Спросить
Войти
УДК 82.02
Хазанкович Юлия Геннадьевна
Khazankovich Yulia
ЛИТЕРАТУРА И КНИЖНАЯ КУЛЬТУРА ЭВЕНКОВ: К ИСТОКАМ ЗАРОЖДЕНИЯ
LITERATURE AND BOOK CULTURE OF EVENK:
TO THE SOURCES OF ORIGIN
В статье рассматривается история зарожде- The article considers the history of the Evenk book
ния книжной культуры и литературы эвенков. culture and literature origin. For the first time archival Впервые привлекаются архивные материалы по materials about the history of the Evenk literature of the истории эвенкийской литературы конца ХХ- late 19 - early 20 centuries начала ХХ вв.
Истоки литературы эвенков уходят в глубину столетий. Реальные предпосылки зарождения литературы и издания книг на языке эвенков появились лишь после прихода русских на берег Лены. Знаменитый поход Ермака в конце XVI в. заложил основу азиатской России [1; С. 166]. К концу XVII-нач. XVIII столетия Восточная Сибирь была включена в состав Российского государства. Русские принесли коренным народам Севера развитые формы хозяйства и более высокую культуру, которая впоследствии способствовала приобщению аборигенного населения к книжной культуре. Знакомство малочисленных народов Севера, эвенков, в частности, с книгой связано с деятельностью русских первопроходцев и относится к XVII в., но активные контакты инородцев с путешественниками, учеными, ссыльными приходятся на XVIII-XIX столетия. В 1812 г. создано Российское библейское общество, основной задачей которого являлось распространение христианства среди инородцев. В 1818 г. Тобольским отделом общества переведены на эвенкийский язык некоторые части "Нового завета". В 1833 г. Синод принял указ «О совершении богослужения на инородческих языках», что потребовало большой переводческой деятельности с целью создания учебников для обучения местным языкам. В 1859 г. русским миссионером, протои-реем Стефаном Поповым написан букварь на эвенкийском языке «Тунгусский букварь с молитвами», который напечатан в Московской Синодальной типографии, и составлен эвенкийско-русский словарь - «Краткий тунгусский словарь» [2; С. 14-15]. В становлении книжной культуры эвенков огромную роль сыграло утверждение в 1870 г. «Правил о мерах к образованию населяющих Россию инородцев», согласно которому учреждались школы, где преподавание велось «на родном наречии и по учебным книгам на том же наречии» [3; С. 2021]. До конца Х!Х в. практика издания книг на языках малых народов Севера была подчинена цели христианизации населения, но в целом заложена традиция издания книги на эвенкийском языке.
Официально светская литература эвенков зародилась в стенах Ленинградского института народов Севера в начале 1930-х гг. Это дата зарождения большинства литератур малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. В литературных кружках создавались рукописные журналы «Тайга и тундра», сборники рассказов «О нашей жизни», «Раньше и теперь», которые в 1940-50-е гг. изданы отдельными книгами в Ленинградском книжном издательстве. Изначально эвенкийская литература была двуязычна. Она функционировала как на эвенкийском, так и на русском языках. Первым художественным опытом эвенкийской литературы принято считать поэтические тексты Василия Пежемского («Тунгусу ИНСА»), Алексея Платонова («Песни эвенка»), Ивана Кириллова (стихи о реке Лена, якутских сопках, традиционных празднествах ысыах), Суптынча Пикунова («Летчик Луксан», «Девушка», «Поп и шаман», «Рассказ старухи Марьи»), А. Солтураевой («Семья Гасаны», «Песня школьников»), которые были опубликованы в 1930-40-е гг. [4]. Но среди первых были и «забытые» авторы. К ним можно отнести прозаиков С. Герасимова, выступившего в 1931 г. с оригинальными рассказами, Ксению Воронину-Салаткину с повестью «Анка» (1935), а также Наумова с рассказом «Как я сохатого убил». Последняя вышла отдельной книгой в издательстве "Молодая гвардия" в 1933 г. Эта книга была первым художественным изданием на эвенкийском языке. Особняком в истории эвенкийской словесности этого периода стоит имя амурского эвенка-прозаика Григория Маркова-Бута. В 1937 г. ему присуждена значимая в те годы премия московского Гослитиздата за оригинальное произведение на родном языке. В литературном эвенкийском альманахе «Раньше и теперь» у Григория Маркова в 1938 г. опубликован рассказ «Агиду» и главы из романа «Андрей Лазарев». Это был первый эвенкийский роман об участии амурских эвенков в гражданской войне. Текст завершен еще до войны, но рукопись таинственно исчезла (информация из личной беседы с Галиной Кэп-тукэ, родственницей Маркова-Бута, эвенкийским прозаиком и фольклористом, проживающей в Якутске). Потерянными оказались и стихи забайкальского поэта Давлана-Нергунеева, из полсотни его поэтических произведений разных форм до нас дошло лишь одно «Вверх по Талоче-реке студеной», которое напечатано в 1931 г. в иркутском альманахе «Будущая Сибирь». «Плацдармом» для взлета эвенкийской литературы был, прежде всего, национальный фольклор. На первых порах становления характер взаимодействия национальной литературы с фольклором ограничен простым заимствованием сюжетов и устнопоэтических приемов, а также традиционным включением фольклорных текстов в ткань художественного произведения. Тематически в пору своего становления эвенкийская литература была представлена «наивно-искренней» поэзией о власти Советов национальной «Ленинианой», о том, «как хорошо в стране советской жить» маленькому человеку - представителю маленького народа, который вырвался из-под власти местных князьков и шаманов, и тьмы тотальной безграмотности. Но была и другая, так называемая «задержанная» литература эвенков. Реабилитация творчества национальной интеллигенции вернула не только имена забытых писателей, но и позволила восстановить страницы национальной истории и литературы.
