Спросить
Войти
Вестник Томского государственного университета. История. 2018. № 51
УДК 947.065/066(571) DOI: 10.17223/19988613/51/5
А.В. Дмитриев
РЕОРГАНИЗАЦИЯ ЧАСТЕЙ РУССКОЙ РЕГУЛЯРНОЙ АРМИИ В ЗАБАЙКАЛЬЕ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 1760-х гг.
Изучаются особенности формирования в Забайкалье Якутского конного ландмилицейского (впоследствии Якутского карабинерного) полка в первой половине 1760-х гг. На основании материалов, выявленных в центральных и региональных архивохранилищах, установлено, что планы верховной власти по наращиванию армейского контингента для укрепления обороноспособности региона наталкивались на серьезную нехватку материальных и людских ресурсов. В результате значительную долю ответственности при решении возникающих вопросов вынуждены были принимать на себя местная сибирская администрация и военное командование.
Период 1760-1764 гг., ознаменовавшийся крупными реорганизациями в структуре и кадровом составе всей регулярной армии Российской империи, до сих пор редко становился объектом специального внимания в исследовательской литературе. С тем большим основанием это утверждение применимо к истории воинских частей, дислоцированных за Уралом, из которых как раз в 1764 г. был организован Сибирский корпус. При этом даже в работах, посвященных корпусу, речь идет, как правило, о подразделениях, дислоцированных в Западной и Южной Сибири, а регион Забайкалья, например, оказывается практически «выпавшим» из поля зрения исследователей [1, 2]. Конечно, основные вехи имперской государственной политики в сфере строительства вооруженных сил на территории Восточной Сибири получили отражение в ряде публикаций, посвященных общим проблемам изучения военно-служилого населения региона (прежде всего, казачества), однако приводимые в них данные зачастую оказываются неполными, что не дает адекватного представления о специфике положения воинских частей русской армии в Забайкалье. На ошибочность некоторых утверждений нам уже приходилось обращать внимание [3].
Наиболее подробно интересующий нас сюжет изложен еще в капитальной работе дореволюционного военного историка А.П. Васильева, постаравшегося проследить все количественные и качественные изменения в составе контингента вооруженных сил империи на протяжении XVIII в. [4. С. 151-156, 166-181]. Однако автор, во-первых, ограничивается по большей части простым перечислением тех или иных мероприятий центрального правительства и местной администрации в отношении армейских подразделений, не раскрывая механизмов их практической реализации, а во-вторых, опирается лишь на документы из архива Сената, в которых содержатся только формулировки принятых решений, но не уточняется, были ли они успешно проведены в жизнь, и если да, то какими способами. На информацию Васильева ссылаются в своих
публикациях фактически все современные исследователи, останавливающиеся на истории армейских подразделений в Забайкалье середины - второй половины XVIII в. [5. С. 181-183; 6. С. 160-165; 7. С. 27, 28; 8. С. 106, 107]. В связи с этим хотелось бы заполнить указанные лакуны, используя изученные мной архивные материалы, чтобы продемонстрировать, как исполнялись на практике принимаемые властями решения в сфере военного строительства на восточной окраине империи и какие факторы приводили к неизбежному сокращению, а то и отказу от заявленных ранее планов, несмотря на нестабильность внешнеполитической ситуации тех лет, связанной с угрозой со стороны цин-ского Китая.
Первый шаг к формированию новых армейских подразделений в Забайкалье был сделан сибирским губернатором Ф.И. Соймоновым весной 1759 г., когда он представил Сенату свой проект об учреждении пяти полков ландмилиции для поселения их по всей линии границы с Китаем. Его предложение рассматривалось в Петербурге почти полтора года, и только в сентябре 1760 г. получило одобрение Сената, когда императрицей Елизаветой Петровной был «конфирмован» (утвержден) сенатский доклад [4. С. 151-155; 6. С. 160]. Соответствующий указ был получен Соймоно-вым 27 ноября 1760 г., однако формирование одного лишь только Якутского конного полка ландмилиции завершилось еще спустя более полутора лет, к августу 1762 г. В чем же была причина столь длительного срока исполнения принятого решения?
