Даргинка в традиционном дагестанском обществе: прошлое и настоящее

ACTA HISTORICA: труды по истории, археологии, этнографии и обществознанию № 2, 2018

ДАРГИНКА В ТРАДИЦИОННОМ ДАГЕСТАНСКОМ ОБЩЕСТВЕ: ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ

Курбанов Магомедзагир Юсупович Magomedzagir Yu. Kurbanov

к.и.н., c.K.e., PhD (In Etynography), Senior Researcher,

Институт истории, археологии и этнографии Даге- The Institute of History, Archeology and Ethnogстанского научного центра РАН, raphy of the Daghestan Scientific Centre of RAS,

Махачкала, РФ. Makhachkala, Russian Federation

Zagir_kurbanov@yandex.ru Zagir_kurbanov@yandex.ru

Аннотация: Annotation:

В статье рассматривается роль и место женщины- The article presents the questions on the role and

даргинки в традиционном дагестанском обществе в place of Dargin women in traditional Dagestan

прошлом и настоящем. Раскрывается понятие «дар- society in the past, and present. The concept of

гинка», показан ее статус. Сделан вывод, что сегодня "dargin woman" is revealed, and their statuses

даргинка играет весьма значительную роль в семье и occupy a worthy place in public life. занимает достойное место в общественном быту.

Дагестан, даргинка, горянка, общество, традицион- Dagestan, Dargin woman, highlander woman,

ные праздники society, traditional holidays

Те перемены, которые мы переживаем, изменившие во многом функции женщины-даргинки, заставили по-новому взглянуть на ее роль в семье и обществе. Лучше понять происшедшие изменения можно, если обратиться к прошлому и рассмотреть роль и место этой женщины в традиционном даргинском обществе. До Октябрьской революции место и роль даргинки в семье и обществе строго определялись патриархально-феодальными условиями, законами шариата и адата. Немалое значение имела и сословная принадлежность. Так, женщины из высшего сословия и зажиточных слоев крестьянства, благодаря имущественному состоянию и общественному положению своих родственников, пользовались в семье мужа относительно большей свободой, чем из бедных крестьянских семей.

Особую заботу о сохранении подчиненного положения женщин проявляла мусульманская религия. «Мужчины стоят выше женщин, - поучал Коран, - в силу тех качеств, которыми бог возвысил их над женщинами». [i, с.34]. Этой мыслью о неравенстве женщины пронизаны все нормы шариата, регламентирующие правовые и иные отношения супругов при вступлении в брак, при разводе, по вопросам наследства, раздела имущества и т.д. Не менее строгими по отношению к женщине были и законы адата. «Жены делали все, - писал о кумычках М. Алибеков, - что им скажут мужья, не разбираясь,... правильно это или нет. Когда мужья уходили куда-нибудь, то они не спали до их возвращения. Порядочные жены не ели при мужьях и даже воды не пили на их глазах. Они не называли мужей по имени.». [2, с.30]. Так было не только у кумыков, но и у аварцев, даргинцев, агулов и других народов Дагестана. [3, с.480., 4, с.95., 5, с.452.].

В даргинской семье существовали строгие правила взаимоотношений между супругами, определенные обычаем избегания и народным этикетом. Жена также не называла по имени мужа, а давая ему какое-либо прозвище, иногда по названию его тухума, например, «Хъяйтур», «Чавхъ», «КЪанда» и др. Муж тоже никогда не называл жену по имени, обращаясь к ней «эй», «эй хунул», за исключением сел Нахки, Наци и Ургани, там - «жав хунул». Считалось неприличным спрашивать мужа о здоровье жены. [6.с.83]. В соответствии с этикетом жена редко садилась за стол вместе с мужем и никогда - в присутствии посторонних. Если в доме появлялся гость, то принимал его, угощал и развлекал только мужчина. Женщина, как правило, лишь готовила угощения, стараясь вести себя как можно незаметнее.

