Кафедра истории русского права Императорского Московского университета (конец χιχ - начало ХХ В. )

ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2015. № 5

УЧЕНЫЕ ЮРИДИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

с. А. яблоков, кандидат исторических наук, научный сотрудник юридического факультета МГУ*

кафедра истории русского права императорского московского университета

(КОНЕЦ XIX - НАЧАЛО XX в.)

В статье исследуется процесс развития кафедры истории русского права Московского университета в конце XIX — начале XXв. На основе архивных документов и опубликованных источников в статье анализируются важнейшие вопросы научно-преподавательской деятельности ученых кафедры.

The article researches the developmental process of the Department of History of Russian Law in Moscow University during the end of XIXth and the beginning of XXth. The article is based on archival documents and published sources. It analyses the most important issues of scientific and teaching activities of the Department scientists.

Согласно университетскому уставу 1884 г., существовавшая ранее в составе юридических факультетов кафедра истории русского законодательства была преобразована в кафедру истории русского права1. Это на первый взгляд незначительное изменение в ее наименовании имело, конечно, более глубокий смысл: возможный переход студентов от изучения преимущественно истории отечественного законодательства к изучению истории русского права должен был укреплять теоретические основы подготовки будущих юристов, расширять их научное мировоззрение, повышать их профессиональную квалификацию.

Между тем министерство народного просвещения, следуя установившимся в тот период консервативным тенденциям во внутрен* block73@mail.ru

ней политике самодержавия, отдавало приоритет в университетских курсах по юридическим наукам изучению классического римского права. Официальная позиция правительства заключалась в том, что римское право — это «предмет столь же всеобщий и обязательный для всякого просвещенного юриста, к какой бы ни принадлежал он стране и какому бы ни служил государству»2. Римское право было охарактеризовано министром народного просвещения И. Д. Деляно-вым в докладе императору Александру III как «школа высшего образования для посвящающих себя судебному поприщу, основательное изучение которого при близком знакомстве с приемами и методами научной его разработки может наиболее оживить и подвинуть вперед науку русского права»3. Для подготовки специалистов европейского уровня в 1887 г. был учрежден Институт римского права при Берлинском университете, куда регулярно направлялись начинающие отечественные исследователи4.

Конечно, нельзя не признавать большую значимость изучения римского права для специалиста в области юриспруденции. Однако чрезмерное увлечение исследователей данной отраслью могло обернуться заметным отрывом высшего юридического образования от реальных общественных запросов.

В соответствии с учебными планами, составленными юридическим факультетом на 1885/86 уч. г., для преподавания римского права, которое вел ректор, ординарный профессор Н. П. Боголепов, отводилось 9 часов в неделю, тогда как история русского права занимала в общей сложности 6 часов в неделю. Из этого времени 4 часа было отдано лекциям по «истории русского права до Уложения царя Алексея Михайловича», 1 час — «практическим упражнениям (чтение и объяснение "Русской Правды")» (оба курса вел ординарный профессор П. Н. Мрочек-Дроздовский) и всего 1 час оставался для изучения на семинарах такой обширной и важной темы, как «история русского права от Уложения царя Алексея Михайловича до Свода Законов с включением истории составления Полного Собрания и Свода Законов» (вел приват-доцент А. Н. Филиппов)5.

Основная нагрузка по кафедре выпадала на долю ординарного профессора Петра Николаевича Мрочек-Дроздовского (1848-1919), который работал в Московском университете в течение трех десятилетий (с 1870-х до начала 1900-х гг.). Выпускник юридического факультета 1870 г., он был оставлен для подготовки к занятию кафедры и, по некоторым данным, сначала преподавал историю политических учений6.

В 1877 г. молодой ученый защитил магистерскую диссертацию «Областное управление России XVIII века до Учреждения о губерниях 7 ноября 1775 года». П. Н. Мрочек-Дроздовский показал себя последователем научных идей Б. Н. Чичерина, под «благотворным влиянием» которого «захотел следовать по пути, им указанному»7.

Таким образом, диссертация была написана в духе работ представителей «государственной школы». Вслед за Чичериным Мрочек-Дроздовский отстаивал положение об исключительной роли государства в русской истории. По его мнению, в России «общественные, земские интересы не существовали, они были поглощены интересами государственными, подобно тому, как само общество, будучи подчинено казенным властям, было поглощено государством»8.

