Спросить
Войти
умный» язык, прямота и острота высказываний, стремление дистанцироваться от явно выраженных политических приоритетов.
Сатирическая журналистика 1905-1907 гг. стала не только важным фактором общественно-политической жизни Урала. Отвечая на злобу дня, журналы вобрали в себя богатейший фактический материал, отразили важнейшие события Русской революции, став своеобразным сатирическим слепком эпохи. Это позволяет, с одной стороны, объяснить одну из причин широкой популярности сатирических журналов, а с другой — рассматривать их как богатейший источник исторической информации об общественнополитической жизни Уральского региона в 1905-1907 гг.
Несомненно, уральская сатирическая журналистика требует в перспективе пристального изучения как фактора социокультурной истории и специфического исторического источника.
Примечания
ЛИЧНОСТЬ В ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЕ
А. В. Ромашов
БИЛЛ КЛИНТОН—КАНДИДАТ ОТ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ США НА ПРЕЗИДЕНТСКИХ ВЫБОРАХ 1992 ГОДА.
УНИКАЛЬНЫЙ ПОЛИТИК ИЛИ ОДИН ИЗ МНОГИХ?1
Президентские выборы в США 1992 г. до сих пор не смогли, да и едва ли смогут получить однозначную оценку политологов. Как и большинство событий мира политики, эти выборы уже по своему завершению были наделены совершенно противоположными характеристиками. Так, известный политолог, бывший редактор Washington Monthly, Майкл Нельсон в сборнике «Выборы 1992», опубликованном в 1993 г., ставит вопрос: как и за что американцы запомнят выборы 1992 года?2 В качестве ответа он приводит слова своих коллег, часть которых считает, что в этом году прошли «...одни из наиболее неожиданных и важных выборов в XX веке»3. С этим мнением полностью соглашается другой американский политолог Уильям Кротти, назвавший их «...необычными, вдохновляющими выборами, и имеющими очень большое значение»4.
Другие исследователи утверждают, что выборы 1992 г. «...войдут в историю как уже встречавшиеся в прошлом, формируя возобновляющийся цикл электоральных стратегий и реакций правительства»5. К примеру, Дэвид Лоуренс в своей книге «Коллапс президентского большинства Демократической партии» пишет, «Все-таки, во многом
итоги 1992-го относятся скорее к продолжению существовавших тенденций, чем к их
изменению» .
В то же время, большинство историков и политологов, в том числе и придерживающихся точки зрения, выраженной Д. Лоуренсом, признает, что особенную остроту подобному дуализму в суждениях придала победа молодого, но уже достаточно опытного политика, Уильяма Джефферсона Клинтона. Этот кандидат с программой, ориентированной на пересмотр сложившегося идеологического консенсуса внутри Демократической партии, ее узкой социально-либеральной ориентации и перемены в стране в целом, смог не только преодолеть сопротивление других кандидатов от своей партии, но и получить поддержку в общенациональном масштабе7. При этом именно политическая борьба в ходе первичных выборов-праймериз и партийных кокусов среди претендентов от одной и той же партии за номинирование в общенациональной избирательной кампании позволила У. Клинтону заявить о себе как о наиболее конкурентоспособном из ее участников.
Актуальность поставленной в 2003 г. проблемы очевидна — как и двенадцать лет назад демократы были вновь вынуждены противостоять президенту-республиканцу, причем носящему ту же фамилию. Более того, перед элитой Демократической партии стояла прежняя проблема выбора — кто из кандидатов сможет привлечь большинство голосов избирателей в разных социальных группах и таким образом переиграть теряющего популярность президента.
Таким образом, большой исследовательский интерес представляет тема, связанная с номинационным этапом президентской кампании У. Клинтона. То есть каким образом будущему президенту США удалось добиться первенства в номинационной гонке и уже к марту 1992 г. фактически стать ее фаворитом (естественно, только в рамках пула кандидатов от Демократической партии) и получить большинство голосов перед итоговым партийным съездом? А также в какой степени его кандидатура была уникальной для успеха дальнейшей борьбы с действующим президентом в ходе всеобщих выборов?
Для того, чтобы ответить на эти вопросы необходимо не просто описать ситуацию post factum — такой, какой она сложилась к началу июня 1992 г., когда закончились последние из 39 праймериз, в которых принимал участие У. Клинтон, а показать развитие политического процесса в динамике. При этом принципиально важным для понимания причин победы Клинтона является привлечение в контекст исследования материалов, связанных с поведением других кандидатов, в том числе потенциальных (тех, кто по разным причинам решил не участвовать в выборах) и представлявших альтернативные идейные платформы и конкурирующие группы интересов.
