Деятельность советских спецслужб по ликвидации греко-католической церкви в Закарпатской Украине

Вестник ПСТГУ

Серия II: История. История Русской Православной Церкви.

Веденеев Дмитрий Валерьевич, д-р ист. наук,

проф. кафедры гуманитарных дисциплин Национальной академии руководящих кадров культуры и искусств. Украина, 01015, г. Киев, ул. Лаврская, 9.

га81ауа67@ ьиа ОИСГО: 0000 0002 8929 9875

БО1: 10.15382Миг11201988.78-97

Деятельность советских спецслужб по ликвидации Греко-Католической Церкви в Закарпатской Украине

Д. В. Веденеев

Аннотация: В статье на основе малоизвестных документов советских спецслужб освещаются оперативные мероприятия органов Министерства государственной безопасности СССР и Украинской ССР по сопровождению процесса ликвидации Греко-Католической Церкви (ГКЦ) в Закарпатской Украине в 1949 г. События в Закарпатье, где «самороспуск» Униатской церкви состоялся в 1948—1949 гг., не имеют полного и подробного описания. Вне внимания исследователей долгое время была деятельность спецслужб, во многом обеспечивавших воссоединение греко-католиков с Православной Церковью. Лишь в последние годы, по мере введения в научный оборот ранее секретных архивных документов, стало возможным обращение к данному аспекту. Рассматривается конфессиональная ситуация и общественно-религиозные настроения в регионе после вхождения его в состав Союза ССР в 1945 г., сопротивление клира и иерархов вхождению ГКЦ в состав Русской Православной Церкви. Исследуется механизм агентурно-оперативных и спецпропагандистских мероприятий спецслужбы по разложению местной общины греко-католиков, созданию позиций влияния среди клириков ГКЦ, подготовке акта по упразднению унии в Закарпатской Украине в соответствии с утвержденным 14 января 1948 г. министром госбезопасности УССР С. Р. Савченко «Планом агентурно-оперативных мероприятий по ликвидации униатской греко-католической церкви в Закарпатской области УССР». Впервые выявленные автором документы позволяют пролить свет на обстоятельства смерти лидера ГКЦ Закарпатья епископа Теодора Ромжи, вероятно ставшего жертвой теракта органов госбезопасности в силу его непримиримой позиции в вопросе упразднения унии в регионе. Вместе с тем выявленные документальные материалы позволяют усомниться в отдельных «сенсационных версиях» смерти иерарха, изложенных, в частности, П. А. Судоплатовым. Освещаются особенности ликвидации унии, последствия Мукачевского акта 1949 г. и дальнейшие мероприятия органов госбезопасности Украинской ССР.

В марте 1946 г. Львовский церковный собор провозгласил ликвидацию Брестской

унии 1596 г. и воссоединение греко-католиков Галиции с Русской Православной

Церковью (РПЦ). Одновременно начались процессы ликвидации униатских

церквей в восточноевропейских «странах народной демократии»1. Специфической проблемой для советского государства и его спецслужб оставался вопрос о Греко-Католической Церкви (ГКЦ) в Закарпатской Украине, освобожденной от гитлеровских и венгерских оккупантов к концу октября 1944 г. и переданной в состав СССР и Украинской ССР по межгосударственному договору с Чехословакией от 29 июня 1945 г. Пестрый этнорелигиозный состав населения, специфическая ментальность жителей области, обусловленная столетиями пребывания региона в составе Венгрии и Австро-Венгрии, накладывали свой отпечаток на «решение вопроса» с унией.

Отметим, что на фоне значительной научной литературы по истории Львовского собора 1946 г.2 события в Закарпатье вокруг судьбы ГКЦ не нашли обстоятельного исследования. Тем более что за пределами внимания исследователей долгое время была деятельность спецслужб, обеспечивавших «воссоединение» греко-католиков с Православной Церковью. Лишь в последние годы, по мере введения в научный оборот ранее секретных архивных документов, стало возможным обращение к данным событиям церковной истории.