Важнейшим источником для диссертации, придающим ей научную значимость, послужили материалы по истории государственного управления из фондов московского архива министерства юстиции, где П. Н. Мрочек-Дроздовский (по совету профессора истории русского законодательства И. Д. Беляева и при содействии управляющего архивом профессора Н. В. Калачова) занимался исследованиями на протяжении нескольких лет9.

В 1869 г. Калачов приступил к публикации многотомного сборника архивных документов10. Третья книга издания содержала два научных труда, созданных по итогам работы в архиве: первоначальный (незавершенный) вариант диссертации П. Н. Мрочек-Дроздовского, а также магистерскую диссертацию «О Сенате в царствование Петра Великого» его однокурсника С. А. Петровского, который вскоре отошел от преподавания11.

Мрочек-Дрозд овс кий в своем исследовании также много внимания уделил фигуре царя-преобразователя. Ученый пришел к выводу, что петровская политика «была тесно связана с русской жизнью, была плодом не кабинетных измышлений, а глубокого знания потребностей русской жизни, светлого орлиного взгляда на них»12.

Осенью 1877 г. П. Н. Мрочек-Дроздовский прочел вступительную лекцию в Московском университете, в которой определил свое видение задач, стоящих перед данной отраслью юридической науки. «Постепенное развитие гражданственности и права совершается путем тихим <...>, но в этом развитии тихом, не бьющем в глаза, и заключается истинный, органический рост народов. Задача историка права состоит в исследовании и изучении, возможно подробном, этого органического роста, а равномерно — в раскрытии путем такого изучения и исследования тех законов, которые заправляют народной жизнью во всех ее внешних проявлениях»13.

Уже в 1881 г. П. Н. Мрочек-Дроздовский защитил докторскую диссертацию «Опыт исследования источников по вопросу о деньгах Русской Правды»14. Не вполне ясно, чем был вызван внезапный отход ученого от изучения истории государственных учреждений. Однако тема новой диссертации была избрана, несомненно, под влиянием Н. В. Калачова, который еще в 1846 г. защитил магистерскую диссертацию, посвященную памятнику русского законодательства, и издал его текст на основе четырех различных редакций15.

Мрочек-Дроздовский подчеркивал огромное научное значение исследований Калачова: «Относительно ученой разработки особенно посчастливилось, так сказать, внешней стороне Правды: <...> не только самым замечательным, но до сих пор и, как кажется, еще надолго впредь единственным является труд Н. В. Калачова: Предварительные юридические сведения для полного объяснения Русской Правды (М., 1846)»16.

преподавал историю русского права в Московском университете в 1873-1878 гг., получив степень магистра в 1875 г. В дальнейшем он занимался журналистикой и издательской деятельностью, руководя газетой «Московские ведомости» (см.: Петровский Сергей Александрович // ЭСБЕ. Т. XXIII. Спб., 1898. С. 456).

Мрочек-Дроздовский сосредоточился на характеристике денежных единиц, используемых в эту эпоху. «Приступая к истолкованию Правды Русской, исследователь немедленно наталкивается на вопрос о денежной системе этого памятника. Уклониться от посильного решения или, по крайней мере, рассмотрения этого вопроса нет никакой возможности <...>. Все будет нам малопонятно, если мы предварительно не заручимся сведениями о гривне и ее частях»17.

П. Н. Мрочек-Дроздовский проследил эволюцию гривны от драгоценного украшения до денежно-весовой единицы, отметив, что на протяжении нескольких столетий «гривна как орудие обмена из весовой обращается в счетную»18. «Сопоставляя известия о гривнах без определения металла с известиями о гривнах золота, нельзя не заметить того, что если первые употребляются исключительно в значении денег, то вторые употребляются также и в значении драгоценного материала. <...> Такое весовое-товарное значение гривны золота было преобладающим. <...> Сказанное о гривне золота должно сказать и о гривне серебра»19.

Что же касается «простых» гривен (к ним автор приравнивал и встречающийся в источниках термин «гривна кун») как денежных единиц, то они, являясь «главным, преобладающим орудием гражданского оборота», стали «первым шагом к образованию особой денежной единицы на Руси»20, то тех пор пока в XV в. этот вид денег постепенно не стал вытеснять рубль21.

