Спросить
Войти
Долгова А.В.®
Соискатель, кафедра общей отечественной истории Пермский государственный университет
ТЕМА ДЕЗЕРТИРСТВА В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ ИСТОРИОГРАФИИ В ПЕРВЫЕ ГОДЫ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ
Гражданская война - самая масштабная и жестокая из всех войн, во время которой происходит смена власти и общества. Она не имеет точного времени начала и окончания, развивается стихийно, вовлекая все большее число людей, независимо от пола и возраста. Гражданской войне предшествует кризис в экономике, власти и обществе. В отличие от отечественной, гражданская война не имеет героев. Здесь не уместны такие понятия, как «патриотизм», «вера», «отечество», «любовь к родине».
В борьбе за власть противоборствующие стороны столкнулись с неожиданно возникшей и по сути, неразрешимой проблемой - массовым дезертирством. Это явление охватило огромную территорию и вовлекло практически все категории населения. Поскольку в России на тот период больше всего было крестьян, то именно они оказались втянуты в войну и как следствие - в дезертирство.
Интерес исследователей к теме дезертирства начал проявляться еще в годы Гражданской войны. Дезертирство рассматривалось не как отдельно взятое явление, а в сочетании с такими темами, как формирование Красной Армии, партизанское движение, антибольшевистские восстания, бандитизм.
Особого внимания заслуживает исследование бывшего работника Украинской комиссии по борьбе с дезертирством С. Оликова «Дезертирство Красной Армии и борьба с ним» [1]. Первые мобилизации дали в Красную Армию тех, кто уже успел понять свою классовую принадлежность, а с ней и свою классовую обязанность защищать завоевания революции. В большинстве это были рабочие и беднота деревни [1,10]. Первая волна массового дезертирства из Красной Армии началась во второй половине 1918 года и достигла своей наивысшей точки в начале 1919 года.
Существовало так называемое «сезонное» дезертирство, которое следовало отличать от общей дезертирской волны. Причинами «сезонного» дезертирства были полевые работы и большие праздники [1,51].
В своей работе С. Оликов отразил такие события, как организация Центральной комиссии по борьбе с дезертирством, карательные и предупредительные меры. Каждая новая волна дезертирства имела новые формы, требуя новых способов, методов и средств борьбы.
Борьба с дезертирством велась путем кампаний, подразделявшихся на 4 момента: подготовительный (печатная и устная агитация); карательно-агитационный (с целью вызвать добровольную явку), реализация добровольной явки, и закрепление этой явки агитацией, пропагандой и предупредительными мерами [1,3]. Вместе с тем эта борьба выливалась в простую циркуляцию дезертиров, которых ловили и отправляли на фронт, а они снова убегали и тащили за собой новых [1,13].
С. Оликов отметил, что репрессивные меры борьбы без предварительной агитационной подготовки, если и заставляли идти дезертиров в армию, то не давали этой армии хороших солдат. Одни репрессивные меры никогда не вызывали массовой добровольной явки дезертиров.
Автор считал, что «зародыши дезертирства следует искать в экономике и в политическом строе страны и уже в последнюю очередь - в темноте масс. Воздействовать
и Долгова А.В., 2009 г.
экономически и политически на дезертирство для буржуазии дело безнадежное: для этого ей нужно изменить весь существующий строй» [1,91].
С. Оликов полагал, что миллионная цифра дезертирства из Красной Армии не является показателем разложения и распада. Она показывает, насколько темна была крестьянская масса, насколько тягостна была для населения Гражданская война [1,11]. Политика Временного правительства, по мнению автора, усиливала дезертирство, а с ним и контрреволюционные выступления генералов, чем и завершила развал армии. Мобилизации в Красную Армию давали громадный процент уклонившихся, поэтому партия и Советская власть вынуждены были объявить беспощадную войну дезертирам, их укрывателям и пособникам. Однако ввиду нехватки финансовых средств комиссии по борьбе с дезертирством были созданы не везде. В то же время в период напряженной борьбы, летом 1919 года, во время кулацких вооруженных восстаний и хорошо вооруженных, руководимых белыми офицерами, банд, отрядов, комиссии были неприемлемы. Работникам комиссий приходилось менять тактику борьбы, что проявилось в особом подходе к населению и дезертирам «в связи с меняющейся обстановкой на фронте, в связи с повышающейся или падающей активностью враждебных групп населения, в связи с усиливающимся разложением деревни, на основе местных условий, времени года» [1,54].
С. Оликов писал и о массовом бандитизме, который проявился летом 1919 г. Массовый бандитизм - есть стихийный протест малосознательных масс против действий власти. Кроме «массового», исследователь выделил «уголовный», «идейный» и «партийный» [1,69].
Н. Мовчин полагал, что дезертирство в старой царской армии начало развиваться с первых дней войны и достигло наибольшего распространения к началу 1917 г. Общее количество дезертиров превышало 2 миллиона. Дезертирство было протестом широких масс, в первую очередь крестьянских, против войны, ее целей и всего режима в целом. По словам Н. Мовчина, дезертирство было невелико (хотя и было) и в процессе войны нарастало как снежный ком, отражая озлобление масс против войны. Три основные прослойки крестьянства - кулак, середняк и бедняк по-разному относились к Советской власти и в дезертирстве принимали различное участие [2,125]. С 1919 г. в борьбу вступает середняк, для которого потребовалось время, чтобы выяснить свою позицию. «Когда она была выяснена, он покинул Колчака и пошел в Красную Армию» [2,81].