В качестве точки отсчета можно определить весну 1991 г. В марте этого года, после успешного окончания операции «Буря в пустыне», рейтинг одобрения деятельности действующего президента Джорджа Буша достиг рекордных 86 % (даже более 90 % по некоторым оценкам) и... на волне продолжающейся экономической рецессии начал неуклонно снижаться8.
* Праймериз (от primary — амер.) — 1) выборы делегатов на партийный съезд; 2) выборы кандидатов для баллотировки на всеобщих выборах.— Прим. ред.
** Кокус (caucus — амер.) — совещание членов легислатуры, принадлежащих к одной партии.— Прим.
Но, несмотря на очевидную слабость администрации Дж. Буша в решении экономических проблем страны (даже в марте 1991 г. доля американцев, считающих, что президент заслуживает одобрения за свою деятельность в сфере экономики, была меньше, чем тех, кто придерживался обратного мнения9), ни один из политиков Демократической партии «первого звена» не спешил заявить официально о своем намерении участвовать в президентских выборах 1992 г. Джордж Стефанопулус, политтехнолог, который в 1988 г. участвовал в президентской кампании М. Дукакиса, а осенью 1991 вошел в состав предвыборного штаба Клинтона, «провидчески» предпочтя его Роберту Керри, в своей книге «Все слишком по-человечески» вспоминает этот период так: «К лету 1991 года ... выборы были уже на горизонте, но никто из тех, кого я знал, не верил в то, что Буш может быть побежден»ш.
Единственным политиком, который решился начать свою кампанию в это время, стал Пол Тсонгас, бывший сенатор от штата Массачусетс. Уже 3G апреля 1991 г. он сделал соответствующее заявление в городе Лоувел, штат Массачусетс. Объяснить такой «опрометчивый» со стороны опытного политика шаг могут обстоятельства его личной жизни. В 1984 г. из-за заболевания раком он ушел из большой политики и теперь, после выздоровления и реабилитации, торопился снова начать активную общественную жизнь. В качестве основных приоритетов своей программы Тсонгас предложил «ответственность в сфере фискальной политики и планомерное сокращение национального долга»11. Впоследствии ему удастся победить в нескольких праймериз, но в целом политические перспективы этого кандидата лучше всего характеризует следующее мнение Дж. Стефанопулуса: «...Тсонгас не имел никакой харизмы, его экономический план был больше похож на корпоративный отчет, чем на популистский манифест. Он выступал за снижение налогов на капитал и сокращение расходов на пенсионное страхование... Главное, после 1988 года не существовало никакой возможности того, что демократы вновь поддержат “заумного” грека из Массачусетса» (речь идет о М. Дукакисе, губернаторе штата Массачусетс, проигравшего Дж. Бушу в 1988 г.— прим. автора)12.
Что касается других кандидатов, то основной круг потенциальных участников президентской кампании был хорошо известен политологам и журналистам. Прежде всего это политики, участвовавшие в президентских выборах 1988 г.: Ричард Гепхард, конгрессмен от штата Миссури и лидер демократического большинства в Палате представителей Конгресса США; Альберт Гор, сенатор от штата Теннеси; и Джесси Джексон, лидер либеральной Коалиции «Радуга», популярный среди афроамериканцев чернокожий политический деятель.
Кроме них, к политическим «тяжеловесам», от которых ждали начала президентской кампании, относились: Уильям Брэдли, сенатор от штата Нью-Джерси, Сэм Нанн, сенатор от штата Джорджия, Марио Куомо, губернатор штата Нью-Йорк, Джон (Джэй) Рокфеллер IV, сенатор от штата Западная Вирджиния, Ллойд Бентсен, сенатор от штата Техас и кандидат на пост вице-президента в команде М. Дукакиса на выборах 1988 г., и Джордж Митчел, сенатор от штата Мэн и лидер демократического большинства в Сенате Конгресса США. О новой кампании говорил даже Джордж Макговерн, бывший сенатор от штата Северная Дакота и главный соперник Ричарда Никсона на президентских выборах 1972 г. Хотя через двадцать лет он мог рассчитывать лишь на еще меньший успех.