Неравенство женщины подчеркивались уже с первого дня ее рождения. Рождение девочки встречалось радостно, лишь в тех случаях, когда в доме имелось уже несколько сыновей и родители хотели девочку. Обучением девочек грамоте занимались, главным образом, в семье. Лишь немногие из них посещали мусульманские школы при мечети, где в течение одного-двух лет учились на арабском языке чтению Корана. На этом учеба девочки заканчивалась. Так как с 13-14 лет она считалась совершеннолетней и должна была готовиться к семейной жизни. С этого времени девушку старались изолировать от общения с мужчинами. Адат и шариат предписывали девушке определенные правила поведения. Она не могла отлучиться в другой аул без провожатой - пожилой женщины, находиться в обществе мужчин. Но специальные исследования предшественников и наши полевые материалы дают возможность говорить о тайных свиданиях жениха и невесты в досвадебный период. У кайтагцев из с. Санчи Кайтагского района жених и сегодня могли даже спать со своей невестой, не покушаясь, однако, на ее девственность. У буркун-даргинцев [7. с.119], сюргинцев [6. с.85] и в некоторых других даргинских селах жених мог вызвать недовольство своих родных и родителей невесты редкими и неохотными посещениями своей нареченной.

Годовой цикл работ, которые приходилось выполнять женщине-даргинке, поражает своим разнообразием и трудоемкостью. Укажем лишь на часть женских обязанностей в течение хозяйственного года: очистка поля от камней, вынос навоза, обработка шерсти, посевы, обмазка и побелка дома, уборка урожая, заготовка продуктов на зиму и др. Несомненно, в даргинской семье женский труд являлся преобладающим. Однако, нельзя согласится с мнением ряда этнографов о совершенной бездеятельности даргинских мужчин, якобы проводивших время лишь «в болтовне и строгании полочек»

М-З.О. Османов назвал суждения о лености горских мужчин «скольжением по поверхности вещей». «Проезжающим наблюдателям, - пишет он, - прежде всего, бросается в глаза труд женщины, ее хлопоты по домашнему хозяйству, ибо в поле или на пастбище, где главным образом протекает труд мужчин, эти наблюдатели не выходили»[8, с.26]. Это верно, но лишь отчасти. Труд женщин был свободным, результаты которого, до единой соломинки, шли в семью. Горянки трудились на своей земле, ухаживали за своим скотом и домом, детьми и т.д., поэтому такой труд был фактором морального возвышения, а не гнета. Соответственно, горянки сохраняя свой независимый характер, достоинство, активную роль в общественной жизни, могли свободно общаться с мужчинами, работать с ними в поле, на току, требовать и предлагать свои услуги на равных правах с мужчинами. Их положение по свидетельству почти всех этнографов, занимавшихся исследованием положения женщин в горах, отличалось большой самостоятельностью и свободой. Они привыкли в отсутствие мужчин (военные походы, а затем отходничество) брать большинство работ на себя и принимать самостоятельно ответственные решения. Это обстоятельство известный кавказовед Г.Ф. Чурсин комментировал следующим образом: «Беспокойное боевое прошлое горских народов Дагестана, создало такое разделение труда между мужской и женской половиной населения, при котором большая часть хозяйственных забот приходилась на долю женщины» [9, с.22.].

Но именно вследствие того, что горянке приходилось выполнять многие работы, она пользовалась гораздо большей свободой и самостоятельностью, чем жительницы равнины. Так, К.Ф. Ган о лакцах (казикумухцах) пишет, что почти четвертая часть всего населения их «отправляется в качестве лудильщиков, оружейников и простых рабочих на заработки в кавказские города. Очень может быть вследствие этого, женщины тут пользуются большей свободой, чем у других магометанских народов на Кавказе» [10, с.78.]. Помимо многочисленных домашних работ, она была задействована во многих промыслах.

Достаточно вспомнить описание дагестанской женщины генералом русской службы М. Али-хановым-Аварским: «Если верно, что дагестанская природа выковала смелый и гордый дух, здоровое тело, твердость речей и поступков, безграничное развитие личной свободы и массу других, характерных особенностей своего сына, дагестанского горца, то могла ли эта природа не повлиять в том же направлении и на дочь свою, женщину Дагестана? Конечно нет... Дагестанская женщина, несущая на своих плечах не «всю тягость» работ и лишений горской жизни, как привыкли думать, а только свою законную установленную вековыми обычаями долю в них, обладающая силою и смелостью духа, которым «может позавидовать мужчина цивилизованной Европы», - тысячи раз доказывала и готова доказать каждую минуту, при малейшем посягательстве на ее права и достоинство, что она-тот же горец, но только в женском платье, что она тоже - плоть от плоти своей страны и умеет, когда явится в том надобность, владеть кинжалом и справиться с другими и с собою, не хуже своего мужа и братьев». [11, с.261-262].