Особое место в исследовании Н. Мовчина занимает тема службы офицеров в Красной Армии. Офицерство не составляло однородной массы, а состояло из целого ряда групп, разграниченных по разным признакам. Масса кадрового офицерства была разжижена в ходе войны многочисленными ускоренными выпусками офицеров военного времени. Если вся разнородная офицерская масса, за исключением единиц, в целом одинаково относилась к Октябрьскому перевороту, то ее участие в деле борьбы с Советской властью не могло быть однородным. Одна часть офицерства заняла контрреволюционную позицию, другая - выжидательную. Довольно крупная часть офицерства, наравне с солдатами старой армии стремилась к возвращению домой, чем к какой-либо активной борьбе [2,34].
С.И. Гусев в исследовании «Гражданская война и Красная Армия» [3]. писал о добровольном принципе комплектования, преимуществах и заслугах Красной Армии, безусловной поддержке ее подавляющего большинства населения, а также о дезертирстве и причинах этого явления.
Говоря о мобилизациях, автор признал связанные с ними восстания, однако не считал, что они носили массовый характер: «Вспомните, как проводились первые мобилизации. Митингами, агитацией, листовками. Конечно, были случаи отдельных
восстаний при объявлении мобилизации, но это были именно случаи, по преимуществу в кулацких районах» [3,37].
С.И. Гусев писал о дезертирстве, возникшем в результате принудительных мобилизаций, которые проводили и Красная, и Белая армии. Но уклонение от службы возникало из-за того, что обе стороны прибегали к пополнению резервов из «мелкобуржуазных элементов» [3,58]. Дезертирство с фронта было редким явлением в силу присутствия заградительных отрядов. Опасность представляли уклонившиеся от мобилизаций, поскольку они объединялись в банды дезертиров, «прячущихся в лесах и горах, и наносили существенный ущерб тылам обеих сторон» [3,59].
С.И. Гусев также считал, что дезертирство не было вызвано только нежеланием воевать. Среди причин он отмечал «слабую обученность бойцов» и недостаток продовольствия. Дезертировали главным образом из тыловых частей на фронт, где был выше паек и денежное довольствие» [3, 37].
А. Буйский полагал, что злостные дезертиры, воры, убийцы входили в состав повстанческих движений. С целью наживы они могли примкнуть к белогвардейским или кулацким выступлениям [4,50]. В то же время представляли собой небольшое, но крепкое ядро любой бандитской группировки [4,55]. Бандитизм разлагал белые и повстанческие армии.
А. Буйский писал о причинах поражения «зеленых», среди которых он выделил отсутствие тыла, что не позволяло иметь больных и раненых, хранить боеприпасы. Это не давало возможности вступать в бой с крупными частями и вести длительный бой [4,57].
Проблема дезертирства из Белой и Красной Армии освещена в зарубежной и эмигрантской литературе. Донской журналист Г. Раковский писал, что крестьянство с необычайной стойкостью и упорством уклонялось от участия в Гражданской войне. По его словам, «суровые репрессии, приказы о мобилизациях не могли парализовать массового, чуть ли не поголовного дезертирства из рядов Российской армии» [5,379]. Крестьяне уклонялись от подводной повинности, не желали продавать продукты войскам, высказывали недовольство по поводу постоя войск; кормили и укрывали дезертиров, которые «десятками и сотнями наполнили сады и рощи, камыши и огороды» [5,380]. В борьбе с уклонением от мобилизации и дезертирством из войсковых частей Врангелем был издал приказ о конфискации имущества у родственников дезертиров. По мнению, Г. Раковского, исполнение этого приказа было возложено на карательные отряды, которые безнаказанно стали грабить население. В связи с чем некоторые офицеры отказывались ехать в качестве начальников отрядов [5,380].
Г. Раковский считал, что крестьянство органически не могло примириться с большевизмом. Однако, находясь между большевиками, неразрывно связанных с революцией и замаскированных реставраторов, выбирало первых. По словам журналиста, «вековая ненависть к прошлому в критический момент спасала большевиков» [5,339].
Генерал М.Б. Штейфон писал, что мобилизационные возможности А.И. Деникина ограничивались офицерскими кадрами и учащейся молодежью. Призыв рабочего населения - шахтеров был нежелателен по двум причинам: по своим политическим убеждениям они были явно не на белой стороне и потому являлись элементом не надежным и, кроме того, мобилизация рабочих снизила бы добычу угля. Крестьянство, видя малочисленность добровольческих войск, уклонялось от службы и занимало выжидательную позицию [6,6]. Офицеры, перешедшие от большевиков или взятые в плен, если они не были коммунистами, никаким репрессиям не подвергались [6,82].
Н.В. Воронович, рассматривая тему повстанческого движения на черноморском побережье, считал, что крестьяне не хотели идти воевать, так как их могли заставить усмирять тех же крестьян. Одно из решений не подчиняться приказу о мобилизации было принято на большом окружном сельском сходе в лесу. 12 апреля 1919 г. сход единогласно
вынес постановление: «Крестьяне, не желая погибать на грузинском и большевистском фронтах, защищая интересы реакции, постановили: освободиться от Деникинского ига или уже умереть здесь, у своих хат, защищая свою свободу» [5,166].
Таким образом, исследователями 1920-х гг. было положено начало изучению дезертирства и некоторых вопросов, связанных с этим явлением. Так, например, в качестве общих причин уклонения от службы, характерных для обеих сторон, отмечались мобилизации, отсутствие военной подготовки, недостаток продовольствия и обмундирования. Советскими исследователями подчеркивался добровольный принцип комплектования Красной Армии, поэтому они пришли к выводу, что подавляющая часть населения предпочитала служить именно в Красной, а не в Белой Армии. Мобилизации, проводимые белыми, отличались принудительным характером. Население не желало возвращаться к прежнему строю, поэтому и дезертировало из Белой Армии.
