ЦЕНТРАЛЬНОЕ ЧЕРНОЗЕМЬЕ: ВОЕННОЕ СОСЛОВИЕ И ЕГО РОЛЬ В РЕГИОНАЛЬНОМ РАЗВИТИИ

DOI 10.20310/1810-0201 -2019-24-183-193-203 УДК 93/94

Центральное Черноземье: военное сословие и его роль в региональном развитии

Павел Петрович ЩЕРБИНИН1, Светлана Владимировна БУКАЛОВА2, Алексей Игоревич ЧУБАРОВ1

Central Black Earth Region: the military class and its role in regional development

Pavel P. SHCHERBININ1, Svetlana V. BUKALOVA2, Aleksei I. CHUBAROV1

:Derzhavin Tambov State University 33 Internatsionalnaya St., Tambov 392000, Russian Federation ORCID: https://orcid.org/0000-0001-7886-7833, e-mail: shcherbinin2010@gmail.com

ORCID: https://orcid.org/0000-0002-7828-2306, e-mail: chubar1991@mail.ru 2The Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration 82 Vernadskogo Ave., Moscow 119571, Russian Federation ORCID: https://orcid.org/0000-0001-7788-9299, e-mail: stl1612@yandex.ru

Аннотация. Рассмотрены многофакторные воздействия военного сословия, включавшего самих военнослужащих русской армии и членов их семей, а также бессрочноотпускных, запасных и отставных солдат, военных инвалидов, на социокультурное, этноконфессиональ-ное и социально-сословное развитие Центрального Черноземья. Входившие в него Воронежская, Курская, Орловская и Тамбовская губернии являлись крупнейшими густонаселенными, аграрными регионами, традиционно использовались правительством для военных заготовок, расквартирования войск, других военно-мобилизационных мероприятий в Российской империи в XVIII - начале ХХ века. Военный фактор оказывал практически непрерывное воздействие на все стороны жизни населения Центрального Черноземья, формируя у его жителей особый склад характера, выдержку и выносливость, которые позволяли быть достаточно успешными и в мирной, «невоенной» жизни. Дана оценка историографических подходов и интерпретации источников о роли военного сословия в развитии Черноземного центра в отечественной и зарубежной историографии. Особе внимание уделено рассмотрению влияния рекрутских наборов на повседневную жизнь населения в городах региона и сельской местности. Выявлены историко-правовые аспекты изменения сословно-правового статуса представителей и представительниц «военного сословия» в условиях аграрного социума в императорской России. Уточнены военно-статистические показатели представительства военного сословия в сословно-социальной структуре провинциального социума в период действия рекрутчины и в пореформенной России, а также сложности учета членов семей военнослужащих в период службы и после отставки. Привлечение архивных документов, статистических и других опубликованных материалов позволило провести успешную реконструкцию социально-правовой регламентации и положения представителей военного сословия в Центральном Черноземье рассматриваемого хронологического периода. Сделаны выводы о перспективах изучения пореформенных этно-социальных, социокультурных и сословно-правовых особенностей жизни военного сословия в условиях невою© Щербинин П.П., Букалова С.В., Чубаров А.И., 2019

ющего провинциального социума. Доказано, что военное сословие представляло собой особый социальный институт в российской провинции имперского периода отечественной истории.

Благодарности: Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-09-00494 (а).

Для цитирования: Щербинин П.П., Букалова С.В., Чубаров А.И. Центральное Черноземье: военное сословие и его роль в региональном развитии // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. Тамбов, 2019. Т. 24, № 183. С. 193-203. DOI 10.20310/18100201-2019-24-183-193-203

Abstract. We consider the multifactorial effects of the military class, including the soldiers of the Russian army and their families, as well as indefinite, spare and retired soldiers, military disabled, on the social and cultural, ethnic and confessional, social and class development of the Central Black Earth Region. Included in it Voronezh, Kursk, Orel and Tambov Governorates were the largest densely populated, agricultural regions, traditionally used by the government for military procurement, cantonment of troops and other military mobilization activities in the Russian Empire in the 18th - early 20th century. The military factor had almost continuous impact on all aspects of life of the Central Black Earth Region population, forming in its inhabitants a special character, endurance and stamina, which allowed to be quite successful in a peaceful, "non-military" life. We give the evaluation of historiographical approaches and interpretation of sources on the role of the military class in the Center Black Earth Region development in domestic and foreign historiography. We pay special attention to the impact of recruitment on the daily life of the population in the cities of the region and rural areas. We reveal the historical and legal aspects of changes in the legal status of male and female representatives of the "military class" in the agrarian society in the Imperial Russia. We clarify military and statistical indicators of military class representation in the social structure of the provincial society during the period of conscript obligation and in post-reform Russia, as well as the complexity of accounting for family members of military servicemen during the service and after retirement. The involvement of archival documents, statistical and other published materials allowed for a successful reconstruction of the social and legal regulation and the position of the military class in the Center Black Earth Region of the considered chronological period. We draw conclusions about the prospects of studying the post-reform ethnic and social, social and cultural, class and legal features of the military class life in a non-belligerent provincial society. We prove that the military class was a special social institution in the Russian province of the Imperial period of Russian history.

