История изучения каякентско-хорочоевской культуры (конец XIX В. - 1964 гг. )

ACTA HISTORICA: труды по истории, археологии, этнографии и обществознанию № 2, 2018

ПРОБЛЕМЫ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ: ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА

ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ КАЯКЕНТСКО-ХОРОЧОЕВСКОЙ КУЛЬТУРЫ

(КОНЕЦ XIX В. - 1964 гг.)

Атаев Гамзат Дибирович к.и.н., с.н.с.,

Институт истории, археологии и этнографии

Дагестанского научного центра РАН,

Махачкала, РФ.

ataevgd@mail.ru

Аннотация:

В статье рассматриваются вопросы, связанные с изучением каякентско-хорочоевской культуры бытовавшей на территории Дагестана и Чечни в конце эпохи средней и в начале эпохи поздней бронзы. В работе дается источниковедческий анализ и историографический обзор литературы, затрагивающие проблемы, связанные с исследованием памятников каякентско-хорочо евской культуры с конца XIX в. и до 1964 г. Ключевые слова:

Дагестан, Чечня, эпоха средней и поздней бронзы, каякентско-хорочоевская культура, поселение, могильник, погребение.

Gamzat D. Ataev PhD (inArcheology), Senior Researcher, The Institute of History, Archeology and Ethnography of the Daghestan Scientific Centre of RAS, Makhachkala, Russian Federation ataevgd@mail.ru Annotation:

The paper is focused on the problems related to the study of Kayakent-Khorochoi culture (the end of middle and the beginning of late bronze age located on the territory of Dagestan and Chechnya. It contains the analyses of data resources and historiography survey of literature, published from the end XIX century to 1964 and dedicated to the study of sites of the Kayakent-Khorochoi culture.

Dagestan, Chechnya, middle and late bronze age, Kayakent-khorochoi culture, settlement,

grave, burial

Археологическое изучение памятников каякентско-хорочоевской культуры получило значительное освещение в кавказоведческой литературе. Следует отметить очерки А.А. Иес-сена [1, с. 29-39], В.М. Мунчаева [2, с. 9-20], В.Г. Котовича и Н.Б. Шейхова [3, с. 322-364], В.И. Марковина и М.Б. Мужухоева [4, с. 5-23] и др., а также историографические разделы в монографиях А.П. Круглова [5, с. 16020], В.М. Котовича [6, с. 3-12., 10, с. 47-74], В.И. Марковина [7, с. 9-14; 8, с. 334-355], М.Г. Гаджиева [9, с. 3-11], А.И. Абакарова и О.М. Давудова [11, с. 5-18], посвященные истории изучения памятников, как каякентско-хорочоевской культуры, так и вообще всех археологических памятников различных периодов Северо-Восточного Кавказа. Из упомянутых работ, выделим труды В.И. Марковина и В.Г. Котовича, в которых имеются специально посвященные памятникам рассматриваемой культуры, обстоятельные историографические обзоры. В этих работах показана история археологических исследований памятников каякентско-хорочоевской культуры, сделаны критико-библиографические обзоры литературы. Это облегчает нашу задачу по написанию историографического обзора по памятникам изучаемой культуры. С другой стороны неправильно считать, что все вопросы решены указанными авторами, а ряд проблем и их взгляды на них полностью потеряли свою научную остроту и дискуссионность. Многие вопросы по поводу исторического места и хронологии, ареала и локальных вариантов каякентско-хорочоевской культуры остаются все еще спорными, несмотря, на что уже многое сделано исследователями.

Все это мы собираемся рассмотреть с учетом разработок В.И. Марковина и В.Г. Котови-ча, исходя их того, что после выхода их работ прошло уже определенное время, открыты и изучены ряд новых памятников каякентско-хорочоевской культуры, все еще острыми и проблемными остаются многие вопросы, требующие пристального внимания и соответствующего их решения. Приступая к рассмотрению истории изучения каякентско-хорочоевской культуры, нам представляется необходимым выделить основные этапы в ее изучении. Предлагаемая периодизация выглядит следующим образом: Ьй этап конец XIX в. - 1935 г. ; П-й этап с 1936 по 1951 г.; Ш-й этап с 1951-1970 гг.; IV-й этап 1971-1982 гг.; ^й этап 1983- 1995 гг.; VI - этап с 1996 г. по настоящее время.

