Спросить
Войти
ИСЛАМ В СТРАНАХ ДАЛЬНЕГО ЗАРУБЕЖЬЯ
А. Цуркан,
кандидат политических наук, научный сотрудник Центра анализа ближневосточных конфликтов (Институт США и Канады РАН) РЕЖИМ ПРЕКРАЩЕНИЯ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ В СИРИИ: УСПЕХИ И ПЕРСПЕКТИВЫ РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА
Аннотация. Режим прекращения боевых действий в Сирии, введенный в конце февраля 2016 г., анализируется через призму российско-американского сотрудничества. Первоначальный успех частичного прекращения огня, обозначивший значительный сдвиг в международных усилиях по урегулированию сирийского конфликта, способствовал интенсификации двустороннего взаимодействия Москвы и Вашингтона. Однако еще до начала реальной координации усилий для проведения совместных бомбардировок позиций «Джабхат ан-Нусры» и ИГ встал вопрос об аннулировании всех договоренностей по Сирии между Россией и США. Таким образом, было поставлено под сомнение прекращение боевых действий.
Во многом благодаря политической воле России и США, действовавших в качестве сопредседателей Международной группы поддержки Сирии (далее - МГПС) и согласовавших все необходимые условия прекращения огня, 27 февраля 2016 г. с полуночи по дамасскому времени был введен режим прекращения боевых действий, знаменовавший серьезный прорыв в ходе урегулирования сирийского конфликта. Позже специальный посланник Генерального секретаря ООН по Сирии С. де Мистура будет называть «чудом» российско-американские усилия [Mistura, 2016a], приведшие к согласованию конкретных условий по имплементации соответствующего режима и, как следствие, к реальному сокращению числа бомбардировок и жертв среди мирных жителей. Однако в конце февраля международное сообщество еще предпочитало более умеренный тон в оценках предполагаемых успехов мирной инициативы, обозначая ее, скорее, как «испытание на прочность» реальных возможностей внешних игроков воздействовать на вовлеченные в вооруженное противостояние силы.
По большому счету в то время не было уверенности ни в том, что американцы, которые, по оценкам многих экспертов, потеряли контроль над оппозицией, смогут воздействовать на нее; ни в том, что россияне перестанут наносить удары по рядам этой оппозиции под предлогом борьбы с ИГ и «Джабхат ан-Нусрой»; ни в возможности приостановки пятилетней гражданской войны и перехода к политическому процессу.
Вообще, несмотря на то что МГПС призывала конфликтующие стороны к прекращению огня начиная с октября 2015 г., т.е. практически непосредственно с даты своего создания, впервые решение о введении режима прекращения боевых действий в Сирии было принято в ходе Мюнхенской встречи 12 февраля 2016 г. Для претворения в жизнь этого решения в составе МГПС была создана отдельная целевая группа под председательством России и США, в задачи которой входило, среди прочего, проведение внутрисирийских консультаций с правительством и оппозицией. В соответствии с заявлением МГПС от вышеуказанной даты стороны должны были приступить к введению режима прекращения огня в недельный срок после достижения взаимного согласия по этому поводу [Заявление.., 2016]. За это время Москве и Вашингтону следовало определить условия прекращения боевых действий.
Очевидно, что процесс внутрисирийских консультаций, равно как и согласования позиций двух председателей МГПС, проходил далеко не гладко, что было ожидаемо. Уже 15 февраля, т.е. спустя три дня после заключения Мюнхенского соглашения, Государственный департамент США в одном из своих официальных заявлений в связи с авиаударами по гражданским объектам в районе Алеппо выражал «сомнение по поводу желания и / или возможности России оказать помощь в прекращении продолжающейся агрессии режима Б. Асада против собственного народа» [Kirby,
В предыдущие годы, когда российско-американские связи находились в лучшем состоянии, некоторые эксперты по Ближнему Востоку уже высказывали предположения, что международные дипломатические усилия по Сирии не достигают своей цели во многом из-за того, что Россия и США не могут найти точки соприкосновения по вопросу дальнейшего развития сирийского политического процесса [Tabler, 2013]. Камнем преткновения и тогда, и сейчас была судьба президента Б. Асада, с тем только отличием, что в настоящее время на первый план вышла борьба с терроризмом. Однако, хотя сейчас и российские, и американские вооруженные силы на территории Сирии участвуют в этой борьбе, они находятся по разные стороны баррикад. И все-таки усилия США и России и общая усталость от сирийского конфликта, накопившаяся не только у непосредственных участников этого конфликта, но и в странах задействованного региона Ближнего Востока, а также необходимые гарантии, полученные от определенных участников достаточно репрезентативной МГПС, сыграли свою роль при заключении реальных договоренностей.