исследованиях всего пятьдесят списков Русской Правды (Калачов Н. В. Текст Русской Правды... Спб., 1889. С. 1).

В периодическом издании Общества ученый поместил статью «О древнерусских ябетниках». Этот вид служилого люда на Руси, призванный бороться с нарушениями закона, по мнению автора, есть «не что иное, как княжеский приказчик. <. > Под словом ябетник первоначально разумели то лицо, которому князь приказывал, поручал что-либо, лицо должностное, приказного человека, приказчика»24.

Поскольку ябедники преимущественно занимались ведением различных нелицеприятных дел, в том числе следствием, доносами («ябедами»), судебными тяжбами, возбуждали судебные иски («клеветы»), изначально нейтральное наименование их должности постепенно приобрело негативный оттенок в значении «доносчик, клеветник». «Связь ябеды со злоупотреблениями должностных лиц указывает на то, почему древний ябедник стал ненавистен в глазах народа и утратил свое прежнее, вовсе не позорное значение — ложные доносы, по недружбе, ради корысти, — вот что стало делом ябедников»25.

Еще одной работой, написанной П. Н. Мрочек-Дроздовским в развитие темы докторской диссертации, являлась статья об уставных и судных грамотах. «В уставных грамотах главным образом определяется общий строй управления как правительственного (администрации), так и местного (самоуправления): вопросы суда разрешаются здесь главным образом со стороны князя и его чиновников кормиться от отправления правосудия. Совсем иное должно сказать о судных грамотах: это местные уложения, созданные для целей суда; здесь князь появляется лишь в качестве списателя народных обычаев»26.

Статьи о ябедниках и местном законодательстве предваряли публикацию П. Н. Мрочек-Дроздовским нескольких списков Русской Правды и пояснительного словаря к ним27. Материалы его докторской диссертации затем легли в основу учебного курса, посвященного памятникам русского законодательства. Здесь давался обзор законодательных актов эпохи древности и средневековья, в том числе, княжеских и церковных уставов, имелась характеристика социального устройства и обычаев, сложившихся на Руси28.

Докторская диссертация и сопутствующие ей труды свидетельствовали об окончательном переходе П. Н. Мрочек-Дроздовского от

изучения сравнительно недавней истории государственных учреждений России к работе над памятниками русского законодательства. Но при этом его научные изыскания подверглись критике со стороны ряда коллег.

«Словарь Русской Правды» привлек внимание видного лингвиста А. И. Соболевского, который составил на него весьма негативную рецензию, упрекнув автора в недостаточной квалификации. «Необходимое условие для успешности занятия памятниками нашей старой письменности, чего бы эти занятия ни касались, истории вообще, истории литературы, истории права, хорошее знание древнерусского языка, его фонетики, морфологии и лексики. Такого знания, по нашему мнению, недостает автору. Делая замечания лингвистического свойства, он иногда доходит до странностей, которые неприятно видеть у университетского преподавателя»29.

Неустановленный автор Словаря Брокгауза-Ефрона также невысоко оценивал научную значимость этих исследований: «М[рочек]-Дроздовский — юрист-историк старой школы; для него новый архивный факт важен как самостоятельная цель; обзор "внешней" истории права, вопросы о внешних гранях периодов истории русского права, объяснение отдельных слов вне связи их с картиной быта — наиболее привлекательные, с его точки зрения, задачи историка. <...> Тем же характером отличаются и его лекции, курс которых появился в свет в 1892 г.»30.

Упомянутые лекции освещали процесс зарождения, становления и развития русской государственности. В центр внимания была поставлена государственная деятельность русских князей. Мрочек-Дроздовский утверждал, что вплоть до объединения Руси под властью московских князей «междукняжеские отношения, рассматриваемые в их основаниях и проявлениях, определяют и положение земщины относительно князей, и направляют весь ход русской истории удельно-вечевого времени»31.

На практических занятиях, проходивших под руководством П. Н. Мрочек-Дроздовского в течение многих лет, рассматривались памятники русского законодательства допетровского времени. В 1885/86 уч. г. «предметом таких занятий было чтение и толкование Русской Правды, <. > с последующим повторением пройденного материала32. В 1888 г. студенты занимались «чтением и толкованием

Троицкого списка Русской Правды сравнительно с Академическим списком»33.

