К вопросу о существовании Дивногорского пещерного монастыря в Золотоордынское время: религиозная ситуация в Подонье в XIII-XIV вв

Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2019. № 2 (22). С. 17-23. УДК 94(47)

DOI 10.25513/2312-1300.2019.2.17-23

В. В. Степкин

К ВОПРОСУ О СУЩЕСТВОВАНИИ ДИВНОГОРСКОГО ПЕЩЕРНОГО МОНАСТЫРЯ В ЗОЛОТООРДЫНСКОЕ ВРЕМЯ: РЕЛИГИОЗНАЯ СИТУАЦИЯ В ПОДОНЬЕ

В XIII-XIV вв.

Исследуется религиозная и политическая ситуация на территории особого района на Дону в золотоордынское время - Червлёного Яра. Делается вывод о возможности бытования здесь в это время православного монастыря в составе Константинопольского патриархата. Прекратив своё существование в конце XIV в. в результате ухудшения внутриполитической ситуации в Улусе Джучи, монастырь был возрождён в середине XVII столетия в рамках Московского патриархата.

V. V. Stepkin

REVISITING THE EXISTENCE OF DIVNOGORSKIY CAVE MONASTERY IN THE TIMES OF THE GOLDEN HORDE: RELIGIOUS SITUATION IN THE DON REGION

IN THE 13th-14th CENTURIES

The article presents the religious and political situation in the special area of the Don in the Golden Horde times. It concludes that there may be the orthodox monastery, belonged to Constantinople. Divnogorskiy Monastery ceased to exist in late 14th century due to worsening of political situation in the Ulus of Jochi. The monastery was revived in the mid-17th century as part of Moscow Patriarchate.

Уникальным памятником историко-культурного наследия донской земли является Успенский Дивногорский пещерный монастырь Воронежской области. Традиционно его основание связывают с периодом освоения южных окраин Российского государства в XVII в. в результате правительственной и монастырской колонизации [1, с. 517; 2, с. 59]. Вместе с тем, в 1995 г. воронежским историком А. О. Амелькиным был поставлен вопрос о существовании обители уже в XIII— XIV вв. на территории особого района на Дону - Червлёного Яра [3]. В дальнейшем вопрос нашёл развитие в диссертационном авторском исследовании [4]. Актуальной задачей данной работы является продолжение рассмотрения духовной жизни населения

© Степкин В. В., 2019

Червлёного Яра в контексте влияния различных политических и религиозных центров.

Христианство в лесостепном Подонье начинает распространяться по мере вхождения данного региона сначала в состав Черниговского, а затем Рязанского княжества [5, с. 319]. При этом на востоке данного региона продолжает происходить взаимодействие с миром кочевников. В Золотоордынское время, отмечает А. А. Шенников, в хоперско-донском междуречье «существовало сложившееся, по-видимому, ещё раньше при половцах, объединение татарских (бывших половецких), восточнославянских и, вероятно, также мордовских территориальных общин, получившее общее название Червлёный Яр. Его хозяйственной основой было обоюдовыгодное сотрудничество полукочевников-скотоводов, кочевавших по степным междуречьям, и обитавшего в приречных лесных полосах населения, хозяйство которого восполняло недостаточно развитые у скотоводов-полукочевников отрасли, в частности заготовку сена и, видимо, некоторые виды ремесленного производства» [6, с. 128]. Данные археологических разведок и раскопок свидетельствуют о сосуществовании на территории Червлёного Яра русского и кочевого населения Орды [7; 8].

По мнению Ю. В. Селезнева, Червлёный Яр был ордынской административно-территориальной единицей - улусом-«туменом» [9]. Б. Р. Рахимзянов рассматривает Червлёный Яр как фронтир, одну из «буферных зон» во взаимоотношениях Золотой Орды и русских княжеств. Он высказывает предположение, что Червлёный Яр был смежной ордынско-рязанской совместно управляемой территорией [10, с. 92]. Об отсутствии чёткой границы по Дону Рязанского княжества свидетельствует и расположение археологических памятников золотоордынского периода в лесостепном Подонье [11, с. 133]. Их анализ позволяет говорить, что татарские кочевья проходили не только в междуречье Дона и Хопра, но и углублялись в донское правобережье, свидетельствуя о подвижной границе Червлёного Яра.

Учитывая пограничный характер территории Червлёного Яра, из-за неё неоднократно возникали споры в контексте церковного управления между Рязанской епархией и образованной в 1261 г. Сарайской епархией. В этот спор вынуждены были вмешиваться правящие русские митрополиты. Интересные для нас сведения даёт начало грамоты (ок. 1343-1352 гг.), данной митрополитом Феогностом рязанскому владыке на право контроля над Червлёным Яром. Грамота начинается следующими словами: «Благословение Феогноста, митрополита всея Руси, к детям моим, к баскаком и сотником, и к игуменом и попом, и ко всем крестьянам Червлёного Яру, и ко всем городам, по Великую Ворону» [12, с. 341]. Как отмечали ещё дореволюционные исследователи С. Е. Зверев и С. Н. Введенский, данное обращение свидетельствовало о наличии в области Червлёного Яра как христиан из татар, так и русского

городского и сельского населения. Упоминание игуменов говорило о наличии здесь монастырей, что в свою очередь свидетельствовало как о многочисленности христианского населения, так и о его глубоких корнях [5, с. 322; 13, с. 367]. Случайные находки в лесостепном Подонье нательных крестов этого времени подтверждают данные рассуждения [14].

