Спросить
Войти
ром фрагмента «Н» (записи за 1113-1114 гг.) и создателем погодных статей 1122-1131 гг. рукописи «Е».
В главе девятой приводятся сведения о процессе работы летописцев в Древней Руси в сопоставлении с тем, что известно о деятельности их английских «коллег». Сопоставление проводится в рамках четырех выделенных Т.В. Гимоном разновидностей деятельности анналистов: пополнение анналов из года в год; компиляция; копирование и редактирование «чужого» текста; вставка текста в существующую рукопись.
Подводя итоги исследования, автор намечает несколько направлений его дальнейшего развития: подключение к сопоставлению анналистики других стран (Ирландия, Франкское королевство); более глубокое изучение вопроса о начале историописания; более пристальное изучение бытования исторических сочинений и постановка вопроса о целях создания этих текстов.
Приложение 1 содержит перечень англосаксонских и древнерусских рукописей, содержащих памятники историописания. В приложение 2 включен перевод некоторых фрагментов английских раннесредневековых анналов. Приложение 3 дополняет содержание главы седьмой: в нем представлена реконструкция состава анналов, которые велись в Вустере или в Ившеме в 1030-1070 гг. Приложение 4 включает тексты некоторых англосаксонских и древнерусских перечней правителей, рассмотренных в главе четвертой. В приложении 5 даны справочные данные о важнейших центрах письменной культуры раннесредневековой Англии.
З.Ю. Метлицкая
ИСТОРИЯ РОССИИ И СССР
В монографии доцента Владимирского государственного унта Н.В. Киприяновой, состоящей из введения, пяти глав, заключения и приложений, на основе городских наказов в Уложенную комиссию 1767 г. анализируется социокультурный облик российского купечества. Впервые исследовав все представленные в комиссию депутатские послания от городов Российской империи, автор реконструирует представления купечества об основах предпринимательской деятельности, государственной власти и местном управлении, собственном социальном статусе и характере общественных отношений, необходимости развития специализированного образования, что, по мнению Н.В. Киприяновой, позволяет охарактеризовать мировосприятие торгово-предпринимательского сословия и его самоидентификацию в 60-е годы XVIII в.
В результате созыва Комиссии для составления проекта нового Уложения российское купечество в 1767 г. получило официальную возможность изложить верховной власти свои «тягости и изнеможения». Инициированное Екатериной II составление депутатских наказов «придало деятельности Уложенной комиссии форму диалога между государством и различными группами населения. Разрешением обратиться к правительству воспользовалось примерно 60-70% городов. Факт представления в комиссию купеческих наказов по форме напоминает продолжение традиции подачи горожанами коллективных челобитий, которые рассматриваются как воплощение народного представительства и обеспечение связи между монархом и народом. О "челобитном" характере своих наказов говорили и сами купцы, называя их "нижайшие наши об-щия челобитья"» (с. 145).
Сама императрица для выявления «умоначертания народа» предполагала собрать как можно больше объективной информации, провести своеобразный «социологический опрос». Губернаторам и воеводам в процесс составления наказов и выборов депутатов было предписано «не мешаться». Это повышает ценность данных массовых репрезентативных источников, так как они в полной мере выражают коллективную ментальность торгово-предпринимательского сословия, следовательно, отражают присущую ему картину мира, утверждает Н.В. Киприянова.
Деловая активность купцов была ориентирована не столько на перспективу развития (совершенствование форм торговли, организация доступного кредита, создание компаний для ведения зарубежной торговли, основание собственных представительств за границей), сколько на вытеснение конкурентов из повседневной деловой практики. Раздражение купечества вызывала предпринимательская деятельность крестьян, которые заводили «фабрики» и заводы, торговали на ярмарках «большими возами», поставляли товары к портам. Основным рычагом «выдавливания» конкурентов, по мнению купцов, должно было являться государство. Поэтому основные требования в данной сфере сводились к пожеланиям «незаконную» торговлю (т.е. такую, которая не утверждена законом) в очередной раз запретить, а «незаконных» торговцев (крестьян, разночинцев, дворян, казаков, раскольников и проч.) наказывать. Для этого следовало привлекать различные «команды» и полицию, находившуюся в распоряжении воевод. В требованиях купцов преобладала именно репрессивная тенденция: за незаконную торговлю штрафовать, «наказывать на теле», товары конфисковывать. Пожелания «крестьян и разночинцев записывать в купечество» встречаются намного реже. Предложения о записи в купечество дворян и предоставлении права торговли разночинцам там, где купечества мало, вообще были единичны. Разграничение сферы деятельности, т.е. подтверждение законодательно закрепленного права крестьян вести торговлю своими «домашними» товарами, а дворянам торговать тем, что «от домашней экономии родится», также не вызывало одобрения у купцов.
Большое значение в организации торгово-предпринима-тельской деятельности купечества имел вопрос о рабочей силе. Культура общения предпринимателя и работника, по словам автора, предусматривала два варианта: договорные отношения найма и использование принудительного труда. Преобладающим пожеланием купцов было восстановление их права на подневольный труд. Обоснование данного требования имело как экономический, так и этический аспекты. Наемная рабочая сила, с точки зрения купечества, была менее выгодна, поскольку наемным работникам надо платить; обученный секретам производства и навыкам торговли наемный работник может затем уйти к другому предпринимателю и выдать ему полученные знания; наемные работники могут в любое время «до срока» по своему желанию прекратить работу, на них нельзя положиться; наемные работники могут просто обворовать своих хозяев. Реальных рычагов воздействия на своих «наймитов» купечество не имело. «К тому же нанятые на временную
работу приказчики или домашняя прислуга на хозяина "лают", "делаются ослушными", "переговаривают и ругают". С точки зрения производственной этики подобное поведение было недопустимым. Ненадежность наемной рабочей силы купечество объясняло просто: свободный человек перед своим хозяином страха, как "раб", не имеет» (с. 147). Поэтому, с одной стороны, купцы требовали узаконить заключение договора найма. В то же время покупка людей, по мнению купечества, была гораздо рациональнее. Однако преобладали требования покупки крепостных и дворовых людей именно для домашних работ и несения полицейских «тягостей». Купленный человек полностью зависел от господина.
На мануфактурах купцы допускали возможность использования наемной рабочей силы. Единственное пожелание состояло в том, чтобы дворяне на своих предприятиях также применяли наемный труд, чтобы в конкурентной борьбе дворянские и купеческие мануфактуры имели равные условия.
Важнейшим показателем развития культуры предпринимательства, по словам автора, является становление организованных форм кредита. Депутатские наказы в Уложенную комиссию данному вопросу уделили исключительно мало внимания, хотя о ростовщических операциях купечества упоминали постоянно. Причиной настороженного отношения купцов к развитию централизованного кредитования являлась, вероятно, неудачная деятельность созданных в 50-60-е годы XVIII в. банков: Коммерческого (1754), Медного (1758), Астраханского (1764). Поэтому в своих требованиях основной акцент купцы делали не на централизованном, а местном кредитовании, на создании кредитных учреждений в городах или даже предоставлении права кредитования предпринимателей магистратам и ратушам.
Социальный статус купечества был заложен реформами первой четверти XVIII в. Он определялся наличием сословной корпорации (гильдий), законодательно закрепленной системой налогообложения, комплексом натуральных повинностей, правом участия во вновь созданных органах городского самоуправления. К началу работы Уложенной комиссии, по словам Н.В. Киприяновой, негативную оценку купечества вызывали практически все предписанные элементы статуса. В депутатских наказах купцами была изложена целая программа по изменению их положения в обществе. Прежде всего это
касалось защиты достоинства: неприкосновенность личности и неприкосновенность жилища, отмена телесных наказаний, отмена подушной подати, ликвидация или урегулирование многочисленных натуральных повинностей, увеличение штрафа за «бесчестье», введение внешнего знака отличия - права на ношение шпаги.
Анализ всей совокупности требований горожан по «материальной» составляющей их статуса (натуральные повинности и налоги) позволяет автору утверждать, что «основная масса купечества, которая участвовала в составлении депутатских наказов, обладала "феодальным" сознанием и в основном принимала "тяглый" (обязательный и безвозмездный) характер своих отношений с государством» (с. 148). Купцы воспринимали себя как единый социум, отделенный от других общественных групп. Эти представления складывались под влиянием объединения купечества в гильдии в период реформ Петра I. В то же время это был достаточно разнородный социум со значительной внутренней дифференциацией. Вследствие практики записи в посад представителей других социальных групп, преимущественно крестьянства, происходило размывание торгово-промышленного населения; это тормозило становление сословия. Ведущим условием для проникновения в ряды купечества стало наличие капитала. Этот факт был закреплен законодательно. Поэтому стремление к обогащению для купцов было не просто элементом менталитета, особенностью мышления. Богатство было необходимым фактором, позволяющим удержаться в границах сословия.