Acknowledgements: The study is funded by Russian Foundation for Basic Research according to the research project no. 19-09-00494 (а).

For citation: Shcherbinin P.P., Bukalova S.V., Chubarov A.I. Tsentral&noye Chernozem&ye: voyennoye sosloviye i ego rol& v regional&nom razvitii [Central Black Earth Region: the military class and its role in regional development]. Vestnik Tambovskogo universiteta. Seriya: Gumani-tarnye nauki - Tambov University Review. Series: Humanities, 2019, vol. 24, no. 183, pp. 193203. DOI 10.20310/1810-0201-2019-24-183-193-203 (In Russian, Abstr. in Engl.)

Центральное Черноземье (Черноземный центр) являлся одним из самых важных и успешных аграрных (земледельческих) тыловых регионов Европейской России, включал в себя население Воронежской, Курской, Орловской и Тамбовской губерний. Военные всегда присутствовали в этих территориально-административных районах Российской империи, играя важную, а нередко и ключевую роль в развитии социальной структуры, сословно-правового статуса жителей, хозяйственно-экономической деятельности, формировании социокультурного облика и повседневной жителей.

При рассмотрении основных формирующих позиций влияния военного фактора и военного сословия на региональное развитие Центрального Черноземья необходимо

найти ответ на некоторые постановочные вопросы:

Заметим, что в историографии по заявленной в статье научной проблематике сложилась довольно своеобразная ситуация авторского прочтения, восприятия исторических источников и их интерпретации. Впрочем, эта специфика изучения воздействия военных структур на гражданский, тыловой, «невоенный» социум Черноземного центра отразилась на содержании работ не только региональных исследователей, но и столичных историков, изучавших тему «армия и общество» на общероссийском уровне.

Военные, военный фактор и военное сословие и их воздействие на жизнь столичного и провинциального социума достаточно фрагментарно представлены в историографии. Причем первые статьи о быте и семейной жизни русского солдата появились во второй половине XIX века в специальном журнале «Военный сборник»1 [1-3]. Примечательно, что эти публикации готовили не историки, а отставные военные или публицисты, так как военное министерство жестко

контролировало и подвергало строгой цензуре всякие упоминания о военном сословии.

С другой стороны, о военных часто упоминалось в сборниках некоторых мини-стерств2 и ведомств3 [4], а также в статистических обзорах населения России [5]. Выходили и специальные работы по истории русской армии [6], в которых упоминались представители военного сословия [7], в том

числе и на региональном уровне .

Весьма ценными исследованиями, которые, впрочем, могут вполне быть отнесены и к группе источников, являются военно-статистические материалы, которые дают точную информацию о численности и составе военного сословия в сословной структуре населения Российской империи, в том числе и по губерниям Черноземного центра5 [8]. Достаточно полные аналитические выкладки содержатся и в 17-томном издании «Военностатистическое обозрение Российской импе6

рии , в том числе и по земледельческим гу-берниям7.

Весомый вклад в изучение формирования военного сословия в Центральном Черноземье внесло обсуждение широкого спектра военно-мобилизационной деятельности на научно-практических конференциях в Курске, Воронеже, Орле и Тамбове. На них были уточнены данные о представителях и

представительницах военного сословия, солдатских детях, военных ветеранах.