Так, 21 февраля 2016 г. на сайте МИД России появилось краткое сообщение о том, что согласование основных условий частичного прекращения огня близко к завершению, а выработанные предложения и параметры устанавливаемого режима выносятся на рассмотрение президентов России и США [О телефонном разговоре.., 2016б]. А уже 22 февраля было опубликовано совместное заявление сопредседателей МГПС от Российской Федерации и Соединенных Штатов Америки о прекращении боевых действий
в Сирии, во исполнение которого 27 февраля на сирийской территории и был введен режим частичного прекращения огня.
Техническая работа по сбору информации от конфликтующих сторон и контролю за соблюдением режима прекращения огня была поручена двум центрам по примирению враждующих сторон: российскому - на авиабазе Хмеймим в Сирии и американскому - в иорданской столице Аммане. Российский центр начиная с 28 февраля ежедневно выпускает информационный бюллетень, в котором публикуются общие данные о соблюдении режима прекращения боевых действий, о возможных нарушениях и гуманитарном доступе. По сообщению Министерства обороны России от 27 февраля 2016 г., к режиму частичного прекращения огня помимо Сирийской армии, при посредстве Российского центра в Сирии присоединились еще 17 вооруженных формирований общей численностью 6111 человек, занимающих 74 населенных пункта и района, удары по которым отныне должны были быть исключены [в Минобороны России.., 2016].
Впоследствии, по словам спецпосланника по Сирии С. де Мистуры, режим прекращения боевых действий соблюдался вплоть до конца апреля 2016 г. [Mistura, 2016a], когда численность присоединившихся к нему группировок достигла 52 [Информационный бюллетень.., 2016а]. Тем не менее это не означало прекращения всех бомбардировок на сирийской территории. Россия и коалиция стран во главе с США, а также непосредственные участники конфликта - официальный Дамаск и оппозиционные группировки - продолжали вести борьбу с ИГ и «Джабхат ан-Нусрой», исключенными из любых переговоров по прекращению огня в силу признания их террористическими организациями Советом Безопасности ООН. Безусловно, фиксировались и периодические нарушения установленного режима обеими сторонами: Сирийской армией и оппозицией. Но в целом, по словам С. де Мистуры, в этот период число человеческих жертв в зоне конфликта сократилось в разы [Mistura, 2016a].
Однако после серии массированных бомбардировок, которым подверглись районы Дамаска и Алеппо во время проведения последующих межсирийских переговоров, спецпосланник по Сирии заговорил о необходимости переутверждения режима прекращения боевых действий, что было возможно только при наличии политической воли России и США. Поэтому С. де Мистура выступил с инициативой повторного привлечения Москвы и Вашингтона к переговорному процессу и провел официальные встречи
с государственным секретарем США Дж. Керри и министром иностранных дел России С. Лавровым.
По итогам этих консультаций Российская Федерация и Соединенные Штаты 9 мая 2016 г. выступили с совместным заявлением, в котором еще раз подтвердили приверженность обеих сторон соблюдению режима прекращения огня и обозначили конкретные шаги по его реализации на всей территории Сирии. Кроме того, Москва и Вашингтон договорились о создании в Женеве совместного российско-американского Центра оперативного реагирования на нарушения режима прекращения огня. С. Лавров охарактеризовал достигнутые соглашения как «очень большой качественный шаг вперед к более интенсивной координации российской стороны с американской и в целом с возглавляемой США антитеррористической коалицией» [Выступление и ответы.., 2016а].
По данным Министерства обороны России на 1 сентября 2016 г., к процессу перемирия присоединились 534 населенных пункта и 69 вооруженных формирований [Информационный бюллетень.., 2016б]. Однако по-прежнему не удавалось стабилизировать обстановку в районе Алеппо, Дамаска, а также на ряде других направлений, где происходили постоянные боестолкновения Сирийской армии с оппозицией и радикальными исламистами из «Джабхат ан-Нусры». Именно поэтому в конце августа 2016 г. Дж. Керри назвал режим прекращения огня «существующим, в большинстве случаев, если не во всех, только на бумаге» из-за недостатка ответственности участников и невозможности справиться с нарушениями [Kerry, 2016c].
