СТАРЫЙ КВАРТАЛ ЗАНД В БАМБЕРГЕ: РЕПУТАЦИЯ, ПРОБЛЕМЫ И (СОСЕДСКИЕ) ИНИЦИАТИВЫ

Ю. В. Бучатская

СТАРЫЙ КВАРТАЛ ЗАНД В БАМБЕРГЕ: РЕПУТАЦИЯ, ПРОБЛЕМЫ И (СОСЕДСКИЕ) ИНИЦИАТИВЫ

АННОТАЦИЯ. Автор обращается к феномену соседства, рассматривая функционирование соседских связей и отношений на примере одного старинного квартала Бамбер-га, наблюдаемого в течение полутора лет. Для сравнения привлекаются данные интервью и наблюдений, проведенных в других кварталах этого же города в тот же период. Исследование строится на полевом материале, собранном автором в Бамберге во время полевого стационара 2008-2010 гг., а также на материале Интернет-платформ, изданий и сайтов указанного квартала, уличных праздников и соседских инициатив в Германии 2017-2019 гг. Основное внимание в статье сосредоточено на взаимодействии в соседском объединении в квартале Занд, анализируются мотивы соседских праздников Бамберга, и отдельно — Зандкервы — надрегионального события, выросшего из такого же соседского праздника одной улицы. Период, в который проводились наблюдения и интервью, является показательным для исследования феномена соседства и взаимодействий в квартале, поскольку на 2006-2009 гг. пришелся переломный период в преобразованиях квартала и его центральной улицы Зандштрассе, начало функционирования тогда новых, а ныне — этаблированных инициативных объединений и проектов, ряда школьных и общественных инициатив, направленных на возрождение и ревальвацию местности. В статье предпринят анализ того, как новые инициативы кооперировались и согласовывались с традиционными соседскими сообществами и организациями квартала Занд, а также того, как они сталкивались с противоположными интересами и противодействием жителей квартала.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: соседство, праздники, квартал, город, антропология города, Бамберг, Германия

УДК 394(430X1-21)

DOI 10.31250/2618-8600-2019-2(4)-32-67

БУЧАТСКАЯ Юлия Валерьевна — к.и.н., с.н.с. Отдела европеистики, Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН (Россия, Санкт-Петербург) E-mail: julia.butschatskaja@yahoo.de

Находясь в длительном полевом стационаре в Германии, я имела возможность для наблюдения большого числа процессов, событий и практик городской жизни небольшого города Бамберг, который именно в силу своих обозримых размеров был доступен для охвата исследовательским вниманием. Фокус моего интереса был направлен на праздничную культуру города и различные связанные с ними инфраструктуры и городские практики, обеспечивавшие функционирование праздничных событий. Такая работа требовала погружения в повседневность отдельных человеческих коллективов и городских пространств. Размышления над наблюдаемой ситуацией и систематизация этого материала выявили высокую интенсивность соседских взаимодействий в кварталах старого города и дали повод к написанию этой статьи. Статья базируется, главным образом, на материалах наблюдений и глубинных интервью, а также на сведениях из периодической печати и опубликованных биографических нарративах. Все материалы относятся к 2008-2010 гг. На первый взгляд может показаться, что статья запоздала. Однако, из наблюдений (сделанных преимущественно на онлайн-ресурсах и в переписке с тогдашними информантами) за сегодняшней ситуацией в изучаемом пространстве квартала города стало очевидным ключевое значение рассматриваемого мной временного периода, потому что на него пришлось начало процесса преобразования квартальной среды в то, что Занд представляет собой сегодня. Периода, когда уже были достигнуты первые эффекты, но еще сохранялись напряжения и конфликты сторон в принятии или непринятии изменений; когда еще были живы акторы, стоявшие у истоков формирования послевоенных соседских инициатив и активно взаимодействующие с девелоперами как новой структурой в квартале или же принимаемые ими во внимание.