Процесс упразднения ГКЦ на территории Серебряной Руси рассмотрен в ряде научных работ современных историков Украины в контексте государственно-церковных отношений и функциональной роли в них спецслужб, советизации земель Западной Украины и биографических исследований судеб униатского духовенства3.

В данной статье предпринимается попытка целостно рассмотреть оперативную деятельность советских органов госбезопасности, направленную на обеспечение демонтажа структур Греко-Католической Церкви в Закарпатье в 1945— 1949 гг. в контексте геополитических устремлений СССР по окончании Второй мировой войны.

С приходом в регион Красной армии в ноябре 1944 г. региональный съезд православного духовенства в Мукачево принял «манифест» о воссоединении местного православного населения с Русской Церковью. 23 священника, сто1 См. подробнее: Власть и Церковь в Восточной Европе. 1944—1953: Документы российских архивов. М., 2009. Т. 1. 1944—1948; Волокитина Т., Мурашко Г., Носкова А. Москва и Восточная Европа. Власть и Церковь в период общественных трансформаций 40-50-х годов ХХ века: Очерки истории. М., 2008.

ронники закарпатской русинской самоидентификации, подписали обращение к И. В. Сталину от 18 ноября 1944 г. В нем излагалась просьба принять Карпатскую Русь непосредственно в состав СССР. «Здесь живет исконно русское племя», мотивировали свою точку зрения священники, народ себя называет «русин», «карпаторусс», свою веру — «руськой». С названием «Украина», «украинский» познакомились только под чешским правлением. После Первой мировой войны в регион пришла галицкая интеллигенция. «Наш народ никогда не разделял и не соглашался с идеологией галицких украинствующих сепаратистов»4.

Делегация закарпатской общественности и духовенства (на тот момент — Мукачевско-Пряшевской епархии Сербской Православной Церкви) во главе с общественным деятелем Георгием Геровским5, администратором-заместителем епархиального архиерея игуменом Феофаном (Сабовым)6, архимандритом Алексием (Кабалюком)7 отправилась через Киев в Москву в сопровождении представителей 4-го Украинского фронта. 5 декабря 1944 г. после встреч в Экзархате РПЦ делегация поездом убыла в столицу СССР. Визит проходил в сопровождении начальника 5-го отдела (работа в религиозной сфере) 2-го Управления (контрразведка) НКГБ СССР полковника Г. Г. Карпова.

ведение Московской Патриархии, о содействии в разделе церковного имущества между православными и греко-католиками (пользовавшимися поддержкой властей Чехословакии), о снабжении богословскими книгами, подготовке священников в Московском православно-богословском институте и материальной поддержке. Им был выдан комплект всех печатных изданий Патриархии8.

Инициатива «русинского крыла» общественности и духовенства Закарпатья в части автономии и вхождения в СССР или РСФСР вряд ли имела реальную перспективу. В регионе насчитывалось до 300 приходов Греко-Католической Церкви (до 62% верующих области были униатами)9, проживала большая венгерская община (более 60 приходов Реформатской церкви, а также католическая конфессия), крепло украинофильское движение (довоенная Чехословакия наиболее лояльно относилась к национально-культурным правам украинцев), пестрыми были и политические симпатии населения. Венгерское господство также отразилось на общественно-политической обстановке и расстановке общественных сил. Власти же СССР твердо придерживались принципов национально-государственного строительства советской федерации.

Инкорпорация региона непосредственно в РСФСР (СССР) неминуемо вызывала конфликтную ситуацию. Это понимали и в спецслужбах. Так, 13 января 1945 г. 1-е (разведывательное) Управление НКГБ УССР подготовило доклад о положении в Закарпатье, еще входившем формально в состав Чехословакии. В нем (с учетом агентурной информации от источников в Народной раде Закарпатья и других авторитетных организациях) шла речь об отсутствии единства во взглядах на государственно-политическое будущее и принадлежность региона среди местных общественно-политических сил.