Со временем тематика практических занятий расширялась, при этом результаты обучения выявлялись с помощью письменных испытаний. Так, в 1899-1900 акад. г. студентам 1 курса (при участии новых преподавателей кафедры — профессора Д. Я. Самоквасова, приват-доцента П. И. Числова и магистранта К. А. Стратонитского) «в течение полугодия было объяснено 12 статей Х главы Уложения Царя Алексея Михайловича. Зачеты были произведены 29 ноября, 1, 3 и 4 декабря. Для ответов было предложено 16 вопросов, по 4 вопроса для каждой группы»34.

Следует признать, что исследования П. Н. Мрочек-Дроздовско-го уступали по глубине и содержательности трудам ряда современников, например М. Ф. Владимирского-Буданова или В. И. Сергеевича, дающим более целостную картину развития русского права35. Однако вклад Мрочек-Дроздовского в изучение, прежде всего Русской Правды, не стоит недооценивать.

В последующей историографии сложилось двоякое отношение к работам П. Н. Мрочек-Дроздовского. В 40-е гг. XX в. известные советские ученые критиковали их за поверхностный характер, хотя и указывали на наличие там большого фактического материала36. Однако со временем произошел рост интереса к трудам ученого, оценки стали более взвешенными, его заслуги в изучении памятников законодательства были наконец признаны37.

С 1885 г. на кафедре преподавал Александр Никитич Филиппов (1853-1927). Он окончил юридический факультет в 1879 г., был оставлен «для приготовления к профессорскому званию». В 18831885 гг. Филиппов находился в учебных командировках. Он изучал историю права и государственное право в Европе (Берлинском, Гей-дельбергском и Пражском университетах), слушал лекции в Санкт33 Отчет о состоянии и действиях Императорского Московского университета за 1888 г. М., 1890. С. 23.

Петербургском Археологическом институте, совершал поездки по губерниям России. После завершения обучения А. Н. Филиппов был принят в число приват-доцентов Московского университета38.

Результаты наблюдений, сделанных ученым в российской провинции, были изложены в статьях, посвященных обычному праву. Знание обычного права, по мнению Филиппова, помогает в раскрытии особенностей древних памятников законодательства и объяснению имеющихся там неясностей. «Древнейшие законодательные кодексы суть не что иное, как сборники обычного права, отражающие в себе в значительной степени именно народное правосознание. <...> Пробелы законодательства московского должны пополниться не только при большем изучении и открытии памятников права, но и при большем знакомстве и разработке обычного права»39.

В начале своей научной карьеры А. Н. Филиппов заинтересовался фигурой выдающегося реформатора М. М. Сперанского. «Изумительное творчество сильной мысли, громадная энергия и неустанная жажда деятельности, вся постоянно обращенная, в той или иной форме, на осуществление начала законности в управлении государством — вот что отличает Сперанского с первых и до последних дней его жизни», — с восхищением писал Филиппов40.

Он отдавал должное как его реформаторским проектам, так и тому «гигантскому труду приведения в стройную систему "свода" разбросанного, веками создававшегося нашего законодательства, которое до Сперанского совсем не поддавалось кодификации несмотря на все усилия к этому»41. Проведенная грандиозная работа характеризует Сперанского как «человека, ознакомившегося серьезно и с теориею, и с практикою юридических вопросов»42.

Магистерскую диссертацию «О наказании по законодательству Петра Великого в связи с реформою» А. Н. Филлипов защитил в 1891 г.43 Автор указывал, что преобразовательная деятельность Петра I носила противоречивый характер. Она «не была реформой одностороннею, направленною на реорганизацию одной какой-либо

области государственной или общественной жизни. Наоборот, одну из ее слабых сторон представлял, может быть, ее универсальный характер, благодаря которому все было так или иначе задето ею, хотя далеко не все перестроено»44.

После получения степени магистра государственного права А. Н. Филиппов временно покинул Московский университет. В 1892 г. он был назначен исправляющим должность ординарного профессора (в 1895 г. — ординарным профессором) по кафедре государственного права Дерптского (Юрьевского) университета45.

Начиная с 1889 г. правительством там проводилась реформа, призванная теснее интегрировать университет в общероссийскую систему высшего образования. В частности, кафедра государственного и международного права была разделена, а кафедра русского права была преобразована в кафедру истории русского права. Это осуществлялось «с целью последовательного установления преподавания на русском языке на юридическом факультете Дерптского университета»46.