Нужно отметить, что после создания в мае 2016 г. женевского Центра оперативного реагирования сопредседатели МГПС не оставляли попытки имплементировать режим прекращения огня, понимая, что перемирие является базисом как для осуществления гуманитарного доступа в зоны боевых действий, так и для дальнейшего политического урегулирования конфликта. Так, 6 июля 2016 г. состоялся телефонный разговор между президентами США и России - В. Путиным и Б. Обамой, после чего 14-15 июля госсекретарь США Дж. Керри, посетивший Россию с официальным визитом, провел встречи с В. Путиным и С. Лавровым. Итогом этих переговоров стало новое подтверждение приверженности обеих стран режиму прекращения боевых действий, а также признание необходимости приложения усилий по его возобновлению и, возможно, установлению полноценного режима прекращения огня. Однако детали переговоров и разрабатываемых соглашений
не разглашались. Было известно только, что американская и российская экспертные группы проводят регулярные заседания в Женеве. Когда спустя месяц - 26 августа - состоялся публичный отчет Дж. Керри и С. Лаврова, финальное соглашение так и не было представлено. Главы внешнеполитических ведомств ссылались на продолжающийся процесс согласования.
Тем не менее после личной встречи В. Путина и Б. Обамы на полях саммита «большой двадцатки» 4 сентября 2016 г. в Китае стало очевидно, что между президентами двух стран достигнута принципиальная договоренность. Уже 10 сентября, по итогам переговоров в Женеве, продолжавшихся 15 часов, С. Лавров и Дж. Керри заявили о переутверждении режима прекращения боевых действий на всей территории Сирии. При этом широкой публике не было представлено никаких конкретных двусторонних соглашений, несмотря на то что в ходе пресс-конференции министры упомянули пять таких документов [Kerry, 2016d]. Вместе с тем повторное введение в действие режима прекращения огня было осуществлено в полночь 12 сентября, после чего последовал тестовый семидневный период.
Принципиальным отличием от предыдущих договоренностей в этот раз стал запрет на проведение Сирийской армией воздушных бомбардировок территорий дислокации умеренной оппозиции; фактическое сохранение статус-кво на земле на основании запрета по отвоевыванию территорий враждующих сторон, а также открытие дорог для свободного гуманитарного доступа. Россия и США традиционно взяли на себя обязательства гарантировать соблюдение режима прекращения боевых действий со стороны официального Дамаска и оппозиционных группировок соответственно.
Уже в ходе пресс-конференции 10 сентября С. Лавров заявил, что правительство Б. Асада готово выполнять российско-американские договоренности [Выступление и ответы.., 2016в]. Далее при соблюдении в течение семи дней режима прекращения огня Россия и США должны были приступить к созданию Совместного исполнительного центра, в рамках которого военные двух стран должны были заниматься вопросами разграничения умеренной оппозиции и «Джабхат ан-Нусры», а также координацией совместных российско-американских боевых ударов по «Джабхат ан-Нусре» и ИГ.
Однако сокращение насилия в Сирии после переутверждения режима прекращения боевых действий отмечалось только
в период с 12 по 17 сентября 2016 г. И даже в начале этого периода, по сообщениям МИД РФ, ряд вооруженных группировок сирийской оппозиции, включая «Ахрар аш-Шам», отказывался следовать российско-американским договоренностям [Комментарий Департамента информации.., 2016а]. 17 сентября российская сторона официально объявила о факте бомбардировки позиций Сирийской армии в районе аэропорта города Дейр эз-Зор авиацией коалиции во главе с США [Комментарий Департамента информации.., 2016в]. На следующий день, 18 сентября, сирийские войска осуществили бомбардировку рядов оппозиции в районе Алеппо, а 19 сентября, по информации С. де Мистуры, режим Б. Асада объявил об одностороннем выходе из режима прекращения боевых действий [Mistura, 2016c]. Вечером того же дня в районе Алеппо обстрелу подвергся гуманитарный конвой ООН, в результате чего погибли сотрудники гуманитарной миссии.