В спецсообщении «О положении в Закарпатской Украине» и. о. начальника 1-го Управления НКГБ УССР главе НКГБ СССР и начальнику внешней разведки НКГБ СССР от 19 января 1945 г. на основании донесений квалифицированной агентуры рисовалась неприятная для советской стороны картина. Шла речь о многочисленных «фактах охлаждения к идее воссоединения с Советской Украиной», «большой антисоветской работе» чешской и венгерской общин края. По словам агента «Чернеца» (Народная рада Закарпатья), первоначальное «ликование» населения от прихода Красной армии сменилось «разочарованием в своем освобождении». Называлась «главная причина — острый дефицит продуктов питания, обуви, одежды... Стоимость продуктов достигла огромных размеров... Бойцы и офицеры Красной армии нехорошо относятся к народу, зачастую врываются в дома, уносят все, что можно унести с собой. Сейчас народ чувствует войну по-настоящему». Источник «Кооператор» подтверждал факты мародерства, «нетактичного поведения военных».

Каноник униатской церкви в Ужгороде Юлий Гаджегу заявил в беседе агенту «Профессору»: позиция католиков и ГКЦ остается неизменной — никакой активной поддержки советской стороне. Чехословацкая власть, пояснял он, еще до 1939 г. традиционно поддерживала униатов, обеспечивая им крупные субсидии

и преследуя православие в регионе, поскольку униаты «боролись против всего русского, восточного». Даже понимая угрозу венгерского сепаратизма, официальная Прага уповала на помощь ведущих держав Запада как часть «малой Антанты» против СССР, боясь «потенциальной опасности со стороны Москвы».

Ширилось антисоветское движение за возврат в состав Чехословакии (или пребывание в Венгрии), в котором тон задавали епископат и клир ГКЦ, обеспеченные слои интеллигенции, учительства, а стремящиеся к объединению с СССР православные круги не имели такого влияния. В нем энергично участвовали и клирики ГКЦ с солидным стажем работы в антикоммунистических политических объединениях и сотрудничества со спецслужбами союзников гитлеровской Германии. Так, уже в 1948 г. МГБ арестовало священника Иосифа Кампова10, униатского декана (благочинного) Береговского округа и настоятеля собора в Берегово. Как показала агентурная разработка «Транзит», Кампов активно участвовал в сепаратистском движении местных венгров во времена принадлежности региона Чехословакии; после прихода венгерских агрессоров в марте 1939 г. был избран в верхнюю палату венгерского парламента от профашистского «Автономно-земледельческого союза». По его доносам мадьярская контрразведка арестовала ряд коммунистов, часть из них была казнена, причем священник присутствовал при допросах и пытках жертв11.

В спецсообщении 1-го Управления от 19 января 1945 г. о ситуации в регионе говорилось об обострении общественно-политической борьбы вокруг вопроса о воссоединении с Украиной. Как сообщал агент «Чернец» (Народная рада Закарпатья), народ был разочарован присутствием советских войск, неимоверно возросли цены, наблюдался острый дефицит продуктов и потребительских товаров, случались грабежи со стороны красноармейцев, закарпатцы впервые почувствовали войну по-настоящему. По словам агента «Профессора», из Ватикана поступали директивы о поддержке ГКЦ, которую возглавляли чехофи-лы. Источник НКГБ «Кооператор» считал, что до 80% священников-униатов и реформатские пасторы стояли за сохранение венгерского гражданства12. Недовольство социально-экономической ситуацией высказывали даже убежденные сторонники нового строя. Так, член партии, активист Дмитрий Иванчо (с. Су-сково Свалявского района) 30 сентября 1948 г. говорил в частной беседе: «Мы живем в несколько раз хуже, чем жили при мадьярах. Советское государство отбирает у крестьян последний хлеб, накладывает большие налоги»13. При этом вооруженное подполье ОУН (С. А. Бандеры) в Закарпатском регионе не получило заметного развития.