Губернатор Соймонов в феврале 1761 г. просил командующего сибирскими частями генерал-майора И. фон Веймарна выделить на формирование этого полка по одной роте из состава полевых Луцкого и Олонецкого, а также гарнизонных Сибирского и Ново-учрежденного драгунских полков. Он особенно обращал внимание командующего на необходимость «выбрать ис каждого полку рядовых по роте способных и годных к пограничной службе людей и не престарелых, то есть не свыше сорока лет от роду... в том числе две
гарнизонныя роты выбрать с полным числом драгунских и подъемных лошадей, а две роты из армейских полков без лошадей» [9. Л. 41 об., 42]. Эти роты должны были выступить с началом весны - две из гарнизонных полков в Томск, две из полевых сначала в Омскую крепость, а оттуда также в Томск, чтобы вместе следовать далее до Иркутска. Вместе с тем Соймонов успокаивал Веймарна: «Дабы те полки в полном комплекте состоять могли, то оные укомплектованы быть имеют впредь из рекрут, как то вышеобъявленным Правительствующаго Сената указом точно обнодеже-но» [Там же. Л. 42 об., 43]. А.П. Васильев ошибся, считая две роты гарнизонных полков «пешими» [4. С. 155, 156]. Из приведенной выше цитаты следует, что они как раз отправлялись в поход «с полным числом драгунских и подъемных лошадей», а двум ротам полевых полков лошади должны были быть приданы в Омске.
О том, как происходил сбор лошадей и амуниции для отправляемых на восток четырех рот, дают представление изученные нами материалы делопроизводства канцелярий полков, а также командующего войсками. Так, 30 марта 1761 г. Сибирская губернская канцелярия извещала генерал-майора фон Веймарна, что не имеет возможности закупить непосредственно в Тобольске необходимое количество лошадей для двух рот полевых полков: «К продаже лошадей являетца мало, так что по сие число еще и ни одной не куплено» [10. Л. 74]. В связи с этим губернатор Соймонов принял решение попробовать приобрести для них лошадей в Ишимском и Ялуторовском дистриктах, а также в Таре, откуда отправлять их в Омскую крепость, плюс в Томске и Красноярске. Что касалось двух рот гарнизонных полков, то Веймарн еще 16 марта заявил Соймонову, что «в полку де Сибирском лошадей ныне в комплекте не состоит более трехсот, да наличныя де от далнего труда, как от дневных и ночных розъездов, а паче от перевоски правианта и фуража, от посылающихся партей в немалом изнурении, и к тому далнему до Селенгинска переходу весма ненадежны состоят» [10. Л. 75].
Губернатор вынужден был распорядиться о закупке лошадей сразу для трех рот, «полагая строевых драгунских в каждую роту по сту по семи, а подъемных по шести лошадей... летами от пяти до семи лет... самых добрых, здоровых и к военной службе крепких, не свыше вышеобъявленной цены, драгунских по десяти, подъемных по шести рублев, мерою драгунских в два аршина с вершком, а по крайней уже необходимости в два аршина, подъемных посредственной вышины» [Там же. Л. 78 об., 79]. При этом, правда, оплачивать эти покупки он предлагал «из штатских доходов, а по неимению оных и из других наличных зборов, какие бы ни были, ставя на щет новоучреждающагося в Си-бире корпуса ландмилицких полков», а обеспечения их при транспортировке необходимым фуражем ожидая от самого генерала Веймарна [Там же. Л. 79-80]. Однако томский воевода Г. Бобровский 9 июля доносил, что
несмотря на разосланные им объявления в городской магистрат, духовное правление, а также Чаусскую и Сосновскую заводские конторы, «к покупке объявленных лошадей в приводе ни от кого сего июля по 7 число не имелось, а того 7 числа, хотя лошадей до пяти привожено и было, точию... продавцы за объявленную в указе цену не отдают, а просят весма дороже» [11. Л. 1191 об., 1192]. Впрочем, он нашел выход из положения, передав соответствующие полномочия Красноярской воеводской канцелярии и находившемуся там адъютанту Сибирского полка Я. Ялымову на покупку 200 драгунских и 40 подъемных лошадей.
