Спросить
Войти
DOI 10.26105/SSPU.2019.94.50.021 YAK 930. 23 ББК 63.3 (2) 52
C.A. АБСЕЛЕМОВ
S.A. ABSELEMOV
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ОПЫТ ОСМЫСЛЕНИЯ АГРАРНОЙ КОЛОНИЗАНИИ СТЕПНОГО КРАЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX вв.: ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
RESEARCHERS& EXPERIENCE OF UNDERSTANDING AGRARIAN COLONIZATION OF A STEPPE REGION IN THE LATE XIX - EARLY XX CENTURIES: HISTORIOGRAPHIC ASPECT
В статье с опорой на исследовательские подходы и практики реконструируется интеллектуальная и социокультурная среда формирования российской и казахстанской историографической традиции осмысления широкого спектра проблем, связанных с аграрной колонизацией Степного края во второй половине XIX - начале ХХ вв. Установлено, что в хронологических границах второй половины XIX - начала XXI вв. научному сообществу было свойственно стремление к постоянной рефлексии собственной исследовательской продуктивности, что являлось важным признаком научной идентичности сообщества, позволяло увидеть основные неадекватности и возможные перспективы в изучении вопроса.
The author of the article, based on research approaches and practices, reconstructs intellectual and socio-cultural environment of formation of the Russian and Kazakhstan historiography tradition of understanding the broad range of problems associated with agricultural colonization of the Steppe territory in the late XIX - early XX centuries. It is established that in the chronological boundaries of the late XIX - early XXI centuries the scientific community was characterized by a tendency to continuous reflection of self-research efficiency that was an important feature of the scientific identity of the community and allowed to see the main drawbacks and possible perspectives in the study of the problem.
Введение. Тема аграрного освоения Зауралья и отдельных его регионов, давно и успешно встроена в общий контекст исследований исторического опыта российской колонизации второй половины XIX - начала XX вв., когда массовое переселенческое движение существенно скорректировало правительственные планы, направленные на инкорпорацию восточных окраин в общеимперское пространство.
Материалы и методы. В методологическом отношении исследование проблемы реализуется в рамках «новой культурно-интеллектуальной истории», потенциал которой позволяет выйти за пределы узких рамок долгосрочной историографической модели, ориентированной исключительно на анализ учений и концепций, смещая рефлексию в плоскость исследования творческого процесса их создания и осмысления. В работе, основанной на широком круге историографических источников применялись специальные методы: проблемно-хронологический, историко-сравнительный, а также метод деконструкции историографического дискурса, что дало возможность не только выявить базовые элементы рефлексии ключевых проблем аграрной колонизации Степного края, но и детально восстановить представления историков о нюансах аграрно-колонизационных мероприятий Российской империи в колонизуемом регионе.
Цель. В настоящей работе, носящей по целеполаганию историографический характер, автором предпринята попытка выявления наиболее характерных признаков и черт восприятия и реакции научного сообщества на долгосрочный опыт осмысления проблем аграрной колонизации Степного края в российской и казахстанской исторической науке второй половины XIX -начала XXI вв. Решение задач, связанных с достижением означенной цели, усиливает перспективы объяснения знаковых сюжетов колонизационного процесса на восточных окраинах империи в параметрах исторической кон-текстуальности, что обеспечивает научную новизну исследования.
Отметим, что в досоветский период, попытки историографической рефлексии изучения российского опыта аграрной колонизации, практически отсутствовали, что во многом объясняется краткосрочностью самой традиции исследования проблемы. Сюжеты аграрной колонизации окраин во второй половине XIX - начале XX вв., являлись предметом текущей научно-исследовательской полемики, встраивались в общую канву сиюминутных политических и социокультурных задач, связанных с продвижением империи на восток.
Одна из первых попыток обобщения опыта предшественников в аспекте изучения колонизации Зауралья, была предпринята в фундаментальном исследовании Н.М. Ядринцева [34], в котором автор, одну из глав своей работы посвятил детальной характеристике сибирской библиографии, обозначив основные издательские площадки, ставшие трибуной репрезентации представлений исследователей о колонизуемых пространствах. Н.М. Ядринцев, рассуждая о роли печатных изданий как коллекторе сведений о регионе, обозначил круг авторов и тематических сюжетов, посвящённых освоению Степного края и публикуемых, в частности, в таких газетах, как Акмолинские и Семипалатинские областные ведомости [34, с. 475].