Первые незначительные исследования памятников каякентско-хорочоевской культуры были проведены в 70-90-х гг. XIX в. Это, прежде всего сборы, разведки и небольшие раскопки погребений в каменных ящиках с инвентарем близким к комплексам данной культуры. Эти небольшие обследования, а также специальные сборы материалов связаны с именами: И. Черного и Н.А. Нарышкина, В.Ф. Штейна, А.В. Комарова, Д.Н. Анучина, Е.И. Козубского, Ф.А. Афанасьева, В.И. Долбежева, А.Л. Млокосович, Н.В. Орла и др. [2, с. 11-15]. Значительным событием в археологическом изучении Кавказа и, в частности, Дагестана и Чечни явился V Археологический съезд, созванный в Тифлисе в 1881 г. Подготовительным комитетом к съезду была проведена большая работа по археологическому обследованию различных областей Кавказа. На территории предгорного и прилегающей части горного Дагестана археологические исследования в основном разведочного характера провели: В.Ф. Штейн и А.В. Комаров. Погребения, вскрытые В.Ф. Штейном, в основном находились в каменных ящиках и были ограблены, вследствие чего нет возможности получить полное представление о них.

С 1882 по 1887 гг. на территории Дагестана никаких археологических исследований не проводилось. Падение интереса к археологическим памятникам Дагестана, наблюдавшееся в эти годы, исследователи отчасти объясняют тем, что произведенные здесь раскопки не привели к открытию художественных изделий и материально ценных вещей. Тем не менее значение работ, произведенных в равнинной и предгорной зоне Дагестана, в связи подготовкой и проведением V Археологического съезда очень велико. Археологические исследования со всей очевидностью показали, что данный район богат разновременными археологическими памятниками, и древняя культура, существовавшая здесь, уходит корнями вглубь эпохи бронзы [5, с. 17-18; 2, с. 13].

В конце 90-х годов XIX в. в предгорном Дагестане у с. Чиркей проводили археологические работы секретарь Дагестанского Статистического комитета Е.И. Козубский и Ф.А. Афанасьев. Ими были произведены значительные работы на Чиркейском курганном могильнике. В 1897 г. в с. Новый Чиркей Е.И. Козубским было раскопано шесть курганов. Под каменной насыпью могилы обнаружены каменные ящики, костяки которых лежали в скорченном положении или были разбросаны. Вещи из раскопок немногочисленны, но и они, по мнению А.А Иессена, дают возможность отнесения двух курганов к эпохе бронзы [1. с. 34].

Знаменательным событием в археологии Северо-Восточного Кавказа и всего Кавказа является открытие в 1898 г. могильника у станции Каякент во время строительства железной дороги от г. Порт-Петровска и до г. Баку и его дальнейшее исследование. Раскопки были проведены В.И. Долбежевым - преподавателем Владикавказского реального училища. Им было раскопано 34 погребения в каменных ящиках, с обрядом и инвентарем, имеющим внутреннее единство и общность [12, л. 76-95]. Он отмечал, что в погребениях «не обнаружено никаких признаков изделий из железа» [13, с. 141-162]. В.И. Долбежевым была дана первая характеристика материалов могильника, но, к сожалению, без попытки определения его хронологии. В целом, исследования Каякентского могильника - первого опорного памятника каякентско- хорочоевской культуры (далее КХК), явились значительным событием в ее дальнейшем изучении. После раскопок Каякентского могильника памятники близкие ему по культуре не исследовались вплоть до 1933 г. А.П. Круглов и И.И. Артамонов справедливо указывали, что могильник у с. Каякент выглядел, по их выражению, «совершенно изолированным среди других памятников Кавказа» [14, л. 6].

Подводя итоги изучению памятников эпохи бронзы в интересующем нас регионе, следует подчеркнуть, что почти все раскопки носили тогда случайный и бессистемный характер, за исключением работ В.И. Долбежева. Методика полевых исследований находилась на очень низком уровне. Существенным недостатком было и то, что основное внимание уделялось погребальным памятникам, а древние поселения совершенно игнорировались. Упомянутые археологические работы не дали значительных материалов для характеристики основных этапов культурно-исторического развития населения в древности. Для выполнения этой задачи необходимы были большие и систематические работы, а это стало возможным только после установления Советской власти в Дагестане и Чечне, которая открыла большие перспективы в археологическом изучении этих Республик.

В 1933 г. А.А. Иессен посетил районы предполагаемого строительства каскада Сулакских ГЭС, где на месте уточнил сведения об археологических памятниках, обследовал и изучил

их, так как им грозило затопление и уничтожение в результате будущего строительства водохранилищ. Информацию о работе и первые итоги изложены А.А. Иессеным в статье «Работы на Сулаке», опубликованной в 1935 [1, с. 29-39]. Эта статья, вместе с картой памятников является первой сводной работой по всем известным археологическим памятникам предгорного и горного Дагестана. Для нас интерес представляет то, что А.А. Иессен выявил могильники с погребениями в каменных ящиках у с. Чиркей, Ишкарты и др., в которых имеются находки близкие к каякентско-хорочоевским. Работы А.А. Иессена были проведены на высоком уровне. Но они носили характер разведок и небольших раскопок разведочного характера.