В этой связи следует остановиться на архивной находке, которая по сути восстановила забытую страницу истории книги и литературы эвенков Забайкалья конца М-нач. XX вв. Речь идет о творчестве малоизвестного эвенкийского прозаика, драматурга Гамаллила Гантимурова [5]. В далекие «оттепельные» 1960-е гг. имя Г. Мурова (псевдоним Гантиму-рова - Ю.Х.) было восстановлено, но в эпоху «застоя» на долгие десятилетия вновь официально «забыто». Имеющаяся информация о Г. Гантимурове крайне скудная: «потомок княжеского эвенкийского рода» с указанием дат жизненного пути - 1850-1921 гг. Архивные разыскания не помогли установить реальную историю исчезновения первого эвенкийского
прозаика, драматурга и его произведений -был ли он репрессирован или бежал в Харбин. Судьба его произведений оказалась более ясной: чудом не были утрачены отдельные тексты, автором которых он был. К ним относятся путевой дневник «Люди и нравы Дальнего Востока», дневник «По русскому Дальнему Востоку», драма «Из огня да в полымя», три романа «Тринадцатый», «Теплая компания», «Не из тучи гром, а из навозной кучи». По имеющимся сведениям, они хранятся в иркутском архиве. Также известно, что Гантимуровым были написаны несколько рассказов и воспоминания, нахождение которых неизвестно. Потомок рода тунгусских князей из Забайкалья до революции также выпустил два романа «Ганя Хму-ров» (1904) и «Двое в одной шкуре» (1909). Для российского читателя творчество Г. Ган-тимурова-драматурга и романиста, потомка великого рода эвенкийских князей, пока остается неизвестным. Вместе с тем, большой интересен вызывает «романное» творчество Гантимурова, в частности, найденный нами роман «Ганя Хмуров». Бытует мнение среди литературоведов, что в истории эвенкийской литературы большая эпическая форма до сих пор не получила своего развития (М. Воско-бойников, Р. Бикмухаметов, А. Пошатаева и др.). Обнаружение текста романа «Ганя Хмуров» Г. Мурова качественно меняет сложившиеся представления об истории книги и литературе эвенков.
В рамках данной статьи мы не будем рассматривать особенности поэтики романа Гантимурова. Внимание сфокусируем на проблемном уровне повествования. Изданный в 1904 г. в Томской паровой типографии первый русскоязычный роман забайкальского эвенка Г. Мурова носит ярко выраженное автобиографическое содержание. Автобиографичность во многом определила содержательные особенности современной литературы эвенков, в частности, творчество забайкальского эвенка Александра Латкина (повесть «Войди в храм чистым»), Алитета Немтушкина (повесть «Мне снятся небесные олени») и амурской
эвенкийки Галины Кэптукэ (повесть «Имеющая свое имя Джелтула-река»). Главными героями в романе «Ганя Хмуров» становятся родичи, в частности, на первый план автор выводит образ дяди - Николая Петровича, главы Степной Думы забайкальских инородцев. Сюжет первого эвенкийского романа определен «мыслью семейно-православной», что в целом характерно, с одной стороны, для русской литературы второй половины ХМ - нач. ХХ вв., хорошим знатоком которой был автор, с другой -определено православными традициями, которых придерживались Гантимуровы.