С этого момента само существование режима прекращения боевых действий, коспонсорами которого являлись Россия и США, было поставлено под вопрос. Несмотря на продолжающиеся двусторонние контакты между С. Лавровым и Дж. Керри лично и по телефону, две встречи МГПС на полях сессии Генеральной Ассамблеи ООН 20-22 сентября, антагонизм между позициями Москвы и Вашингтона вышел на первый план.
Москва, продолжая открещиваться от любых обвинений в срыве договоренностей о прекращении огня, адресованных российским военным или официальному Дамаску, указывала на инцидент в городе Дейр эз-Зор и упрекала американцев в нежелании сражаться с «Джабхат ан-Нусрой» [Лавров, 2016]. Вашингтон, в свою очередь, в совместном заявлении, подписанном также министрами иностранных дел Франции, Германии, Италии, Великобритании и Верховным представителем ЕС по иностранным делам, выражал сомнение в приверженности России дипломатическому разрешению сирийского кризиса, отмечая беспрецедентную поддержку, которую Россия оказывала режиму Б. Асада в наступательной операции в районе Алеппо [Joint statement.., 2016].
Таким образом, остается констатировать, что в условиях «нового» восприятия Москвы на международной арене и соответ-
ствующего к ней отношения, сложившегося по итогам украинского кризиса и присоединения Крыма к России, российско-американская кооперация буксует. По сути, Россия сама «навязала себя» в качестве активной стороны сирийского конфликта, приступив 30 сентября 2015 г. к проведению в Сирии военно-воздушной операции.
Но выгодно ли российской власти разрешение конфликта в Сирии в обозримом будущем? Тема противостояния террористам в Сирии1 удачно сменила украинскую тематику в российских СМИ. На то же самое был сделан расчет и во внешней политике. Нужно добавить, что если в настоящее время из российского информационного поля полностью уйдет образ внешнего врага (особенно реального), на вооруженное противостояние с которым тратятся бюджетные средства, на первый план выйдут внутренние проблемы, в частности дефицит бюджета в условиях санкций, антисанкций и общего экономического кризиса.
В отличие от России, США, несмотря на свою изначально четкую позицию по судьбе Б. Асада («Асад должен уйти»), далеко не сразу включились в войну на стороне «умеренной» оппозиции. Они до последнего тянули с поставкой ей сколь-нибудь серьезных вооружений (приборы ночного видения не в счет!), тем самым навлекая на себя ее гнев и, по факту, вынуждая ее обращаться за поддержкой в различные неправительственные фонды арабских стран, включая джихадистские. По мнению российского востоковеда Г. Мирского, основной причиной оттягивания администрацией Б. Обамы принятия решения об оказании прямой военной помощи сирийским повстанцам были опасения по поводу возможности попадания американского оружия в руки «Джабхат ан-Нусры», активно воюющей в Сирии [Мирский, 2013].
В итоге как триггером, так и основным реципиентом американских бомбовых ударов по территории Сирии позднее стало ИГ2. Таким образом, несмотря на декларативные заявления,
которые политический истеблишмент Соединенных Штатов делал в отношении сирийского режима, начиная с 2011 г. США не предпринимали активных действий с целью его свержения.
Напротив, военная операция ВКС России против ИГ в Сирии направлена как раз на то, чтобы оказать поддержку режиму Б. Асада, в том числе и в борьбе с «умеренной» оппозицией, которую в Москве, по примеру официального Дамаска, зачастую именуют «радикальной оппозицией», «оппозиционерами-джихади-стами», даже «экстремистами» и «террористами» [Захарова, 2016в].
Тем не менее Россия нужна Соединенным Штатам в качестве партнера, способного оказывать влияние на режим Б. Асада. «Выторговать» уход Б. Асада, соблюдение договоренностей о прекращении огня и другие уступки американцы могут только через союзника официальной сирийской власти. При этом ни Корпус стражей исламской революции (Иран), ни «Хизбалла» (Ливан) союзниками США не являются. Более того, по мнению Г. Мирского, именно вовлечение в войну на сирийской территории 3-4 тыс. шиитских боевиков «Хизбаллы», означавшее, что в конфликт все более решительно вмешивается Иран, подтолкнуло официальный Вашингтон к принятию решения о поставках вооружения «умеренной» оппозиции [Мирский, 2013]. Россия же готова к сотрудничеству и стремится к нему, чтобы вернуть себе былое место на международной арене.