СОСЕДСТВО В НЕМЕЦКОМ ГОРОДЕ. ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ И ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ ВОПРОСЫ

В первой половине XX века в городской социологии велись дебаты относительно дефиниции понятия «соседство», их участники интуитивно нащупывали две природы соседства: территориальную и социальную, формальную и неформальную — «слабый» и «сильный» смысл соседства у Рут Гласс (Glass 1948), «общий принцип соседства» и «конкретное или фактическое соседство» у Рене Кёнига (König 1958) и т. п. Еще один важный момент в исследованиях феномена соседства заключается в разнице между традиционным и модерным обществом городов: в первом соседство было неизбежным положением ввиду граничащих домов или участков, во втором соседство рассматривается как социальные отношения, базирующиеся на индивидуальном выборе и добровольности, подразумевает эмоциональный аспект (Engelhard 1986: 28). Феномен соседства

возникает в совершенно разных средах и обстоятельствах, поэтому ни одно определение не будет полностью корректным в каждой конкретной ситуации: всякий раз оно будет изменять свое содержание и потому иметь разные значения.

На протяжении всего XX в. социология города прогнозировала конец соседства. Хотя уже в XIX веке первоначальная сельская община, столкнувшись в начале индустриализации с процессом распада связей, возродилась в новой форме городского соседства. Представлялось, что в эпоху перехода от индустриального модерна к послевоенному как в селе, так и в городах соседство как форма и пространство коммуникации устарело, потому что достижения стандартизированного массового производства таких благ цивилизации, как телефоны или широко доступные личные автомобили (как «Фольксваген-жук») делают прежнюю интеракцию, базировавшуюся на близости, излишней. В современной ситуации экономической глобализации, доступного и относительно дешевого транспорта и особенно распада и снижения значимости прежних социальных институтов (семья, община и т. п.) и широком распространении коммуникации в Интернете, полностью сдвигающем временные и пространственные границы, указанный эффект должен был бы повториться и усилиться: соседство как локально и социально фиксированная категория вроде бы изжило себя. Однако в последние годы наблюдается повсеместное оживление соседства, и в связи с этим набирает обороты обращение европейской науки к этому феномену (Schnur 2008a, 2008b).

Отношения, возникающие на основе добровольной или принудительной пространственной близости жилья, могут принимать различные выражения — они могут быть дружескими или конфликтными, поверхностными или интенсивными, дистанцированными или близкими, контролирующими или бережными. В соседстве гораздо отчетливее, чем в иных ситуациях, пересекаются и накладываются друг на друга пространственные и социальные категории, так что концепция социального пространства Бурдьё часто ассоциируется именно с соседскими категориями. Прежде всего, это, на первый взгляд, парадоксальная связь с пространством, которая делает соседство важной категорией в постмодернистском городском контексте. То, что Роланд Робертсон описал как «глокализа-цию» (Robertson 1998), происходит именно здесь: ослабление интегратив-ных инстанций (вроде рабочего рынка, церковных организаций, семьи) в переходе к постмодерному обществу приносит с собой растущую значимость близости и социальных взаимодействий в локальном масштабе.

Итак, соседство в городах существует, хотя и в другой форме, нежели традиционные соседства в сельских общинах. Немецкий социолог Бернд Хамм, исследовавший классические соседства в сельской общине, определяет соседство как первичную социальную группу наряду с родственниками или друзьями: «Социальная группа, которая взаимодействует,

прежде всего, по причине общности места жительства» (Hamm 1973: 18). Ключевым словом в его определении является «взаимодействие», иначе говоря, речь идет о социальной природе явления, однако это взаимодействие ограничено местом, в котором расположено жилье, — то есть значимым оказывается и пространственное измерение. Если Хамм в 1973 г. исключал из понятия соседства такое широкое поле, как квартал или улица, то сегодняшнее субъективное переживание соседства очень многообразно: для кого-то это семья в квартире рядом, для кого-то - магазинчик за углом или кафе поблизости, до которого можно дойти пешком, то есть то часто посещаемое излюбленное место, где происходят повседневные соседские контакты. Соседство в современном европейском городе приобрело однозначный пространственно-социальный смысл: оно подразумевает ограниченное городское пространство, опознаваемое как единство, внутри которого происходят повседневные интеракции людей (ср. статья В. Кашубы в этом номере журнала1, а также: Schnur 2012: 451).

