Охранные ведомства в Российской империи во второй половине XIX века

УДК 94(470)"19"

Камнева Галина Петровна

кандидат исторических наук Московский государственный областной университет

kamnevagp@gmail.com

Сотников Андрей Александрович

кандидат исторических наук Московский государственный областной университет

microlabuss@mail.ru

Сотников Сергей Александрович

кандидат исторических наук Московский государственный областной университет

sergey@histr.ru

ОХРАННЫЕ ВЕДОМСТВА В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА

Данная статья посвящена исследованию деятельности охранных ведомств Российской империи во второй половине XIX в. Под охранными ведомствами подразумеваются государственные структуры Российской империи, занимавшиеся выявлением и подавлением политического инакомыслия, а в дальнейшем и политического терроризма. В данной работе рассмотрены конкретные ситуации противодействия первых российских революционеров и охранных структур. Проанализировано развитие охранных ведомств на протяжении второй половины XIX в., в том числе функции, задачи, структура Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии, деятельность «Отделения по охранению общественной безопасности и порядка». Отмечено влияние конкретных проявлений политического террора в Российской империи, таких как покушение С. Халтурина на Александра II, на усиление борьбы с революционным движением.

Тайная полиция в Российской империи существовала еще в начале XIX в., но её функции, предназначение и структура были довольно размытыми. Многочисленные ведомства путались в поставленных задачах, соперничая и мешая друг другу. Так, например, министр внутренних дел мог вовсе не знать о существовании политической полиции до вступления в должность [11, с. 8]. Однако эта организация имела довольно чёткую сферу компетенции: «... все предметы, деяния, речи, клонящиеся к разрушению самодержавной власти <...> заговоры, дерзкие и возжигательные речи <...> пасквилесо-чинителей...» [11, с. 9-10]. В дальнейшем, до создания Департамента полиции, высшим органом политического сыска было так называемое Третье отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии (далее - Третье отделение), которое отвечало за выявление и розыск политически неблагонадёжных лиц на территории Российской империи. Отдельный Жандармский корпус при Третьем отделении отвечал за исполнительные функции. Создавая в 1826 г. Третье отделение, Николай I считал, что строгое администрирование должно касаться не только государственной сферы, но и общественной жизни, что было с его стороны оправданно, учитывая обстоятельства, при которых Николай Павлович взошел на престол и усиление во второй половине XIX века нигилистических тенденций в настроениях молодёжи и интеллигенции. А.Х. Бенкендорф, будущий начальник Третьего отделения, зимой 1826 г., вскоре после начала следствия над декабристами, писал Николаю: «. события 14 декабря, страшный заговор, подготовлявший уже более 10 лет эти события, вполне доказывают ничтожность нашей полиции и необходимость реорганизовать полицейскую власть по заранее продуманному плану, приведённому как можно скорее в исполнение» [11, с. 30]. Поэтому, по сравнению с тайной полицией Александра I, новая организация была куда более могущественной, хотя при этом и гораздо более громоздкой. Указ от 3 июля 1826 г., определявший круг задач нового ведомства (Третьего отделения), был настолько расплывчатым и неопределенным, что дал возможность Третьему отделению вмешиваться почти в любые государственные дела. Состояло Третье отделение из 5 экспедиций [11, с. 48-49], разделённых по функциям:

© Камнева Г.П., Сотников А.А., Сотников С.А., 2019

Вестник КГУ^ № 1. 2019

империи, кадровой политикой (существовала до 1873 г., позже ликвидирована, а её функции переданы третьей экспедиции).

Функции и задачи Третьего отделения, возложенные на него при создании, с каждым годом всё усложнялись и перемещались между его составными частями, из-за чего работа этого необычайно важного ведомства была слабой и из года в год всё менее отвечавшей возрастающим требованиям. Революционные организации, совершенствуясь, постепенно учились эффективно противостоять методам Третьего отделения. Отсутствие столь важной внутренней агентуры выделяется авторами как один из главных недостатков Третьего отделе -ния в его борьбе с зарождающимся политическим терроризмом. А. Шилов отмечал [11, с. 50-51], что наблюдение за такими видными деятелями революционного движения, как П. Л. Лавров и Н.Г. Чернышевский, показало: «... низкий уровень агентов. Их донесения не выходили за пределы сведений наружного наблюдения или сообщений о толках и слухах. Никакой внутренней агентуры, дававших впоследствии столько важных сведений охранке, не существовало. Не существовало и настоящих секретных агентов». И всё это при условии того, что с начала 1860-х гг. Третье отделение прилагало максимум усилий к повышению уровня своей агентуры в связи с активизацией революционного движения. До этого агентурная сеть вовсе находилась в плачевном состоянии, вплоть до того, что рядовые граждане использовали доносы в Третье отделение как механизм сведения личных счётов. 90 % информации, получаемой от агентов, было ложной. Функции, возложенные на жандармов и Третье отделение в начале второй четверти века Николаем I, к концу третьей четверти привели систему госбезопасности к осознанию собственной неэффективности и неспособности противостоять тщательно законспирированным революционным организациям.