В любом случае российско-американское сотрудничество, пусть и неполноценное, привело в феврале 2016 г. к установлению режима прекращения боевых действий в Сирии, который мог стать прологом к введению всеобщего перемирия. Но, как бывало не раз во взаимоотношениях России и США, восприятие ситуации и связанные с этим ожидания в двух столицах «заклятых друзей» оказались различными. Российская сторона ожидает главным образом возобновления полноценной кооперации Москвы и Вашингтона, желательно с установлением двустороннего военного сотрудничества на паритетных условиях. Американская сторона, похоже, ожидает, что сможет сыграть на реальной заинтересованности России в восстановлении связей с западным миром после украинских событий, чтобы иметь внешний источник влияния на Б. Асада, при этом, безусловно, не доверяя официальной Москве.
Интересно, что в нынешней ситуации Соединенные Штаты часто используют дискурс, более характерный для России: в нем соседствуют и совершенно конкретные обвинения Москвы в нарушении режима прекращения огня и нанесении бомбовых ударов
по позициям противников Б. Асада, и, можно сказать, благодарность за включенность страны в процесс урегулирования сирийского конфликта [Secretary Kerry&s call.., 2016a; Kerry, 2016c].
В то же время за период с февраля по сентябрь 2016 г. прослеживалась тенденция к потеплению американской риторики в отношении России. Если накануне установления режима прекращения боевых действий Б. Обама заявлял, что «российская интервенция и бомбардировки укрепили режим Б. Асада и усугубили гуманитарную катастрофу в Сирии» [Obama, 2016], и выражал сомнения в заинтересованности Москвы в выполнении взятых ею на себя обязательств, то во время своего визита в Москву в июле 2016 г. Дж. Керри, апеллируя к совместным успехам российско-американской дипломатии в решении вопросов по химическому оружию в Сирии, иранской ядерной сделке и изменению климата, утверждал, что две страны могут добиться позитивных сдвигов при наличии политической воли [Kerry, 2016b]. Хотя многое, конечно, будет зависеть от конкретных действий России.
Нужно отметить, что Россия изначально пыталась повысить уровень российско-американского сотрудничества, ссылаясь на необходимость интенсифицировать кооперацию между военными ведомствами двух стран [О встрече.., 2016; о телефонном разговоре.., 2016а]. Следует обратить внимание на сообщение С. Лаврова о том, что американская сторона только 26 августа впервые предоставила российским коллегам список группировок, присоединившихся к режиму прекращения боевых действий через американский координационный центр в Аммане [Выступление и ответы.., 2016б]. Скорее всего, информация министра иностранных дел полностью соответствует действительности, и американцы, очевидно, не хотели и не спешили делиться военной информацией. А это, безусловно, говорит о низком уровне двустороннего сотрудничества и недоверии США к России, что вполне объяснимо в условиях, когда российские ВКС, оказывающие поддержку режиму Б. Асада, проводят бомбардировки позиций его противников на сирийской территории.
На этом фоне весьма обнадеживающе прозвучало заявление президента России В. Путина по итогам полуторачасовой встречи с его американским коллегой Б. Обамой 4 сентября 2016 г. В. Путин прокомментировал, что они с Б. Обамой «добрались до понимания друг друга, понимания проблем, перед которыми мы стоим, но некоторые технические вещи еще нужно доработать» [Фролова, 2016]. По словам В. Путина, президент США «абсолютно искренне
стремится к достижению результатов в борьбе с терроризмом и разрешению сирийского конфликта» [Фролова, 2016]. В заключение В. Путин заявил, что «полноформатная нормализация отношений, в том числе с Соединенными Штатами, которые, безусловно, для нас являются очень важным партнером, произойдет» [там же]. Такие «теплые» высказывания в адрес американцев на высшем уровне в России не звучали уже более десятилетия, что позволяет предположить, что в ходе встречи были достигнуты конкретные договоренности, выгодные российской стороне. Последующие заявления С. Лаврова и Дж. Керри о переутверждении режима прекращения боевых действий на всей территории Сирии, в рамках которого планировалось проведение совместных российско-американских бомбардировок ИГ и «Джабхат ан-Нусры», полностью вписываются в логику ожидаемого Россией прямого военного сотрудничества.