Следует указать, что прозорливое мнение А.А. Иессена о возможности существования в горном Дагестане памятников культуры близкой к кобанской, которое блестяще подтвердилось ровно через четверть века (1, с. 37). Нельзя обойти вниманием также справедливое заключение А.А. Иессена, которое остается верным и по сей день, о том что памятники «типа Хорочоя и Каякента» не находят точек соприкосновения с кобанскими могильниками [15, с. 152, 153].

Подводя итоги изучения памятников КХК, на первом этапе следует подчеркнуть, что первые раскопки носили случайный и бессистемный характер. Методика полевых исследований находилась на очень низком уровне. В этом отношение более выигрышным выглядят раскопки В.И. Долбежева, но и они были сделаны на скорую руку. Совершенно справедливо отметил А.П. Круглов, что «раскопки носили чрезвычайно поспешный характер. Из рукописного отчета В.И. Долбежева видно, что раскопки тридцати четырех каменных ящиков им были проведены в три дня. При таком темпе работ совершенно неизбежна и некоторая невнимательность к вскрываемым памятникам, и недостаточная их фиксация» [5, с. 18].

Однако, настоящий интерес и перелом в изучении памятников КХК начинается с 1936 г., когда стали проводиться серьезные планомерные и систематические археологические исследования на Северо-Восточном Кавказе с охватом всей территории. Эти работы стали проводиться Северо-Кавказской археологической экспедиции (далее СКАЭ) ИИМК АН СССР под руководством А.П. Круглова и М.И. Артамонова. В 1937 году А.П. Кругловым был открыт могильник с захоронениями в каменных ящиках у с. Хорочой в горной Чечне, который явился вторым базовым памятником для выделения культуры. Всего было раскопано 50 могил, с обрядом и инвентарем аналогичным Каякентскому могильнику.

Исследованиями 1936-1939 было выявлено значительное количество близких по культуре памятников Северо-Восточного Кавказа. Прежде всего, это могильники Белгатой, Дар-го в Чечне, у с. Гагатль, Урма, Нижний Дженгутай, Каякент, Берикей, Маджалис, у хутора Мамай-кутан и у г. Буйнакска в Дагестане [5, с. 51-146]. В результате изучение А.П. Кругло-вым Хорочоевского и других могильников и сопоставления их с материалами Каякентского могильника была выявлена новая для Северо-Восточного Кавказа культура эпохи поздней бронзы, названная им «хорочоевской». Он отмечал, что «Памятники Северо-Восточного Кавказа начала I тыс. до н.э. могут быть выделены в самостоятельную культуру, которая может быть названа Хорочоевской по селению, у которого расположен наиболее хорошо изученный могильник» [16, с. 133]. Продолжая изучать памятники, А.П. Круглов пытался найти им аналогии за пределами Северо-Восточного Кавказа, в памятниках северокавказской, срубной и катакомбной культур. Но затем, изучив работы А.А. Иессена, где говорилось о бытовании кобанских топоров, А.П. Круглов синхронизировал памятники типа Хорочоя с кобанскими, хотя тот отметил: «Мне представляется возможным предположить, что на территории Северо-Восточного Кавказа к тому же времени относятся памятники типа Хорочоя и Каякента. К сожалению, точек соприкосновения между материалом классических Кобан-ских могильников и инвентарем могильников хорочоевского типа очень мало» [16, с. 124127]. Памятники хорочоевского типа А.П. Круглов датировал IX-VIII вв. до н.э. [5, с. 92-93]. Он очертил границы распространения памятников КХК, а также выделил две локальные группы памятников: западную и восточную.

Результаты археологических исследований на Северо-Восточном Кавказе 1936-1939 гг., а также предыдущих годов нашли свое отражение в ряде статей и кандидатской диссертации А.П. Круглова, в которой проделана первая историко-культурная интерпретация археологических памятников эпохи бронзы [5, с. 7-146]. Диссертация была издана после его

смерти в 1958 г. В этой работе памятники эпохи бронзы были разбиты на три группы, соответствующие последовательным хронологическим периодам: 1-й период - «медный век»; 2-й период «эпоха ранней бронзы»; 3-й период - «эпоха поздней бронзы». Для нашей темы, интерес представляет 3-й период, который датировался К-УШ вв. до н.э. Заслугой А.П. Круглова, является определение относительной хронологии памятников эпохи поздней бронзы Северо-Восточного Кавказа, выявление характерных черт культуры, которую Е.И. Крупнов впоследствии в 1940 г. назвал «каякентско-хорочоевской» [18, с. 14].

В настоящее время, абсолютная хронология памятников эпохи бронзы, предложенная А.П. Кругловым значительно пересмотрена, многие его выводы не соответствуют исторической действительности. Но для своего времени они сыграли положительную роль. Работы А.П. Круглова внесли значительный вклад в изучение древностей Северо-Восточного Кавказа и послужили стимулом для дальнейших работ на Северо-Восточном Кавказе, как раско-почных, так и историко-хронологических. Но нельзя не указать и на высказанное А.П. Кругловым мнение о том, что носители КХК значительно отставали в развитии от своих северных и южных соседей [15, с. 134]. Он писал, что «сопоставление материала могильников каякентско-хорочоевского типа с одновременными памятниками других районов Кавказа показывает некоторую архаичность культуры северо-восточного Кавказа в начале I тыс. до н. э. и позволяет поставить вопрос о неравномерности исторического процесса в общекавказском масштабе» [5, с. 93].