В общественной жизни села даргинка принимала самое непосредственное участие. Такие институты, как взаимопомощь, гостеприимство, кровная месть, были немыслимы без участия в них женщин. Только женщина могла остановить кровную месть между мужчинами. Повествуя об обычаях даргинского селения Бутри, профессор Р.М. Магомедов отмечает: «Если мужчина собирается кого-нибудь убить, то женщины снимали с себя платки и, держа их перед мужчинами и бросив перед ними на землю, просили изменить свое решение. [12,с.137]. Особое место в ритуале

примирения кровников принадлежало матери убитого. Кровник первым долгом должен был попросить прощения у матери, подойдя к ней на четвереньках, стоя на коленях. Мать убитого дотрагивалась до волос убийцы и произносила: «Прощаю», только после этого виновного прощали все остальные родственники.

По определению исследователей, женщина всегда в горской семье оставалась символом сохранения традиционной культуры. Недаром говорят, что женщины-горянки делают горцев горцами. Не случайно даргинцы говорят: «Мургул бек1, хунул хъяб» (Муж - голова, а жена - шея). Комплекс морально-этических и правовых норм поведения в семье и обществе предусматривал уважительное отношение мужчин к женщине (жене, родственнице, односельчанке), совершенно исключал в общении с ней повышение голоса, брань, рукоприкладство. В начале ХХ в. у даргинцев местами еще сохранялся обычай, при котором группа сидящих мужчин приветствовали пожилую женщину вставанием; молодая женщина или девушка должна была обойти такую группу стороной. Приблизительно до этого же периода действовал строгий запрет на посещение мужчинами мест традиционных сборов женщин и девушек у источников, общественных печей, на поси-делоках и др. У всех горцев при появлении молодой женщины или девушки беседующие мужчины должны были повысить голос, говорить громче, дабы у проходящей не возникло подозрения, что речь идет о ней.

Одним из проявлений этикета в отношениях между мужчиной и женщиной было соблюдение пространства. Считалось неприличным мужчине идти в непосредственной близости от впереди идущей женщины, нельзя было брать женщину за руку, дотрагиваться до ее плеча, даже если это жена. Правда, допускались у кумыков, например, полуобъятья родственников и свойственников, в том числе между мужчинами и женщинами. Б.Х. Бгажноков писал об адыгах, что пространство между беседующими женщинами немного сокращается, а между мужчиной и женщиной, наоборот увеличивается до полутора метров, если позволяла обстановка [13, с.46]. Кроме того, неприличным было мужчине при разговоре пристально смотреть на женщину, разглядывать ее.

Как полную противоположность исследованиям дореволюционных авторов, можно рассматривать своеобразный обычай, описанный Ахмедханом Абубакаром в книге «Даргинские девушки» и встречающийся, главным образом, у народов Кубачинско-даргинского нагорья. Женщины сел Ицари, Урцаки и других обществ после полевых работ выходя группой на дорогу, могли остановить постороннего одинокого мужчину и заставить их танцевать, петь, раздеваться и т.д. Если тот не соглашался выполнять эти требования и оказывал сопротивление, то его опрокидывали на землю, снимали с него одежду, отнимали оружие, и в довершение всего могли отхлестать крапивой. Подобный обычай, встречавшийся не только у кайтагцев и кубачинцев, но и у части кумыков, ахвахцев, кулинских лакцев [14,с.158], может служить безусловным доказательством раскрепощённости даргинки.

Элементы женской свободы наглядно демонстрировали некоторые свадебные обычаи и обряды. Это и относительная свобода брачного выбора, и встречавшаяся повсеместно в горах брачная инициатива девушек, некоторая свобода в общении жениха и невесты и т. п.

