святых Козмы и Дамиана в погосте Рус-ках у Смоленского пути. Он отстаивал церковные интересы в спорном деле о землях, возникшем между Козмодамианской церковью с одной стороны и церковью Николы со Усохи и Ново-Вознесенским монастырем с другой стороны. В доказательство истинного права на владение землями близ погоста Руски Н. С. Бухвостов подал челобитную, в которой был список с подлинной харатейной грамоты XIV-XV в. с купчей крепостью на деревню Афонасово для церкви Козмы и Дамиана в Русках.92

На старости лет Никита Степанович решил уйти в монастырь, хотя его вторая супруга была жива и еще не стара. Возможно, причиной было отсутствие детей в семье и набожность Бухвостова. Он принял монашеский постриг с именем Никандра.93 В синодиках Троицкого собора Пскова есть поминальная запись: "Бухвостов: Монаха Никандра".93 Поскольку де-тей-наследников у Н. С. Бухвостова не было, он незадолго до смерти согласился продать часть своего землевладения псковскому дьяку Мине

Иванову сыну Гробову. В отдельных книгах преосвященного митрополита Маркелла от 12 августа 1689 г. была сделана запись на поступную вотчину дьяка Мины Гробова, купленную им у Никиты Бухвостова, в монашестве Никан-дра. Во владение митрополита переходили деревни и пустоши в Чирской губе Прудской засады, в Староовсищской и Дубецкой губах Вы-шегородского уезда и в Павловской губе Избор-ского уезда. Сам Бухвостов покупал эти земли в 1672 году.94 Можно предположить, что старец Никандр умер около 1690 г. так как в выписи на поступную вотчину от 9 декабря 1689 г. он упомянут как живущий: "псковитин Никита Бухвостов, что ныне во иноцех Никандро".95 Но в какой обители он был пострижеником и где погребен

- неизвестно. Его жена вдова Авдотья Сергеева дочь в 1690 г. получила "прожиточный жеребий" из поместья "прежде бывого ее мужа", но нуждалась в средствах и к 1695 году продала его за 350 рублей дворянину Василию Григорьеву сыну Харламову.96

Находится на паперти при входе в притвор с правой стороны. (См. рис. 3 и 6). Плита выделяется своими размерами и витиеватой красивой вязью. Она изготовлена из серого самородного известняка. Надпись на ней гласит:

(Размеры: 56 Х 51 см).

Форма плиты почти квадратная, но верхние углы ее скруглены. В центре верхней части высечено осьмиконечное Распятие четких пропорций на трехступенчатом подножии с копием и тростию. Изображение Креста обрамлено двумя декоративными растительными побегами. По сторонам традиционные надписания под титлами, разделенные крупными точками. Надгробие вмуровано в стенную нишу около пяти сантиметров глубиной. Возвышается над уровнем пола примерно на 80 см. Кроме известнякового раствора и обмазки, удерживается в стене с помощью железной скобы, захватывающей бортик в верхней части. Ширина выпуклой рамки от 2,5 до 1,5 см. Ее волнистые неровности вызваны подвижками строк в сторону правого поля. Пространная семистрочная эпитафия изящно вписана в ковчежец плиты и равномерно распределена по всему полю. Композиция текста отличается продуманностью и особой изысканностью в художественном сочетании букв. Высота строк 3,8 см. Междустрочное расстояние 1,8 см. Число строчных букв колеблется от 35 до 45 из-за хитросплетений вязи, многочисленных подчинений и соподчинений. Интересны лигатуры "ти", "при", "тны", "пик", " пи", "ви", "мя", "чни". Особенно замысловато выглядит слово "преподобнаго", в котором благодаря сочетанию лигатур отдельные литеры означают не одну, а сразу несколько букв. Обильно используются выносные буквы и диакритические надстрочные знаки. Эпитафия написана грамотно, с использованием книжного текста, что видно из цитированных по старопечатным святцам дней памяти почивших, пришедшихся на церковные праздники, упомянутые на плите. Это обстоятельство помогло также в прочтении некоторых истершихся слов, поврежденных сыростью и известковыми солями.

Устроителем поминального надгробия над захоронением родителей был Михаил Венедиктов сын Сарпунов - видный псковский серебряник, оптовый торговец и бурмистр Псковской Ратуши. Проживал на Романовой горке в Мок-ролужской сотне. Его двор с каменными палатами находился возле палат Меншиковых. Семья Сарпуновых имела тесные связи с Нововоз-несенским девичьим монастырем. Отец Михаила - Венедикт Лаврентиев был монастырским серебряником, жил с семьей при этом монастыре и был в нем погребен. Синодик обители

содержит подробное описание благотворительных деяний М. В. Сарпунова, который опекал монастырь на протяжении всей своей жизни.