Проблемы возникли также и с амуницией. Хорошо понимая, что на закупку положенного количества вещей для целого полка рассчитывать на ассигнование средств от казны вряд ли возможно, военное командование предпочло воспользоваться случаем, чтобы избавить цейхгаузы полевых полков, остававшихся в Западной Сибири, от запасов вещей с уже превышенным сроком службы. Так, в конце июня 1761 г. премьер-майор Троицкого полевого драгунского полка М. Нестеров рапортовал генералу Веймарну, что из полковых запасов отправил в Омскую крепость следующий набор: «Перевязей знаменных из пунцового сукна с золотым позументом, с крюками и бляхами медными позолоченными - 5 шт. (в пользовании с 1745 г., срок вышел в 1755 г.); труб медных ветхих - 2 шт. (с 1750 г., срок вышел в 1757 г.); чушек (кобур) пистолетных - 923 пары, портупей яловичных - 918 шт. (с 1754 г., срок вышел в 1760 г.)» [Там же. Л. 795-798]. Перевозка производилась на десяти телегах силами 20 подъемных лошадей в сопровождении пятерых извозчиков и пятерых драгун под командой капрала И. Потехина. Оплачивать же прогоны предписывалось Сибирской губернской канцелярии, «записав в росход с роспискою на щет учреждающихся ландмилицких полков» [10. Л. 820, 820 об.].
Со своей стороны, губернатор Соймонов еще в 1760 г. затребовал от ведомства генерал-фельдцейх-мейстера П.И. Шувалова и Оружейной канцелярии Военной коллегии на четыре полка ландмилиции
Еще одной проблемой стало обеспечение формируемого Якутского конного полка надлежащим обмундированием. В июле 1761 г. Соймонов представлял Сенату, что «хотя верхней и нижней мундир от тех полков, а несколко ис Тоболска из старых за сроками и отправлен, однако ж из оных по болшой части многим сроки уже вышли, протчим же вскоре пройдут, а на взятых в тот полк из иркуцких и енисейских казаков, также по-сацких и цеховых и нисколко оного не отпущено, сле-дователно, они остаютца ничем еще и не обмундированы» [13. Л. 51, 51 об.]. А уже в сентябре того же года выяснилось, что хотя назначенный к приему вещей капитан И. Матюнин прибыл в Тобольск, но выдать ему ту сумму, которая была необходима к уплате за них Главному комиссариату и составляла чуть более 25 тыс. руб., невозможно: «За недостатком ныне здесь как камисариатских, так и протчих зборов денежной казны отправить толикого числа денег не ис чего» [Там же. Л. 56, 56 об.]. Поэтому Соймонов просил дозволения капитану Матюнину отправиться в Москву для приема вещей без предварительной оплаты, а произвести ее позднее, если Сенат согласится с его предложением о том, чтобы отчеканить на Екатеринбургском денежном дворе медной монеты на 2 млн руб. и использовать часть этих денег на формирование полков ландмилиции. Однако, как выясняется из следующего рапорта губернатора, отправленного Сенату уже в мае 1762 г., данное предложение не встретило поддержки в высших инстанциях, так что капитан Матюнин пока не смог исполнить вверенного ему поручения [Там же. Л. 63, 63 об.].
Вопрос об источниках финансирования новых воинских частей вообще оставался «больным местом» для сибирских властей. Вышеупомянутое предложение о перечеканке медной монеты было выдвинуто сибирским губернатором еще в июне 1761 г. в связи с хронической нехваткой на удовлетворение нужд всех армейских полков за Уралом денег, получаемых от подушного сбора (поскольку значительная часть крестьян-плательщиков оказалась приписана к казенным Колы-вано-Воскресенским и частным заводам), а также из сборов Кяхтинской пограничной таможни (из-за того, что большую их долю приходилось тратить на развитие Нерчинских сереброплавильных заводов) [12. Л. 128]. Сложившаяся ситуация была результатом принятого в 1760 г. решения о финансировании формирования пяти полков ландмилиции «из сибирских неокладных доходов, а в случае оных недостатка заимообразно и из окладных, то есть подушных откупных и таможенных зборов» [12. Л. 140]. Однако когда губернатор Соймонов запросил иркутского вице-губернатора генерал-майора И. Вульфа об имеющихся в распоряжении последнего денежных суммах, остающихся из ежегодных доходов, то получил совершенно недвусмысленный ответ: «Сверх бываемых там доходов на жалованье состоящим в отдаленных местах командам и на отправлении правианта отсюда ежегодно посылается, а ныне и более посылать надлежит от 50 до 60 тысяч рублев, а в Кяхтинской таможне ныне... денежной суммы не находится, да и в казну годовую не дослано на сей год 50 214 руб. 97 коп.» [Там же. Л. 142]. При этом денег зачастую не хватало не только для материального обеспечения, но даже и для элементарной выдачи жалования тем людям, которые переводились в состав Якутского конного полка.