Опыт систематизации подходов к колонизационному процессу, его акторам и специфике, был реализован в области этнографических исследований А.Н. Пыпиным. В своей «Истории русской этнографии», опубликованной в 1892 г. учёный дал общее описание новейшей литературы истории Сибири, зафиксировав основные группы трудов, охвативших знаковые сюжеты продвижения русской оседлости на восток во второй половине XIX в. [21]. Среди них он выделил: литературную традицию исследования «инородцев», их образа жизни и языка; вопрос о сибирском типе русской народности в работах российских и региональных авторов (П.Н. Буцинский, А.П. Щапов, Д.Н. Анучин, Н.М. Ядринцев), а также этнографические исследования сибирского народного быта [21, с. V-XI]. В целом, работа А.Н. Пыпина представляла собой первую попытку собрать воедино сведения по различным проблемам изучения Зауралья, изложенные в разные годы в работах исследователей региона.
Наиболее последовательно в досоветский период, практики научного обобщения в области исследования колонизации и её аграрной составляющей, реализовывались в очерках, сообщениях и заметках ЗСОИРГО, публикуемых на страницах изданий общества. Продолжительный период накопления сведений этнографического, естественно-географического, статистического характера, завершился в 1902 г. подготовкой и изданием юбилейного сборника «Записок ЗСОИРГО», на страницах которого оказалась запечатлена рефлексия научно-исследовательского опыта и практик предшествующих лет. Более того, сформировалась традиция, в параметрах которой детально освещался вклад отдельных исследователей, в том числе и Степного края, в общую канву изучения колонизуемых территорий (Н.М. Ядринцев, Г.Е. Ка-танаев, С.П. Швецов и др.) [33].
Оценивая вклад досоветских практик составления обобщающих работ и места в них вопросов, связанных с аграрно-колонизационными процессами, отметим, что историографические очерки, заметки, сообщения, речи, носили, главным образом, описательный характер и не содержали сравнительного анализа представленных в них работ, но в целом стали необходимым основанием для последующих аналитических изысканий в историографической традиции советского и постсоветского периодов.
Именно опыт предшественников обеспечил обращение первых исследователей Зауралья советского периода, к написанию обобщающих историографических работ, систематизации подходов к прошлому региона и попытке обнаружить связь между изучением сибирской истории с общим ходом её освоения. Данная традиция, в 1920-1950-х гг. рельефно обозначилась в трудах историографического характера В.И. Огородникова [19].
Предваряя характеристику историографических трудов советского времени, запечатлевших системный опыт исследования аграрной колонизации Степного края, необходимо отметить, что обозначенная проблема в советской исторической науке рассматривалась, во-первых, как фрагмент общего процесса присоединения Сибири к России, во-вторых, в советской историографии к 1960-м гг. окончательно утвердилась формула о добровольном включении Казахстана в общеимперское пространство. Подобного рода ситуация привела к качественным изменениям в организации и характере рефлексии темы. В ареал исследовательской работы историков центра и регионов СССР оказались включены по большой части вопросы изучения внутренних окраин империи (Томской и Тобольской губерний) и севера Сибири, тогда как сюжеты освоения степных территорий стали прерогативой республиканских научных учреждений, в частности казахстанского отделения АН СССР. В этой связи, есть основания говорить о «расщеплении» советского историографического поля на два сегмента: российский, представители которого в исследовании аграрно-колонизационной проблематики ориентировались на общие вопросы колонизационного процесса в границах Восточной и Западной Сибири и казахстанский, предполагающий сосредоточение на событиях и явлениях, связанных с тематикой присоединения степных территорий к России, имперской политикой в областях Казахстана [административно-территориальное определение - Степной край, было фактически исключено из научной риторики. - С.А.], влиянием переселений на образ жизни и хозяйственные занятия коренного населения.
В российском сегменте советской историографии, системное осмысление исследовательской традиции колонизации Зауралья, в том числе и аграрной её составляющей, нашло отражение в работах С.В. Бахрушина, В.Г. Мир-зоева, М.Б. Шейнфельда, Л.М. Горюшкина и Н.А. Миненко [2, 18, 32, 8, 7].