Н. П. Осипова опубликовала "Роспись пскови-тина посадского человека Михаила Венедиктова сына Сарпунова строению и поданию его в церковь Божию в Нововознесенский девичь монастырь в розных годах и при которых игумени-ях...".97 Из нее следует, что в 1682, 1687 и 1710 гг, после разрушительных городских пожаров, в которых пострадала обитель, М. В. Сарпунов трижды вкладывал значительные денежные средства на восстановление и перестройку монастырской церкви, в том числе на приобретение новой церковной утвари и богослужебных облачений. Именно Сарпунов возвел каменный свод над папертью, под полом которой упокоились его родители. По сведениям Б. А. Постникова, годы жизни Венедикта Ларионова (в некоторых документах Лаврентьева) приходятся на 1620-1669; а его сына Михаила Сарпунова - на 1641-1716 гг.98 Логично предположить, что захоронение Михаила Венедиктова сына Сарпуно-ва тоже находится в стенах Нововознесенской обители. Его надгробие не сохранилось, поскольку оно могло находиться в Одигитриевском приделе, разобранном по ветхости в 1825 г. По сведениям инженера полковника И. Ф. Годовикова, основанным на натурных наблюдениях и обмерах 1855-1866 годов, плитяное " основание придела с подвальными сводами, означенное на плане пунктиром, видно еще и поныне, а также и заложенная дверь, сообщавшая придел с алтарем церкви Вознесения Господня".99 В рукописи Годовикова содержится важное замечание о том, что "при уничтожении придела, под плитя-ным полом обнаружен гроб схимника, ризы коего остались нетленными. Гроб был перенесен на Дмитриевское кладбище".100 Это пример того, что в Одигитриевском приделе также совершались захоронения. Южная стена придела на всем ее протяжении была вскрыта во время раскопок 1995 г. Согласно отчету С. В. Степанова об археологических раскопках у церкви Новое Вознесение, длина кладки южного придела составила 23,5 м, что соответствует длинной оси самой церкви с учетом звонницы и апсиды. Внутреннее пространство обнаруженного помещения было разделено поперек на две части каменной стенкой. Таким образом, по расчетам С. В. Степанова, "реконструируемая площадь

открытой постройки 23,5 Х 12 м при внешних размерах четверика придела. Внутренние размеры западного помещения - 9,5 Х 12 м, восточного - 10 Х 9 м".101 Придел полностью не раскапывался, и его захоронения не исследовались.

Вмуровано в южную стену внутри паперти. (См. рис. 3 и 7). Приподнято над уровнем пола примерно на 90 см. Высечено из серого известняка и выполнено в технике неглубокой обронной резьбы. Имеет прямоугольную форму со скругленными углами. В верхней части плиты находится образ православного трисоставного Креста Христова на Голгофе с орудиями страстей и сокращенными надписями. Распятие обрамлено стилизованным узором в виде двух растительных побегов. Ниже располагается надпись из семи строк:

• ••. .•.

(Размеры: 60 Х 43 см.).

Высота строк 4,4 см. Междустрочное расстояние 1,8 см. Число строчных букв колеблется от 24 до 36. Две последние строки наиболее плотные (по 36 букв). Вязь используется в написании слогов и буквенных сочетаний "ле", "ст", "въ", "мч", "ня", "пр", "щи", "ви", "мъ". Много подчинений и соподчинений, есть выносные буквы и надстрочные знаки "силы" (оксии, варии), "вымолвные" сокращения (титла, взмет, покрытие), а также "исо" и "кроткая". Почерк ровный, текст выполнен развитой вязью. Вертикали мачт утончены и вытянуты, петли и наклонные линии писаны мягко, с округлениями и прогибами. В просветах между знаков следы красного пигмента. Рельеф слегка сгладился. Бортик имеет щербины и сколы.