Что касается кандидатов «второй линии», которых в ходе кампании обычно приглашают на пост вице-президента, то особенно активно обсуждались возможность вступления в предвыборную гонку Уильяма Клинтона, губернатора штата Арканзас, Томаса Харкина, сенатора от штата Айова, и Роберта Керри, сенатора от штата Небраска. Кроме них, о своих амбициях заявляли Дуглас Уайлдер, губернатор штата
Вирджиния, завоевавший свой пост в 1989 г., став таким образом первым чернокожим губернатором в стране со времен Реконструкции, и Эдмунд (Джерри) Браун, бывший губернатор штата Калифорния13.
Но, несмотря на обширный список возможных кандидатов, до поздней осени 1991 г. все новости, связанные с ними, были одинаковы: один за другим политики официально сообщали о том, что не намерены начинать предвыборную кампанию, намекая на то, что предпочитают скорее «сохранить свой политический капитал для 1996 года, чем потерпеть поражение в 1992»14.
Особенно тяжело для активистов Демократической партии было перенести «самоотводы» Джэя Рокфеллера и Марио Куомо. Оба они обладали солидным политическим авторитетом и могли рассчитывать на щедрую поддержку влиятельных сторонников партии (а в случае Рокфеллера большую роль играл его собственный капитал). При этом, если М. Куомо не спешил даже создать видимость какой-либо активности, то Джэй Рокфеллер, еще 7 мая сделавший первые заявления о своем возможном участии, поначалу с «наслаждением неофита» объезжал маленький штат Нью-Гемпшир, где в феврале 1992 г. должны были состояться первые праймериз и встречи с будущими избирателями15.
Политологи и журналисты Жак Гермонд и Жюль Витковер, которые непосредственно следили за ходом выборов и встречались со многими кандидатами до и после ноября 1992 г., характеризовали его как политика, который «не стал бы обострять различий между либералами и консерваторами внутри партии». Кроме этого, Рокфеллер «не делал секрета из своего личного презрения по отношению к Джорджу Бушу», который, по его мнению, «так же, как и он сам, был рожден для привилегий, но, в отличие от него (Рокфеллера — прим. автора), никогда не использовал данных ему возможностей, чтобы помочь тем, кому повезло гораздо меньше»16.
Когда 7 августа 1991 г. Джей Рокфеллер объявил о решении выйти из гонки, он объяснил этот поступок тем, что почувствовал себя неподготовленным для кампании. Позднее, столь неправдоподобное для амбициозного политика заявление было дополнено. Дело в том, что незадолго до этого жена Рокфеллера, Шэрон, добилась назначения на пост президента ведущей телевизионной компании Вашингтона — WETA. Если бы ее муж продолжил избирательную кампанию, то единственным ответом на возникающую проблему конфликта интересов была бы ее добровольная отставка17. Хотя сам Джей Рокфеллер отрицал первостепенность этой причины, он, тем не менее, признался, что «его жена помогала ему в течение двадцати лет, и он не хотел бы мешать ее карьере сейчас, когда она достигла определенного успеха»18.
Но, безусловно, самые большие надежды на победу на президентских выборах 1992 г. были связаны с Марио Куомо. Как блестящий оратор и многообещающий политик он впервые заявил о себе еще в 1984 г. на съезде Демократической партии в Сан-Франциско, произнеся запомнившееся многим обращение к собравшимся делегатам. Убежденный сторонник либеральных ценностей и свобод, с одной стороны, с другой — он поддерживал призывы церкви к запрету абортов (отказываясь при этом принять соответствующий закон), противодействовал распространению наркотиков и стремился к бездефицитному формированию бюджета в своем штате.
Как писал о нем Стефанопулус, Куомо «...был единственным политиком, который мог произносить слова “любовь” и “сострадание” не создавая двусмысленности. Он один мог говорить об “американской мозаике” и призывать страну уйти от рейгановского “социального дарвинизма” ... Марио мгновенно стал самой большой либеральной надеждой — нашим Рональдом Рейганом»19.
В 1988 г. мало кто сомневался, что Куомо, если бы захотел, мог легко выиграть праймериз у главных соперников: М. Дукакиса и Р. Гепхарда. Но в декабре 1987 г. после
долгих колебаний М. Куомо сообщил о том, что не намерен участвовать в выборах. Четыре года спустя обстоятельства не просто повторились, а стали еще более драматичными. В условиях, когда среди наиболее вероятных участников не было ни одного политика общенационального масштаба, ожидание решения Куомо, по мнению Рона Брауна, председателя Национального комитета Демократической партии с 1989 по 1992 г., «замораживало активистов Демократической партии и ее доноров, которые могли бы войти в команду другого кандидата»20. Неудивительно, что последние придерживались точно такого же мнения.