В моем кейсе соседство рассматривается как пространственно-социальное поле и ограничивается рамками квартала, при этом под кварталом в Бамберге будет пониматься исторически сложившееся пространство нескольких улиц, оно обозначается немецкой лексемой Viertel. Бамберг, классический пример европейского среднего города, состоит именно из таких кварталов, относительно однородных в материально-пространственном (архитектура) и социальном смыслах. Например, кварталы старого города (каким и является рассматриваемый Занд, а также овощеводческий квартал Гэртнерфиртель, который выступает в качестве второго элемента сравнения) состоят из одинаковых по типу построек: Занд образуют двухэтажные бюргерские двойные дома, в которых «передний» и «задний» дом соединяются между собой внутренним двориком; улицы овощеводческого квартала составляют ряды одноэтажных домов с широкими воротами, предназначенными для въезда крупной сельскохозяйственной техники, в фасадной части. Оба квартала до сих пор по большей части населены выходцами из ремесленных семей, уже не в первом поколении владеющими домами, между ними часты дальнородственные связи, владельцы и их преемники, как правило, принадлежат к определенным «династиям», известным в Бамберге и за пределами квартала. Связь между жителями кварталов подкрепляется и формально принадлежностью к одному церковному приходу, что актуально для строго католического Бамберга. В Занде это приход церкви св. Елизаветы, в более обширном и разделенном на отдельные неформальные субъекты овощеводческом квартале — приходы св. Отто, св. Гангольфа или Вундербургской церкви.

Применительно к Занду, таким образом, меня будут интересовать следующие вопросы: каковы формы соседских отношений в квартале?

существуют ли формы коопераций по принципу территориального (квартального) соседства? какие функции они выполняют и на какие процессы оказывают влияние? какое значение играет соседство в среднем городе и сравнимо оно скорее с деревенской общиной или же с урбанной культурой?

КВАРТАЛ ЗАНД: ГРАНИЦЫ, СТРУКТУРА, ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ

Границы квартала Занд нечетки, поскольку эта территориальная единица не закреплена институционально. Очертания квартала каждый из жителей определяет по-разному, в целом оно ограничено улицами Обере и Унтере Зандштрассе, улицей Ляйнритт, что служит набережной Регница, и сети маленьких улочек между ними (рис. 1): «Вы от меня хотите знать, где квартал Занд?! Ну, вообще-то по названию Унтере Зандштрассе принадлежит к кварталу. Многие думают, что Зандштрассе идет до моста Маркуса. Часть улицы тоже сюда относится. По-моему, Унтере Зандштрассе относится к кварталу только до Английского сада. Название "Занд" происходит от того, что тут рядом река, и потому что водой намывало песок, и дома здесь построены на песке. То есть улица Резиденцштрассе, как мне кажется, уже относится к части города Бергштадт. Занд собственно — это только Зандштрассе и Ляйнритт, маленький переулочек до реки, тут — Зандштрассе до Нижнего моста, а там — до Унтере Зандштрассе» (ПМА 2009: № 1)2.

Прошлое квартала Занд вполне славное, оно является предметом гордости не только для сегодняшних жителей квартала, но и для всех горожан, которые интересуются историей Бамберга и имеют отношение к формированию его имиджа: «Особенность улицы Зандштрассе в том, что она постоянно была бюргерской местностью, областью расселения бюргеров, и это сохранялось столетиями. На улице не было публичных учреждений (кроме тюрьмы), дворцов знати; напротив, здесь всегда селились семьи самых значительных ремесленников города (Андреас Ройсс (Andreas Reuß), писатель, автор романов и путеводителей по Бамбергу, член Городского совета; Gezeiten... 2008: 12).

Улица Зандштрассе (рис. 2) исторически была ремесленной и торговой: на ней располагалось больше всего магазинов, ремесленных лавок и мастерских, а также пивоварни, питейные и гастрономические заведения, потомки владельцев которых были моими информантами в 20082010 гг.: «Ну да, это самая старая часть города, и те, кто живет в квартале Занд, — те очень тесно связаны с ним, и корни очень глубоки. Это община что ли. Мой дед начинал здесь мастером-слесарем, занимался во дворе