В частности, В.Г. Мирзоев, в рамках марксистко-ленинского методологического канона, предпринял попытку вписать сибирскую историографическую традицию в контекст демократического, областнического и буржуазно-дворянского направлений. Общий вывод историка сводился к заключению, согласно которому, в области исторической теории историография Сибири выдвинула целый ряд проблем, связанных с колонизацией и освоением новых земель, обосновав тезис о решающей роли народных масс в истории присоединения и освоения восточного края [18, с. 389], что в полной мере соответствовало господствующей концепции о добровольном и прогрессивном характере включения степных территорий в состав России.
Исследования и выводы М.Б. Шейнфельда, основывались на обширном опубликованном и архивном материале. Однако, по признанию самого автора, цель его работы состояла в изучении основных историографических направлений, с учётом решения идеологической задачи - показать закономерный процесс зарождения и развития марксистского направления, что позволит дать объективную критику буржуазных теорий, распространённых в дореволюционной России [32, с. 146]. В то же время, несомненная заслуга автора заключается в стремлении учитывать в оценке историографического опыта исследователей работы краеведческого и регионального характера [32, с. 146-147].
Монография Л.М. Горюшкина и Н.А. Миненко «Историография Сибири дооктябрьского периода», опубликованная в 1984 г., стала первой попыткой системного анализа процессов осмысления дореволюционными исследователями широкой гаммы вопросов истории Сибири и сопредельных регионов, присоединения их к России, заселения территории русскими колонистами, становления и распространения аграрно-земледельческих практик в различных районах Зауралья. Оценка исследователями историографической традиции аграрной колонизации в целом и аграрно-земледельческого освоения отдельных регионов и областей, была произведена в рамках существующей методологии, чему сопутствовало выделение основных направлений (официального, либерального и демократического) в историографии в соответствии с идейно-политическими критериями эпохи. Вместе с тем, авторы, профессионально ориентируясь в теоретических и методологических вопросах колонизации, использовали в процессе аналитического освоения опыта и традиций дореволюционной историографии, собственную типологизацию зауральских пространств России, согласно которой, территории Степного края относились к категории колониальных окраин, где процесс разрушения натуральных форм хозяйства шёл быстрее, что объяснялось более активной позицией колониальной администрации [7, с. 363-369].
В национальном казахстанском сегменте советской историографии, интерес к содержанию исследований в аспекте аграрной колонизации степных областей, проявился максимально отчётливо, что связано с одним существенным обстоятельством. Независимо от доминирующей доктрины (абсолютного/относительного зла или добровольности присоединения Казахстана к России), научно-академическое сообщество Казахской ССР в советский период имело, как «пострадавшая» сторона, значительно больше возможностей для реализации своих научно-исследовательских проектов. Критика подходов к колонизационному делу в дореволюционной историографии становилась, по сути, критикой имперских проектов инкорпорации Степного края в общеимперское поле. С точки зрения центральной власти, уязвлённое чувство национальной идентичности, «правильнее» было приглушить, сориентировав национальный историографический дискурс в направлении ожесточённой критики самодержавной политики Российской империи. Расхождения историков национальной школы советского периода в оценках степени интенсивности колониального давления, до некоторой степени создавали иллюзию научной дискуссии, и в тоже время, в условиях одномерного и крайне консервативного в методологическом отношении исследовательского пространства, являлись симулякром реальности. В казахстанском сегменте историографии, происходил стабильный прирост научных трудов, в которых колонизационные сюжеты осваивались максимально интенсивно и широко в рамках допустимых идеологией возможностей, что требовало регулярной историографической рефлексии.
Обсуждение степени изученности проблем колонизации и аграрно-земледельческого развития Степного края в историографии Казахстана уходит своими корнями в начало 1960-х гг., когда в связи с 40-летием образования Казахской ССР появляются публикации о состоянии научно-исторического знания в республике [13].
Первые крупные труды обобщающего историографического характера в Казахстане увидели свет во второй половине 1960-х гг. К ним следует отнести работы Э.А. Масанова «Очерк истории этнографического изучения казахского народа в СССР» [17], в которой содержался детальный разбор процесса становления этнографической науки в Казахстане, особенно в аспекте исследования материальной и духовной культуры этноса, а также обширный очерк Г.Ф. Дахшлейгера «Историография советского Казахстана», ставший, в дальнейшем, эталоном при написании трудов историографического характера в республике [10].
Очерковая традиция в составлении историографических опусов продолжилась исследованием П.Г. Галузо в области оценки роли советской исторической науки в осмыслении аграрных процессов в Казахстане. В частности, в характеристике историографии аграрных отношений, исследователь выделил две концепции: чиновничье-колонизаторскую и демократическую, доказав с опорой на труды по истории аграрной колонизации абсолютное доминирование первой [5].