Трудно отрицать, что сталинская администрация стремилась вовлечь ново-присоединенные регионы в общий социально-экономический комплекс страны (хотя осуществлялось это волюнтаристскими темпами и в репрессивном сопровождении). На восстановление экономики Западной Украины уже в 1944 г. выделили 100 млн руб. из казны воюющего государства. В 1945 г. произошло объединение этнических украинских земель в границах Украинской ССР, выдвинутой в самостоятельные члены будущей ООН. Однако слишком разительным было цивилизационное различие земель за Збручем от остальной части УССР, а аграрно-мелкобуржуазный социально-экономический уклад, культурно-бытовая специфика и высокий уровень религиозности населения резко диссонировал и с курсом на ускоренную индустриализацию, коллективизацию, насаждение государственного атеизма и социалистических начал в повседневной жизни. Форсированный же административно-репрессивный нажим на традиционную культуру болезненно воспринимался значительной частью местных жителей.

С геополитической точки зрения Закарпатье представляло особый интерес для СССР, поскольку регион граничил с новыми союзниками — Чехословакией, Венгрией, Румынией и Польшей.

Для понимания стратегической ситуации и «наступательной» политики по отношению к униатам нельзя не учитывать и обострение отношений с Ватиканом, в целом лояльно относившимся к гитлеровскому Рейху и стремившимся использовать оккупацию для продвижения на территории СССР. С 1945 г. Ватикан активно включился в «холодную войну» против СССР, а ГКЦ прямо поддержало руководимое националистами повстанческо-подпольное движение в Западной Украине.

Клир ГКЦ прямо обвинялся советской спецслужбой в соучастии в разведывательной работе Ватикана. В ориентировке Наркомата госбезопасности (НКГБ) УССР от 31 мая 1945 г. № 56/д утверждалось, что в монастырях ГКЦ укрывают «разведывательные кадры, агентуру Ватикана», членов ОУН и польских националистов, монастыри снабжают подполье одеждой, продовольствием и медикаментами. Игуменов именовали «опытными разведчиками, воспитанными руководителем разведки Ватикана неким Тиссераном». Приводился пример женского монастыря при больнице Шептицкого (львовская больница № 3), чьи сестры прошли подготовку в иезуитской школе в Бельгии, занимались лечением раненых бойцов УПА, «окружая их заботой и вниманием», заготавливали для повстанцев медикаменты и перевязочные средства 14.

Кроме того, повышенное внимание уделялось выявлению связей ГКЦ с подпольем ОУН (С. Бандеры), немало лидеров которой вышло из семей свя14 ОГА СБУ. Ф. 9. Д. 88. Л. 170. Эжен Тиссеран (1884-1972), кардинал, секретарь Священной конгрегации по делам Восточной церкви Ватикана в 1936-1959 гг. В годы Первой мировой войны служил в действующей армии, был ранен, затем — в экспедиционной миссии в Палестине (1917) как офицер Генштаба Франции, работал в отделе Африки военного ведомства. Участвовал в формировании Восточного добровольческого армянского легиона и осаде Иерусалима. Французским разведчиком времен Алжирской войны Константином Мельником Тиссеран прямо именуется «очень умным человеком, бывшим французским разведчиком». URL: //http://www.agentura.ru/dossier/vatican/ (дата обращения: 8.01.2019)

щенников-униатов. Уже 12 июня 1945 г. НКГБ УССР оповестил областные управления о выявлении в ходе оперативной разработки членов Провода ОУН(Б) «Берлога»15 «неопровержимых доказательств» «тесной связи» клира ГКЦ «с подпольем ОУН-УПА, которому они оказывают всяческую помощь и содействие в вооруженной борьбе с Советской властью». Шла речь об укрытии в храмах оружия, агитации с амвонов за помощь антисоветскому вооруженному подполью, о проведении богослужений в повстанческих отрядах, налаживании связей отдельных священнослужителей с Проводом ОУН 16.