Повествование Г. Мурова «Ганя Хмуров» начинается с событий 1860 г., описания «первого дня Рождества». В этот день в забайкальском селе Угрюмое происходит «рождение и крещение новорожденного сына тунгусского князя Александра Степановича Гани Хмуро-ва». Рождение главного героя романа в православный праздник неслучайно. Все события романа «маркированы» религиозными праздниками: следующее событие в жизни Гани Хмурова пришлось на Пасху, когда ему уже было неполных четыре года. В великий праздник выпоротый и изувеченный отцом за нарушение одной из церковных заповедей - «почитай отца своего и мать», мальчик превратился в инвалида. События в жизни Гани Хмурова и его семьи «углубляются» посредством авторских комментариев, которые восходят к библейским заповедям. Православная тема в семейно-бытовом романе «Ганя Хмуров» в первую очередь получает воплощение через образы «крещеного дикаря» - тунгусского князя Александра Степановича и его жены, дочери протоиерея, Маргариты Тихоновны. Хотя роман посвящен жизни и судьбе Гани Хмурова, он содержит биографические «экскурсы» в жизнь отца и матери Гани. Так, в юности Александр Степанович сблизился с сосланными в Забайкалье декабристами, которые стали его первыми учителями: «Под их руководством он изучил почти весь средний гимназический курс, начал хорошо рисовать и играть на скрипке. По словам учителей-декабристов, им удалось несколько просветить ум этого отпрыска дикой аристократии степей Монголии» [6]. С благодарностью эвенк вспоминает своего тестя -русского священника Тихона, который привел его, язычника, к вере христовой. Именно под влиянием Тихона крещеный абориген по сути духовной стал православным человеком. Эта деталь исторически информативна: в этом есть нечто общее, типичное для всех крещеных тунгусов. Автор описывает пребывания зятя в доме священника-тестя: «Александр Степанович прожил у отца Тихона более года. Все это время почтенный иерей почти ежедневно вел с ним духовно-нравственную беседу. Сначала он прочитал ему, в кругу своей семьи, Библию, затем Евангелие и про жизнь и страдание замечательных мучеников-святых. Чтение он сопровождал своими комментариями. Мало того, каждую церковную службу водил своего гостя в церковь. Первое время Александр Степанович в храме, как сознавался потом, хлопал глазами. Впрочем, это занятие было непродолжительно. Поощряемый батюшкой, он стал петь на клиросе и в самое короткое время прекрасно научился исполнять все обязанности дьячка. ...К вере он относился прежде как язычник, которого принудили принять православие. Теперь же, как будто оставил свои заблуждения своих предков и казался глубоко искренне верующим православным» [6; С. 98]. Он стал по вере христианином, искренне уверовав в это, но в отношении своего сына он не поступал как верующий человек: физические пороки Гани у него вызывали не жалостливо-понимающую Любовь отца, а неправедный гнев. Противоположностью своего мужа становится в романе мать Гани. Всевышний посылает столько испытаний, сколько может выдержать человек. Как истинно верующий человек-страдалец, она переносит все жизненные испытания. Маргарита Тихоновна после страшного пожара оказывается с детьми в нищете, но изображается автором как женщина, смиренно принявшая свою участь: «Ну, слава Богу, есть много людей, у которых и этого нет. Живи не так, как хочешь, а как Бог велит. Так видно угодно Господу, - оканчивала она свои грустные думы о своем положении» [6; С. 62]. Всем своим бедам и несчастьям Женщина-Мать противопоставила терпение, наделив им щедро и своего сына Ганю. Это, на наш взгляд, обусловлено не простым целепо-лаганием - выжить, а неким Высшим Смыслом, который исходил от ее Веры в промысел Божий. Быть может грани этого высшего смысла и были руководством в жизни не только героев романа, но и самого автора, всего рода Гантимуровых, посвятивших себя служению России и смиренно принявших свою участь в годы Гражданской войны, стерших их имя со скрижалей истории культуры эвенков. В этой связи необходимо сказать о самом роде Гантимуровых. Архивные разыскания позволили выяснить чрезвычайно интересные факты: история рода Гантимуровых тесно связана не только с Россией, но и Китаем. Предок Га-маллила Гантимурова, князь Гантимур, до 1667 г. был поданным Китая. Люди Гантимура принимали активное участие в нападении на Кумарский острог, возведенный русскими первопроходцами на р. Амур. Дата появления Гантимуровых в России точно не известна. Есть сведения русского посла в Китае Избран-та Идеса, что тунгусский князь со своими сородичами в России появился в 1651 г. и был «родственником китайского богдыхана». Однажды он был послан с войском в Сибирь для завоевания Аргунского острога, но, увидев «русских людей житие доброе и поревновав тому житию, вывез из Китая своих жен, детей, родичей и поселился в русской земле» [7; С. 3]. Китайские власти неоднократно пытались вернуть князя Гантимура, но безуспешно. Царская Россия хорошо приняла Гантимура: «объ-ясачивание» аборигенного населения Забайкалья царским правительством носило, вопреки сложившемуся мнению, не всегда кровавый характер: «выбирать от ясашных людей мягкую рухлядь (меха) ласкою, а не жесточью и правежем, чтобы от государева жалованья не отогнать и тем бы их не оскорбить» [8]. В День Святого Петра и Павла 1684 г. князь Гантимур