Отправленным из состава армейских полков четырем ротам выдачу жалования взяла на себя Сибирская губернская канцелярия. В июне 1761 г. тобольские чиновники извещали генерал-майора Веймарна, что для двух рот Луцкого и Олонецкого полков из тобольской рентереи к выплате за майскую треть отправлены 865 руб. 55 коп. серебром, доставить их в Омскую крепость должен был вахмистр Шестаков, получив подорожную на две ямские и уездные подводы до Камы-шевской слободы Ишимского дистрикта, а оттуда до Омска на казачьих лошадях с оплатой за прогоны [11. Л. 246]. Другие две роты (из Сибирского и Новоучре-жденного полков) должны были получить жалование за майскую треть по прибытии в Томск, причем по армейским окладам: «По требователным от тех рот за руками обер афицеров ведомостям отпустить Томской воеводской канцелярии из налично имеющихся в той канцелярии зборов, какие бы ни были» [Там же. Л. 246 об.]. В случае, если наличных денег в Томске окажется недостаточно, возмещать недостачу предписывалось уже воеводской канцелярии в Красноярске - следующем пункте на пути следования этих рот в Иркутск.
Однако в случае с офицерами дело обстояло не так просто. Пункт о выдаче жалования всем офицерам, направляемым в Сибирь в состав будущих полков ландмилиции, не по гарнизонным, а по армейским окладам, смутил чиновников губернской канцелярии. Пока губернатор Соймонов сохранял свою должность, эти выплаты осуществлялись бесперебойно. По свидетельству премьер-майора К. Пекурина, возглавлявшего партию офицеров, прибывших в Тобольск для определения на службу в полки ландмилиции к декабрю 1761 г. [12. Л. 51-52], им выдавали деньги, «чтоб в пути не иметь нужды, на щет предидущей службы из Штатс канторы и из других мест по окладом за треть года. а по прибытии своем являлись с пашпортами у вашего высокопревосходителства, и всегда того ж
оклада неотъемлемо свое денежное жалованье по за-служении, как штап и обер, так и произведенныя вашим высокопревосходителством ундер афицеры и капралы получали» [14. Л. 593 об.]. Но после получения отставки и отъезда Соймонова из Тобольска весной 1763 г. ситуация изменилась к худшему. Сибирская губернская канцелярия «излишним расходом предпочла» выдавать офицерам жалование по армейским окладам, заменив его гарнизонными.
В своем прошении Сенату от 27 октября 1763 г. майор Пекурин нарисовал прямо-таки душераздирающую картину. Многие из этих офицеров были определены к отправлению в состав формирующихся в Сибири полков ландмилиции после завершения Семилетней войны из-за невозможности по состоянию здоровья продолжать полевую службу: «Мы по притчине нашего от бывших пруских сраженей раззорения, потому что неоднократно лишались своих экипажев, а потом за тяшкими ранами, следуючи чюжим государством, и по дороговизны всего, а паче по притчине еще не затворенных от прострелов ран и за лежащими в костях пулями, кои и доныне у некоторых из нас имеются, от случившихся жестоких припадков, ползуяся в тамошних местах волными их лекарями, и покупая из аптек, кои у них во всех местах волные имеются, немалою ценою медикаменты, и из своего жалованья тратясь, едва в Россию до Санкт Питербурга добрели. А потом и от государственной Военной коллегии по тогдашней нашей к службе невозможности по выключке ис прежних полков отосланы были в Правительствующий Сенат на расмотрение, при котором, будучи немалое ж время в Санкт Питербурге, а затем и в Москве, от найма квартир, от переездов, тож и от излечения предписанных наших болезней ,немало тратясь же, и не толко последнее имущество, что ни было, распродавая все за бесценок, с понесением и голода, много одолжали» [Там же. Л. 594 об., 595].