К сожалению, это мнение негативно отразилось на правильном восприятии КХК, которая постоянно синхронизировалась с богатыми металлами кобанской культурой на Северном Кавказе и ходжалы-кедабекской культурой в Закавказье. Все эти представления об отставании в развитии носителей КХК от своих южных и северных соседей, естественно могли сложиться в силу слабой археологической изученности Северо-Восточного Кавказа. Понадобилось несколько десятилетий интенсивных археологических раскопок, а также историко-культурных и хронологических разработок, чтобы развеять эти устоявшиеся стереотипы и правильно определить историческое и хронологическое место КХК, а также отвергнуть тезис об отставании историко-культурного развития населения Северо-Восточного Кавказа по сравнению с сопредельными областями.

Одновременно с А.П. Кругловым изучением материалов Каякентского и близких по культуре могильников занимался Е.И. Крупнов, и, как уже говорилось выше, предложивший название культуры - каякентско-хорочоевская. Рассматривая материалы Каякентского могильника, аналогии которым он находил в памятниках Северного Кавказа и др. культурах, в начале склонялся к тому, чтобы относить КХК в эпохе бронзы - «как более древний, чем памятники I тысячелетия до н.э. [18, с. 9]. Но, сопоставив Каякентские материалы с закавказскими (Кедабек, Лагодехи, Шудух, Пендбад, Баду, Хачмас и др.) он смог выявить параллели в керамике и другом инвентаре этих памятников, вследствие чего и предложил более позднюю датировку - около середины I тыс. до н.э., не позднее У-У вв. до н.э.

Е.И. Крупнов дал характеристику основных признаков культуры и наметил направление культурных связей. Он высказал предположение, что население, оставившее Каякент-ский могильник, является осколками племен «этиунов-удинов», бежавших в УП-У! вв. до н.э. из Закавказья к горам Северного Кавказа под натиском халдов «не желая быть племенными и проданным в рабство или переселенным, как практиковалось халдами» [18, с. 17-18]. В настоящее время, приведенное предположение Е.И. Крупнова, представляет только историографический интерес, так как дальнейшие исследования показали несостоятельность подобной оценки. Позднее и сам Е.И. Крупнов больше не высказывал такого мнения. Хотя будущие исследования, не подтвердили, а во многом пересмотрели многие оценки Е.И. Крупнова, относительно места и хронологии КХК, тем не менее, его работа сыграла свою положительную роль в археологии и явилась крупной вехой в дальнейшем исследовании памятников рассматриваемой культуры.

Раскопки, проводимые Северо-Кавказской археологической экспедицией в 1936-1939 гг., имели большую научную значимость. Эти успешные работы оказались прерванными в связи с Великой Отечественной войной, которая унесла жизни многих археологов, в числе которых был и А.П. Круглов, так много сделавший для археологии как Северо-Восточного, так и всего Северного Кавказа и Юга России.

Археологические исследования на Северо-Восточном Кавказе послевоенных лет связаны с работами Северо-Кавказской археологической экспедиции ИИМК и Дагмузея под руководством Е.И. Крупнова и К.Ф. Смирнова. В 1947 г. Е.И. Крупновым были раскопаны пять погребений в каменных ящиках известного могильника у с. Тарки, относящегося к КХК [19, с. 208-225]. На этом могильнике были выявлены два хронологических погребальных слоя: нижний относимый к КХК и верхний - албано-сарматского времени. Изучив погребения, относящиеся к КХК, Е.И. Крупнов отнес их к восточной группе памятников [19, с. 222]. Следует отметить, что взгляды Е.И. Крупнова на КХК не претерпели особых изменений, по сравнению с теми, которые он изложил в своей довоенной работе.