Наши информаторы рассказывают, что ранее было принято, чтобы к девушке, которой пора выходить замуж, в определенный день заходили в дом все юноши, желающие жениться. Отец и братья девушки на это время уходили из дома, и с девушкой принимала женихов мать. Женихи, посидев немного и переговорив с матерью девушки, уходили, оставив в доме свои папахи. Девушка осматривала папахи и выбрасывала их одну за другой на улицу. Чью папаху девушка не выбрасывала, тот и считался женихом. Об этом обычае мне рассказывали в с.Ашты Дахадаевского района еще1989 году. Только дело происходило не в ауле, а на водяной мельнице, куда отправлялись девушки для помола зерна и выбора жениха. Я спрашивал собеседников: «и ныне так»? «Нет, -говорили мне, - времена изменились, но бывали случаи, где живет брачного возраста девушка через дымоход камина, бросали записки с именем претендентов».

В контексте изложенного заслуживает внимание группа обрядов-праздников буркун-даргинцев, в которых массовые гулянья молодежи сопровождаются сватовством и разыгрыванием игр-свадеб. Среди них и обряд-праздник «зурманти», в который проводился в с. Кунки в начале лета. Основными участниками праздника были молодые люди. С утра они с музыкой отправлялись в местечко «Хъякри». Отсюда девушки и парни направлялись в гости на ферму, где гостили 2-3 дня. Сюда же на ферму гостить приходила молодежь с других соседних сел. Возле фермы

было место «АарКабирхан», где молодежь устраивала совместные танцы, скачки. На «Зурманте» парень имел право оказать внимание девушке, которая нравилась ему. На «зурмантажи» (от названия травы «зурманты») в сс. Ашты, Кунки и Худуц девушка имела право подарить понравившемуся юноше пучки черемши, перевитые цветами. Это являлось своеобразным сватовством, которое в селении закреплялось настоящим сватовством[4, с. 308.]. «У даргинцев сел. Ашты, - пишет А.Г. Булатова, - обрядовый уход каждой девушки, хотя бы раз в году, на встречу с юношами вне селения, на лоне природы поводом которой был сбор цветов или трав, являлся столь твердой устойчивой традицией, что без специального разрешения ведущего праздника никто из девушек не мог отказаться от участия в этом ритуале. В случае непослушания в качестве наказания на обще сельском костре сжигалось все топливо, которое было заготовлено для семьи руками этой девушки». [15, с.308].

В старину у некоторых народов Дагестана существовал уходящий в глубокую древность ритуал, связанный с переходом юношей в разряд взрослых мужчин. Так, в селении Гапшима и советское время существовал так называемый родниковый праздник. С наступлением весны молодежь поднималась на горные альпийские луга, где летом пасётся скот, и там юноши и девушки восстанавливали пострадавшие от зимней непогоды горные родники, приводили в порядок загоны для скота, очищали от камней дороги и тропинки, по которым пойдут отары. Для юношей и девушек это было частью ритуала, означавшего переход в разряд взрослых. Это был своего рода праздник совершеннолетия, который в советское время дополнился торжественной встречей молодежи, с музыкой, с угощением.

Аналогичным же образом юноши и девушки знакомились на других празднествах, как, например, в с. Нахки и соседнем с. Цугни, в свободное от полевых работ время устраивались коллективные хождения за белой и желтой глиной, которую использовали для обмазки стен и пола жилища. Нужного качества глину сюргинцы добывали на горе Цина (Шунадаг), праздник тоже назывался Цина. Эти коллективные походы выливались в молодежные праздники и сватовство. Здесь парень свою симпатию к девушке выражал тем, что рыл для нее глину и наполнял ею мешки. По собранным нами полевым материалам, у сюргинцев «происходило состязание в силе между молодыми в первую брачную ночь, доходившее почти до схватки. Жених мог стать мужем невесты, только одержав над ней победу. Для того, чтобы набрать силы для борьбы в первую брачную ночь, их кормили пирогами, колбасой (рут), орехами, медом и фруктами. Жениху предстояла сложная задача развязывания узелков, надетых для неприступности на невесту. В исследуемое время этот обычай бытовал в селах Нахки, Наци, Урари и др. В с. Нахки и теперь шутя, спрашивают жениха и невесту «Кто победил?». [6, с.102., 137]. Однако, несмотря на все указанные выше проявления свободного поведения, горянки редко выходили за рамки допустимых норм. Внутри сельской общины поведение ее членов, прежде всего, женщин, находилось под контролем сельского общества и регулировалось нормами обычного права и шариата.