Рис. 1. Очертания квартала Занд в Бамберге

слесарным делом, мой отец перенял потом это производство. Я принадлежу кварталу Занд. <...> О Господи, это очень давняя история. Мои предки жили здесь, в Занде с 1827 г., это, конечно, дворянство Занда, все остальные — приезжие. Они владели слесарной мастерской, сперва она находилась по диагонали напротив отсюда, потом мой дед купил этот дом и перенес сюда мастерскую. Ах, тогда было здорово, такие замечательные соседские отношения, однажды, помню, мой отец с соседом напротив купили баранью голову, целую, на двоих., это было так по-семейному, со временем это теряется. <...> Ну да, люди знакомы друг с другом, но уже по причине рабочей ситуации здесь, люди больше не работают здесь, в Занде. Раньше жители по большей части имели свои магазины, свои лавки здесь, а теперь — конечно, есть еще на Обере Зандштрассе несколько лавок, но такого количества, как раньше, больше нет. В каждом доме был какой-нибудь магазин, было пять пекарских лавок, семь пивоварен и так далее, в каждом доме что-то было. Сейчас осталось мало. <.> Старожилы в квартале были, значит, фирма семьи Команн, это был спортивный магазин напротив, на Унтере Зандштрассе, потом, старожилы были, Трум — это "Шленкерла"3, пивоварня, или Хеллер, потом Кропф.

Рис. 2. Улица Унтере Зандштрассе. Февраль 2009 г. Фото Ю. В. Бучатской

Кропфы, конечно, это рыбаки. Херманн. Семья Херманн — это были кровельщики на Унтере Зандштрассе. Кох, это лавочка на углу, магазин. Ах, да, Либольд, мясники, Альбингер был раньше, маляр, Окс Руди. Это были старые бамбергские фамилии, семьи, все они владели домами. Здесь жили Боши, тут был маленький магазинчик, там выход, а там — слесарная мастерская, все было так тесно, так много разных лавок. Там, напротив, уже был следующий пекарь, и так по улице до Шленкерла еще пять или шесть пекарей» (ПМА 2009: № 2, рис. 3). «Я знаю людей здесь хорошо, и меня тоже люди знают. Но это, возможно, не из-за меня как личности, а из-за моего дела. Наше семейное дело, наш магазин существует уже 80 лет, люди знали моего отца, меня, конечно, тоже, потому что у меня было бешеное количество клиентов на Зандштрассе, в квартале Занд. Мой дед основал магазин4 84 года назад, в 1923 или 1924 году» (ПМА 2009: № 1).

Замкнутость квартальной жизни, проявлявшаяся не только в постоянстве социального состава, но прежде всего в наличии всех необходимых структур и инстанций жизнеобеспечения, придавала кварталу Занд явное сходство с сельской общиной: «Раньше наше семейное предприятие, наш магазин, полностью обеспечивал продуктами весь квартал. Я хорошо помню то время, когда мой магазин был пунктом встречи для общения, даже для разных сплетен, но в сегодняшней жизненной скорости для этого больше нет места. От прежнего "все знают всех"

Рис. 3. Дом семьи Бош, «династии» слесарей квартала Занд (Унтере Зандштрассе, 8). 2009 г.

Фото Ю. В. Бучатской

и тогдашнего чувства деревни мало что осталось» (Кох: Gezeiten. 2008: 47). «Часто вспоминаю ту Зандштрассе, когда мы открыли здесь свою мастерскую в 1975 г. Уютная маленькая улочка с аптекой, обувной лавкой, лыжным магазином, лавкой старьевщика, продуктовым магазином5, который и сегодня существует, двумя булочными, которые пекли вкуснейшие торты. Еще помню Руди Окзен, владельца добротного бюргерского кабака. Он всегда напевал песенку уже с утра, когда ехал за продуктами. Жителями улицы и владельцами расположенных там магазинов мы были приняты радушно, в результате чего сложилась семейная атмосфера» (Lore Götz, Gezeiten. 2008: 73). Сходство с деревней не соотносится только с прошлым, но актуально и для сегодняшнего восприятия: «В принципе это город в городе: благодаря жителям квартала или людям, которые себя с ним идентифицируют, он представляет собой

замкнутый космос» (ПМА 2009: № 3); «Я нахожу, что жить здесь классно! Это как маленькая деревня в городе» (ПМА 2009: № 4); «Как житель я чувствую себя на Зандштрассе счастливым: суперокружение, отличные соседи, абсолютный центр города и, несмотря на это, "по-домашнему", как в деревне» (ПМА 2009: № 5). Мотив «деревни в городе» оказывается распространенным и упоминается не только инсайдерами, но и внешними людьми, представителями городского менеджмента: «То есть у людей есть гордость за свой квартал, просто за то, что в нем налажена совместная жизнь, это же, собственно говоря, как маленькая деревня, и здесь все друг друга знают, и люди живут рядом друг с другом» (ПМА 2009: № 6).