Жандармам и чиновникам Третьего отделения приходилось выполнять катастрофически широкий спектр обязанностей. Николай I провозгласил так называемую идеологию «официальной народности», по которой никто и ничто не должно было нарушать устои нравственной жизни, угрожая двум столпам русской государственности - православной вере и самодержавной монархии. Третье отделение вкупе с Жандармским корпусом являлись главными охранителями этих «столпов». Поэтому жандармам приходилось помимо политического сыска исполнять самые неожиданные функции, начиная от дознания и розыска по обычным уголовным преступлениям, вплоть до перлюстрации (которую в принципе можно оправдать нуждами

охранения государственной безопасности) и надзора за «общественной благонамеренностью»: слежка за тем, чтобы никто из граждан не позволял себе безнравственного поведения, предотвращение притеснения бедняков и даже парадоксальное слежение за тем, чтобы мужья не изменяли женам [5, с. 2]. Подобный пример, приведенный одним из видных деятелей политического сыска второй половины XIX в. В.Д. Новицким в его книге «Из воспоминаний жандарма», очень показательно иллюстрирует объем функций и задач, взваленных на плечи органов госбезопасности, которые препятствовали качественному исполнению ими охранных функций. Между тем после смерти императора Николая I революционные организации росли и крепли, представляя собой всё большую угрозу российскому самодержавию. В.И. Ленин писал [10, с. 3] об этом периоде, что в 1861 г. освободительное (революционное) движение в России окончательно сменило свой характер с «дворянского» на «разночинный», или «буржуазно-демократический». Именно этот период характеризуется окончательным формированием мощных революционных организаций, которые позже будут стоять за наиболее нашумевшими актами политического терроризма. Так называемые «кружки» перерастали в могущественные группировки, переходившие к решительным действиям. Хотя первой «ласточкой» политического террора стал именно один из таких кружков - «ишутинский», среди его участников носивший грозное название «Организация». Кружок «ишутинцев» существовал в Москве с 1863 по 1866 гг. и именно один из его участников, бывший студент Д. Каракозов, первым совершил попытку цареубийства, выстрелив в Александра II у ворот Летнего сада в Петербурге 4 апреля 1866 г. Стоит отметить, что цареубийство и политический террор не являлись конечной целью «ишутинцев» -они также ставили перед собой задачу дальнейшего контроля над революционными событиями и определяли себе важную роль в дальнейшей жизни российского государства [8]. Также не исключено, что именно «ишутинцы» одними из первых выработали идею «хождений в народ» [8, с. 7]. Всё это свидетельствует о выходе российских революционных организаций на существенно новый уровень уже в первые годы после «великих реформ» Александра II. В этот же период организационно оформилась знаменитая в дальнейшем «Народная воля». Охранные структуры в лице Третьего отделения и Жандармского корпуса оставались всё на том же прежнем низком уровне противодействия подобным явлениям политического инакомыслия, путаясь в многочисленных функциях и задачах, порой мешая в работе самим же себе. В. Д. Новицкий, критикуя работу охранных структур тех лет, также отмечает: «В 1840-1850-е годы публицисты, литераторы и ученые различных оппозиционных

направлений - славянофильского, западнического, революционно-демократического - невзирая на постоянный бдительный надзор, установленный за ними жандармами, сумели как нельзя лучше подготовить «внутреннее освобождение» русского общества, привить ему жажду решительных перемен».