Женщина, как субъект права, имела у даргинцев определенные ограничения, связанные с ее представительскими возможностями. Хотя по адату предъявлять жалобу суду имел право только обиженный, допускалось среди прочих случаев доверительства, чтобы жалобу за женщину предъявлял ее муж, отец, брат, опекун. Но в подобных случаях женщина отнюдь не лишалась права самостоятельно сделать заявление или подать жалобу. При решении дел по адатам отдельных обществ Кубачино-даргинского нагорья в качестве полноправной свидетельницы могла быть приглашена и женщина, за них присягали муж. По шариату лишь по делам о браке и разводе жены могли давать присягу, не спрашивая согласия мужа. [14,с.364]. Сами женщины допускались к присяге лишь в Сюргинском обществе Даргинского округа[6, с.173]. В некоторых обществах (сс .Харбук и Шири) существовал обычай, при котором в отсутствии главы семьи женщина могла отстаивать права семьи перед адатом и шариатом, а также отстаивать интересы семьи перед лицами сельской администрации.

Весьма велика была роль старшей женщины в обрядовой жизни семьи и тухума. Без ее участия не обходилось ни одно важное семейное событие. Особенно велика была роль пожилых женщин в похоронных обрядах и траурных церемониях. Статус ее во многом зависел от того, насколько она смогла реализовать себя как женщина и мать.

Женщины, формально лишенные прав в сфере политической жизни, поддерживали авторитет своих собственных мужчин, создавая им все условия для гражданского и рыцарского образа жизни. Недаром говорят, что женщины-горянки делают горцев горцами, мужа делает доблестным жена - «мургул хьунуй ахъвиркьу», женой подорванный авторитет мужа обществу не восстановить, а обществом подорванный престиж мужа способна восстановить хорошая жена - «хьунуй кабикахъибси бахь мурулла, жамиатли ахъхьебиру»,амма жамиатли кабикакибси мурулла багьа хунуй ахъбарес рирар»[14, с.48].

Особое влияние на формирование облика, характера даргинской женщины оказали неоднократно повторявшиеся в истории, но оставшиеся безуспешными попытки внешних захватчиков покорить Дагестан. В совместной борьбе дагестанских народов против иноземных завоевателей активное участие принимали не только мужчины, но и женщины. Это и эпические персонажи, как Хадижат из с. Харбука, красная партизанка Нурганат Гаджиева из Кадара, многие другие.

В литературных и сценических произведениях советского периода пропагандировались образы горянок, сюжеты о том, как рвущаяся к свободе и свету горянка бросает вызов «темным силам общества», снимает чухту, становится студенткой, вступает в комсомол и, вопреки воле «жестоких» родителей, выходит замуж за любимого - рабочего или механизатора сельского хозяйства. Нет сомнения в том, что при советской власти загорелась «лампочка Ильича», осуществлялись «санштурмы», открывались «ликбезы» и учебные заведения, действовали кружки художественной самодеятельности, проходили фестивали и многое другое, о чем написано в каждой публикации по истории советского Дагестана. Я не собираюсь оспаривать откровенно раздутый за семидесятилетнюю историографию советского периода постулат о титанической деятельности выдающихся руководителей партии и правительства по освобождению «несчастной» горянки от «опутывавшей ее паутины» адатов, шариата и «векового гнета патриархально-родового строя».

Вопрос в другом, в том, как прослеживается политика государства в отношении женщин, степень вовлеченности их в общественную и политическую жизнь, содержание женского вопроса в понимании партии, идеологическая составляющая образа новой женщины, которая потеряла сыновей и братьев в Гражданскую и Великую Отечественную войны; сами и родственники которых были раскулачены в 1930-е годы; горянок, которые потеряли своих мужей, сыновей, братьев во время репрессий 1937 и последующие годы. До эмансипации ли было «советской горянке»? Образ новой женщины также канонизировался, но в совершенно ином ключе. Особое значение в деле агитации и пропаганды, которые объявлялись главными функциями для советской периодики, приобретала не журнальная публицистика тех лет: статей, художественной прозы, писем и заметок читателей, а зрительский образ. Визуальные источники иногда представляют больше информации для размышления историков и этнографов, чем письменные документы, в которых лакун гораздо больше, по крайней мере, в том, что касается репрезентации женщин в истории.