Переживание городского квартала как деревни, с одной стороны, отсылает к дискуссии о «родине» в немецкой этнологии последней трети XX века, к этому спору я вернусь позднее, с другой — к некой форме «естественного ареала» (подобно natural area Чикагской школы), возникающей в процессе развития города и сегрегации населения по сходным жизненным циклам, стилям, этнокультурным статусам и т. д., на которую указывал Б. Хамм: качественное обустройство, окружение и уровень цен на жилье являются решающими факторами для поселения в квартале и для того, кто купит в нем жилье, будет жить и соответственно станет соседом, а значит — составит более или менее однородное соседство (Hamm 1973: 176).

Самодостаточность квартальной жизни также свидетельствует о его сходстве с функциями традиционных соседств в европейских обществах XVI-XVIII вв.: в деревне соседство служило пространством жизни и деятельности, в котором могли выполняться все необходимые для жизнеобеспечения общины функции и с которым отдельные люди могли себя эмоционально идентифицировать, в городах соседства тоже играли подобную общине роль: совместная деятельность и пользование водой, уход за территорией и ресурсами, охрана от пожаров, дежурства, совместная касса для выплаты штрафов и помощи нуждающимся, надзор за нарушениями правил и конфликтами (Engelhard 1986: 38).

Ситуация в квартале Занд, однако, была далека от идеализированной сельской общины, хотя бы по причине оживленного автомобильного движения по улице Зандштрассе во все послевоенные годы. По обеим главным улицам квартала — Унтере Зандштрассе и Обере Зандштрассе, и далее через старый город проходила федеральная трасса В22 из Вюрцбурга в Байройт. Все автомобильное движение, включая тяжелые грузовики и танки частей американской армии, стационировавшейся в Бамберге, осуществлялось в узком пространстве средневековой улицы, создавая шум и грязь и делая условия жизни в квартале неблагоприятными: «Я помню еще, какой был шум и грязь от машин здесь — стоило открыть летом окно, как через две недели все занавески были черные! Здесь проходила федеральная трасса, и мы подумывали, не продать ли

вообще дом. Никакой жизни на улицах не было. Были большие дискуссии по этому поводу, но, если я правильно передаю сейчас, закон о федеральных трассах таков, что это не дело коммуны, и не дело города, а дело федерации. Многие владельцы лавок давно хотели выставить стулья перед своими магазинами и кафе, но был запрет: федеральная трасса, нельзя» (ПМА 2009: № 1). «Движение и связанный с ним шум с каждым годом становились все интенсивнее, что было невыносимо на такой маленькой и узкой улочке. Думаю, что количество автомобилей увеличивалось в связи с притоком населения в Бамберг, особенно после объединения Германии. Но последней каплей был эпизод с танком: однажды на узкой Зандштрассе с ужасным грохотом выполнял какой-то маневр американский танк. Посреди маленькой узкой улицы! Это было уже слишком» (Lore Götz. Gezeiten. 2008: 72).

Описываемая картина тонущего в техническом омуте старинного городка для Бамберга не уникальна; многие города в послевоенное время переживали бум технизации и трансформаций городской среды, негативно сказывавшихся на качестве жизни, вызывавших экологические проблемы, что привело к кризису городов и прогнозированию их заката, вытеснения жизни из города на зеленую периферию. Недвижимость на Зандштрассе стала падать в цене, дешевое жилье в требующих санации и ремонта домах привлекало социально неблагополучные семьи, мигрантов и студентов. Негативный вектор развития бывшей бюргерской улицы усилился распространением дешевых низкокачественных гастрономических и питейных заведений, посещаемых преимущественно студентами и шумными молодежными компаниями. Неконтролируемая продажа алкоголя, наркотики, громкая музыка до поздней ночи, клубы и дискотеки, шум пьяных компаний, мусор, вонь и битое стекло составляли образ улицы Зандштрассе на протяжении 1990 — начала 2000-х гг. и существенно сказались на ее имидже и репутации: «Эта местность сегодня никоим образом не привлекательна для меня больше. Из когда-то автономного квартала, жители которого имели все необходимые для жизни учреждения прямо перед своей дверью, он превратился в бездушный квартал развлечений, который настолько чужд моей "родине", что я там больше не хочу жить. Многие "коренные" жители давно уехали оттуда» (Alfred Heller, Gezeiten. 2008: 21).