Когда же они, определившись в полки ландмили-ции, выехали к новому месту службы, получив жалование за треть года вперед, «расплатя несколко долги и себя в одеже мало поправя, с великим же недостатком в Тоболск отбыли, а по приезде своем. от неимущества своего ничем не исправясь, ласкали себя надеждою на положенное нам жалованье, и прилагая все возможные способы во исправление себя порадными вещми, также присовокупляя долгу, старались». Теперь же губернская канцелярия их «к вящему неимуществу довела, так что не толко себя поправлять или означен-ныя долги уплатить чем не осталось, а к выезду ис Та-болска в те еще далнейшия места, где означенным полкам быть определено, лошадей и повоски исправлять не на что, по неимению ж собственных людей наемных содержать невозможно, а принуждено самим, и оставя пожалованныя за беспорочныя наши и усердныя к отечеству службы, во всякую работу входить самим» [Там же. Л. 595, 595 об.]. В связи с этим, поскольку уже последовала резолюция о том, чтобы отложить дальнейшее формирование четырех полков, Пекурин и его товарищи просили определить их либо в Якутский конный полк на имеющиеся вакансии, либо причислить в другие армейские полки, с выдачей удержанного у них жалования по полевым окладам. После рассмотрения этой жалобы в пятом департаменте Сената 22 марта 1764 г. было вынесено положительное решение - находившимся в Тобольске офицерам выплатили недостающие суммы, а кроме того, наказали местных чиновников: «...за вышеписанное неоснователное Сибирской губернской канцелярии. определение вычесть у при-судствующих, кои объявленное определение крепили, из заслуженого ими по прежде положенным окладам жалованья в штраф по силе Генералного регламента 50 главы с каждого за месец и отослать в Канцелярию конфискации, дабы они впредь в делах осмотрителнее поступали» [14. Л. 606 об.].
В донесении Сенату от 1 июня 1762 г. губернатор Соймонов подвел промежуточные итоги своей деятельности за прошедшие два года. В частности, он сообщал, что Якутский конный полк уже сформирован и отправлен в Забайкалье, «на селенгинскую границу», а обмундирование для него заказано в Главном комиссариате (об этом см. выше), за исключением шляп, которые вызвался поставить тобольский фабрикант Бетю-ков. Как указано в работе А. П. Васильева, «из Красноярска и Енисейска команды, сведенные в роты, прибыли в Иркутск, где Якутского полка секунд-майор Ли-неман сводил прибывающие роты в полк. Из Иркутска конный ландмилиционный полк перевели в Селен-гинск по льду Байкала зимой 1761-1762 года» [4. С. 156]. Драгунские ружья полк получил из тех запасов, которые предназначались для выписных казаков и хранились в Енисейске и Красноярске. Из этих запасов были отобраны и отправлены в Иркутск 418 шт., хотя, как специально отмечалось, «из них некоторые требуют починок, а и протчия имеютца ис починочного старого» [13. Л. 105 об., 106]. Недостачу предполагалось восполнить за счет поставок из Оружейной канцелярии (см. выше). Всего же, как этому полку, так и предполагаемым еще четырем, как подсчитал губернатор, на полное снабжение всем необходимым требовалось почти 120 тыс. руб., которые Соймонов, по существу, предлагал взять в долг: «Повелено б было заплатить из суммы камисариацких зборов, поставя оныя на щет состоящей на Главном камисариате здешней губернии долговой суммы, издержанной здесь на щет оного Главного камисариата, от Сибирской губернской канцелярии ис таможенных, кабацких, канцелярских и протчих зборов» [13. Л. 108]. Он также предлагал, в случае необходимости, воспользоваться теми денежными суммами, которыми располагал Сибирский приказ.
Однако в то же самое время стало очевидным, что реализовать проект о формировании пяти полков ланд-милиции в Забайкалье не представляется возможным. А. П. Васильев указывал, что уже 22 августа того же 1762 г. Соймонов отправил донесение Сенату, в кото-
ром прямо констатировал, что на еще четыре полка «денег в Сибирской губернии (т.е. на Нерчинских заводах) не было» [4. С. 166]. На это утверждение ссылается и Г.Ф. Быконя [5. С. 181, 182; 6. С. 161, 162]. Изученные нами документы позволяют дополнить это утверждение: мы видим, что вполне определенную роль в таком исходе сыграла также позиция ведомств, отвечавших за снабжение войск - Главного комиссариата и Оружейной канцелярии, не пожелавших принимать во внимание стратегические соображения государственной обороны и требовавших от сибирского губернатора и его подчиненных оплаты в полном объеме из дозволенных законом источников всей той продукции, которая предназначалась для забайкальских полков. Отставка Соймонова и его отъезд из Сибири весной 1763 г. фактически привели к тому, что этот вопрос остался в «подвешенном» состоянии. Новые подвижки наметились лишь к концу 1763 г.