Лишь 20 декабря 1991 г., когда поставленное самим Куомо условие его участия в президентских выборах (согласование бюджета штата с местными законодателями) не было выполнено, он официально объявил о том, что отказывается от ралли. В итоге, помимо ухода сильного противника, привлекательного своими идеями (тогда у кандидатов появилось больше пространства для идеологического маневра), отсутствие М. Куомо открыло доступ к финансовым ресурсам, главным образом, Нью-Йорка, и дало дополнительный импульс всей кампании в целом21.
Что же касается других политиков, в первую очередь упоминавшихся в качестве вероятных кандидатов, то подавляющее большинство из них еще до конца августа 1991 г. призналось в том, что не планирует начинать подготовку к праймериз. Дж. Макговерн сообщил об этом 23 мая, Р. Гепхард — 17 июля, Эл Гор — 21 августа. С учетом уже объявленного к этому времени решения Джэя Рокфеллера, газета New York Times 22 августа 1991 г. неутешительно свидетельствовала: «Решение Гора не бороться за президентский пост в 1992 году добавило еще один слой неопределенности в кампанию,
которая уже и до этого испытывала трудности из-за недостатка кандидатов» . С другой стороны, если оценивать это событие в исторической перспективе, именно уход Гора, представлявшего умеренное течение «южан» внутри Демократической партии, окончательно сформировало решимость У. Клинтона, разделявшего схожие идейно-политические взгляды, начать кампанию. То же самое можно сказать и о последующем влиянии на кампанию Клинтона решения Сэма Нанна, одного из видных демократов-центристов, не выдвигать свою кандидатуру.
Интересно, что отказ Гора последовал немедленно после того, как президент СССР Михаил Горбачев и президент России Борис Ельцин смогли одержать победу в ходе планировавшегося антидемократически настроенной оппозицией в лице ГКЧП государственного переворота, подкрепив тем самым заслуги Дж. Буша в качестве пре-
зидента, с успехом для США завершившего «холодную войну» .
Еще через два месяца, 18 октября, сказал «нет» Дэйв Маккурди, конгрессмен от штата Оклахома, один из основателей Совета демократического лидерства (СДЛ), принадлежащий, как и Эл Гор, к числу «умеренных» демократов.
Но самым непредсказуемым из кандидатов оставался Джесси Джексон. В августе 1991 г. он обещал, что в ближайшее время сообщит о своих намерениях. Его решение, хотя и не вызывало столько же неопределенности, как в случае с М. Куомо, тем не менее, было очень важным из-за голосов чернокожих избирателей, которые поддерживали «своего» политика (в ходе прймериз 1984 и 1988 гг. он финишировал третьим и вторым соответственно)24. Хотя 2 ноября 1991 г. Джексон и отказался от участия в выборах, позднее его фигура стала центральной в череде конфликтов из-за назначения кандидата на пост вице-президента (он добивался этого еще в 1988 г.), когда победившему в ходе праймериз Клинтону было необходимо определиться с тем, кто будет его напарником, или комментариев в связи с беспорядками на расовой почве,
произошедшими в апреле 1992 г. в Лос-Анджелесе .
В свою очередь, следующими после П. Тсонгаса свои заявления о начале кампании сделали: Д. Уайлдер — 13 сентября, Т. Харкин — 15 сентября, Р. Керри — 30 сентября,
У. Клинтон — 3 октября, Э. Браун — 21 октября26. Самым молодым из них был Клинтон, которому в 1991 г. исполнилось сорок пять лет, а самым «старым» 53-летний Браун. Уже только возраст отличал эту группу демократов от представителей традиционного политического истэблишмента, претендующих на пост президента (к примеру, их главному сопернику на выборах Дж. Бушу было шестьдесят семь лет).
Таким образом, к концу 1991 г. в основном составе участников президентских праймериз от Демократической партии не оказалось ни одного политика общефедерального уровня. Из них только Браун имел опыт президентской кампании, участвовав в номинационных кампаниях 1976 и 1980 гг. (но если в 1976 г. он выиграл несколько праймериз, в 1980 г. уже не одного)27.