В целом, 1960-1970-е гг. в исторической науке Казахской ССР стали временем активной историографической рефлексии в системе координат концепции о добровольном характере и прогрессивном значении присоединения Казахстана к России и аграрной колонизации степных окраин империи, что предметно отразилось в работах В.Ф. Шахматова, Б.С. Сулейменова, Н.Е. Бекмахановой и др. [31, 27, 3].
Среди работ историографического плана, написанных в 1980-е гг. и зафиксировавших опыт научной рефлексии исследования аграрно-коло-низационной проблематики, следует отметить фундаментальный труд Д.И. Дулатовой, в котором автор, выявила, систематизировала и охарактеризовала основные выводы историков досоветского и советского периодов в сфере социально-экономической, политической и культурной жизни Казахстана. К числу основных сюжетов, подвергнутых историографическому анализу стали вопросы переселенческого движения и колониальной политики, казачьей колонизации, аграрных отношений, механизмов функционирования кочевой модели цивилизации и т.д. [11, с. 109].
В 1980-е - начале 1990-х гг., проблемы историографии аграрной истории Казахстана в национальной исторической науке, всё чаще осваиваются в этнографическом и, фрагментарно, источниковедческом аспекте, что было во многом обусловлено продолжительной во времени традицией изучения этногенеза казахов. В 1988 г. под редакцией академика АН Каз СССР М.К. Козыбаева, вышел сборник научных работ «Вопросы историографии и источниковедения Казахстана», в предисловии к которому составитель призвал к необходимости аналитического синтеза достижений советских учёных в области историко-этнографического, антропологического и источниковедческого изучения ключевых вопросов дореволюционной исторической проблематики [4, с. 3]. В этой связи, в качестве приоритетных сюжетов, осваиваемых в рамках исследования колонизационной проблематики, стали рассматривать вопросы этнодемографических последствий вхождения степных областей в состав России, определения исконных границ этнической территории коренного населения, взаимодействия казахского населения, казачества и крестьянства между собой и с представителями этнических и сословных групп в других регионах [1], обоснования этнологического типа, языка, материальной и духовной культуры казахов [6], характеристики социальных отношений и классовой борьбы казахского крестьянства [14].
Процесс становления национальных исторических школ в 1990-е -2000-е гг. не только поставил историков перед проблемами переоценки содержания аграрно-колонизационной политики Российской империи в административно-территориальных границах Степного края, переформатирования терминологического аппарата, но и изменения теоретико-методологических подходов к исследованию проблемы, что в значительной степени ориентировало представителей научно-исторического сообщества России и Казахстана к переосмыслению историографической рефлексии предшественников.
Оценка развития историографической традиции аграрного освоения Степного края в современной российской исторической науке, формируется в контекстных рамках методологического поворота, обращения историков к концепту «империя» и научно-исследовательским практикам «новой имперской истории». В данном плане, анализ историографического опыта исследования аграрных сюжетов инкорпорации окраин, осуществляется в двух направлениях.
Во-первых, в аспекте актуализации историографических подходов, в рамках которых в центре внимания исследователей оказывались вопросы взаимодействия имперских властей и местных сообществ, системных взаимоотношений между центром и регионами, в специфических этноконфесси-ональных и социокультурных условиях инкорпорации окраин в общеимперское пространство.
Во-вторых, с позиции конструктивной критики несостоятельности тех приёмов и методов историографического анализа вопросов колониальной истории, которые стали осваиваться в российской и казахстанской исторической науке в условиях «парада суверенитетов», пробуждения национального самосознания, роста «великодержавной» реакции начала 1990-х гг.
Оба направления, отразившие состояние и напряжение историографической рефлексии, наиболее рельефно проявились в диссертациях, научных монографиях, очерках, статьях, выступлениях на конференциях таких исследователей как А.В. Ремнёв, Л.М. Дамешек, Н.Г. Суворова, М.К. Чуркин и др. [22, 23, 24, 9, 26, 28, 30].