Дальнейшие исследования Таркинского могильника проводились в 1948-1951 гг. экспедицией руководимой К.Ф. Смирновым. В это время были раскопаны 14 погребений в каменных ящиках, относящихся к КХК [20, с. 230-257]. К.Ф. Смирнов указанные погребения датировал - от начала I тысячелетия до н.э. до раннескифского времени., т.е VII-VI вв. до н.э. Изучив каякентско-хорочоевские комплексы Таркинского могильника, К.Ф. Смирнов пришел к заключению, что в их материале имеются «общие черты, как с каякентской, так и с хорочоевской группами памятников» [20. с. 257]. Все это, в свою очередь, позволило К.Ф. Смирнову говорить об особой «таркинской группе» памятников КХК, занимающих промежуточное, смешанное место между восточной и западной группами. Найденный инвентарь, в особенности керамика, были подвергнуты тщательному анализу К.Ф. Смирновым, предложившим свою типологию. Так для керамики, были выделены три основных типа керамики. Типология керамики, предложенная К.Ф. Смирновым, с некоторыми дополнениями используется и в настоящее время. Им же были выявлены и исследованы еще ряд памятников КХК. Это могильники у селений Ачису, Карабудахкент, Учавлах [20, с. 254; 21, с. 95-102]. Большое научное значение имели исследования Карабудахкентского поселения, Карабу-дахкентского № 2, Манасского могильников. В последнем, были открыты впускные погребения близкие комплексам КХК. Следует подчеркнуть, что в результате исследований СКАЭ под руководством К.Ф. Смирнова были установлены новые не достававшие ранее звенья в хронологическом ряду памятников бронзового века. Работы К.Ф. Смирнова, впоследствии нашли свое отражение в совместных публикациях с Р.М. Мунчаевым, где ими впервые выделен этап эпохи средней бронзы [22, с. 167-203; 23, с. 147].

Эти и предыдущие открытия позволили Р.М. Мунчаеву в своей кандидатской диссертации разработать периодизацию и хронологию памятников бронзового века Дагестана III-II тыс. до н.э. [24, с. 3-15]. Эпоху бронзы Р.М. Мунчаев делит на три периода: I) ранний - первая половина II тыс. до н.э.; II-й средний с двумя этапами: I-й этап - 3-я четверть II тыс. до н.э. (Курганы у ст. Манас и Ярти-тюбе, курган № 9 группы Уварова у Дербента и № 4 у Деш-лагара); 2-й этап - конец II тыс. до н.э. (талгинский могильник, впускное погребение в Ма-насском кургане № 1, курган у с. Кяхулай, Карабудахкентское поселение); III-й поздний - I я половина I тыс. до н. э.; куда отнесены памятники КХК. Памятники III-го позднебронзо-вого периода в диссертации не рассматриваются, по-видимому, потому что ей посвящено исследование А.П. Круглова. Из этой схемы видно, что Р.М. Мунчаев относит Талгинский могильник к более раннему, предшествующему времени, чем памятники КХК, с чем невозможно согласиться. Будущие исследования позволили правильно установить хронологическое место Талгинского могильника и подобных ему памятников, вслед за так наз. «классическими» каякентско-хорочоевскими памятниками. Хотя датировка КХК, предложенная Р.М. Мунчаевым, выглядит сейчас несколько завышенной и устаревшей для наших дней, все же его хронологическая система является существенным шагом вперед по сравнению с предыдущими работами. Многое в его схеме было впоследствии подвергнуто поправкам и уточнениям. Позитивным фактором следует считать впервые выделенный и охарактеризованный период эпохи средней бронзы. Захоронения в подкурганных катакомбах у ст. Манас и находку сосуда со шнуровым орнаментом в гробнице кургана «Ярти-Тюбе» он объясняет проникновением отдельных племен катакомбной культуры на территорию Дагестана. Необходимо указать на очень важный и верный вывод Р.М. Мунчаева высказанный относительно КХК как о «генетически связанной с предшествующим этапом развития местной культуры» [24, с. 13]. Этот вывод подтвердился в результате дальнейших исследований на СевероВосточном Кавказе. В целом, исследование Р.М. Мунчаева является значительным вкладом в археологию Дагестана.

Создание в 1951 г. Института ИЯЛ Дагестанского филиал АН СССР и организация Дагестанской археологической экспедиции (ДАЭ), которая развернула здесь крупные работы, знаменует начало нового 3-го этапа в изучении КХК. В Чечено-Ингушетии продолжались работы СКАЭ Института ИИМК (впоследствии Института археологии) под руководством Е.И. Крупнова вплоть до 1970 г.

В результате разведок М.И. Пикуль в 1952г. было выявлено поселение у с. Банай Новолакского района относящееся к КХК [25, С. 8-15].

В 1954 г. Р.М. Мунчаевым исследовался могильник у с. Чох, где были обнаружены четыре склепа с коллективными захоронениями круглоплановой и прямоугольной конструкции. Комплексы Чохского могильника были датированы рубежом II-! тыс. до н.э. и отнесены к кругу памятников КХК. Открытие Чохского могильника, по мнению М. Мунчаева, - «расширяет ареал распространения этой культуры вглубь центральной части нагорного Дагестана» [26, с. 47]. Выявив особенности могильника - колодцеобразные склепы и положение в могилу фрагментов сосудов, он отмечает, что «на основании предварительного изучения материалов могильника у с. Чох можно предположить, что в Центральной части нагорного Дагестана обнаружиться особая группа памятников каякентско-хорочоевской культуры, связанная с определенной этнической общностью» [26, с. 47].