Максим Никонов сын Лодыженский происходил из древнего рода, ведущего свое начало с XIV века от легендарного шведского выходца именем Облагини, который выехал в 1375 г. к великому князю Дмитрию Дон-скому.102 У него был прапраправнук Григорий (Еропкан) Афанасьевич Лодыженский, коего потомки верно служили русскому престолу воеводами, в стольниках, стряпчих и иных чинах, за что жалованы были от Государей поместьями в различных русских зем-лях.103 С XVI века отдельная ветвь многочисленного рода Лодыженских появляется и на Псковской земле. Здесь они были испоме-щены в Псковском, Порховском и Невельском уездах.

Для наглядности приведем фрагмент родословной схемы псковских дворян Лодыжен-ских, той ветви, к которой принадлежал Максим Никонов сын.

ЛОДЫЖЕНСКИЕ

МЕЛЕНТИЙ

(конец XVI начало XVII а.)

ЇІНКОН

(улом ик. є І 624 г.)

С емен

Супоним, в 1624 г,)

АШ + Максим Іірмолай План + Парасхева

Лфімагьева ІЩ>8. Йп, (■680 г,) (упо«. 1660-е Гарилова дочь ум. ійЛЗг.&) ум. .ло [657 г.)

(ум. [6*4 г.)

Прасковья + Никита

Сїргееьа дочг^ {у и. і й ,

ул. [734 г. \721)

Степан

{уп. 1681, ійзч)

Марфа

(в де в к их Б ]687 Г. І

Г урдєй

[... 1678; ум. * 1637 г.)

Перфилий

Ерсграт + Пелагея

(уд и 16991758 гг.)

ЯкцїЛїіа.

Д.О’|Ъ

Авдотьи + Алексей Степан .Яллнова (р.17І9; 1766} (уп. 175-6. 1774, 1790) з о &= ь І

Махай л а

Гуп. 17*э, 1 04)

Максим Лодыженский родился в семье псковского помещика Никона Мелентиева сына Лодыженского, жившего в конце XVI - первой половине XVII века. У Никона был брат Семен Мелентиев сын. Оба они упоминаются в писцовой книге 1624 г. Через 180 лет их имена прозвучат в "Деле по указу Герольдии о доставлении сведений о доказательствах древности рода Лодыженских...". В 1804 г. их праправнук Михаил Алексеевич подал прошение в Герольдию о присвоении ему родового герба. Однако Ге -рольдия в своем ответе от 26 марта 1804 г. отклонила его просьбу за отсутствием авторитетного освидетельствования родового происхождения М. А. Лодыженского дворянским обществом. "И по указу Его Императорскаго Величества в Герольдии определено: хотя из доказательств коллежскаго ассесора Михайла Лодыженскаго и видно, что Никон и Семен Мелентьевы дети во 132 году владели поместьями, и оныя наконец наследственно отказаны во владение Алексея Никитина сына Лодыжен-скаго, которой по родословной просителю Михайлу Лодыженскому показан отцем, а Семен Мелентиев сын родным прапрадедом; но оная родословная ни кем не засвидетельствована; и потому Герольдия ныне к сочинению,

по прошению его герба, равным образом и копии выдать с внесеннаго уже в Гербовник герба рода Лодыженских не может.. ,"105 Формальный отказ Герольдии не должен нас смущать, поскольку есть все "доказательства древности" и истинности существования псковских представителей рода дворян Лодыженских.

Известно, что у Никона Мелентьева было три сына. Максим, Ермолай да Иван. Порядок их старшинства не определен. Можно предположить, что родились они примерно в 1620-х годах, поскольку в 1680 г. в сметной книге по Пскову Ермолай и Максим указаны отставными от службы "за старость и увечье".106 Иван с Ермолаем были невельскими помещиками, но служили с псковичами. В оброчной книге Пскова 1668 г. указывается двор Ивана Никонова сына Лодыженского ,107 на котором после смерти мужа продолжала жить его жена Параскева Гаврилова дочь, упоминаемая в 1697 г.108 Псковский помещик Максим Никонов сын также имел свой двор в Пскове, который был им куплен до 1668 г. у "осташковца Максима Серебреника". Оброчных денег с пошлинами за дворовое место платилось 11 алтын.109 Более точно локализовать место этого двора позволяет указание переписной книги Пскова 1678 г.