Как раз в 1763 г. созданная при Екатерине II очередная Воинская комиссия выступила с проектом формирования в Сибири семи регулярных армейских полков, предполагая зачислять в них выводимых с территории Речи Посполитой беглых старообрядцев - бывших российских подданных. В частности, составленным на основе предложений комиссии докладом Сената, «конфирмованным» (утвержденным) императрицей 26 ноября 1763 г., предлагалось «полков сочинить: пехотных пять, конных два; из которых уже один и есть, и называется Якутской Ландмилицкой конной полк. и быть конным противу Карабинерных полков» [15. С. 37]. Данному сюжету посвящена одна из наших предыдущих публикаций [16]. А.П. Васильев ошибочно именует эти семь полков также «ландмилиционны-ми» [4. С. 166, 174]. Заметим, что в этой связи необходимо уточнить утверждение, содержащееся в классической работе Л. Г. Бескровного, что только «за счет драгунских полков были образованы тяжелые карабинерные полки», а «об имеющихся 14 конных ландмилиц-ких полках. комиссия, очевидно, забыла, и они не брались в расчет» [17. С. 317]. Именно недавно сформированный Якутский конный полк ландмилиции и должен был быть переформирован в карабинерный.
Правда, относительно необходимых для такого переформирования материальных ресурсов решения принимались с заметным запозданием. Например, в июне 1764 г. находившийся в Москве для приема вещей от Главного комиссариата еще на полки ландмилиции (по предыдущему проекту) премьер-майор В. Зубрицкий запрашивал Сенат, как понимать поступивший к чиновникам Комиссариата указ Военной коллегии, основанный на высочайшей «конфирмации» полгода назад: «Того не упомянуто, вместо ль тех. ландмилицких пяти конных полков, или сверх помянутых ландмилиц-ких полков оные полки учредить велено?» [18. Л. 18 об.]. Спустя еще месяц с небольшим Военная коллегия представила Сенату соответствующее разъяснение, что «в Сибири карабинерных два и пехотных
пять полков повелено учредить вместо прежде назначенных тамо четырех ландмилицких полков, ис которых бывшей до сего Якуцкой ландмилицкой полк по нынешнему положению и в карабинерной переформировать велено, и что на те полки мундирных и амму-ничных вещей, а особливо ныне на первой случай на карабинерной один и пехотныя два полка потребно, велено ж отпустить» [18. Л. 23, 23 об.]. И только в начале осени в Главном комиссариате было получено данное разъяснение вместе с соответствующим сенатским указом. Как видим, только для того, чтобы решить проблему выдачи вещевого довольствия будущему Якутскому карабинерному полку, у центральной власти ушло более девяти месяцев.
Одновременно с этим в течение 1764 г. генерал-майор и селенгинский комендант В. В. Якоби развернул целую программу действий, направленных на переформирование Якутского полка ландмилиции в карабинерный. Уже весной он потребовал срочно заготовить необходимый объем провианта, рапортуя Военной коллегии, что «для воинских служителей не толко запасного, но и на нынешней год в селенгинских магазинах, за выключкою имеющагося в Удинске ко отправлению в Нерчинск, правианта недостаточно, и кроме поставки из Иркуцка, удоволствоватца вскоре неоткуда» [19. Л. 2 об.]. Новому сибирскому губернатору Д.И. Чичерину в связи с этим предписывалось «ныне в селенгинския могазеины правианта не токмо на нынешней, но и з достатком и на будущей год приготовить немедленно, и в том приготовлении и доставлении в Селенгинск Иркуцкую правинциалную канцелярию наикрепчайше понудить, дабы воинския служители ни в чем никакого недостатку и неудоволствия иметь не могли» [Там же. Л. 2 об., 3]. Однако принятые решения далеко не всегда исполнялись. Скажем, у А.П. Васильева упомянуто о том, что на содержание Якутского карабинерного полка «приказано было ассигновать с Колывано-Воскресенских заводов 20 тысяч рублей» [4. С. 181], но нет сведений о том, что уже в июле 1764 г. Военная коллегия получила из 1-го департамента Сената указ «о неимении надежды в отпуск с Колывано Воскресенских заводов на учреждаемые в Сибире полки определенной денежной суммы до времяни, и о ненасылании в канцелярию Колывано Воскресенского горного началства о том осигнацей» [19. Л. 8]. Только к концу того же года по предложению генерал-квартирмейстера кн. А. А. Вяземского Сенат решил взамен этих денег отпустить соответствующие суммы из Москвы и Екатеринбурга [20. Л. 6, 6 об.].