В работах П.П. Щербинина комплексно рассмотрено положение представительниц военного сословия в Российской империи и губерниях Черноземного центра (рекруток, солдаток [9], солдатских девок [10]). Среди региональных исследователей рекрутчины как фактора формирования военного сословия можно выделить работы Е.Ю. Ивановой-Малофеевой, которая уточнила особенности набора рекрутов в государственной деревне в Тамбовской губернии в 40-50-х гг. XIX века

[11], Ю.В. Мещерякова, изучившего рекрутские наборы в регионе при Г.Р. Державине

[12]. О рекрутских наборах в Курской губернии в XVIII веке писал Л.М. Рянский [13]. Представители военного сословия в уездных городах региона были изучены М.К. Аколь-зиной и Э.А. Морозовой [14; 15]. Проблемы травматизации населения военными посредством постойной повинности рассматривались в публикациях Л.Е. Субботиной [1618]. Изучалась и повседневная жизнь военных ветеранов в Черноземном центре в XVIII-XIX веках [19-21]. Солдатские дети и их социально-правовое положение и повседневная жизнь исследовались Е.Ю. Невзоровым [22; 23].

Отдельные аспекты влияния военного фактора на российский провинциальный социум были рассмотрены зарубежными историками [24-26]. О «военном обществе» и его влиянии на социально-правовой статус рекрутов и военных ветеранов впервые написал А. Корвизье [27]. Социальная стратификация солдат русской армии в период службы и после отставки изучена Э.К. Виртшафтер [28-30].

С.Л. Хок рассмотрел широкий спектр проблем влияния рекрутской повинности на крестьянскую общину и помещичьи хозяйства на примере с. Петровское Тамбовской губернии [31]. По оценкам автора, рекрутские наборы были весьма сильным и серьезным фактором регламентации и регулирования внутренней частной жизни крестьянского сообщества, помогая нередко общине успешно избавляться не только от экономически недостаточно нежизнеспособных дворов, но и от нежелательных элементов, живших в русской деревне.

Не отставали от крестьянских общин городские купеческие и мещанские общества, которые также стремились при проведении рекрутских наборов «забрить» (то есть отдать в армию) имевшихся пьяниц, смутьянов, воров, нарушителей общественного порядка и т. п.8. Заметим, что такие «непутевые» рекруты были практически при каждом наборе. Так, в 1806 г. в уездном городе Козлове Тамбовской губернии местное купеческое общество приняло решение отдать в рекруты за постоянное пьянство купцов Демина, Тарасова, Попова и других, которые к тому же не имели и своего промысла9. Таким образом, общества зачастую выступали сами инициаторами избавления от люмпенизированных и преступных элементов, по словам Н.А. Качалова, «помещики сбывали самую дрянь»10. Фактически это была обычная практика для помещичьих имений и мещанских обществ.

Также угроза рекрутчины была серьезным инструментом сдерживания преступности среди сельских и городских жителей. Такая угроза быть отданным в армию удерживала не только от воровства, но также и делала каждый двор ответчиком за поведение своих мужчин. Поэтому сами семьи помогали пресекать кражи, да и использовали угрозу рекрутчины для борьбы с ленью, ослушанием и преступным поведением. Понятно, что молодые мужчины, жители региона, постоянно находились под сильным давлением рекрутства и угрозы отправки в армию.

Примечательно, что население Черноземного центра активно использовало возможности денежных взносов за принимаемых рекрутов. Не случайно стоимость такой зачетной рекрутской квитанции постоянно увеличивалась. Эта квитанция являлась важным и востребованным документом, который свидетельствовал об уплате установленной правительством денежной суммы, которая освобождала ее владельца от военной служ-бы11. В Российской империи для «пресечения злоупотреблений, возникающих от перекупа зачетных квитанций и в облегчение настоящего рекрутского набора» была установлена

Т. 30. № 23296.

сумма 2000 рублей за рекрута [32, с. 165]. Обычно деньги за рекрутов вносились в казенные палаты каждой губернии, где для этого всегда велась отдельная ведомость, а затем перечислялись на особую статью в Министерство полиции. Квитанции в зачет будущих наборов приобретать запрещалось. Заметим, что наибольшее количество таких рекрутских квитанций было выкуплено Курской (468), Тамбовской (405), Воронежской (402) губерниями [33, с. 130]. Вероятно, что помещики черноземных губерний активно приторговывали этими квитанциями, да и сами регионы были одними из самых густонаселенных в Европейской России, что тоже определяло число денежных взносов за сдаваемых рекрутов.

Что же представляло собой военное сословие и каким являлось его сословно-социальное и правовое положение? Совершенно очевидно, что «военное сословие» представляло собой особую, уникальную и весьма противоречивую группу населения в Российской империи в ХУШ-Х1Х веках. Оно начало формироваться еще в первой четверти XVIII века, когда была введена рекрутская повинность, а рекруты, «забритые» в вооруженные силы, освобождались от крепостной зависимости и переходили в «солдатское сословие», которое стало включать и солдатских жен (солдаток) и их детей. К военному сословию, таким образом, относились как представители регулярных войск, так и члены их семей.