Следующие археологические исследования в горном Дагестане позволили установить более точное и правильное хронологическое место Чохского могильника [3. С. 342]. Сейчас этот памятник рассматривается как относящийся не к КХК, а к раннему этапу эпохи средней бронзы и сближается с такими памятниками гинчинско-гатынкалинской культуры как Гин-чи, Ирганай, Галгалатли II и др. Вывод Р.М. Мунчаева об особой группе памятников КХК в Центральной части Нагорного Дагестана получил свое дальнейшее развитие в работах его последователей (В.И. Марковин, В.М. Котович, М.Г. Гаджиев).

В 1955-1958 гг. в связи с предстоящим строительством Чирюртовской ГЭС были проведены широкие стационарные раскопки в зоне будущего водохранилища. Наибольший интерес для нас представляют: Миатлинский курганский могильник, Сигитминское Верхнее и Нижнее поселения, Кабартыркутанский могильник. В течение 3-х полевых сезонов на Ми-атлинском курганном могильнике были раскопаны 24 кургана, содержавших 58 погребений, относящихся, в основном, к эпохе средней и поздней бронзы [27. С. 210-218, 28, с. 157167]. Интерес представляет выявление, неизвестных до этого погребений в погребальных сооружениях смешанного типа - гробница - ящик и яма - ящик. Результаты раскопок опубликованы частично В.И. Канивцом, С.С. Березанской, И.П. Костюченко. М.И. Пикуль, К.А. Бредэ [27, с. 210-218; 28, с. 157-167; 29, с. 31-59; 30, с. 60-85; 31, с. 86-120; 32, с. 157-164; 33, с. 25-28]. Полностью опубликованы материалы раскопок 1955 г., а данные, полученные в результате работ 1956 г., нашли незначительное освещение в печати. Материалы раскопок 1957 г. вообще не опубликованы. Добытые в результате археологических раскопок 1955-1958 гг. материалы позволили создать на территории Среднего Сулака периодизацию памятников, а также осветить ход культурно-исторического развития населения этого района на протяжении бронзового периода.

Вопросы периодизации и хронологии памятников бронзового века рассмотрены В.И. Канивцом и в рукописных плановых работах, выводы и положения из них опубликованы в статьях [34, с. 86-190; 35, с. 73-130]. Он выделил три этапа в развитии культуры эпохи бронзы бассейна реки Сулак: ранний - сигитминский, датировался Ьй половиной II тыс. до н.э. Третий - каякентско-хорочоевский характеризуется обычными миатлинскими курганами с погребениями третьего типа - в каменных ящиках, а также продолговатыми курганами. Хронологическое место третьего этапа определялось в пределах последней трети II тыс. до н.э. и начала I тыс. до н.э., КХК в целом датировалось от XII в. до VIII в. до н.э. [29, с. 50; 34, с. 128-150]. Кроме того, В.И. Канивец датировал обычные курганы с погребениями третьего типа - последней третью II тыс. до н.э., а продолговатые каменные насыпи - рубежом II и началом I тыс. до н.э. [29, с. 50].

Среди памятников КХК им были выделены как ранние (Таркинский, Талгинский, Ка-бартыркутанский и др. могильники) не позднее последней трети II тыс. до н.э., так и поздние (Каякентский, Хорочоевский и др. «классические» памятники КХК, а также Дагбашский или Зандакский могильник) - начала I тыс. до н.э. [29, с. 50; 34, с. 128-150]. В.И. Канивец отмечал, что каякентско-хорочоевский этап «характеризуется единообразием и цельностью культуры, что наиболее ярко выступает в погребальных обычаях, принявших строго определенные, традиционные формы» [29, с. 51]. В настоящее время отнесение Дагбашского или Зандакского могильника к памятникам КХК не может считаться правильным. Нельзя согласиться и с положением В.И. Канивца по поводу отнесения к ранним памятникам КХК Тал-гинского, Таркинского, Кабартыркутанского и др. могильников, а так называемые классические (Каякентский, Хорочоевский) памятники этой культуры к поздним и соответственно с их датировками. Никак нельзя принять и предложенные им слишком растянутые хронологические рамки КХК, на неоправданность их расширения впоследствии справедливо указывали исследователи (В.Г. Котович и Н.Б. Шейхов и др.) занимавшиеся изучением рассматриваемой культуры. Но об этом будет ниже сказано.

Предложенная В.И. Канивцом абсолютная хронология памятников среднего Сулака в дальнейшем подвергалась критике дагестанских археологов, которые сделали существенные поправки в его схеме, а относительная хронология подтвердилась в результате археологических исследований в зоне Чиркейской ГЭС. В целом полевые и хронологические разработки В.И. Канивца и других исследователей явились важнейшей вехой в изучении не только КХК, но вообще эпохи бронзы Дагестана.