В Мокролужской сотне Окольного города отмечен "Двор псковитина Максима Никонова сына Лодыженского, во дворничестве живет по-сацкой человек Гришка Ефремов, Петровской сотни, место оброчное".110 К 1680 г. М. Н. Ло-дыженский был "отставлен от полковые службы за старость и увечье", а 27 апреля 1682 г. умер. Вскоре, 2 февраля 1684 г. умерла и его жена вдова Анна Афанасьева дочь. Их прах захоронен под папертью церкви Новое Вознесение на правой стороне от входа. Каменную надгробную плиту заказал кто-то из родственников в 1684 г. Тогда же их имена были вписаны в разные церковные синодики для вечного по-миновения.111 Наиболее подробная запись содержится в синодике Ново-Вознесенского монастыря (кон.ХУІІ-нач. XVIII вв.). Здесь представлены все братья Лодыженские вместе со своими женами. "•••••• • • •••••• •••• •••• •

," 112

Опустелый двор Максима и Анны Лоды-женских перешел во владение псковских дворян Огибаловых. В оброчной книге по Пскову 1697 г. сообщается: " На Григорьеве жене Юрьева сына Огибалова на вдове Федосье Афона-сьевой дочери . з дворового ж места, что было Максима Лодыженского, оброку три алтына три денги".113

Находится на паперти, слева от входа в притвор. (См. рис. 3 и 8). Вмуровано в стену примерно в 90 см над уровнем пола. Плита слегка "утоплена" в плоскости стены в нише глубиной около 5 см. Изготовлена из серого известняка. Имеет почти прямоугольную форму, суживающуюся кверху (ширина у основания 42 см; в завершении 39 см). Углы скруглены. Рельефная надпись исполнена в технике достаточно глубокой обронной резьбы (до 0,3 - 0,4 см). Верхняя четверть плиты занята изображением трисоставного Креста на ступенчатой Голгофе, с орудиями страстей. Распятие обрамлено двумя процветшими побегами стилизованного вида. По сторонам надписания и "словотит-

ла". Ниже помещена семистрочная эпитафия, три нижних строки которой сильно повреждены:

(Размеры: 57 Х 42-39 см).

По фрагментам шестой строки можно предположить, что в конце надписи речь идет о каком-то "построении" "на сем месте", возможно, иконы над погребением. Высота строк колеблется от 4,6 до 3,5 см. Расстояние между строк от 2,0 до 1,5 см. Ширина бортика от 2,0 до

Род псковских дворян Чиркиных, упомянутых в надписи, ведется от некоего Романа Чиркина, жившего в первой половине XVI века. У него был сын Иван Большой, названный в Тысячной книге 1550 г. как вороначский помещик. В книге он поименован вместе с сыном Молчаном.114 Логично предположить, что, кроме Ивана Большого, должен был быть Иван Меньшой. От них пошли ветви рода Чиркиных. В середине XVI века жили Ивановы сыновья Лытай, Молчан и Семен, известные по отче-

ствам сыновей, упомянутых в писцовой книге Пскова 1585-1587 гг. У Лытая был сын Григорий, у Молчана Степан да Петр, у Семена Ти-хон.115 Они доводились друг другу двоюродными братьями. Именно от них произошли потомки, захороненные в Нововознесенском монастыре. Однако точной преемственности поколений установить не удалось из-за отсутствия в нашем распоряжении прямых источников. Можно только догадываться, что Иван Иванов сын, умерший 6 марта 1689 г., мог быть сыном Ивана Матфеева Чиркина, умершего 25 марта 1682 г. Хотя это сомнительно из-за столь малой разницы во времени их кончины. В таком случае они могли быть двоюродными братьями или дядей с племянником. К сожалению, из-за плохой сохранности плиты, нижняя часть которой сильно пострадала от сырости, две последние строки не читаются. Возможно, поэтому не удается точно атрибутировать родственные отношения упомянутых персон. Вероятно также, что Иван Иванов сын являлся наследником того Чиркина, который известен по документам, связанным с событиями псковского бунта 1650 г. Если это так, то необходимо подробнее рассказать об этом драматическом этапе в истории рода Чиркиных.

Как известно, причиной псковского восстания 1650 г. явилась оптовая скупка хлеба на местном рынке. Она была организована по указу московского правительства, для сбора необходимого числа тысяч четей ржи, чтобы расплатиться со шведами за русских перебежчиков, вышедших из-за шведского рубежа в Россию в период с 1618 г. по 1648 г. Закупка хлеба была вверена гостю Федору Емельянову. Ему надлежало повысить цены на хлеб, "чтобы немцам по дорогой цене продать". Но год был неурожайным, и среди псковичей произошло смятение. По сведениям М. Н. Тихомирова: "В этой спекуляции заинтересован был ряд псковских помещиков. В числе продавцов хлеба гость Емельянов называ