Каждый из заявившихся кандидатов обладал преимуществом только в определенном регионе страны или социальной группе. К примеру, Клинтон мог рассчитывать на поддержку юга; Браун — запада, и, в первую очередь, Калифорнии; а Харкин — Айовы, того штата, который он представлял в Сенате. И, соответственно, Тсонгас ориентировался на либералов северо-запада и особенно Массачусетса, а Уайлдер опирался на голоса чернокожих избирателей. В этих условиях многие наблюдатели, и в том числе Рон Браун, опасались, что вопрос с определением единого кандидата не будет решен вплоть до июльского партийного съезда, на котором, как это уже было в 1984 и
политический течений .
Показательно, что согласно данным опроса общественного мнения, проведенного в июле 1991 г. Wall Street Journal среди избирателей, считающих себя демократами и независимыми, если бы праймериз проходили в день опроса, 24 % голосовавших поддержали бы кандидатуру Куомо, по 14 % получили бы Альберт Гор и Джесси Джексон, и 10 % — Джей Рокфеллер. Клинтон, Тсонгас и Харкин набрали бы по 3 , 3 и
Таким образом, в борьбе за избирателей и деньги комитетов политического действия (КПД) кандидатам предстояло продемонстрировать, в какой степени каждый из них способен представить предвыборную программу, привлекательную для широкого электората, и, что немаловажно, грамотно начать кампанию.
Хотя Билл Клинтон объявил о начале своей президентской кампании одним из самых последних потенциальных кандидатов, ее неофициальным стартом можно считать 6 мая 1991 г., когда он выступил с обращением к участникам съезда Совета демократического лидерства, проходившего в Кливленде, штат Огайо, и собравшего более 800 делегатов от всех 50 штатов30. В 1990 г. Клинтон был приглашен стать председателем этой организации и оставался на данном посту вплоть до осени 1991 г., когда во избежание конфликта интересов снял с себя эти полномочия. Стоит отметить, что до него СДЛ возглавляли такие известные политики, как Ричард Гепхард, Сэм Нанн и Чарльз Робб.
Созданный в 1985 г., на фоне разгромного поражения Уолтера Мондейла от Рейгана на президентских выборах 1984 г., СДЛ представлял собой «внепартийную организацию», ориентированную на «пересмотр публичной философии Демократической партии с помощью воздействия на нее со стороны, вне рамок ее официального аппарата31. Для того чтобы подчеркнуть свое особое мнение по отношению к партии в целом, участники СДЛ выбрали для себя яркий брэнд «Новые демократы». Их основной целью было создание новой электоральной коалиции «вокруг идей, а не групп избирателей», которая включала бы в себя не только ставший уже традиционным демократический электорат (рабочие, либералы, жители северо-восточных штатов и бедные слои населения), но и людей, разделявших умеренно-либеральные, «популистские» взгляды в южных и западных штатах, а также «так называемых нео-либералов»32.
Первоначально критики называли СДЛ клубом «маленьких белых мальчиков», поскольку среди его участников практически не было женщин или чернокожих33. Но уже к концу 1980-х гг. СДЛ удалось занять место «постоянного и респектабельного» элемента Демократической партии, занимающегося изучением серьезных проблем и предлагающего для них необычные и интересные решения34. Вместе с тем, такие «убежденно» либеральные политики, как Куомо или Джексон, даже в 1992 г. продолжали считать СДЛ «инородным телом» и даже «демократами для высшего общества»34.
Забегая вперед, можно утверждать, что именно Совет демократического лидерства сыграл ключевую роль в номинационном успехе Клинтона как в идейном, так и в организационном и, отчасти, в финансовом плане. Так, во-первых, СДЛ и аффилированный с ним Институт прогрессивной политики (ИПП) стали главным источником идейно-политических решений для этого кандидата в ходе выборов. Как признавалась Хиллари Клинтон, «СДЛ и его основатель Эл Фром были основой для формирования стратегии кампании»35.