Еще одно явление, прямо связанное с изучаемым кварталом — это городской праздник Зандкерва, проходящий в пространстве квартала ежегодно в августе и собирающий на его улицах до 250 000 человек — участников, жителей и гостей Бамберга6 (рис. 4). Праздник возник в 1951 г. и был инициирован жителями квартала с целью привлечения капитала и оживления торговли в гастрономической и питейной сферах, но имел

Рис. 4. Улица Доминиканерштрассе в квартале Занд во время празднования Зандкервы. Август 2009 г. Фото Ю. В. Бучатской

непредвиденный успех, превративший его из локального события в феерию надрегионального масштаба. На протяжении 68 лет праздник претерпевал неизбежные трансформации, а переполнение улицы людскими массами, большое количество пьяных и неадекватно ведущих себя гостей и репутация Занда как квартала развлечений формировало амбивалентное отношение бамбержцев и жителей Занда к самому празднику, а также зачастую усиливало их негативное восприятие квартала: «Зандкерва для нас, скорее, проклятие, чем благословение <...> Каждый год Зандкерва становится хуже, просто потому что теперь слишком много туристов» (ПМА 2009: N° 1). «Для меня Зандкерва имеет два лица: одно — это масса народа, другое — его часто не видят посторонние — это уютные посиделки для избранного круга, узкого круга людей, которые делают праздник» (ПМА 2009: № 3). «Зандкерва, конечно, самое большое событие года. Там всегда встречаешь всех, кто когда-то жил в Бамберге, но уехал. Они каждый год приезжают на Зандкерву» (Hans Lyer, Gezeiten. 2008: 48). Вне зависимости от оценок Зандкервы как городского культурного явления со стороны жителей, следует отметить центральную роль праздника для жизни квартала. Дело в том, что организация и проведение праздника на протяжении 67 лет были делом узкого круга лиц и проходили на общественных началах. Устроители, официальные организаторы, участники шествий, состязаний, турниров, праздничных действий, комментаторы

и жюри состязаний — иначе говоря, и те, кто делает черную невидимую работу, и те, кто поднимается на пьедесталы и блистает на публике — это одни и те же люди из квартала, связанные между собой соседскими отношениями не в первом поколении (рис. 5, 6). Их фамилии повторяются из года в год, сменяются только поколения участников&.

СОСЕДСКИЕ ИНИЦИАТИВЫ В ЗАНДЕ

Западногерманский этнолог Ютта-Беате Энгельхард исследовала в 1980-е гг. соседства большого города на примере Мюнстера и на основании своего материала пришла к выводу, что различные соседские инициативы, формирующиеся в городах, направляют свою деятельность в первую очередь на преодоление анонимности сожительства людей в квартале или соседстве и интенсификацию повседневных взаимодействий — «не просто проходить мимо, не просто здороваться и все — но именно жить друг с другом» (Engelhard 1986: 95). По большей части такой запрос на более интенсивные соседские отношения появляется в кварталах с большим процентом собственников жилья, которые не намерены менять место жительства каждые два года, но оставаться на месте продолжительное время. К изучаемому кварталу Занд это утверждение также применимо.

Здесь обнаруживаются две очевидные формы институционализа-ции соседства — «Объединение жителей 4-го дистрикта» и общество «SandGma» (далее «Зандгма»). Оба являются ферайнами, обществами, объединяющими своих членов по интересам и по территориальному принципу. 4-й дистрикт охватывает более широкую территорию, нежели изучаемый квартал Занд, однако его правление и ключевые фигуры живут непосредственно в квартале, на улицах Унтере и Обере Зандштрассе, принадлежат к династиям старожилов квартала, как, например, цитировавшаяся выше Гизела Бош, первый председатель Объединения до 2018 г. Объединение является зарегистрированным обществом и ведет свою историю с 1891 г.; официально оно «представляет интересы жителей дистрикта перед правительством города, ведет деятельность по уходу и сохранению памятников архитектуры в дистрикте, а также служит поддержанию соседских отношений» (Bürgerverein... 2019). В современных условиях прежние юридические функции соседств не предусматриваются структурами государственного и муниципального управления, а функции былой соседской взаимопомощи в трудных ситуациях переняли страховые компании, услуги которых становятся все

Рис. 5. Турнир рыбаков Fischerstechen 1953 г. Поединок Йозеф Кропф старший vs. Хайнер Бош. Лодкой правят Габриэль Кропф и Карл-Хайнц Кропф. Фото из архива Schifferund Fischerzunft Bamberg. Копия 2009 г.