Как ценную информацию контрразведчики оценили факт задержания в январе 1945 г. в Словении штабом 9-го корпуса Народно-освободительной армии Югославии курьера ОУН с Западной Украины Романа Мировича («после первичного допроса, в силу сложившихся обстоятельств, расстрелянного»). Ми-рович по заданию одного из руководителей ОУН (Б), генерального секретаря иностранных дел Украинской главной освободительной рады Николая Лебедя, доставлял в Рим письма Провода ОУН Ватикану, итальянскому и английскому правительствам. Ему же поручалось попасть в Лондон, добиться разрешения на приезд туда делегации украинских националистов 17.

Определенный материал о «мирских» операциях Ватикана стал поступать из стран Восточной Европы. В 1945 г. был задержан при переходе советско-чехословацкой границы эмиссар Ватикана Колакович (ранее сотрудничавший с гестапо по линии выявления коммунистического подполья). Он имел поручения по установлению контактов с вооруженным подпольем ОУН (Б), определению объемов необходимой ему помощи18. В самой Чехословакии нейтрализовали созданную при помощи местного духовенства и с санкции Ватикана информационно-курьерскую линию от подполья ОУН в Галиции и на польском Закерзонье в американскую зону оккупации в Германии. Опорными пунктами линии служили резиденция епископа Павла Гойдича (Словакия), женский монастырь и униатская церковь в Праге. В 1950-1951 гг. в стране прошли судебные процессы над тремя католическими епископами-словаками, священниками и монахами, иезуитами, обвиняемыми в том числе в разведывательно-подрывной деятельности в пользу Ватикана, хранении оружия и тайных радиостанций, предоставлении убежищ антикоммунистическим повстанцам, антиправительственной пропаганде19. Громкий судебный процесс в 1952 г. состоялся в Польше над участниками «шпионской организации в Кракове» во главе с ксендзом Юзефом Лелито, якобы связанным с американским разведывательным центром в Мюнхене.

Однако объективно мероприятия властей и спецслужбы по ликвидации униатской церкви в Закарпатье еще более углубили враждебное отношение к «советам» и православию. Показательны в этом отношении слова тайного викарного епископа ГКЦ в регионе Александра Хиры20, сказанные им 6 апреля 1948 г. прихожанке, супруге прокурора Закарпатской области И. И. Андрашко: «Миссионерство распространяется на Востоке арестованными униатскими священниками, которые там сеют свои зерна католицизма. Католицизм силен. Война, которая возникнет в ближайшее время, уничтожит СССР и укрепит основы католицизма во всем мире»21.

Отметим, что случай с семейством Андрашко показал, насколько крепко были привязаны к униатству даже близкие высокопоставленных чиновников области. Как сообщалось в письме главы МГБ УССР С. Р. Савченко Н. С. Хрущеву (13 мая 1948 г.), 27 марта 1948 г. в газете «Закарпатская Украина» прокурор Андрашко опубликовал («как гражданин») в рамках общего плана мероприятий по компрометации и ликвидации ГКЦ в регионе резкую статью «Униатская церковь без маски», где приводились, в частности, факты сотрудничества ряда греко-католических пастырей с венгерскими оккупантами, их спецслужбами, участия в репрессиях против коммунистов и просоветских подпольщиков (как выразился тесть прокурора по фамилии Петрушко, Андрашко выполнил волю обкома партии и «написал всю правду»). Супруга Андрашко бросилась оправдываться за «вынужденный поступок мужа» к А. Хире. Последний, оправившись от замешательства, расценил статью как сигнал к ликвидации ГКЦ. Архидекан г. Берегово Кампов назвал публикацию «первой волной наступления советской власти на униатов»22.