Снабжение Якутского карабинерного полка вооружением, порохом и артиллерией должно было происходить по линии ведомства генерал-фельдцейх-мейстера А. Н. Вильбоа. Однако быстро выяснилось, что последний счел за благо переложить эти заботы на плечи губернатора Чичерина, ограничившись отправкой из Москвы в Забайкалье двух 8-фунтовых «единорогов», а остальные предписав «ис Таболска или ис
тамошних ближайших и способных к Селенгинску мест. доставить доволное число» [19. Л. 3 об., 4, 5]. Генерал-майор Якоби в мае 1764 г. просил Чичерина прислать взамен пришедших в негодность 19 3-фунтовых пушек с комплектами пороха и снарядов, а также по несколько 6-фунтовых и тяжелых 24-фунтовых орудий и гаубиц. Через месяц губернатор, исходя из того, что «по невозможности ныне артилерии ис Таболска по великой отдаленности вскоре доставить, определил оной по близости и способности отправить из Иркуцка, где еще не такая, как в Селенгинску, опасность», всего 29 орудий: 10 из 14 6-фунтовых, 19 из 21 3-фунтовых [4. С. 178; 21. Л. 109 об., 110].
Наконец, даже к 1764 г. Якутский конный полк ландмилиции все еще не был укомплектован до полного штата офицерами, рядовыми и лошадьми. По данным генерал-майора Якоби, вместо 1 164 чел. штатного состава летом 1764 г. налицо были лишь 591 чел., из числа которых еще 33 чел. находились вне расположения полка в разных «командированиях» [4. С. 175, 176, 179]. В связи с такой нехваткой личного состава Якоби в сентябре того же года получил от Военной коллегии предписание - включить в состав формируемого карабинерного полка конную гренадерскую роту, ранее предназначавшуюся для распределения по драгунским полкам, а также своей властью производить в обер-офицерские чины из унтер-офицеров и вахмистров «людей состояния добраго и знающих службу и воинской порядок» [4. С. 179; 22. Л. 365, 365 об.]. Эта последняя мера была обусловлена наличием почти полутора десятков офицерских вакансий - в полку недоставало по одному ротмистру и полковому квартирмейстеру, девятерых поручиков и троих корнетов; соответствующие должности временно исполняли определенные из других полков двое адъютантов, аудитор, двое подпоручиков и представлявшие Инженерный корпус поручик и двое прапорщиков [22. Л. 368, 368 об.]. На штаб-офицерские должности предназначались двое премьер-майоров, В. Волков и Н. Тютчев, однако до их прибытия Якоби мог временно произвести в майоры кого-либо из старших ротмистров. Полковым командиром назначался подполковник И. А. фон Линеман (5 августа он был повышен в чине до полковника) [Там же. Л. 366]. Наконец, предстояло решать проблему нехватки конского состава, ибо в полку недоставало 244 лошади.
В сентябре Якоби доносил Военной коллегии о предпринятых им мерах. Прежде всего, он успел перевести из гренадерской роты в ряды карабинерного полка 50 чел. рядовых, восьмерых унтер-офицеров и капралов и еще одного поручика, плюс 119 лошадей: «При людях же отчислены карабины одне, а протчия вещи все с тех отчисленных по состоянию в том полку таковых же отобраны и велено хранить в полковом цейхоузе» [22. Л. 369, 369 об.]. Кроме того, он своей властью произвел в обер-офицеры на имевшиеся вакансии 18 чел. и просил выписать этим людям патенты на соответствующие чины и отправить к нему в Селенгинск для выдачи. Этих людей он предписал полковому командиру привести к присяге и начать выплачивать им жалование по соответствующим окладам уже с нынешнего месяца, а также обращал внимание фон Линемана на то, «чтоб тот полк в самоскорейшем времени не толко в доброе состояние знание воинскаго распорядка приведен был, но в случае, чего Боже сохрани, неприятелского нападения против онаго в поле всегда с храбростию действовать мог» [22. Л. 369 об.-370 об.]. Из лиц дворянского происхождения, к лету 1764 г. продолжавших службу в рядах Якутского конного полка ландмилиции, воспользовались манифестом 1762 г. и пожелали выйти «в отставку на свое пропитание» только двое: вахмистр Вралов и капрал Тезев: «С данными о свободном в пути их пропуске пашпортами на прежния их жилища, Вралов в Новогородскую, а Тезев в Белогородскую губернии при сообщениях отпущены быть имеют» [Там же. Л. 371]. Еще двое офицеров - поручик Воинов и аудитор Литаврин, находились на тот момент при губернаторе Чичерине в Тобольске, их Якоби просил отпустить в расположение полка для прохождения службы.