На мой взгляд, ввиду экономической неспособности общества взять на себя воспитание всего подрастающего поколения, за женщиной сохранялась ее функция матери и воспитательницы. Поэтому проводниками социалистического воспитания должны были стать ясли и очаги, создание которых провозглашалось одной из основных задач работы женотделов. Но этому процессу помещала вторая мировая война. Была ослаблена материально-техническая база колхозного производства. Резко ухудшилось экономическое положение, и почти замерла культурная жизнь трудящихся. Роль женщины-горянки особенно возросла в дни Великой Отечественной войны. Они вместе с подростками и стариками заменяли в колхозах, ушедших на фронт мужчин. Многие из них стали механизаторами, возглавляли партийные, комсомольские, профсоюзные организации. Участвовали в строительстве оборонительных сооружений и укреплений обороны городов Дагестана. Так, например, за самоотверженный труд в тылу в 1941-1945 гг. десять женщин из Кадара были награждены медалью «За оборону Кавказа». В этот период произошли изменения в структуре тех горных семей, в которых не стало взрослых мужчин в связи с их уходом на фронт. Главами таких семей уже являлись женщины. Они были распорядительницами бюджета, организаторами семейного распорядка. Факт этот впоследствии содействовал демократизации семейных отношений горцев.

В результате, в послевоенные годы были достигнуты новые успехи в борьбе с пережитками прошлого в быту и сознании горцев. Продолжали подрываться корни религии и таких отживших обычаев, как избегание, свадебное скрывание и т.д. Большая работа по вовлечению девушек-горянок в средние и высшие учебные заведения была проделана в послевоенные пятилетки. Этому немало способствовало открытие в Дагестане женского педучилища в 1944 г. и женского учительского института (в 1954 г. преобразованного в педагогический институт), увеличение числа специальных школ-интернатов, а также представление горянкам определенных льгот при поступлении в вузы. В 1947/48 учебном году в педучилищах и техникумах республики обучалось 570 девушек-горянок.[1б, с.2.]. В 1952 г. среди студенток женского учительского института были представители почти всех народов Дагестана-32 девушки-кумычки, 27-аварок, 41-лачка, 35-лезгинок, 17-даргинок. [17, с.1]. с каждым годом росло число выпускников этого института. В 1963 г. оно превысило 1 тыс. человек. В 1966 г. в республике имелся 21 интернат для горянок. В них воспитывалось и обучалось свыше двух тысяч девочек.[18, с.1]. Росту культурного уровня горской семьи способствовало увеличение свободного времени трудящихся. С 1956г по 1960г. был осуществлен перевод рабочих и служащих на семичасовой, а на подземных работах-на шестичасовой рабочий день при шестидневной рабочей неделе, а позже-переход на пятидневную рабочую неделю при двух выходных днях с сохранением продолжительности рабочего времени за неделю. Увеличение свободного рабочего времени дало возможность горянке уделить больше внимания самообразованию, повышению культурного уровня, общественной работе, воспитанию детей и др. Сравнительный анализ материалов Всесоюзных переписей населения 1959, 1970, 1989, 2000, 2010 гг. показывает выравнивание уровня образования между мужской и женской части нагорного Дагестана.

В целом, его высокий динамизм (особенно в последние 35 лет) говорит о позитивных процессах социально-этнической и культурной интеграции населения Дагестана, о повышении социально-ролевого статуса даргинки. С каждым годом увеличивается число смешанных браков с участием женщин-даргинок. Особенно высока их доля в переселенческих селах участия в смешанных браках женщин-даргинок с мужчинами-кумыками. В процессе формирования постсоветского быта у даргинцев исчезают такие обычаи как насильственная выдача замуж, обручение малолетних, умыкание невест и т.д., хотя среди некоторой части даргинцев они все еще встречаются. Много традиционного сохраняется в свадебном ритуале-сватовство («гай баркьни»), сго-вор(«ураркьни»), преподношение подарков, различные церемонии во время шествия в дом жениха и на свадебном пиру и др. Однако, содержание этих обрядов уже переосмыслено, в них отражаются новые условия действительности.