Уже к середине XIX века представители военного сословия составляли четырнадцать процентов городского населения и около семи процентов сельского населения в Российской империи. Заметим, что само распределение военного сословия по стране было весьма неравномерным и непостоянным. Часто оно определялось военно-стратегическими потребностями страны, в том числе особенностями размещения войск, неравномерностью проводимых рекрутских наборов, а также количеством бессрочноотпускных и отставных солдат русской армии и членов их семей12. Так, многие отпускные и отставные солдаты проживали вместе со своими семья12 Статистические таблицы Российской империи, изданные по распоряжению МВД Центральным статистическим комитетом. Вып. 2. Наличное население империи за 1858 г. С. 312.

ми в Орловской, Курской, Воронежской и Тамбовской губерниях [34].

На губернском уровне более четко и выпукло заметна роль военного сословия в социальной структуре регионального социума. В этом контексте весьма показательными являются именно погубернские показатели представительства военных среди «мирного» населения тыловых губерний. Так, в Воронежской губернии за 1848-1857 гг. в рекруты было набрано 45274 человека, в среднем ежегодно по 4527.

В эти же годы в губернию на жительство возвращалось ежегодно около 1600 человек из бессрочноотпускных и отставных нижних чинов13. К 1857 г. в Воронежской губернии проживало 15426 отпускных солдат, 9622 отставных солдата, а также более 30000 жен и дочерей отставных нижних чинов.

В соседней Тамбовской губернии в середине XIX века, исходя из отчетов тамбовского губернатора в Министерство внутренних дел, отставных нижних чинов было до 10000, из которых около 7000 занимались хлебопашеством, 2250 - промыслами или частной службой, 67 торговали, а другие, по болезненному состоянию и дряхлости, находились на иждивении родственников14. В 1855 г. уже 54 % отставных солдат занимались хлебопашеством, а 22 % - жили у родственников, остальные же имели другие занятия или находились в богадельнях15.

Кроме того, дополнительную нагрузку на население оказывали и расквартированные там военные части. За 1848-1858 гг. в Воронежской губернии было на военном постое 144627 военнослужащих, то есть ежегодно квартировало около 14463 человек. В целом один военный приходился на 120 жителей региона. С одной стороны, эта нагрузка военных не кажется чрезмерной, но для конкретных жителей региона она была достаточно тягостной и обременительной.

Необходимо также иметь в виду, что часть военных учреждений находилась в Воронежской губернии постоянно. К их числу относились: корпус внутренней стражи; Воронежский внутренний гарнизонный баталь13 Материалы для статистики народонаселения Воронежской губернии // Воронежская беседа на 1861 год. Спб., 1861. С. 81.

он; уездные инвалидные команды: Воронежская, Задонская, Землянская, Нижнедвицкая, Коротоякская, Острогожская, Бирюченская, Валуйская, Богучарская, Павловская, Новохоперская, Бобровская; этапные команды: Новогородская, Нижнедвицкая, Смердячед-вицкая, Усманская, Приваловская. Во всех частях состояло 3650 человек.

Кроме этого в г. Воронеж находились: Михайловский воронежский кадетский корпус и Воронежское военное училище, численность воинских чинов в которых была около 1000 человек.

В период Крымской войны 1853-1856 гг. в губернии находилось 19236 ополченцев16, а по рекрутским наборам ушли в армию более 33000 мужчин.

Русско-турецкая война 1877-1878 гг. потребовала призыва на военную службу еще более 21000 человек17. Таким образом, военная «нагрузка» на население губернии была постоянной, разнообразной и отражала военно-мобилизационную деятельность государства на данном этапе имперского периода российской истории.

Необходимо учитывать, что обычно представители податных сословий старались использовать самые разные способы и ухищрения, чтобы избежать неизбежного для них призыва в рекруты. Они не горели желанием переходить в военное сословие. К примеру, некоторые горожане записывали своих детей в купеческую гильдию, что позволяло им избежать исполнения рекрутской повинности. Как отмечал И. Дитятин, такие «фиктивные купцы» оставались ими до той поры, пока не «проходили года» призыва и затем снова возвращались в мещанское сословие [35, с. 329]. Совершенно очевидно, что после введения всеобщей воинской повинности в 1874 г. в Российской империи повсеместно произошло сокращение купеческой корпорации.