Наряду с этим религиозные проблемы «решались» административным путем и при ведущей роли специфических инструментов НКГБ-МГБ. В том же Закарпатье «через агентуру среди авторитетов» ГКЦ была создана делегация «лояльных» униатских клириков во главе со священником Бецой, которая обратилась с прошением к архиепископу Львовскому и Тернопольскому Макарию (Оксиюку)23 о воссоединении греко-католиков региона с РПЦ. Среди униатско20 Хира Александр Корнилиевич (1897-1983), епископ Греко-Католической Церкви (конец 1944 или начало 1945, тайное рукоположение), священник (1920), преподаватель и ректор (1934-1939) Ужгородской духовной семинарии ГКЦ. В 1947-1983 гг. — управляющий «ката-комбной» Мукачевской греко-католической епархией. В 1949 г. осужден к 25 годам лагерей, отбывал срок в ИТЛ Тайшета и Кемерово, освобожден досрочно в 1956 г. Вернулся на Украину, за подпольное служение в 1957 г. вновь осужден к пяти годам лагерей без права возвращения в УССР. Проживал до смерти в Караганде. Реабилитирован в 1989 г.

го клира приобрели негласных помощников («Хмурого», «Ортима» и других), на кого (отмечали чекисты) Ватиканом возлагалась надежда как на преемников арестованных пастырей местной униатской общины — епископа Федора Пастора, архидекана Кольмана Бартфаи и других.

Изучались возможности выдвижения и использования «альтернативных» лидеров греко-католической общины региона. Внимание спецслужбы в этой связи привлек папский прелат (с 1943 г.), профессор теологии и богословской академии в Ужгороде, конкурент епископа Теодора Ромжи Александр Хира, поскольку этот священник выступил инициатором установления контактов ГКЦ в регионе с командованием 4-го Украинского фронта Красной армии и Народной Радой Закарпатья. По оценке чекистов, отец Александр отличался дипломатичностью, высокой образованностью, красноречием, был хитер, поэтому для «обработки» к нему приставили «квалифицированного оперработника, достаточно эрудированного в церковных вопросах и с широким кругозором» (начальника отделения 1-го, разведывательного, Управления НКГБ УССР майора Кукеса, изображавшего в общении с Хирой «щирого украинца»).

Во время беседы с А. Хирой в комендатуре г. Ужгорода «представителей военных властей» 15 июня 1945 г. священник ловко уходил от прямых обязательств, мягко критикуя советскую сторону за прямолинейность. Католическая Церковь, пояснял богослов, «более гибкая и культурная», нежели Православная, и будь Россия в 1917 г. страной католической, РКЦ нашла бы компромисс с новой го-сударственностью24.

Характерно, что в силу особенностей местной конфессиональной и общественно-политической ситуации (формально Закарпатскую область УССР создали только 22 января 1946 г.) — «занятости» властей ликвидацией Унии в мятежной Галичине, отсутствия развитого подполья ОУН в Закарпатье и твердой позиции энергичного главы епархии епископа Теодора Ромжи25, категорически не поддававшегося на уговоры перейти в лоно РПЦ, — до 1947 г. в регионе не проводились активные мероприятия по воссоединению униатов. Не удовлетворял власть и чекистов епископ Ужгородский и Мукачевский Нестор (Сидорук)26,

тяжело переносил необходимость сотрудничества с властями и спецслужбами, пребывал в угнетенном состоянии духа.

Конфискация греко-католических храмов и передача их православным шла постепенно, к середине 1946 г. в регионе насчитывалось 152 православные и 399 униатских общин27. Проводились аресты отдельных священнослужителей ГКЦ, приобреталась агентура влияния, собирались «компрометирующие материалы», в том числе путем изучения трофейных документов венгерских спецслужб, соответствующих материалов госорганов довоенной Чехословакии. К началу активной фазы ликвидации (март 1948 г.) Мукачевская епархия ГКЦ в Закарпатье была представлена 372 приходами (включая 103 «дочерних»), поделенными на 31 деканат (благочиния), 44 часовнями, имелось 275 священников, 7 монастырей (4 мужских) с 82 монашествующими. После трагической гибели епископа Т. Ромжи епархию фактически возглавлял капитулярный викарий Николай Мурани28, имелся епархиальный совет (капитула) в составе прелат-каноника А. Хиры, каноников Виктора Хомы и Теодора Когутича29.