Для реализации реформы привлекались «русские профессора и преподаватели». При этом предлагалось тем из них, «кои будут читать лекции на русском языке по существующим уже в сем университете кафедрам, назначать из специальных средств добавочное содержание к штатному»47. Одним из этих приглашенных преподавателей и стал А. Н. Филиппов.

В 1895 г. он защитил в Московском университете докторскую диссертацию «История Сената в правление Верховного Тайного совета и Кабинета. Часть 1. Сенат в правление Верховного Тайного совета»48. Автор исследовал роль Верховного Тайного совета (учрежденного Екатериной I в 1826 г.) в системе высших органов власти и его взаимоотношения с Сенатом. Филиппов отмечал, что Совет, будучи учреждением «мало юридическим», с расплывчатыми полномочиями, тем не менее имел важнейшее значение при осуществлении функций государственного управления во времена Екатерины I, и в особенности Петра II, когда Верховный Тайный совет фактически «именем его правил государством»»49.

Понятно, что в этих условиях Сенат был поставлен в подчиненное положение к Верховному Тайному совету, а его полномочия и функции сокращены; Сенат был почти приравнен к коллегиям. Уже

в правление Екатерины I «компетенция его была сведена к наименее важным делам управления, его учреждения частию были уничтожены, частию искалечены, его общее значение было сильно подорвано самовластительством Совета»50.

Обе диссертации вызвали ряд замечаний у коллег А. Н. Филиппова. Но в то время как его магистерская диссертация все же была удостоена Уваровской премии от Академии наук51, диссертация докторская была воспринята более критично. Так, профессор кафедры государственного права А. С. Алексеев упрекнул Филиппова в создании искаженного представления о сущности и политической роли Верховного Тайного совета. Автор, писал Алексеев, «не хочет видеть в деятельности Верховного Тайного Совета никаких светлых сторон. В его книге находит отклик только то, что может набросить тень на Верховный Тайный Совет»52.

После ухода А. Н. Филиппова из Московского университета в штате кафедры истории русского права оставался только лишь П. Н. Мрочек-Дроздовский. Некомплектность преподавателей, характерная, впрочем, и для других кафедр, не могла сказаться позитивно на процессе научной работы и обучения студентов53. Проблема поиска и подготовки кадров для кафедры усугублялась еще и тем, что ученых степеней магистра и доктора истории русского права, в отличие от большинства других юридических специальностей, тогда не существовало. Ученые, защищавшие диссертации, подготовленные на кафедре, получали в то время степени магистра и доктора государственного права; многие их исследования были посвящены истории государственной системы.

Ученый-архивист, сотрудник архива министерства юстиции В. Н. Сторожев, выступая на заседании Московского юридического общества в 1894 г., отмечал: «Бесспорно, что наша правительственная история заслуживает особенно тщательного изучения, но это вовсе не обязывает литературу к односторонней и узкой специализации в сфере вопросов государственного права»54.

При обсуждении доклада члены Московского юридического общества поддержали предложение о необходимости издания сборников архивных документов. При этом присяжный поверенный и ученый-цивилист В. В. Быховский заявил, что «дело преподавания истории русского права должно пойти лучше, если в него вложить больше любви. Отчего бы не устроить для студентов юридического факультета практических занятий в виде непосредственных работ в архивах? Несомненно, это возбудило бы интерес к науке и к работе, который в настоящее время отсутствует»56.

Учитывая сложившуюся ситуацию с изучением и преподаванием истории русского права, юридический факультет Московского университета в 1900 г. ходатайствовал перед вышестоящим руководством «об учреждении особой ученой степени магистра и доктора истории русского права» с проведением испытаний для их соискателей57.

В середине 1890-х гг. факультет, однако, смог привлечь новых преподавателей. В это время на кафедре был оставлен для подготовки магистерской диссертации выпускник 1886 г. Петр Иванович Числов (1862-1920). В марте 1893 г. он сдал экзамены на степень магистра государственного права и подал прошение «о допущении его к двум пробным чтениям [лекций] для получения звания приват-доцента». На заседании юридического факультета было принято решение о допуске П. И. Числова к преподаванию и назначении ему «темы для одного чтения: "История составления Свода Законов"»58.