Рис. 6. Турнир рыбаков Fischerstechen 2009 г. Поединок двоюродных братьев Кристофера и Доминика Кропфа; ладьей правит их дядя, Райнер Кропф. Август 2009 г. Фото Ю. В. Бучатской

более многосторонними, а обращение к ним — неизбежным и почти обязательным. На этом фоне функциональное поле соседских объединений сужается до обеспечения общения и досуга, вторгаясь в фактическую область задач ферайнов, досуговых сообществ по интересам.

Такие же выводы были сделаны Ю.-Б. Энгельхард в 1980-е гг. на материале изучения соседств в многоквартирных домах Мюнстера (1986: 40). Однако они подтверждаются и материалами более традиционного квартального соседства Бамберга. Действительно, практически все содержание большого сайта «Bürgerverein 4. Distrikt» посвящено организуемым им культурным событиям и фотогалерее 68 праздников Зандкервы, а одной из главных своих задач ферайн видит обеспечение комфортной коммуникации и сплочение соседства через совместную событийную жизнь: «Мы стараемся создать привлекательную и активную жизнь в ферайне. Совместные мероприятия и события (экскурсии, состязания, летний праздник, Рождество, походы и поездки), устраиваемые нашими членами для наших членов, являются значительной составной частью жизни нашего ферайна» (Bürgerverein. 2019). Более того, за исключением нескольких органных и иных концертов в летние месяцы, главным и основным мероприятием, на которое направлена деятельность ферай-на жителей до 2018 г., являлась Зандкерва. Как показала фиксация годового итогового собрания общества жителей «Bürgerverein IV Distrikt» весной 2009 года, пять из восьми отчетных выступлений были посвящены итогам прошедшей и организации грядущей Зандкервы (ПМА 2009: № 7). Заглавные статьи в ежеквартальном информационном локальном издании «Sandblatt» до настоящего времени также посвящены исключительно дискуссиям о развитии этого праздника (Sandblatt 2009, Sandblatt 2018) (рис. 7). Все это говорит о центральной роли Зандкервы в деятельности территориального ферайна.

Другой упомянутый ферайн, «Зандгма», первоначально относился именно к кварталу Занд и собрался спонтанно как сообщество соседей в послевоенном городе: «"Зандгма" — незарегистрированное общество, не e.V.8 , оно возникло из стола завсегдатаев и разрасталось, пока не достигло человек ста. Мы тогда сидели в "Blaue Glocke", это дом, место рождения "Зандгма"» (ПМА 2009: № 8) (рис. 8, 9). Надо заметить, что подобный путь институционализации соседских инициатив оказывается довольно шаблонным, судя по многочисленным нарративам из Мюнстера, приведенным Ю.-Б. Энгельгард: неформальные посиделки за трапезой в кафе, бокалом пива в кабаке или приватном пространстве у соседей рождали идею организоваться для совместной деятельности (1986: 105). Формат праздника и связанной с ним трапезы как нельзя лучше подходит для информализации ситуации общения. Результатом

Рис. 7. Члены Объединения жителей 4 дистрикта возглавляют шествие во время празднования Зандкервы. Август 2009 г. Фото Ю. В. Бучатской

таких неформальных посиделок и праздников становилась выработка самосознания принадлежности к группе, чувства «мы», обеспечивавшего постоянство и преемственность. Чувство «мы» имеет конкретные проявления и формы и питается за счет совместных практик, которые нередко со временем приобретают характер ритуализированных действий: «Скажем, каждый год устраивались походы на кладбище, где мы посещали могилы покойных членов общества, <...> покупали 40-45 гвоздик и возлагали их на могилы. В таком походе принимали участие до 30 человек, мы ходили на кладбище во всенародный день скорби [нем. Volkstrauertag — прим. Ю. Б.], а после все шли в Английский сад и там для нашего общества были накрыты столы с кофе и выпечкой, и можно было посидеть. <.> Или в Рождество, тогда все приглашались на застолье, и оно было оплачено. И вообще каждый месяц было какое-нибудь мероприятие: то мы ехали на автобусе в какую-нибудь поездку, это был всегда сюрприз, то предпринимали походы» (ПМА 2009: № 8).