Достаточно независимая позиция Т. Ромжи и униатского клира вызывала раздражение властей, прежде всего по поводу «антисоветской агитации», негативного отношения к коллективизации и «других мероприятий ВКП(б) и Советского правительства», отказа от национализации монастырских земель и передачи в Обллит (цензурный орган) «фашистской и антисоветской литературы» из библиотек и духовной семинарии, в органы ЗАГС — метрических книг, а также за сокрытие церковных ценностей. К началу 1948 г. было арестовано 18 священников-униатов, заведено два агентурных дела на семь человек, 107 дел-формуляров на местных «парохов» (приходских священников), приобретено 39 агентов и 71 осведомитель (из них 29 — священники ГКЦ). В активную агентурную разработку взяли Н. Мурани и членов капитулы, подозревая, что они ведут дело к переходу епархии ГКЦ под прямую юрисдикцию Ватикана30.

Ключевым моментом создания предпосылок к наступлению на греко-католичество стало устранение Теодора Ромжи. Как представляется, вопрос о судьбе «мятежного» архиерея был решен партийно-советским и чекистским

соединения униатов Закарпатья с РПЦ, развертывания миссионерской работы регионе. Однако его действия как конфидента спецслужбы были расценены как недостаточно активные. С июня 1948 г. возглавил Курскую и Белгородскую кафедры РПЦ, скоропостижно скончался от кровоизлияния в мозг.

руководством в сентябре 1947 г., в связи с обсуждением докладной записки заместителя начальника отдела «О» МГБ УССР капитана Богданова руководству МГБ УССР о «ликвидации униатской церкви путем воссоединения ее с Русской православной церковью» и состоянии агентурно-оперативной работы по линии ГКЦ Закарпатья. Побывав 21-31 августа в командировке в регионе, офицер констатировал активизацию «антисоветской деятельности» униатского духовенства и лично епископа Ромжи, их жесткое сопротивление национализации земель ГКЦ и монастырей, укрытие церковных ценностей, отказ от передачи литературы и документации, инспирирование акций протеста верующих31.

Значительное место не случайно отводилось деяниям Т. Ромжи, «воспитанного Ватиканом во враждебном духе по отношению к СССР», энергичного миссионера, «твердо стоящего» на позиции неприятия воссоединения с РПЦ, угрожающего пастырям ГКЦ в случае потакания «искушением сатаны» и перехода в православие лишением сана и отлучением от Церкви. Кроме того, архиерей обращался с жалобами на местные власти на имя председателя Президиума Верховного Совета СССР Н. М. Шверника.

Приводились суждения авторитетных источников в рядах РПЦ («Глебова», «Дубровского», «Усова», «Славянского», «Шевчука»32 и других) о необходимости высылки Ромжи за пределы СССР. Бывший председатель Инициативной группы по воссоединению ГКЦ с РПЦ протопресвитер Гавриил Костельник считал, что арест архиерея повредит процессу слияния церквей, и Ромжу следует отправить на служение в Будапешт. «Ликвидация греко-католической церкви при наличии в Закарпатье епископа Ромжи вообще невозможна», резюмировал Богданов, в то же время арест его невыгоден с точки зрения появления «ореола мученичества» и символа духовного сопротивления33.

По свидетельству П. А. Судоплатова34, епископ был ликвидирован 1 ноября 1947 г. органами МГБ как противник перехода в православие и источник утечки важной политической информации из УССР в Ватикан: сначала травмирован

в подстроенном 27 октября ДТП и добит смертельной инъекцией яда кураре, сделанной агентом-медсестрой в больнице. Для этого, писал генерал-лейтенант Судоплатов, в Ужгород прибыл из Москвы начальник токсикологической лаборатории МГБ СССР Майрановский, а также глава МГБ УССР Савченко. Ликвидация, утверждал бывший «главный террорист СССР», состоялась с санкции Хрущева35. Разумеется, к воспоминаниям генерала Судоплатова (репрессированного в период правления Хрущева и до 1968 г