Именно покушение «ишутинца» Д. Каракозова спровоцировало создание первого ведомства в России, которое больше всего ассоциируется с политическим сыском. В 1866 г., задолго до полицейских реформ Александра II, в Санкт-Петербурге было создано «Отделение по охранению общественной безопасности и порядка» [4, с. 101], ставшее известным как Охранное отделение, или просто «охранка». Подчинялась она канцелярии градоначальника. Аппарат петербургской охранки был очень серьезно проработанным и более отвечал требованиям времени, чем громоздкий и неуклюжий аппарат Третьего отделения. Охранка имела множество оперативных сотрудников, каждый из которых заведовал определенной революционной организацией, политической партией и т. д., вел агентурную разработку по ним и анализировал результаты. Имелась внушительная агентурная сеть - «отдел наружного наблюдения» из ста агентов (так называемых филеров). Для безопасности высочайших лиц в городе при Охранном отделении была создана охранная команда из ста человек. Регистрационный отдел заведовал надзором за прибывающими в столицу «неблагонадёжными элементами». Они наблюдали за гостиницами, активно пользуясь помощью служащих, особенно дворников. Эффективность работы нового ведомства значительно превосходила Третье отделение.

Покушение Каракозова стало толчком не только для создания новых структур для охраны самодержавного строя, но и для немедленного реформирования старых. В 1867 г. новый шеф жандармов и начальник Третьего отделения граф П. А. Шувалов подготовил «Положение о корпусе жандармов», в сентябре того же года утвержденное императором [5, с. 3]. «Положение» устранило громоздкие жандармские округа, заменив их более эффективными губернскими управлениями. Третье отделение также было реформировано, и, что очень важно, изменения касались именно сферы политического сыска. Было улучшено качество работы как внутренней, так и наружной агентуры. В то же время сохранялся полнейший бюрократический хаос, который часто подмечали современники. Однако, как отмечает в своей книге В. Д. Новицкий [5, с. 6], даже реформированные структуры госбезопасности оказались не готовы предстать перед такой серьезной угрозой, как революционная организация «Народная воля». Василий Дмитриевич, говоря об этом периоде, коротко, но ёмко именует охранителей порядка «банкротами», а о революционерах выражается более ярко: «Эта организация объединила в своих рядах немало ярких личностей - красноречивых идеологов, талантливых организаторов, бесстрашных исполнителей террористических акций: А.И. Желябова, А.Д. Михайлова, В.Н. Фигнер, С.Л. Перовскую и многих прочих. Не менее важным было то, что «Народной воле» удалось достичь небывалого в российском подполье уровня дисциплины и конспирации. Серьезную роль в том успехе, с каким она противостояла политическому сыску, сыграл и Н. В. Клеточников - агент ее Исполнительного комитета, которому удалось устроиться в Третье отделение письмоводителем; через него в «Народную волю» шла важнейшая информация, позволявшая сводить на нет все сыскные усилия жандармов. Само же Третье отделение «похвалиться подобными агентами в те времена никак не могло.» [5, с. 6-7]. При том, что речь идёт об уже реформированном Третьем отделении, беспомощность охранителей государственной безопасности выглядит парадоксальной. При том, что еще в 1866 г. была предпринята попытка цареубийства Д.В. Каракозовым (когда Александра, по официальной версии, спас оказавшийся рядом простой крестьянин Осип Комиссаров, который ударил Каракозова по руке, державшей револьвер, и тот промахнулся), отношение ведомств, призванных охранять государственную безопасность, к «нигилизму» было довольно странным по причине своей наивности. «Нигилизм в последние годы видоизменился, - можно прочесть во "Всеподданнейшем отчёте Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии и корпуса жандармов" за 1869 г. - Из гадкой шалости небольшого числа молодых людей обоего пола, видевших в непризнании наружных общепринятых приличий способ доказать свою самостоятельность, он перешел в положительное учение, преследующее определенные социальные и политические идеи. Он уже не только отрицает, но и утверждает» [2, с. 40-41]. С другой стороны, еще весной 1862 г студент Московского университета П. Зайчнев-ский, будучи под арестом за крамольные мысли, написал: «Мы изучали историю Запада, и это изучение не прошло для нас даром. Мы будем последовательнее не только жалких революционеров 92-ого года, мы не испугаемся, если увидим, что для ниспровержения существующего порядка приходится пролить втрое больше крови, чем было пролито якобинцами в 90-х годах» [1, с. 5].