В последнее время России удавалось успешно продвигать и отстаивать свои позиции в ходе переговоров с США. Ярким примером является включение пункта о размежевании отрядов «умеренной» оппозиции и группировок «Джабхат ан-Нусры» в изначально не предназначавшиеся для широкой публики российско-американские соглашения от 9 сентября 2016 г. Москва, в свою очередь, настоятельно призывала американскую сторону способствовать такому разграничению еще в период первоначального утверждения режима прекращения боевых действий в мае 2016 г. [Захарова, 2016б].
Россия также продвигает инициативу по расширению списка террористических организаций в Сирии, утвержденного ООН. В частности, Москва настаивает на включении в этот список группировок «Ахрар аш-Шам» и «Джейш аль-Ислам». Однако соответствующий проект резолюции Совета Безопасности ООН был заблокирован в мае 2016 г. США, Францией, Великобританией и Украиной. В настоящее время «Ахрар аш-Шам», поддерживаемая Турцией и странами Персидского залива, формально считается участником режима прекращения боевых действий, а «Джейш аль-Ислам» - член саудовской группы участников политического процесса [Russian attempt.., 2016]. Однако учитывая, что террористический характер деятельности обеих группировок не отрицается американцами [Kerry, 2016a], налицо отсутствие реального контроля над оппозицией со стороны США: ведь именно эти группировки заявили об отказе участвовать в прекращении огня, объявленном 12 сентября, в то время как в соответствии с российско-американскими договоренностями от 9 сентября задача Вашингтона состояла в том, чтобы обеспечить участие в прекращении огня всех оппозиционных группировок, поддерживаемых американской стороной [Комментарий Департамента информации.., 2016б].
Во многом именно по этой причине Россия активно выступала за необходимость обнародования последних договоренностей, «чтобы устранить любые двусмысленности в восприятии международным сообществом реального положения дел с их исполнением» [О телефонном разговоре.., 2016в]. Впервые эти договора были опубликованы агентством Associated Press 23 сентября 2016 г., спустя две недели после их заключения. Однако 28 сентября, после вышеуказанного телефонного разговора С. Лаврова с Дж. Керри, в ходе которого была обозначена реальная угроза существованию режима прекращения боевых действий, на официальном сайте МИД РФ были опубликованы вообще все российско-американские договоренности по Сирии. Помимо документов, касающихся установления режима прекращения огня в феврале 2016 г. и его переутверждения в сентябре, на сайте МИД появились еще два ранее неизвестных документа - «Стандартные условия и процедуры, необходимые для обеспечения режима прекращения боевых действий», вступивший в силу 28 марта 2016 г., и «Подход к практическим российско-американским усилиям в борьбе с ИГ и "Джабхат ан-Нусрой" и укреплению режима прекращения боевых действий» от 15 июля 2016 г.
За судьбой российско-американских контактов по Сирии пристально следят в офисе ООН в Женеве. Несмотря на то что С. де Мистура назвал последние недели сентября 2016 г. худшими в истории шестилетнего конфликта [Mistura, 2016b], от работы и решений двух сопредседателей МГПС зависят ход и успех сирийского политического процесса. Как известно, предыдущие попытки урегулирования сирийского кризиса, инициированные ООН, провалились. В 2011 г. Россия, опасаясь повторения ливийского сценария, заблокировала резолюцию Совета Безопасности ООН по Сирии1. В 2012 г. провалился малореалистичный на тот момент план Кофи Аннана, основным элементом которого было прекращение огня и вывод правительственных войск из городов [Мир-ский, 2012]. Таким образом, несмотря на то что параметры сирий1 К июню 2013 г. таких заблокированных резолюций уже было три. Подробнее см.: [Tabler, 2013].
ского урегулирования были выработаны и закреплены в Женевском коммюнике еще 30 июня 2012 г., процесс сдвинулся с мертвой точки только с созданием МГПС1. В итоге в декабре
По состоянию на сентябрь 2016 г., прошли три раунда межсирийских переговоров: с 29 января по 3 февраля, с 14 по 24 марта, с 13 по 27 апреля. Первый раунд был остановлен из-за эскалации насилия на территории Сирии. После перехода режима прекращения боевых действий в активную фазу удалось провести две серии встреч представителей сирийской оппозиции и официального Дамаска под эгидой ООН. Но несмотря на то что возобновить контакты планировалось не позже августа, в сентябре переговоры так и не были возобновлены из-за масштабных нарушений режима прекращения огня.