В 1956 г. в г. Ереване на конференции, посвященной археологии Кавказа, сыгравшей большую роль в Кавказской и, в частности, дагестанской археологии, с интересным докладом «Итоги и перспективы археологического изучении Северного Кавказа» выступил А.А. Иессен [36, с. 11]. В его сводке по Северному Кавказу были представлены также и памятники бронзового века Дагестана. А.А. Иессеным была дана характеристика памятников разных периодов Дагестана и их датировка. Ранний период медно-бронзового века - 2-я половина II тыс. до н.э. - начало II тыс. до н.э.; Средний период XIX-XVIII до XIII-XII в. до н.э.; Поздний период от XII-XI вв. до н.э. до VIII в. до н.э. представлен памятниками КХК. Для нашей темы представляет большой интерес замечание А.А. Иессена о том, что КХК следует рассматривать как «генетически восходящую к местной культуре предшествующего времени» [36, с.15].

В настоящее время эти датировки слегка изменены и пересмотрены, но для своего времени они были новым словом и имели большое значение для дальнейших хронологических разработок. Влияние хронологической схемы А.А. Иессена ощутимо проявилось в последующих работах В.Г. Котовича, В.М. Котович, В.И. Марковина и М.Г. Гаджиева.

Археологические работы развернулись с новой силой в 1958-1959 гг., теперь уже на верхнем течении р. Сулак, в связи с предстоящим строительством Чиркейской ГЭС. Эти работы, главным образом, широкие фронтальные разведки и небольшие раскопки разведочного характера связаны с именами К.А. Бредэ, М.И. Пикуль, Н.Д. Путинцевой [37, с. 122-123; 38, с. 3-40; 39, с. 28-44; 40, с. 2-16]. Для нашей темы интерес представляет раскопки Н.Д. Пу-тинцевой некоторых погребений КХК на разных могильниках в районе Чиркейской котловины. В 1958 г. на правом берегу р. Сулак Н.Д. Путинцева раскопала один курган, где была найдена гробница с инвентарем типичным для КХК. У селения Новый Чиркей ею же был раскопан каменный ящик КХК (39, с. 28-38]. В этом же году было обнаружено два курганных могильника, располагавшихся близ хутора Ачи, в 5 км от села Старый Чиркей. Наряду с этими работами следует также отметить обследование поселения, находившегося в 7 км от с. Старый Чиркей в местности «Бачазул-шоб» [39, с. 38-44]. Материалы поселения по времени относятся к КХК.

В 1959 г. Н.Д. Путинцевой были проведены раскопки 3-х курганов на правом берегу р. Сулак из курганной группы II [40, с. 2-13]. В одном из курганов были сделаны стратиграфические наблюдения. Основные и ранние захоронения находились в гробницах, а погребения в смешанных сооружениях типа гробницы - ящик были впускными и поздними. Точно такая же стратиграфия наблюдалась в другом кургане, где основными и ранними были гробницы, а захоронения в каменных ящиках поздними. К этим работам, следует также добавить и разведочные раскопки Н.Д. Путинцевой могильника на левом берегу р. Сулак, в 10 км от с. Стрый Чиркей в местности «Бураган-Шоб», которые дали материал относящийся к КХК

[40, с. 13-16]. Материалы раскопок Н.Д. Путинцевой относящиеся к КХК были опубликованы В.И. Марковиным в своей книге [7, 21-23].

В 1959-1960 гг. вторым горным отрядом ДАЭ ИИЯЛ (нач. Д.М. Атаев) исследовались памятники бронзового века Ирганайской долины, 3 поселения и могильник. Для нашей темы интерес представляет раскопки Ирганайского склепа № 4, с захоронением и инвентарем близким к КХК, [41, с. 30-32], а также разведочные работы на Ирганайском поселении № 3.

В 1960 г. В.М. Котович, работавшей в составе Приморского отряда ДАЭ, были раскопаны погребения бронзового века на II Урцекском могильнике, среди которых для нашей темы интересны погребения № 2 и № 3 относящиеся к КХК и погребение № 1 переходного периода от культур раннего этапа средней бронзы к КХК [42, с. 62-65].

Успехи, достигнутые в 50-х гг. в археологическом изучении Дагестана, были отмечены на научной сессии, специально посвященной археологии Дагестана, которая состоялась в Махачкале в 1959 г. В работе сессии приняли участи известные ученые Москвы, Ленинграда, Тбилиси и др. городов. Несколько докладов на сессии было посвящено эпохе бронзы. Для нашей темы наибольший интерес представляет доклады А.А. Иессена, Р.М. Мунчаева, В.И. Марковина, М.Н. Погребовой и др.

В докладе А.А. Иессена, было высказано мнение о том, что широко распространенные в развитом бронзовом веке мелкие украшения из сурьмы являются изделием местного производства. Он отметил, что для освещения истории древней металлургии и металлообработки на восточном Кавказе необходима согласованная работа археологов Осетии, Чечено-Ингушетии, Дагестана, Азербайджана и Грузии [43, с. 29-30].