Вестник КГУ^ № 1. 2019

Существенный толчок к развитию крупномасштабного политического террора против самодержавия дал инцидент, когда в 1877 г. В. Засулич стреляла в петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова, руководствуясь мотивом мести тому за уязвление чести (наказание розгами) её товарища Боголюбова (ложная фамилия, под которой скрывался революционер Емельянов), и смогла его ранить. На суде присяжный поверенный П. Александров выставил Засулич невинной девушкой, абсолютно непричастной к революционному движению и впутанной туда совершенно случайно С.Г. Нечаевым, который «оказался» вдруг государственным преступником [1, с. 68-69]. Суд присяжных оправдал Засулич, трактовав её поступок не как террористический акт и не как преступление вообще, назвав его крайним средством защиты законности. Революционно настроенные круги восприняли вердикт присяжных с ликованием, многие же восприняли это как призыв к действию. С. Крав-чинский позже писал, что оправдание В. Засулич придало революционному терроризму «санкцию общественного одобрения» [1, с. 12]. Хотя справедливости ради стоит отметить, что сразу после этого Вере Засулич пришлось бежать в Швейцарию во избежание нового ареста.

В 1879 г. «Народная воля» открыла полномасштабную охоту на государственных деятелей, апогеем чего стало убийство народником С. Кравчин-ским шефа жандармов Н.В. Мезенцева. Убийство произошло среди бела дня на Итальянской улице в Петербурге. В книге Б.Б. Глинского, современника описываемых событий, можно найти описание произошедшего: «Зайдя туда и 4 августа, в девятом часу утра, Николай Владимирович по окончании молитвы в сопровождении своего бывшего товарища, отставного подполковника Макарова, направился обратно домой, через Михайловскую улицу, Михайловскую площадь и Большую Итальянскую улицу. Едва он вступил на мостовую Итальянской улицы и поравнялся с домом Кочкурова, перед самыми окнами кондитерской приблизились к нему двое шедших навстречу людей, весьма прилично одетых. Один из них нанёс ему рану кинжалом и вместе со своим спутником поспешно сел в поджидавший тут же экипаж. Г. Макаров сделал попытку задержать их, но в него сделали выстрел

из револьвера, пуля пролетела мимо, а виновники катастрофы, никем не задержанные, так как в этой местности не было ни одного полицейского стража, а равно отсутствовала и публика, успели скрыться» [3, с. 249-250].

Революционеры смогли смертельно ранить одного из важнейших людей государства и скрыться безнаказанными. Так революционеры смогли продемонстрировать общественности бессилие охранителей самодержавия, которые не смогли уберечь от террористов даже собственного начальника. Позже Кравчинский написал в газете «Земля и воля»: «Если мы и прибегли к кинжалу, то значит действительно не оставалось средств заставить уважать наши священные человеческие права» [1, с. 75]. Ответная реакция, по воспоминаниям В.Д. Новицкого, была не менее разочаровывающей [5, с. 9]. Преемник убитого Мезенцева Н.Д. Селивестров смог ответить на террор лишь усилением контроля над въезжающими/уезжающими в крупных городах и тотальными обысками у подозрительных личностей. Убийца Кравчинский же смог скрыться за рубежом и так и остался безнаказанным. Следователь А.А. Лопухин, руководивший следствием об убийстве Мезенцева, 9 августа получил от революционеров письмо с угрозами, в котором они издеваются и корят Лопухина, не способного раскрыть деталей убийства, а на случай перехода с его стороны к массовым репрессиям они открыто грозят: «Мы, члены И. КР. СР. П., объявляем вам, что если вы пойдете по стопам Гейкинга1, то и с вами будет поступле-но так же: вы будете убиты, как был убит Гейкинг, как был убит Мезенцев, которого убили мы, социалисты-революционеры, за все его злодейства против нас, о чём вскоре будет заявлено во всеобщее сведение в нашей революционной печати» [7, с. 46-47]. Революционеры осмеливались даже на такие провокационные меры в адрес полицейских и охранителей госбезопасности, что, по мнению автора - чрезвычайно показательное явление.

Подвигнуть государство на максимально серьезное и решительное противодействие революционерам и политическим террористам смогло только покушение на цареубийство, совершенное в феврале 1880 г. народником С. Халтуриным [6, с. 14]. Взрыв динамита в самом сердце Зимнего дворца показал императору и его окружению всю угрозу революционного террора в полном объеме. Остается только удивляться, почему на подобные решительные меры государство не подвигли предшествующие покушения на первых лиц страны (с годами всё чаще удачные), революционная пропаганда и прочая деятельность, направленная на разрушение самодержавия. По сути, почти беспомощные к началу 1880-х гг. охранные ведомства сами создали условия для усиления и возвышения революционных организаций.

Примечание

Библиографический список

References

Вестник Kry^J № 1. 2019