Между тем в соответствии с венским заявлением МГПС от 14 ноября 2015 г., подтвержденным резолюцией СБ ООН 2254 (2015), переход к заслуживающему доверия, инклюзивному правлению на внеконфессиональной основе, а также определение графика и процедуры разработки проекта новой конституции Сирии должны были быть осуществлены в шестимесячный срок [Заявление.., 2015]. Далее, в 18-месячный срок в Сирии должны были пройти выборы. Однако все сроки были нарушены, а ситуация
осложнилась появлением нового активного участника конфликта -Турции, начавшей 24 августа 2016 г. наземную операцию на севере Сирии, по официальной версии, против ИГ, а по факту против курдов.
Интересно, что и США, и, главное, Россия на действия Турции отреагировали достаточно спокойно. Эксперты также не спешат с оценками турецких маневров. Открытым остается вопрос о том, каким образом эта военная операция может быть увязана с переустановленным режимом прекращения огня на всей территории Сирии. Можно предположить, что сопредседатели МГПС согласовали свои решения с остальными членами группы, в том числе с Анкарой. Тем не менее в ходе пресс-конференции С. Лаврова и Дж. Керри 10 сентября 2016 г. вопрос турецкой вовлеченности в конфликт даже не поднимался.
В этой связи возникает желание в заключение рассмотреть вопрос о реальной заинтересованности региональных держав в урегулировании сирийского кризиса. Конечно, не может быть сомнений в том, что в целом вооруженный конфликт невыгоден государствам региона: во-первых, из-за огромных потоков беженцев, захлестнувших не только соседнюю Турцию, Ливан и Иорданию, но и ЕС; во-вторых, потому что по мере развития конфликта увеличиваются террористические риски и возрастает угроза дестабилизации всего Ближнего Востока. Но, с другой стороны, международные «спонсоры» уже вложили такое количество сил и средств в эту войну, что просто отойти от избранной политической линии невозможно - это будет казаться предательством завоеванных позиций.
На фоне действий региональных акторов курс России и США по проведению планомерной работы, направленной на полное прекращение огня и переход к политическому процессу, выглядит особенно привлекательно. Вскоре после первоначального введения режима прекращения боевых действий, 14 марта 2016 г., Москва объявила о выводе «основной части» российской военной группировки с территории Сирии. Представляется, что для России февральское соглашение с Соединенными Штатами стало удобным поводом частично завершить военную операцию. США накануне смены администрации также, похоже, старались прийти к какому-либо приемлемому итогу. Однако желание Б. Обамы договориться по Сирии не стоит переоценивать: многое, как и прежде, будет зависеть от политической воли России и ее способности
оказывать влияние на Б. Асада и придерживаться достигнутых договоренностей.
В любом случае, завершая обзор российско-американских двусторонних контактов по разрешению сирийского кризиса, можно с уверенностью сказать, что, несмотря на частые нарушения режима прекращения боевых действий, ни США, ни Россия не видят альтернативы этому процессу, поскольку другого способа остановить кровопролитие в Сирии пока не смогли предложить ни вовлеченные стороны, ни внешние игроки. Хотя нельзя недооценивать известное расхождение позиций США и РФ по вопросу о дальнейшей судьбе Б. Асада, тем не менее при наличии обоюдного желания имеется потенциал для достижения компромисса. Впрочем, приведет ли довольно успешно стартовавший и затем неоднократно перезапускавшийся режим прекращения боевых действий в Сирии к концу войны и к политическим преобразованиям, покажет время. В краткосрочной перспективе подобный сценарий представить трудно.
Пока неясно, можно ли говорить о сближении позиций двух стран только в отношении сирийского урегулирования или по поводу более широкого круга вопросов двусторонней повестки дня. В условиях смены администрации в Соединенных Штатах пока сложно представить какую-либо долгосрочную программу по реанимированию российско-американского диалога. Вместе с тем России особенно важно пытаться достичь определенных договоренностей с новой американской администрацией. Хотя следующему президенту США в любом случае на внешнеполитической арене придется работать с той повесткой, которую сформировал Б. Обама, с его приходом ситуация для Москвы может коренным образом измениться - и не в лучшую сторону.
2016. - 12 февраля. - Режим доступа: http://www.mid.ru/foreign_policy/news/-/ asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/2086375 (Дата обращения: 24.11.2016.)
