Спросить
Войти
УДК 930
«ВРЕМЯ ФОЙНИЦКОГО»: ОСОБЕННОСТИ СУДЕБНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА В СИБИРИ (НА ПРИМЕРЕ КРЕСТЬЯНСКИХ ПРОШЕНИЙ)
Титов Владимир Юрьевич
кандидат исторических наук, доцент кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Восточно-Сибирского филиала ФГБОУВО «Российский государственный университет правосудия»,
г. Иркутск, e-mail: titow.v@yandex.ru
«THE TIME OF FOINITSKY»: PECULIARITIES OF JUDICIAL LEGISLATION IN THE SECOND HALF OF THE XIX CENTURY IN SIBERIA (ON THE EXAMPLE OF PEASANT PERIODS)
Titov Vladimir
Ph. D. in History, Associate Professor of the Department of Humanitarian and Socio-Economic Disciplines of the East Siberian Branch of the FSBEIHE «The Russian State University of Justice», Irkutsk
АННОТАЦИЯ
В статье рассматривается тот факт, что публичность судебного процесса, в рамках которого можно было высказывать различные точки зрения, воспринимался современниками Фойницкого как понятие «объективной нравственности». На практике, в Сибири, «объективная нравственность» реализовывалась в крестьянских жалобах в Сенат, по вопросу отсутствия законодательного регулирования поземельных отношений.
ABSTRACT
The article discusses the fact that the publicity of the trial, in which it was possible to Express different points of view, was perceived by contemporaries Foinitsky, as the concept of «objective morality». In practice, in Siberia, «objective morality» has been implemented in peasant complaints to the Senate, on the question of lack of legislative regulation of land relations.
Известно, что судебная реформа 1864 г. много позже пришла в Сибирь, в середине 1880-х гг. До этого момента, и даже после 1886 г., в Сибири большинство прошений (исходящих, например, от крестьян по вопросам землеустройства или от купцов, по вопросам откупов) рассматривались Правительствующим сенатом. Порой большинство аспектов. Именно прошения, содержащие гражданские правоотношения, составляли основной массив судебных разбирательств на территории Сибири. Как правило, такие прошения рассматривались заочно — в переписке между различными департаментами Сената [2].
Современникам казалось, что сложившаяся система не отвечает потребностям дня. Подавляющее большинство сибиряков с надеждой ожидало внедрения судебной реформы, так как справедливо полагало, что с ней в наш край придут нравственные принципы, которые в печати связывали с истинным правосудием и уважением к человеку, как к личности. До внедрения реформы в жизнь Сибири здесь господствовал полицейский произвол, формально называемый судом. Во многом такие надежды на перемены высказывались на страницах центральной и авторитетнейшей частной газеты края — «Восточное обозрение», издававшейся вначале в Санкт-Петербурге, а затем в Иркутске. Её подписчиками, наряду с сибиряками, были
Глагол Ъ правосудия
представители политической элиты России, Великобритании, Германии и Японии. Несколько раз газета рассматривала идеи нравственности в судопроизводстве во взаимосвязи с именами известных юристов, в том числе профессора и сенатора Ивана Яковлевича Фой-ницкого.
В год начала Судебной реформы — 1864 г. — Иван Яковлевич Фойницкий поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета. В тот период времени Санкт-Петербургскую школу уголовного процесса отличала приверженность публичной идее процесса. Необходимо понимать, что принцип состязательности, весьма забюрократизированный, имел место в системе подачи жалоб в Правительственный сенат с начала XIX в. Он не был публичным и не всегда сочетался с принципами высокой нравственности, скорее всего, состязательность в рамках дел, рассматриваемых Сенатом, напоминала определенный процесс, который можно было разделить на этапы или стадии. Поэтому часто судебная истина была формальной, а современникам казалось, что истина должна быть объективной [3, с. 25].
Если до и после реформы поданные в Сенат прошения рассматривались согласно определенному порядку и проситель, как и сам Сенат, являлся пассивным наблюдателем разбирательства, то суд 1864 г. делает состязательный процесс публичным. Публичность судебного процесса, в рамках которого можно было высказывать различные точки зрения, воспринималась современниками Фойницкого как понятие «объективной нравственности».
Конкретно в Сибири большие протесты и нарекания вызывало отсутствие законодательного регулирования поземельных отношений, что часто приводило к гражданским искам или к уголовным расследованиям, если дело заканчивалось погромами. Например, Восточная Сибирь, в отличие от губерний Европейской России, после 1861 г. втянутая в сферу капиталистического развития, не имела земского законодательства. Этим определялось развитие и регулирование крестьянских протестов-прошений и купеческих исков. Например, крестьянские протесты были связаны с общим недовольством земельными порядками, что нашло свое отражение в текстах крестьянских жалоб и протестов.
Некоторые правила о землепользовании, еще не получившие официального, правительственного внедрения в районах Сибири, фактически действовали в разных общинах и селениях. Такая ситуация складывалась в новых деревнях, возникших после прихода переселенцев, и называлась «дурными порядками». Так, допускалось возложить работу по образованию переселенческих участков и по землеустройству старожильческого населения не на поземельно-устроительные комиссии, как предполагалось законом, а на уездные съезды крестьянских начальников. На таких съездах в качестве экспертов часто выступали ссыльные-поселенцы, которые были грамотны и могли писать прошения в сенат, на имя генерал-губернатора. Нередки были случаи, когда полицейские чины и такие «эксперты» из ссыльных входили в сговор, с целью получения выгоды от манипуляции «дурными порядками» [2]. На основе такой практики создавались положения, при которых изменялось законодательство на местном уровне и правовое регулирование обращалось в совершенно противоположную сторону от закона. Однако власти были вынуждены с подобным мириться, опасаясь народных волнений. Об этом недвусмысленно писали царские чиновники, в том числе генерал-губернатор И. А. Пантелеев [1].
В этой связи редакция «Восточного обозрения» несколько раз обращалась к идеям Фой-ницкого о нравственных началах судебной экспертизы. Известно, что в своих работах ученый прослеживал четыре варианта отношений к экспертизе:
Журналисты «Восточного обозрения» были далеки от тонкостей научной деятельности Фойницкого, но идеи судебной экспертизы, как понятия, которое должно было положить конец полицейскому произволу на месте, им импонировали. Эксперты объявлялись полномочными судьями по конкретным
Глаголъ
правосудия
вопросам, но от них требовались несомненное знание вопроса и моральные качества, что сразу закрывало путь к экспертам-ссыльнопоселенцам. Кроме этого, предполагалось, что мнение экспертов не должно было становиться превалирующим для принятия того или иного решения [3, с. 175]. С этим мнением корреспондировалась оценка Ивана Яковлевича Фойницкого: судья, безусловно, обязан дать категорический ответ на вопрос о виновности. Эксперт же, если он не может ответить, должен воздержаться от дачи ответа. Таким образом, экспертиза сравнивалась с некой научной деятельностью, направленной
на формирование свободной оценки доказательств. Это в итоге должно было содействовать беспристрастности принятия решений.
Список литературы
Глагол Ъ правосудия