В постсоветское время стали проводиться безалкогольные свадьбы, возникшие на волне исламского возрождения, затем стали практиковаться не только безалкогонные, но и свадьбы без музыки. Вскоре начали проводиться свадьбы в форме мавлида. Мавлид проводится как дома, так и в банкетном зале, где отсутствуют вносящие игровой и смеховой колорит ряженые, не танцуют традиционные танцы, не пьют спиртного и т.д. Руководит свадебным мавлидом мулла, а читают «нашиды» приглашенные певцы. Инициаторами новшества является духовенство. Только, внедрение «мусульманских стандартов» в семейную жизнь (забота духовенства) сейчас затруднено несоответствием современного дагестанского общества с арабскому миру на базовом уровне. Арабской культуре не была свойственна такая, как у горцев, высокая хозяйственная роль женщины и вытекающее отсюда положение, когда женщина всегда являлась собственницей недвижимости, включая свою часть земли, получаемой ею от отца как приданное или в наследство. Декларируемые религией идеалы гармонии семьи на основе полной покорности жены, не соответст-вовуют даргинке, которая имеет четкие и сильные позиции в семье и обществе

В постсоветском дагестанском обществе сегодня возникла еще одна проблема. Стало модным, когда преуспевающие мужчины, ссылаясь на ислам, берут замуж вторую, а иногда третью жену. Многоженство не является обязательным условием для мусульманина и выполнение его обставлено множеством условий, например, равное любящее и бережное отношение мужа ко всем женам. Ислам рекомендует иметь до четырех жен в условиях, например, кровопролитной войны, когда множество женщин остаются вдовами и молодые женщины не имеют возможности выйти замуж. Что же заставляет некоторых горцев иметь одновременно двух и более жен. Информаторы считают, что это элементарная распущенность и безнравственность.

Мусульманские догмы требуют установления таких порядков в отношении к женщине, которые никогда не были присущи даргинке - это затворничество, ношение ими закрытого костюма (далее хиджаб) и т.д. Они не только своих жен и дочерей заставляют надевать хиджаб, но и неоднократно призывают девушек и женщин выполнять все установки, порядки, проповедуемые исламом. С этими воззваниями дагестанские муллы неоднократно выступали по телевидению, радио, в газетах и т.д. Если мы обратимся к историческим фактам, то даргинка никогда не была в положении рабыни и никогда не носила ни паранджу, ни чадру и т.д. Она всегда носила чухту, которая покрывала волосы на голове, а при выходе на улицу одевала платок.

Учитывая то, что «хиджаб» носили только женщины арабских стран, где он был традиционной одеждой для девушек с 12-13 лет, как того требовали принципы стран Аравийского полуострова, не совсем ясен результат следования этим принципам дагестанскими горянками. Безусловно, намного предпочтительней ношение дагестанскими женщинами не арабского, а своего национального костюма. Это связано с постепенной утратой этого традиционного вида одежды. Сегодня, городская кубачинка только, подъезжая к Кубачи, одевает белый каз, а аштынки, вообще считают белый каз обязательным атрибутом только свадьбы. Принимая во внимание призывы современных мулл, одевать девочек в чужой традиционный костюм чуть ли не с 3-4 лет, вероятно, что через лет десять, женщины будут ходить в нествойственных Дагестану хиджабах. Поэтому считаю необходимым призвать общественность к порицнию таких призывов, как не соответствующих современным социально-экономическим условиям. Мы должны гордиться успехами наших горянок в области образовании, медицины, науки и музыки. Среди них: народные поэтеса Аминат Абдулманапова, первая женщина-композитор Дагестана Дженнет Далгат, народный художник Дагестана и Заслуженный художник Грузии Манаба Магомедовна, Герои Социалистического труда Исаева Аминат, Казиева Хамис Абдусаламовна, Камбаймагомедова Хамис, Локава Хажа Муртузалиевна и Магомедова Ханум, чемпионка Европе по вольной борьбе Багомедова Марзигет, чемпионка России Багомедова Патимат и др., чьими успехами гордится Дагестан.

С другой стороны, учитывая то, что самая главная и священная роль женщины - материнство и воспитание подрастающего поколение, для решение современных задач требуется более активное вовлечения женщин в общественную жизнь, усиление их роли в основных социальных процессах. Помня об этом, необходимо серьезно позаботиться о том, чтобы поддержать в наших девочках и девушках заложенные природой материнские качества, воспитать всю нашу молодежь в духе уважения к институту семьи и брака.

Список литературы: