Спросить
Войти
ПУБЛИКАЦИИ ПО ДИССЕРТАЦИОННЫМ ИССЛЕДОВАНИЯМ
УДК 94(47)"13"
Н. А. Петрова
ПСКОВСКАЯ СФРАГИСТИКА — ИСТОЧНИК ДЛЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОБЛЕМЫ УПРАВЛЕНИЯ В СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ РУСИ XIV в.
Среди вещественных памятников, привлекаемых исследователями для изучения истории средневековых земель Руси, — вислым свинцовым печатям, принадлежит особое место. Изучение изображений на буллах, вопрос о величине и принадлежности печати позволяет судить о тенденциях развития, политических и культурных контактах того общества, в котором бытовали эти памятники. В свою очередь, такой комплексный подход к исследованию булл требует соединения методов анализа, используемых в археологии, при изучении юридических памятников, дипломатики, нумизматики, геральдики и искусствоведения.
Вопрос о сфрагистике средневекового Пскова стоит в тесной связи с вопросом о политическом и экономическом устройстве этого города и «тянувшейся» к нему земли. На сегодня коллекция металлических печатей псковского происхождения составляет около 800 экз., большая часть которых находится в фондах Государственного исторического музея, Государственного Эрмитажа, Псковского Музея-заповедника, а также в частных собраниях. Она постоянно пополняется новыми находками. Этот обширный сфрагистический материал исследовали Н. П. Лихачев, В. Л. Янин, С. В. Белецкий и другие ученые [1; 2; 3;4;5;6;7]. Установление времени появления, принадлежности буллы соответствующему органу управления или лицу, его представлявшему, изучение эволюции печати позволяет проследить основные этапы становления аппарата власти, ответить на вопрос о политическом и экономическом статусе Псковской земли, об ее отношениях с соседними землями, прежде всего с Великим Новгородом. Для этого необходимо ответить на следующие вопросы: когда в делопроизведстве Пскова появились буллы, каким органам власти они принадлежали, какие существовали нормативные положения о печатях и какое значение они имели в обществе.
В этой статье рассматривается сфрагистический материал, характеризующий политическое и экономическое положение Псковской земли в XIV в. Это три большие группы памятников:
© Н. А. Петрова, 2011
Нормативное положение о печатях содержится в 50- и 82-й (41- и 75-й — по Ю. Г. Алексееву) статьях Псковской Судной грамоты — памятнике права, отразившем уровень развития административного аппарата города на реке Великой в XIV в. [8, с. 17]. Согласно этой грамоте, документ, составленный в Пскове, мог быть запечатан князем или «оу Святеи Троицы» [9, с. 12, 18]. Следовательно, здесь существовало два органа управления, печати которых были равнозначны: это канцелярии, княжеская и местная, земская, находившаяся возле главного храма земли. Особенностью псковской сфрагистики является то, что на большинстве экземпляров печатей отсутствуют указания на принадлежность их соответствующим органам власти, поэтому вопрос о соотнесении их с известными по письменным источникам управленческими институтами этой земли решается неоднозначно. Так, по мнению Н. П. Лихачева, печати, имевшие изображение Голгофского креста на одной стороне и святого — покровителя князя — на другой, принадлежали Рюриковичам-кормленщикам [4, с. 233]. Анализируя список псковской грамоты «От великого князя Александра и от посадника Твердила рожитчанам», историк обратил внимание, что в нем упоминается свинцовая печать, которой скреплялся акт. Согласно описанию дьяка, это была булла с изображением всадника. Исследователь считал эту печать анонимной княжеской, но определить, кому она принадлежала, не смог, потому что князей с этим именем в Пскове было три: Александр Ярославович Невский, Александр Михайлович Тверской и Александр Васильевич Черторизский [10, с. 338; 4, с. 231-232].
Буллу, равносильную княжеской, Н. П. Лихачев назвал «государственной печатью». У нее на одной стороне была изображена Богоматерь, а на другой — крест и надпись: «Печать Троицкая». Появление печатей в делопроизводстве Пскова Н. П. Лихачев отнес к рубежу XIV-XV вв. [4, с. 231-232]. Отсутствие до конца XIV в. местных государственных печатей он объяснил зависимостью Псковской земли от Новгорода, когда все документы этой земли могли заверяться только печатью князя-кормленщика [4, с. 234]. Древнейшей «печатью самого Пскова» Н. П. Лихачев считал экземпляр, прикрепленный к грамоте, отправленной в Ригу с требованием выдачи должника Нездильца поручившемуся за него псковичу Ивану Голову [10, с. 317]. Исследователь обратил внимание на то, что эта булла схожа «с теми печатями, которые привешивались от имени новгородских архиепископов ... их уполномоченными» [4, с. 236]. Он датировал ее XIV веком [4, 236]. Принадлежала ли эта печать светскому или церковному органу власти, историк не уточнил.
Н. П. Лихачев также выделил ряд булл, связанных с Новгородским владычным наместничеством. Печатями церковного представителя историк считал сфрагистические памятники с изображением на одной стороне Святой Троицы, а на обороте — надписи, свидетельствующей о принадлежности булл новгородскому архиепископу. Самую раннюю из них печать исследователь датировал началом XIV в. [4, с. 234]. Изображение Святой Троицы вместо традиционного для владычных печатей изображения Богоматери он связывал с тем, что булла предназначалась специально для Пскова [4, с. 234]. Эта новация, по мнению Н. П. Лихачева, — свидетельство изменения статуса Псковской земли в области церковного управления.
Выводы Н. П. Лихачева получили развитие в работах В. Л. Янина. В распоряжении этого исследователя находилось большее количество памятников сфрагистики, чем было известно Н. П. Лихачеву, поэтому он подробно и всесторонне рассмотрел вопрос об эволюции матрицы металлических булл и, следовательно, о становлении и разви-
тии соответствующих административных институтов Псковской земли. В среднево-ковом Пскове, как и в Новгороде, В. Л. Янин обнаружил три ветви управления: княжескую, республиканскую и церковную, поэтому, по его мнению, здесь существовало три параллельных комплекса печатей, происходивших из канцелярии этих институтов [11, с. 238]. Но историку не удалось проследить одновременное их употребление в делопроизводстве города.
До XIV в., писал В. Л. Янин, «сфрагистика Пскова продолжает сохранять общность с новгородской., где к тому времени еще не сложилась посадничья печать, еще отсутствуют печати владычных наместников. Именные владычные печати исключительно редки. Княжеская юрисдикция в гражданских делах господствует безраздельно» [11, с. 242]. В отличие от Н. П. Лихачева, опираясь на анализ известных ему булл Александра Михайловича Тверского, а также на то, что в соответствующей грамоте употреблен титул «великий князь», историк считал владельцем «печати великого князя Александа-ра» — Александра Невского [11, с. 241-242]. В первой половине XIV в. в Пскове появились печати, несущие на лицевой стороне изображение креста, а на оборотной — поясное изображение Богоматери «Знамение». Согласно В. Л. Янину, они употреблялись в местном делопроизводстве до середины XIV в. По мнению исследователя, это традиционный тип анонимных владычных печатей Новгорода, прикладывавшихся от имени архиепископа его уполномоченными в городе на берегах Великой [11, с. 252-254]. Прекращение использования печатей новгородского типа связано с изменением правового положения псковской церкви после заключения Болотовского договора в 1348 г., когда владычный наместник стал назначаться из числа псковичей. К тому же он стал представителем Пскова перед новгородским архиепископом1 [11, с. 254; 12, с. 278]. Тогда, по мнению исследователя, появился новый тип печатей, с надписью о принадлежности их новгородскому архиепископу на лицевой стороне и схематичным изображением Святой Троицы — патрональной эмблемы Псковской земли — на обороте буллы[11, с. 254-255].
Следствием изменившегося с 1348 г. политического статуса Пскова стало то, что юрисдикция в гражданских делах его населения отныне делилась между церковной и светской властью, наместником архиепископа и князем. Поэтому в псковской сфрагистике вновь появилась княжеская печать [11, с. 248, 257]. Она была анонимной: на лицевой стороне булла несла изображение Тимофея Газского, покровителя княжеской власти, а оборотная сторона содержала изображение Голгофского креста. В дальнейшем лично-патрональная эмблема была заменена надписью: «Печать Т[имофея]», оборотная сторона печати несла поясное изображение Богоматери «Знамение» [11, с. 244]. Появление во Пскове анонимных княжеских булл В. Л. Янин объяснил тем, что с 60-х годов XIV в. начала устанавливаться зависимость этого города от Москвы, и местный князь постепенно становился представителем Великого князя Московского [11, с. 249]. Правда, В. Л. Янин пишет об этом осторожно. Он указывает, что во второй половине XIV в. зависимость Псковской земли от Москвы была номинальной: новые формы ее политического устройства сосуществовали «с какими-то старыми псковскими порядками выбора князей из местных и литовских династий» [11, с. 249].
По мнению В. Л. Янина, вторая половина XIV — первая половина XV в. — это время сосуществования княжеского и владычного управления во Пскове. Но владычная власть постепенно ослабевала, и ей на смену пришла власть псковских посадников, что нашло отражение в появлении нового типа печати [11, с. 257]. Группу памятников, на лицевой стороне несущих изображение креста и надпись «Печать Троицкая», а на обороте — Богоматери «Знамение», исследователь в отличие от Н. П. Лихачева датировал последней четвертью XV в. В статье 1960 г. В. Л. Янин считал эти буллы посадничьими. Позже ученый пересмотрел свои датировки и некоторые замечания. Так, он вернулся к выводам Н. П. Лихачева о том, что сфрагистические памятники с изображением Богоматери и креста с надписью «Печать Троицкая» появились во второй половине XIV в. Вслед за Н. П. Лихачевым он стал читать буллу с надписью: «Печать Т...» не «Печать Т[имофея]», а «Печать Т[роицкая]». Исследователь поставил все эти памятники в один ряд с печатями владычных наместников. Также он изменил датировку сфрагистических памятников, несущих на лицевой стороне надпись о принадлежности печати новгородскому архиепископу, а на обороте — схематичное изображение Святой Троицы.
Итак, по мнению В. Л. Янина, эволюция владычной буллы в Пскове была следующей: до 1348 г. бытовала обычная наместничья печать, которую потом сменила «Печать Троицкая», существовавшая до конца XIV — начала XV в., времени появления памятников с изображением Святой Троицы на лицевой стороне и владычным титулом — на другой [13, с. 169]. С этими выводами согласилась И. К. Лабутина [14, с. 226-227]. Светская сфрагистика, по мнению В. Л. Янина, представлена немногочисленными княжескими буллами конца XIII в. [13, с. 166] и печатями 1425 и 1469 гг., которые исследователь охарактеризовал атрибутами институтов сместного управления князя и посадника [13, с. 169]. Согласно историку, до 1425 г. «государственной печатью Пскова могла быть только булла владычного наместника» [13, с. 170], а в 1425 г. существовали две печати: юрисдикции органов сместного управления князя и посадника и владычного наместника [13, с. 170]. В комментариях к своду печатей, зарегистрированных в 19701998 гг., В. Л. Янин вновь обратился к вопросу об употреблении княжеской буллы в делопроизводстве Пскова. Он сравнил оформление печати служилого новгородского князя Наримонта-Глеба и четырех булл «князя Александра», три из которых были обнаружены во Пскове. Последние несут на одной стороне, как на булле Наримонта, изображение всадника и на обороте надпись: «печать княжа Олександрова» [7, с. 72]. Историк пришел к выводу о том, что они принадлежали сыну Наримонта, полоцкому князю Александру [7, с. 72]. Согласно В. Л. Янину, в Пскове после Довмонта именной княжеской буллы не существовало, а находки печатей Александра объясняются причастностью полоцкого князя к управлению Псковской землей в конце 60-х годов
XIV в. [7, с. 74]. Еще одну буллу В. Л. Янин атрибутировал псковскому служилому князю XIV в. Это печать с изображением креста и надписью: «Печать князя Андрея» [7, с. 107]. Историк предположил, что она принадлежала Андрею Ольгердовичу Полоцкому, который княжил в Пскове, он упомянут в летописях в 1341 г., а затем в 1377, 1381, 1394 гг. [7, с. 107].
И. К. Лабутина, О. К. Волочкова и В. И. Лабутин в 1985 г. предприняли попытку атрибутировать найденные в Пскове печати «князя Александра». По их мнению, эти буллы принадлежали либо Александру Михайловичу Тверскому, либо князю Александру, правившему здесь между 1357 и 1369 гг. [14, с. 225-226].
И. О. Колосова предложила связать «Троицкие печати» с деятельностью псковского веча [15, с. 11,16].
С. В. Белецкий разработал схему эволюции матрицы «государственной печати Пскова», которой, по его мнению, скрепляли вечевые решения [2, с. 60]. При построении схемы историк руководствовался положением о том, что одновременно не могли существовать схожие сфрагистические типы2. Вечевые буллы конца XIII — начала XV в. исследователь разделил на две группы: в первую, датируемую концом XIII — последней третью XIV в., он включил печати с изображением на аверсе креста и на реверсе — Богоматери [2, с. 49-51]; во вторую — памятники, несущие на реверсе помимо изображения креста еще и легенду: «Троицкая» или «Печать Троицкая», которые употреблялись в псковском делопроизводстве с конца XIV — до середины XV в. [2, с. 51-55]. Кроме того, в зависимости от места изготовления матрицы — в Новгороде или Пскове — все печати подразделяются им на типы: 1) конца XIII или рубежа XIII-XIV вв. [2, с. 49-50], 2) первой половины — середины XIV в. [2, с. 52], 3) последней трети XIV — середины
XV в. [2, с. 52]. Происхождение «Государственной печати Пскова» исследователь связал с деятельностью владычной канцелярии. Он предположил, что изображение на ней креста и Богоматери означает не «суверенную власть в области церковного права», а «суверенную власть, принадлежавшую церкви» [2, с. 36]. Исследователь выдвинул гипотезу о том, что новгородский владыка являлся «высшим должностным лицом в аппарате светской власти» [2, с. 37], следовательно, его представители в городе на берегах Великой являлись держателями буллы, «под юрисдикцию которой попадали вопросы верховной светской власти в Пскове» [2, с. 56].
Выводы, полученные вследствие анализа матриц вечевых печатей, исследователь соотнес с данными письменных источников об органах управления Псковской земли в конце XIII — начале XV в. По его мнению, существование двух групп сфрагистиче-ских памятников связано с изменениями, произошедшими в управлении Псковской землей в конце XIV в. В первой половине XIV в. в делопроизводстве Пскова использовалась печать, равнозначная новгородской, что, по мнению С. В. Белецкого, свидетельствует об одинаковом правовом статусе псковских посадников и должностных лиц новгородского аппарата управления [2, с. 59]. Юридическое обеспечение такие отношения получили после подписания Болотовского договора, давшего Пскову права автономии. Данное событие исследователь датирует 1342 г. [2, с. 65-68; 17, с. 84; 18, с. 46]. С этого времени псковские посадники, утверждавшие вечевые документы, были в правовом отношении приравнены к новгородским управителям и стали представлять город на берегах Великой в Волховской столице [2, с. 63-67]. Однако новгородские власти по-прежнему вмешивались во внутренние дела Псковской земли [2, с. 63-67], чем объясняется частая смена типов печатей в последней четверти XIV в.: в этот период в нарушение условий Болотовского договора установилась подконтрольность псковского вечевого делопроизводства Новгороду [2, с. 76]. Такая ситуация не устраивала
псковичей. Они вступили в борьбу с новгородцами за восстановление условий Болотовского мира. Конфликт между северо-западными землями Руси «не был длительным и проходил крайне неровно» [2, с. 77]. Обострение отношений с Ливонским Орденом и Великим княжеством Литовским обусловило заинтересованность Новгорода в союзе с городом на берегах Великой, поэтому в конце XIV —начале XV в. Псковская земля получила полный суверенитет [2, с. 77-81]. В сфрагистике это событие отразилось появлением новой группы булл с легендой «Троицкая» [2, с. 59] и разряда памятников, объединяющих «печати посадников псковских» [2, с. 85]. С этого времени часть полномочий веча перешла коллегии псковских посадников. Так, по мнению С. В. Белецкого, начался процесс «государственного строительства в Псковской республике» [2, с. 85].
В течение XIV в. в делопроизводстве Пскова наравне с «государственной печатью употреблялась и княжеская булла, которая так же, как и в XIII в., была именной» [19, с. 23]. Подобно предшественникам, С. В. Белецкий обратился к вопросу об атрибуции «печати князя Александра». Известные ему три экземпляра буллы данного типа исследователь приписал Александру Михайловичу Тверскому [20, с. 235]. При этом историк указал, что это «псковский» тип печати, отличающийся от тверских булл князя Александра Михайловича с изображением на аверсе святого-покровителя князя и на реверсе Вседержителя [20, с. 236-237]. Обратив внимание на изображение всадника — традиционную эмблему князей литовской династии, С. В. Белецкий связал его с «политическим альянсом Александра Тверского и Великого князя литовского» [20, с. 239].
В вопросе о печатях представителей церкви историк в целом согласен с выводами Н. П. Лихачева и В. Л. Янина. Он писал, что уже в конце первого десятилетия XIV в. стало традиционным на печатях владычных наместников изображать на аверсе Ветхозаветную Троицу [21, с. 79]. Это, как отметил С. В. Белецкий, свидетельство того, что псковские наместники «выступали в своей деятельности от лица Святой Троицы, т. е. являлись представителями Пскова . перед новгородским владыкой, а не наоборот» [17, с. 83]. С. В. Белецкому известно большее, чем его предшественникам, количество печатей данного сфрагистического разряда, который также подразделяется им на ряд групп [17, с. 84-85]. По его мнению, в первой половине XIV в. употреблялись печати, которые на реверсе имели надпись: «плесковьшкаго наместника». Эти буллы находились в делопроизводстве до заключения Болотовского договора, т. е., согласно С. В. Белецкому, до зимы 1342/1343 г., когда произошло расширение прав владычного наместника в Пскове. В сфрагистике это событие отразилось появлением новой группы печатей с легендой на реверсе: «Печать архиепископа новгородского» [17, с. 83-84]. В деятельности псковской владычной канцелярии второй половины XIV в. С. В. Белецкий выделил два периода. Первый период длился с 1342/1343 до 1388 гг. Это время святительства Василия Калики, второго пребывания в должности новгородского владыки Моисея и архиепископства Алексея. Тогда матрицы для печатей изготавливались в Пскове, что, по мнению исследователя, свидетельствует об автономии города на берегах реки Великой. Она была нарушена в 1388-1415 гг., в период пребывания на Софийской кафедре Иоанна Хутынского. Тогда власть архиепископа в делах Пскова усилилась, деятельность наместников была поставлена под контроль владыки. В это время матрицы для печатей привозились из Новгорода, как, например, для буллы, изготовленной в 1389 г. [17, с. 85].
В рассмотренных нами работах по истории псковской сфрагистики представлено наиболее тщательное и всестороннее исследование печатей. Соотнесение большинства
булл с определенными институтами управления Псковской земли не вызывает сомнения. Но отдельные вопросы, связанные с определением времени употребления в делопроизводстве этой земли печатей и, следовательно, с процессом реформирования здесь системы управления не всегда являются убедительными. Еще одним существенным упущением данных работ мы считаем стремление их авторов к модернизации, перенесению реалий Нового времени на период средневековой Руси.
Известные по письменным источникам органы управления Псковской земли в XIV в. можно разделить на светские и церковные, каждый из этих органов осуществлял определенные функции.
Право князя и представителей его администрации запечатывать документы не вызывает сомнений, поскольку сохранились буллы «Княжа Олександрова» и «Печать князя Ондрея». Известно также описание печати, которой была скреплена псковская грамота «От великого князя Александра и от посадника Твердила рожитчанам» [10, с. 338]. Если принадлежность печати полоцкому князю Андрею Ольгердовичу, участвовавшему в управлении Псковом в 40-е годы XIV в. [22, с. 18-19; 23, с. 24-25,93-97], не вызывает сомнений, то сложнее атрибутировать буллы «Княжа Олександрова».
Появление княжеских печатей с обозначением имени владельца и изображением «геральдического характера» Н. П. Лихачев отнес к концу XIII в., он объяснял это явление влиянием на русскую сфрагистику западноевропейской [3, с. 51, 53-54, 68-69]. С. В. Белецкий также обратил внимание на то, что для литовских князей характерно изображение на гербе всадника [20, с. 233-234]. Эти замечания указывают на то, что владелец буллы был представителем литовского княжеского дома. Из известных нам псковских князей это мог быть Александр Михайлович Тверской, «сидевший» в Пскове с 1327 по 1337 г. [22, с. 17]. Родственными узами он был связан с литовскими князьями: его старший брат Дмитрий Грозные Очи был женат на литовской княжне Марии (брак был заключен в 1320 г.) [24, с. 104-106]. Появление изображения всадника на булле Александра Михайловича также могло быть связано с тем, что он сел в Пскове на княжеский стол «из литовской руки» [25, с. 343; 12, с. 264]. Вторым держателем «Печати князя Александра» мог быть Александр Наримонтович Полоцкий, правивший в городе на берегах Великой в конце 60-х годов XIV в. [22, с. 23; 23, с. 28, 104; 25, с. 369-970; 12, с. 293; 26, с. 114-115]. Если допустить, что к грамоте «От великого князя Александра и от посадника Твердила рожитчанам» была привешена булла, аналогичная печати «княжа Олександрова», то поиски сузятся, так как только тверской князь носил титул «Великий». Но, по нашему мнению, здесь важно подчеркнуть то, что все известные на сегодня княжеские буллы XIV в., происходящие из Пскова, связаны с представителями литовского княжеского дома. Этот факт наряду с данными письменных источников свидетельствует о тесной связи Псковской земли с Великим княжеством Литовским.
Другой орган управления, обладавший правом наравне с княжеской канцелярией прикреплять к документам печать, в Псковской Судной грамоте не назван. Однако известно, что он находился возле Троицкого собора. Здесь, на территории Довмонтова города, располагалась канцелярия владычных наместников [27, с. 138].
С владычным наместничеством связано два сфрагистических разряда. Первый из них представлен большой группой печатей, матрицы которых на аверсе несут изображение креста и на реверсе Богоматери. С. В. Белецкий, анализировавший «Грамоту Пскова Риге с требованием выдачи должника Нездильца. » и экземпляр сохранившейся при ней аналогичной печати [10, с. 317], датировал ее концом XIV в. Это по-
зволило исследователю отнести употребление печатей данного типа к периоду с конца XIII до последней трети XIV в. Но замечание В. Л. Янина о том, что упоминаемая в грамоте денежная единица «гривна серебра» употреблялась не позднее первых двух десятилетий XIV в. [7, с. 79], опровергает датировку С. В. Белецкого. Поэтому мы, вслед за В. Л. Яниным, относим печати с изображением креста и Богоматери «Знамение» к первой половине XIV в. На смену этому типу печатей пришли буллы, содержащие на аверсе, помимо изображения креста, надпись «Троицкая» или «Печать Троицкая». Второй сфрагистический разряд, связанный с деятельностью владычной канцелярии, — это печати, несущие на аверсе изображение Святой Троицы и на реверсе надпись о принадлежности буллы новгородскому архиепископу. Одновременное существование этих разрядов мы объясняем различными полномочиями владельцев печатей и видами документов, которые скреплялись буллами. Итак, мы полагаем, что документы запечатывались не только в княжеской, но и во владычной канцеляриях. При этом следует четко разделять полномочия представителей светских и духовных органов власти. Об авторитете новгородского архиепископа, об особом его статусе исследователи писали неоднократно [28, с. 36, 42; 29, с. 374; 30, с. 133], но это не означает, что функции владыки и представителей института его управления распространялись на светские дела, а право привешивать печать к акту не обязательно предполагало их участие в составлении этого акта.
Печать — это знак с определенными правовыми функциями. С XIII в. буллы на Руси использовались как утвердительное средство [31, с. 110]. Н. А. Соболева обратила внимание на то, что именно с факта прикрепления печати к акту начинается история удостоверения документов. В XIV — XV вв. для псковско-новгородских актов характерен так называемый «переходный период» их формирования: в самих актах еще много архаичных черт, оставшихся от устной традиции совершения сделок, в это время понятие «печать» имело значение третьего «послуха» (свидетеля оформления договора) [31, с. 104-106]. О такой особенности новгородских и псковских частных актов писал и В. Ф. Андреев [32, с. 91]. Полагаем, что по крайней мере в XIV в. данная особенность распространялась не только на частные, но и на официальные документы Псковской земли. В связи с этим, по-нашему мнению, фраза Псковской Судной грамоты «а не за-печатаетъ князь ино оу Святеи Троицы запечатать, в томъ измены нетъ» [9, с. 12] указывает на то, что право опечатывания, удостоверения документа было у князя, и только в его отсутствие это мог сделать представитель канцелярии Святой Троицы.
В течение XIV в. бытовали только княжеская печать и буллы владычной канцелярии, существовавшей при главном соборе города — Святой Троицы. Последние разделяются на два сфрагистических разряда: 1) с изображением креста на аверсе и надписи о принадлежности печати новгородскому архиепископу на реверсе и 2) с изображением креста и Богоматери. На смену этому типу в середине XIV в. пришли буллы с надписью «Печать Троицкая». Оба разряда печатей употреблялись в области духовного делопроизводства. Но за печатями второго разряда закрепилась функция удостоверения документов светского происхождения в том случае, если представители княжеского аппарата этого не делали. Эта специальная функция представителей владычной канцелярии оговаривалась в Псковской Судной грамоте, где указывалось только на запечатывание грамоты: поскольку представители церковной власти не вмешивались в светские дела, они не участвовали в ее составлении. XIV век, по нашему мнению, — это время становления местных органов управления, юридического оформления их
полномочий, формирования псковской канцелярии. В городе на берегах Великой, как и на Западе, где первоначальным ядром королевской канцелярии была capella regis [33, с. 343], именно архиерейский институт управления положил начало псковской общинной канцелярии, о чем свидетельствует употребление в светском делопроизводстве церковной сфрагистики, которая выполняла функцию опечатывания и удостоверения документа.
Источники и литература
Статья поступила в редакцию 14 марта 2011 г.