Уже в 1765 г. Якутский карабинерный полк оказался полностью укомплектован и расквартирован в Се-ленгинске и его окрестностях для охраны границы с цинским Китаем. Одновременно с этим командующему Сибирским корпусом генерал-поручику И. Шпрингеру предписывалось вновь зачислить генерал-майора Яко-би в штат армейского генералитета, назначить вместо него в Селенгинск и еще в некоторые пограничные пункты комендантов из числа армейских офицеров, а также «Селенгинск обнести земляным рвом, и где полевая артиллерия постановлена будет зделать, небол-шее особливое земляное укрепление» [20. Л. 3 об., 4]. Выполняя данное предписание, Шпрингер выбрал двоих армейских капитанов, И. Апелгрина и С. Силкина, «не смотря на старшинство, по спискам следующее, но полагаясь на совершенное их к тому достоинство и способность», и определил первого комендантом Се-ленгинска, второго - Акшинской крепости. Свой выбор он обосновал тем, что «тут, яко в новых местах, немалого поправления, учреждения и проворности требует-ца, а на сих, кажетца, положитца безсумненно» [Там же. Л. 55]. Таким образом, окончательно сложилась та структура управления воинскими частями, дислоцированными в Забайкалье, которая станет действовать на протяжении всей второй половины 1760-х гг.
Данный материал позволяет существенно скорректировать наши представления о тех факторах, которые оказывали непосредственное влияние на ход и результаты выполнения ряда мер государственной политики в сфере обороноспособности и военного строительства применительно к территории Забайкалья в первой половине 1760-х гг. Военная угроза со стороны цинского Китая диктовала центральной власти настоятельную необходимость реорганизации и увеличения здесь армейского контингента, однако согласованность действий столичных инстанций и местной администрации, как мы убедились, оставляла желать много лучшего. Недостаточная эффективность механизмов материального снабжения воинских частей и отсутствие постоянных источников для их финансирования приводили к длительным задержкам, а то и срывам поставок вооружения и обмундирования в полки. Предпочитая перекладывать значительную часть забот по комплектованию и содержанию войск на плечи сибирского губернатора, Сенат тем самым ставил под удар и Военную коллегию, чьи ведомства - Главный комиссариат и Оружейная канцелярия - оказывались лишены возможности исполнять поступающие к ним запросы из-за отсутствия оплаты сибирских заказов. Финансовое же состояние казны Сибирской губернии не позволяло рассчитывать на изыскание там необходимых средств, даже несмотря на работу Колывано-Воскресенских и Нерчинских заводов, где велась чеканка монеты.
Выше уже было показано, каким образом позиция, занятая именно Комиссариатом и Оружейной канцелярией, привела, по существу, к отказу от проекта формирования пяти полков ландмилиции для обороны Забайкалья. А при переформировании Якутского конного полка в карабинерный опять-таки большая часть необходимых мер была проведена в жизнь генерал-майором В. В. Якоби и губернатором Д. И. Чичериным, поскольку центральные ведомства не проявили особой заинтересованности в оказании материальной поддержки этому процессу. Изученный нами сюжет лишний раз демонстрирует, что при оценке степени эффективности и адекватности имперской политики в сфере военного строительства на протяжении XVIII в. следует исходить не из содержания принимаемых верховной властью решений, но, прежде всего, из тех конкретных обстоятельств, которыми сопровождалось их исполнение, зачастую принимавшее формы, весьма далекие от первоначального замысла.
наук. Барнаул, 2010. 24 с.
ский пехотный) // «Золотая россыпь» Селенгинска : Ист.-краевед. очерки. Улан-Удэ, 2010. Кн. 2. С. 99-119.
10. Государственный исторический архив