и его сын Катанай приняли православие и были наречены православными именами Петром и Павлом соответственно. В 1685 г. сын старого тунгусского князя Павел был возведен в князья и занесен в книгу российских дворян Московской губернии. В середине 90-х гг. XVII в. русский посол в Китае Избрант Идес писал, что в Даурии (Забайкалье - Ю.Х.) «обитают конные и оленные тунгусы. Правителем конных тунгусов был Павел Петрович Гантимуров, урожденный Гатана Гентимар» [9]. Благодаря усилиям Гантимуровых к концу XIX в. почти 80 % тунгусов Забайкалья обращены в православие. Им была поручена охрана границ Восточного Забайкалья, а впоследствии из них сформирован пятисотенный эвенкийский полк. С крещением рода Гантимуровых было положено начало Православию забайкальских эвенков и других малочисленных северных народов России. Заслуга старого эвенкийского князя перед Россией была высоко оценена русским царем. Павлу Петровичу и его родичу Алексею Лазаревичу Гантимурову была «вручена грамота на вечное владение землей по долинам р. Ураль-га и Талача. Род князей Гантимуровых дал русскому государству видных деятелей на военной и гражданской службе» [1; С.34]. Последним из числа рода Гантимуровых был Николай Петрович Гантимуров, который стоял во главе нерчинских тунгусов и возглавлял Ураль-гинскую Степную Думу по управлению инородцами, тунгусов из которых насчитывалось порядка 30 тыс. чел. Одним из потомков князя Гантимура собственно и был Гамаллил (Гамалея) Гантимуров, первый эвенкийский романист и драматург, своим рождением которому обязана русскоязычная литература эвенков. Род эвенков Гантимуровых одним из первых принял крещение. Вместе с верой и русским языком они приобщились к русской культуре. Этим обстоятельством во многом определены содержательные особенности художественных текстов потомка тунгусского рода Г. Гантиму-рова, в частности, его романа «Ганя Хмуров».
«Православная» тема, «открытая» в литературе эвенков романом Г. Гантимурова, в современной литературе получила художественную рефлексию. В последние два десятилетия в литературах народов Севера четко обозначился такой художественный феномен, как «духовно-православная литература». Безусловно, это «знак времени», связанный с поиском духовных опор в «пошатнувшейся» жизни, но, вместе с тем, и продолжение традиции православной литературы Гантимурова, заложенной не только в эвенкийской литературе, но в целом в литературах народов Севера. Образцом последней можно считать рассказы "Русский лекарь" и "Божье послание" ханта Еремея Ай-пина, повесть "Молчащий" ненки Анны Нерка-ги, поэзию манси Ювана Шесталова и эвенкийки из Якутии Варвары Даниловой.
В заключение следует сказать, что национальная литература и история книги эвенков начали существовать со слова Православного, и на рубеже веков новейшей истории они вернулись к нему. На первом этапе своего становления эвенкийская литература была представлена социально-бытовой прозой, «описательными повестями», где рассказывалось о повседневном быте и жизни эвенков в досоветское время. Тяжелая жизнь кочевника, обремененная тяжелыми условиями существования под прессингом шаманов и князьков, была в центре первых повествований эвенков, пишущих на русском и родном языках. Фактологическая детализация, простой язык, реалистичность, единение драматизма и обыденности происходящего определили особенность творческой манеры большинства прозаиков 1930-40-х гг. Первые «описательные» повествования определили форму современных эвенкийских повестей Алитета Немтушкина, Галины Кэптукэ, Александра Латкина (исследование поддержано Гоантом Президента РФ (МК-3333.2007.6 общественные и гуманитарные науки).
Хазанкович Ю.Г., канд. филол. наук, доцент, Якутский государственный университет (ЯГУ) hazankovich33mail.ru
Научные интересы: история книги, литературы малочисленных народов Севера
_________________________________Литература
_________________________________Briefly about author
Khazankovich Yu., Ph. D. (Philology), Assistant Professor, Yakut State University (YaSU)
Scientific interests: the history of a book, literature of the North scanty peoples