Оценивая эволюцию историографической традиции в изучении аграрной колонизации Степного края, современными российскими исследователями был сделан ряд фундаментальных выводов. В частности, историками признано, что относительно не высокое напряжение историографической рефлексии эпизодов аграрной колонизации в досоветский период объясняется общей злободневностью колонизационной проблематики, что направляло исследовательскую активность в русло публицистической, а не научной полемики. В советской исторической науке историографическое осмысление опыта аграрной колонизации окраин, в том числе и Степного края, было подчинено идеологическим задачам имперского и национального строительства, что снижало продуктивность выводов исследователей, при наличии одной позитивной тенденции: интенсивного расширения источниковой базы вопроса [20]. В постсоветское время, критика историографической традиции аграрной колонизации Степного края, первоначально осуществлялась в рамках формирующихся национальных исторических школ и историографических дискурсов - постколониального в России и колониального в Республике Казахстан [23]. Расположение национальных научно-исторических школ в разных «галактиках» дискурса, дало основание А.В. Ремнёву для конструктивной критики казахстанской историографической традиции, в ходе которой историком был сделан вывод, сообразно с которым выразительной особенностью казахстанской историографии стала чрезмерная фиксация на «травматических» аспектах истории Степного края (Казахстана) в составе России [23, с. 185].
В этой связи, следует отметить, что историографическая рефлексия широкого спектра вопросов аграрного освоения Степного края в исторической науке Республики Казахстан в последние двадцать пять лет, происходила в интеллектуальных и социокультурных границах «переживания травмы колонизации», что повлекло за собой двойственные результаты. С одной стороны, в казахстанской исторической науке, в условиях национального возрождения рельефно очертился интерес к дореволюционному периоду национальной истории и, как следствие, анализу в произведениях историографического характера, оценочных суждений имперского периода историографии второй половины XIX - начала XX вв., в которых наиболее последовательно и предметно изучалась именно аграрная составляющая российской колонизации. Всё это в целом, способствовало расширению спектра обсуждаемых вопросов колониального прошлого Казахстана, усилило полемичность в обсуждении колонизационного нарратива в аспекте переживания «травмы» колонизации. Стремление сформулировать новый взгляд на оценку историографической традиции аграрной колонизации степных областей, руководствуясь соображениями восстановления исторической справедливости, наглядно продемонстрировано в работах обобщающего историографического характера 1990-2000-х гг. таких казахстанских историков как И.М. Козы-баев, С.Ф. Мажитов, З.Т. Садвокасова, А.С. Шарипова и др. [15, 16, 25].
С другой стороны, часть историков Республики Казахстан, в осмыслении историографических подходов и практик к оценке аграрно-колонизационного прошлого, отличается большей лабильностью и склонностью к компромиссу и коммуникациям с российской исторической школой, о чём свидетельствуют работы, в которых, так или иначе, содержатся характеристики историографической традиции аграрной колонизации.
Так, исследователи И.В. Ерофеева и Д.Я. Фризен, размышляя о современном историографическом опыте исследования колонизационной проблематики, обращают внимание на то, что критика марксистско-ленинской методологии в казахстанской историографии, способствовала росту национальной репрезентации истории, актуализировав мифотворчество не только в области далёкого прошлого Казахстана, но и событий второй половины XIX - начала XX вв. [12, с. 181; 29, с. 178].
Выводы. Таким образом, подводя итог осмыслению в исторической науке историографической традиции аграрной колонизации Степного края во второй половине XIX - XX вв., отметим, что учёными России и Казахстана была проделана большая работа по фиксации основных принципов и подходов исследователей к оценке аграрно-колонизационных процессов и их эволюции в параметрах второй половины XIX - начала XXI столетий. В обобщающих сочинениях историографического характера, были предметно осмыслены вопросы оценочного содержания исследователями России и Казахстана разных лет общих проблем колонизации: аграрной и переселенческой политики, административно-территориального управления, инкорпорации сословий и этнических групп в социальное пространство империи, взаимоотношений переселенческого контингента и индигенного населения региона. Вместе с тем, в историографии недостаточно полно освещены контекстуальные условия генезиса, формирования и эволюции российской и казахстанской историографической традиции аграрной колонизации Степного края в рассматриваемый период, а также факторы и обстоятельства, обеспечившие преемственность подходов, оценочных выводов и исследовательских практик в связи с реализацией процесса инкорпорации Степного края в имперское пространство, сформулированных в рамках историографических дискурсов России и Республики Казахстан.
References
period [Issues of historiography and source study of Kazakhstan: the pre-revolu-tionary period]. Alma-Ata: Nauka, 1988. pp. 5-25.