В своей среде купцы четко выделяли «первостатейных» и «среднестатейных», которых следовало отличать от «малопожи-точных» и «меньшеплатежных». Для более четкой градации, усиления внутрисословной стратификации привилегированная часть купечества стремилась к получению новых льгот, чтобы все окружающие относились к ним с «почтением».
Купечество также воспринимало себя как особый «сорт» людей, находящихся между дворянами и крестьянами. Это положение «между» двумя основными социальными группами накладывало свой отпечаток на становление самосознания и формирование мировоззрения купцов. Купцы стремились прежде всего отгородиться от «самой подлости», от «мужика сорокаалтынного». Верхнюю
границу - в сторону дворянства - купечество предпочитало держать открытой.
Помимо внешних, повседневных проявлений социального статуса, большое значение для укрепления положения купечества в обществе имело право доступа к деятельности органов управления, к власти. В своей повседневной практике купцы соприкасались прежде всего с местными судебно-административными органами -магистратами или ратушами. Участие в работе магистратов купечество воспринимало как причастность «к делам Ея Императорского Величества» и испытывало определенную гордость по этому поводу. В данной сфере, по мнению автора, формирующаяся буржуазия стремилась добиться некоторой самостоятельности. Магистрат, по представлениям купечества, должен был стать органом, охватывающим и охраняющим все сферы жизни сословия. Ему следовало сдерживать нападки на купечество «извне», т.е. со стороны губернатора, воеводы, полицмейстера и других чиновников, а также регулировать всю жизнь купеческого мира «изнутри». Достичь этого можно было при непосредственном участии в формировании состава и в деятельности магистрата, на чем и настаивали купцы. Нерасчлененность в проектах функций единственного, по сути, органа власти, с которым купечество намеревалось иметь дело в своей повседневной жизни, позволяет Н.В. Киприяновой говорить об узости политического мышления данного сословия. Анализ государственно-правовых требований в наказах демонстрирует несколько расплывчатые представления купцов о городе как о социальном организме, о месте и роли каждой из категорий населения, проживающих в данном социокультурном пространстве. Вместе с тем стремление закрепить за магистратом ведущую роль в городском управлении, подчинить магистратскому суду все категории населения при разбирательстве конфликтов с купцами свидетельствует о том, что купечество отводило себе ведущую роль в городской жизни.
«Требования о повышении социального статуса купечества с точки зрения уважения к правам личности в основном содержались в наказах регионов с наиболее развитой городской жизнью (Центрально-Промышленный, Северо-Западный). Резкое неудовольствие купцов вызывали оскорбления со стороны дворянства, военнослужащих и других категорий населения, практика телесных наказаний, невозможность добиться "правды" в суде, отсутствие
законов, устанавливающих неприкосновенность личности и имущества купца. Постановка данных проблем свидетельствует о более быстром, по сравнению с другими регионами, росте самосознания формирующейся буржуазии, понимании своего места и роли в общественной жизни» (с. 58).
В наказаниях за различные преступления купцы не стремились к неоправданной жестокости и старались соотнести характер преступления с характером наказания: за преступление, унижающее достоинство, - унизительные телесные наказания, за затягивание дела в суде, вследствие чего повышаются издержки, за «незаконную» торговлю, которая лишает купца «прибытка», - денежный штраф; за побои - «с нападающим поступить так же, как с обиди-мым». Вопрос о преступлениях против власти и наказаниях за эти преступления в наказах не поднимался.
Анализ совокупности городских депутатских наказов позволяет автору сделать вывод о том, что купечество в это время было в большей степени ориентировано на прошлое, на использование старого опыта во всех сферах жизни; оно стремилось найти в прошлом ту основу, которую можно использовать не только в настоящем, но и в будущем. Законодательство представлялось купцам важным фактором такой устойчивости. В то же время купечество не было абсолютно безгласной, инертной массой, которая покорно ожидала, когда государство закончит формировать из него сословие. Оно боролось за свои права, в первую очередь за те, которые составляли основу жизнедеятельности и частично были утрачены в силу особенностей государственной политики, направленной на защиту интересов дворянства.
С. В. Беспалов
STITES R. Decembrists with a Spanish accent // Kritika. - Blooming-ton, 2011. - Vol. 12, N 1. - P. 5-23.
Статья крупного американского историка, специалиста по истории и культуре России Ричарда Стайтса, опубликованная по-