Более того, участие в СДЛ сделало персоналию Клинтона узнаваемой среди других политиков его уровня и обеспечило публичную поддержку со стороны известных политических деятелей. В то же время, отсутствие других потенциальных президентских кандидатов от от СДЛ — Э. Гора и С. Нанна — среди конкурентов Клинтона позволило ему получить эту организационную и финансовую помощь в максимальном объеме. Таким образом, уже в середине 1991 г. о его поддержке заявили Целл Миллер, губернатор штата Джорджия, и сенатор Сэм Нанн. Позиция Ц. Миллера была в этом случае особенно важна. Дело в том, что благодаря его усилиям праймериз в этом штате были сдвинуты на 3 марта, так называемый «младший вторник». Победа в Джорджии давала кандидату мощный старт перед проходившими через неделю праймериз «супервторника», когда голосовали избиратели восьми штатов юга США36.
Так, Целл Миллер, убежденный либерал, который на губернаторский выборах
тогда как популисты заняты экономикой» . Миллер признался, что «стал демократом не для того, чтобы быть только социальным либералом, игнорируя при этом экономические проблемы», и призвал обратиться к защите интересов работающих семей и среднего класса, для чего, по его словам, демократам необходимо «завоевать преимущество со своей экономической программой»37. Клинтон был не только впечатлен выступлением, но и обратился к Миллеру за консультациями. В итоге последний порекомендовал ему двух талантливых политтехнологов — Джеймса Карвилла и Пола Бегалу, которые и помогли Миллеру подготовить выступление. С этого времени Клинтон мог рассчитывать на их способности в своей кампании38.
Во-вторых, авторитет СДЛ и ИПП, как «гарантов» политической предсказуемости кандидата, и общий уровень и количество личных контактов их участников уже в концу
Политолог Кеннет Баер в книге «Изобретая демократов заново. Политика либерализма от Рейгана до Клинтона» утверждает, что «в финансовом плане ключевая поддержка Клинтона со стороны Уолл-стрит была возможна почти исключительно
благодаря СДЛ, ...в обмен на его лояльность к политике свободной торговли, свободных рынков и фискальной дисциплины, которые проповедовал СДЛ»40.
Таким образом, если остальные кандидаты в проведении кампании могли рассчитывать, главным образом, только на силы собственного предвыборного штаба, то Клинтон получил возможность использовать ресурсы организации, которая уж с начала 1980-х гг. находилась в процессе разработки стратегии реформирования идейно-политической платформы — публичной философии Демократической партии41.
В целом майский съезд Совета демократического лидерства благодаря утвержденному на нем программному документу «Новый выбор Америки» в ретроспективе стал заметным событием в политической жизни Демократической партии и, как писала The New York Times, «первыми президентскими смотринами»42.
(Продолжение следует)
Примечания
НАУЧНАЯ РЕФЛЕКСИЯ
Н. Н. Юсова
Н. Н. ПЕТРОВСКИЙ И ГЕНЕЗИС КОНЦЕПЦИИ ДРЕВНЕРУССКОЙ НАРОДНОСТИ
Возникновение и формирование концепции древнерусской народности остается еще недостаточно разработанной темой в историографии. В частности, дискуссионным следует считать вопрос о времени и авторском приоритете постановки самой проблемы древнерусской народности. Нами в предыдущих исследованиях1 показано, что «мавро-динскую концепцию» образца 1945 г.2 правильнее считать всего лишь наиболее полным вариантом концепции, которая к тому времени уже, практически, сформировалась. Автор данной статьи придерживается мнения, что названная концепция сложилась в исторической науке СССР во время Великой Отечественной войны, хотя историографический процесс ее генезиса происходил еще в 1930-х гг. Несмотря на исключительную роль и влияние на этот процесс политико-идеологических факторов, все же, считаем, что концепция древнерусской народности возникла и сформировалась в результате внутренней логики развития исторической науки. Концепция вобрала в себя идеи и теоретические разработки предшествующих поколений историков, как дореволюционного, так и советского периода; а также и новые эмпирические материалы и базирующиеся на них концептуальные построения, имевшие место в советской археологии, этногенетике, языкознании и других гуманитарных областях науки. Свой вклад в генезис концепции внесло достаточно большое количество восточнославянских ученых, однако, естественно, что степень этого вклада различна.
Одним из создателей концепции древнерусской народности является украинский советский медиевист Н. Н. Петровский . Именно этому ученому принадлежит приоритет в формулировании идеи, которая в основных своих составляющих элементах напоминает построения ленинградского историка В. В. Мавродина.
Предложенная Н. Н. Петровским концепция «единого народа Киевской Руси и феодальных княжеств» была обнародована на январской 1942 г. сессии Отделения общественных наук (далее — ООН) АН УССР в столице Башкирии г. Уфе. Именно здесь с