В 1960 г. вышла статья В.Г. Котовича и Н.Б. Шейхова «Археологическое изучение Дагестана за 40 лет», в которой были проведены итоги археологических работ со дня установления Советской власти до 1959 года включительно. В главах посвященных эпохе бронзы, дается анализ материальной культуры, предлагается периодизация памятников бронзового века Дагестана. Эпоха бронзы по их схеме делиться на три этапа, ранний 1-я половина II тыс. до н. э.; средний - средний - середина II тыс. до н.э.; последний - поздний этап - каякент-ско-хорочоевский - последняя треть II тыс. до н.э. [44, с. 322-364].

В.Г. Котович и Н.Б. Шейхов, рассматривая вопросы периодизации и хронологии КХК в трудах первых исследователей, выразили несогласие с их датировками. Они, отмечали, что назрела необходимость пересмотра прежних дат, а также указали, что «первая попытка в этом направлении была сделана В.И. Канивцом, датировавшим ее от середины II тыс. до н.э. до первых веков I тыс. до н.э. [44, с. 344]. Признавая правильным тезис В.И. Канивца о значительном удревнении КХК, В.Г. Котович и Н.Б. Шейхов указывали, что предложение им «хронологические рамки неоправданно растянуты, ибо в данной культуре не прослеживается значительных изменений». Наоборот «культура на всей территории своего распространения чрезвычайно однородна» и бытует в пределах двух-трех столетий» [44, с 344]. Они высказали принципиально новое и важное мнение, что КХК не синхронна кобанской и другим соседним культурам Кавказа I тыс. до н.э. и предложили дату КХК - конец, точнее последняя треть II тыс. до н.э. Соглашаясь с выделенными А.П. Кругловым двумя локальными вариантами, они в свою очередь, отметили, что внутри каждой из них наблюдается более мелкие различия, что, по-видимому, отражает многоплеменный состав населения Дагестана того времени, несмотря на эти различия КХК почти полностью укладываясь в рамках Дагестана, носит черты глубоко местного своеобразия, что безусловно свидетельствует об этнической общности ее носителей» [44, с. 345].

В целом, на наш взгляд, следует считать правильной критику В.Г. Котовичем и Н.Б. Шейховым положений В.И. Канивца о хронологии и периодизации КХК. Совершенно справедливым, представляется обоснование различной культурной принадлежности зандакско-мугерганских и каякентско-хорочоевских памятников. Если по В.И. Канивцу время бытования КХК приходиться на семь, а то и восемь веков, то В.Г. Котович и Н.Б. Шейхов ограничивают это время всего на два - три столетия. Нам представляется не совсем правильным ограничивать время бытования двумя столетиями. Как о более реальной дате, на наш взгляд, следует говорить о четырех-пяти столетиях бытования культуры. С другой стороны, мы не можем, считать верным тезис В.Г. Котовича и Н.Б. Шейхова, согласно которому КХК полностью укладывается в рамках Дагестана, так как на территории Чечни выявлены яркие и самобытные памятники, свидетельствующие о том, что они представляют своеобразный локальный вариант рассматриваемой культуры. Следует отметить, важность и правильность мнения В.Г. Котовича и Н.Б. Шейхова, вслед за А.А. Иессеным, Р.М. Мунчаевым, В.И. Ка-нивцом, признающих местное происхождение КХК. Они не разделяют мнения Е.И. Круп-нова, высказавшем в 1940 г. положение об удинском происхождении племен КХК.

Ко всему сказанному, следует добавить, что многие даты сейчас пересмотрены, подверглись некоторым уточнениям, но, тем не менее, отмеченная периодизация явилась шагом вперед в дальнейшей разработке периодизации КХК и эпохи средней бронзы.

В 1961 г. у сел. Ишхой-Юрт в Чечне В.И. Марковин раскопал три каменных ящика с инвентарем, относящимся к КХК [45, с. 64, 67]. В 1961 и 1964 г. В.И. Марковиным раскапывался мощный зольник у с. Курчалой (величина слоя до 2,7 - 3,4 м). Находки из верхних слоев зольника близки к инвентарю КХК, а из нижних слоев относятся к раннему этапу средней бронзы [45, с. 64-67].

В 1964 г. М.Г. Гаджиевым близ с. Урма Левашинского района в местности Айдильго были исследованы пять каменных ящиков КХК. Погребения № 2 и № 3 этого могильника представляют интерес, так как в них содержались круглодонные сосуды, которые отсутствуют в так называемых «классических» памятниках КХК [46, с. 27-29].

Подводя итоги изучения КХК следует отметить, что по проблемам хронологии и периодизации и ее исторического места сложилась дискуссионная ситуация. Так дагестанские археологи выдвинули и обосновали тезис о различной культурной принадлежности зандак-ско-мугерганских и каякен