Сами же призывы в армию по новому законодательству дали пополнение войск в период правления Александра III (1881-1894 гг.) еще 85862 новобранца18.

По мнению А. Бесова, военное сословие, хотя и являлось самостоятельным, но, с дру16 Военно-статистическое описание района Тамбовской местной бригады (губернии: Рязанская, Тамбовская, Воронежская). М., 1897. СXVI.

гой стороны, было объектом противостояния государства и помещиков [33, с. 15]. Это сословие являлось важной составной частью российского общества, имея собственное правовое и сословно-социальное положение, а также образ жизни и повседневную жизнь.

С 1874 г., когда была установлена всеобщая воинская повинность, лица, призывавшиеся в армию всего на несколько лет, на время службы и после нее оставались в прежнем сословии. Фактически отдельное военное сословие перестало существовать в Российской империи, но еще около четверти века сохранялись категории отставных солдат, а также члены их семей, что отмечалось и в материалах статистического учета населения. При проведении переписи 1897 г. уже не выделялось военное сословие, но, в то же время, военные статистики продолжали вести привычный для них учет военного сословия, к которому они относили мужское население в губерниях, причастное к военной службе (регулярные войска, отставных солдат, нижних чинов запаса). Так, в Центральном Черноземье в 1896 г. представители военного сословия, по данным офицеров Генерального Штаба, составляли 10 процентов от мужского населения региона. Современники отмечали, что у населения региона за столетия противостояния внешним угрозам, активной военно-мобилизационной деятельности государства выработались такие военные качества, как стойкость и мужество19.

Кроме того, в Центральном Черноземье практически отсутствовал недобор при исполнении воинской повинности. Так, например, в Воронежской губернии такой недобор в 1892 и 1893 гг. составил по 1 человеку в год20. Данный показатель весьма красноречиво свидетельствует об отношении и призыву на службу как самих рекрутов, так и их социального окружения, в том числе и о политике и тактике властей для обеспечения набора в армию.

Представляются и весьма уместными выводы В.В. Бунака, который изучал биологические стороны воздействия милитаризма на антропологические аспекты развития социума. По его мнению, привлекаемые к военной службе мужчины обладали лучшим здоровьем и хорошими физическими качест19 Там же. С. 134.

вами, чем не служившие в войсках. Военный фактор, мобилизации приводили к тому, что менее «ценные в физическом отношении элементы могли размножаться и растить детей с большей легкостью», чем физически крепкие мужчины, призываемые на службу [36].

Важно также учитывать, что военные привносили в жизнь гражданского мирного населения Центрального Черноземья и значительную нагрузку в виде натуральных повинностей: повозную и военно-конскую, обязанность обеспечивать расквартированные войска дровами, освещением и пр. Кроме того, в регионе проводились массированные заготовки продовольствия, фуража, солдатского сукна и пр.

Таким образом, изучение роли и места военного сословия в сословно-социальной, этноконфессиональной, повседневно-бытовой

жизни населения Центрального Черноземья позволяет уточнить многие малоизвестные страницы регионального развития и выявить влияние военного фактора на различные стороны жизни общества и государства.

Представляется весьма перспективным проведение компаративистских межрегиональных исследований историками, демографами, этнологами влияния военного фактора и представителей военного сословия на социальные, межкультурные и социально-экономические показатели развития государства и общества, власти и личности в модернизирующейся России. Данное макро- и микроизучение происходивших катаклизмов в российской провинции требует привлечения также методологии истории частной жизни, семьи, повседневности и гендерных аспектов.

Список литературы

References

Информация об авторах

Щербинин Павел Петрович, доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой ЮНЕСКО по правам человека и демократии. Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация. E-mail: shcherbinin2010@gmail.com

Вклад в статью: общая концепция статьи, сбор данных, работа с архивными документами, редактирование текста статьи.

ORCID: https://orcid.org/0000-0001-7886-7833

Букалова Светлана Владимировна, доцент кафедры политологии и государственной политики. Среднерусский институт управления (филиал), Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, г. Москва, Российская Федерация. E-mail: stl1612@yandex.ru

Вклад в статью: обработка результатов исследования, написание части текста.

ORCID: https://orcid.org/0000-0001-7788-9299

Information about the authors

Pavel P. Shcherbinin, Doctor of History, Professor, Head of UNESCO of Human Rights and Democracy Department. Derzhavin Tambov State University, Tambov, Russian Federation. E-mail: shcherbinin2010@gmail.com

Contribution: main study conception, data acquisition, work with archival documents and materials, manuscript text