В больших соседских инициативах часто возникает формальная рамка решения повседневных и насущных вопросов в виде собраний и органов самоорганизации, как, например, упомянутое выше годовое собрание «Bürgerverein 4. Distrikt». Самоорганизация соседства в институт и организация чего-либо вначале требует инициативы, и исходит она обычно от определенного узкого круга или одной персоны, имеющей признаки лидера. В квартале Занд послевоенного времени, на которое

Рис. 8. Старейшины общины «Занд гма». Слева — информант Райнер Хофман. Февраль 2009 г Фото Ю. В. Бучатской

Рис. 9. Старинное гастрономическое заведение Занда Gasthof Blaue Glocke на улице Унтере Зандштрассе, 12. Здание построено в 1602 г. Август 2009 г. Фото Ю. В. Бучатской

пришлось образование упомянутых ферайнов, было несколько таких личностей, обладавших чертами лидера и располагавших к тому же определенным социальным капиталом для объединения вокруг себя жителей квартала: прежде всего, это Хайнер Бош и Эдельгард Кох. Хайнер

Рис. 10. Магазин Эдельгард Кох «Тап1е-Етта-Ьа(1еп» (Обере Зандштрассе 33).

Фото Ю. В. Бучатской Рис. 11. Вывеска магазина Эдельгард Кох. 2009 г. Фото Ю. В. Бучатской

Бош, помимо своей принадлежности к местной династии ремесленников-слесарей, прославился активной, хотя и безрезультатной, политической деятельностью от традиционной в Баварии партии ХСС9 в городском совете; он был известен и популярен в квартале и возглавлял «Объединение жителей 4 дистрикта» до своей смерти. Он же был одним из авторов идеи Зандкервы. Эдельгард Кох тоже была из семьи, проживавшей квартале Занд: на углу площади св. Елизаветы, в самом центре

квартала находился описанный выше магазин, снабжавший продуктами квартал с 1900 г. (рис. 10, 11). Магазин был не только торговым предприятием10, но и узловым пунктом повседневной коммуникации соседей по кварталу: «Я помню те времена, когда мой магазин был пунктом встречи для общения, даже для разных сплетен» (Koch, Gezeiten. 2008: 47). То есть он обеспечивал социальные потребности жителей, являясь местом соседской солидарности и социабильности, практически аналогичным описанному Вольфгангом Кашубой в настоящем номере берлинскому примеру. Но и хозяйку, фрау Кох, магазин обеспечивал в свою очередь контактами и соответствующим социальным капиталом в квартале, служа коммуникационным каналом и позволяя ей концентрировать в своих руках соседские ресурсы. Магазин, как и ресторан «Blaue Glocke», в котором собирался стол завсегдатаев соседства Занд, служил, таким образом, «штаб-квартирой» соседства, а Эдельгард Кох до своей кончины в 2017 году была «бургомистром» соседского сообщества «Зандгма»: «Как бургомистр "Зандгма" я кое-что еще держу под контролем в квартале. Только ко мне обращаются в случае, если надо приготовить бутерброды для собрания ферайна жителей 4-го дистрикта или сварить пунш для рождественского базара» (Koch, Gezeiten.,.2008: 47). Эдельгард Кох, ее супруг Адольф и члены «Зандгма» с самого основания Зандкервы в 1951 г. были главными инициаторами и устроителями игрового турнира «убиение петуха» в понедельник Зандкервы : проводили подготовительные работы, договаривались с крестьянским двором об аренде живого петуха, доставке его, модерировали, объявляли и награждали победителей турнира. Эдельгард сама варила куриный суп и раздавала его после турнира членам соседской инициативы во дворе дома Фраца Альбингера (рис. 12). И в этой деятельности соседского ферайна на первый план, как видно, выходит развлекательно-досуговая функция, цель которой очевидна — сплотить соседское сообщество, обеспечить комфортность взаимодействий в квартале, общение жителей. Это одна из последних функций традиционных форм соседства, сохраняющая в городах свою актуальность (Hamm 1973).

Праздник и совместная трапеза оказываются наиболее благоприятной рамкой для информализации коммуникации, а потому именно в ходе праздников и совместных посиделок соседей, как правило, могли

Рис. 12. Понедельник Зандкервы. Эдельгард Кох комментирует игровое состязание Hahnenschlag. Август 2009 г. Фото Ю. В. Бучатской

рождаться различные серьезные инициативы. Классическая форма соседского праздника в современной Германии — Straßenfest, праздник улицы. Это праздничное м?