Таким образом, на кафедре истории русского права появился новый приват-доцент. Свои лекционные курсы он постоянно перерабатывал и дополнял, в начале ХХ в. вышло несколько их изданий. Курс 1902 г., посвященный ХУ-ХГХ вв., состоял из двух больших разделов — «внешней истории» и «внутренней истории». К первой автор

пределенность с учеными степенями для историков права, существовавшую во второй половине XIX в., иллюстрирует тот факт, что И. Д. Беляев, защищавший диссертации в 50-60-х гг., имел степени магистра и доктора гражданского права (ЦИАМ. Ф. 418. Оп. 34. Д. 98. Л. 1).

относил историю памятников права от Судебника 1497 г. до Свода законов, ко второй — историю государственного права (XVШ—XIX вв.), историю гражданского и историю уголовного права (XV—XIX вв.)59.

По-иному был построен курс лекций, изданный в 1914 г. и предназначенный для воспитанников лицея цесаревича Николая. Он охватывал весь период существования Российского государства. Часть I «История источников права» содержала обзор всех памятников законодательства начиная с X в. В части II («История институтов права») автор давал характеристику государственного устройства и управления России, а также анализировал изменения в социальной структуре общества60.

П. И. Числов определял историю русского права как «науку, изучающую постепенный ход развития юридических норм и институтов в жизни русского народа. Задача истории права состоит в исследовании: 1) форм, в которых проявлялись нормы и институты отечественного права в различные эпохи, и 2) сущности этих норм и институтов с целью систематического изображения на основании достоверных фактов того процесса, каким сложился современный юридический порядок»61.

Помимо чтения лекций, П. И. Числов (с 1899 г. — совместно с магистрантом К. А. Стратоницким), как уже отмечалось, вел практические занятия, на которых «обращалось внимание не только на юридические институты, но и на исторические и бытовые условия, в которых действовали объясняемые памятники»62.

В декабре 1893 г. прошение о приеме на должность приват-доцента кафедры подал известный ученый, историк права, археолог и архивист, управляющий архивом министерства юстиции, бывший профессор Варшавского университета Дмитрий Яковлевич Самоквасов (1843-1911). В весеннем полугодии 1894 г. он «предполагал бы прочесть курс лекций по два часа в неделю под заглавием: "Источники и система русского права времени договоров с греками"»63.

Приняв Д. Я. Самоквасова на службу в качестве приват-доцента, затем его перевели на должность сверхштатного экстраординарного профессора (с 1895 г. — сверхштатного ординарного, с 1900 г. — заслуженного)64. При этом ученый продолжал возглавлять архив министерства юстиции.

Важнейшую цель своего преподавания Самоквасов видел в том, «чтобы студенты-юристы не выходили из Московского Университета полными невежами в знании науки по ее сущности и по закону, лежащей в основе русской юриспруденции»65. Он считал, что «университетский преподаватель истории русского права обязан познакомить своих слушателей с происхождением и прогрессивным развитием форм и содержания основных институтов системы русского права»66.

Ученый предложил свою периодизацию изучаемой дисциплины. Каждый из взаимосвязанных между собой периодов имел характерные особенности, отраженные в памятниках законодательства. 1) «Эпоха племенных государств» (до IX в.) являлась временем господства «независимых друг от друга племенных политических союзов»; 2) «Эпоха удельных государств» (IX—XVI вв.) — период «возвышения князей Рюрико-ва дома и удельного деления Русской земли»; 3) «Эпоха Московского государства» (XVI-XVIII вв.), когда «политическая власть удельных княжеств и народоправств сосредотачивается в лице... великого князя и царя Московского, господствовавшего над Россией как власть единодержавная и самодержавная»; 4) «Эпоха Российской империи» (начиная с XVIII в). В это время «Московское государство преобразуется во Всероссийскую империю, состоящую под верховною властью неограниченного монарха-императора»61.

Как археолог и архивист, Самоквасов особо отмечал ценность предоставляемых этими науками сведений для изучения истории русского права. «Археология дает возможность познать и определить формы, состав и способы изготовления многих предметов древнего домашнего и общественного быта, неизвестных письменным памятникам, или известных им только в названии; поясняет темные и дополняет неполные известия письменных памятников»68.

Ученый также подчеркивал выдающееся значение архивов для создания объективной картины истории права. Он писал, что «изучения памятников истории законодательства недо?