Надо заметить, что в XIV в. территория не только лесостепного, но и степного Подо-нья имела значительный анклав христианского населения. Сохранился акт Константинопольского патриархата 1356 г., из которого видно, что священники, служившие на территории Нижнего Дона, вошли в конфликт с митрополитом Аланийским, отказываясь ему подчиняться. По мнению Ю. В. Сочнева, это может быть связано с тем, что храмы данных священников имели непосредственное подчинение Константинопольскому патриарху, подобно некоторым монастырям Крыма. «Константинопольские патриархи практически постоянно остро нуждались в дополнительных средствах и охотно подчиняли себе отдельные церковные округа и даже отдельные храмы и монастыри, используя церковно-правовые институты экзархата и ставропигии» [15, с. 178].

На наш взгляд, ставропигиальный монастырь Константинопольского патриархата мог быть в XIV в. не только на территории Крыма и степного Подонья, но и лесостепного, хорошо известного византийцам ещё со времён Хазарского каганата [16; 17] и имеющего в районе Дивногорья останцы-дивы, напоминающие колонистам излюбленный скальный ландшафт иноков-исихастов. В этой связи необходимо упомянуть церковное предание, зафиксированное в дневнике Патрика Гордона, плывущего по Дону во время Азовского похода 1696 г. Настоятель Дивногор-ского монастыря повёл Гордона «в часовню, высеченную в меловой скале. Выше часовни виднелись развалины очень древнего монастыря, основание которого местное предание приписывало Греческому Императору Андронику» [18, с. 14]. По всей видимости, речь шла о наблюдаемых и сегодня полуразрушенных внутрискальных помещениях в меловых останцах Малых Див. Важно заметить, что они имеют прямые средневековые аналоги вырубленным культовым полостям в останцах и глыбах, расположенных на территории современной Греции и Турции [19, с. 158]. Возвращаясь к имени Андроника, отметим, что всего византийских императоров с таким именем было пять, и правили они в период XII-XIV вв.

Данное предание позволяет говорить о Дивногорском монастыре как о древнейшей обители в лесостепном Подонье. При этом монастырь начал восстанавливаться после долгого периода запустения незадолго до посещения монастыря Патриком Гордоном в середине XVII в. В это время сюда, на южные окраины Московского государства, из-за Днепра переселяются казаки во главе с Иваном Дзиньковским, обустраивая г. Острогожск. Вместе с казачеством в Подонье переселились и представители духовного сословия, возрождая расположенный неподалёку от Острогожска Дивногорский монастырь [20, с. 4]. При этом, что интересно, Иван Дзинь-ковский, прибыв на новое место, обращается за разрешением построить храм к митрополиту Сарскому и Подонскому Питириму. Л. Б. Вейнбер так писал об этом: «Полковник их прекрасный христианин и славный воин, Иван Дзиньковский, испросил от митрополита Сарскаго и Подонскаго от преосвященнаго Питирима грамоту на сооружение своим иждивением церкви во имя Великомученицы Параскевы, нарицаемыя Пятницы, и хотя в грамоте означен был один храм, однако он построил два: настоящий - Успенский с предельным - Пятницким» [21, с. 7]. В честь Успения был обустроен и пещерный храм в Дивногорском монастыре. В 1653 г. его игумен Гурий писал царю Алексею Михайловичу о том, что «в Дивных горах монастырь вновь и церкви поставили и кельи и ограду около монастыря своими трудами». Причём, церкви было две: одна во имя Успения Пречистой Богородицы «выбита в камени в столбе у горы, а на берегу реки Дона - церковь великого Чудотворца Николы» [20, с. 4]. Используемое Гурием слово «вновь» свидетельствует о понимании того, что строительство осуществлялось на месте более древней обители.

Обращение Дзиньковского к митрополиту Сарскому и Подонскому может говорить о том, что в это время донское правобережье было в ведении данной епархии, которая изначально называлась Сарайской. Наименование Сарская и Подонская она приобретает в XIV в., поскольку её епископы в это время имели «в своём ведомстве и по Дону лежащие церкви» [22, с. 233]. Включение в состав епархии Подонья было закономерным явлением, учитывая значимость реки Дон как важнейшей коммуникационной артерии. «Южный водный торговый путь русских купцов в Азов, Крым и Византию начинался с верховьев Дона. Этот район контролировался городом Тулой - владением Тай-дулы, которым управляли её наместники -даруги (баскаки)» [23, с. 126]. Тем самым фактически весь Дон находился под контролем Золотой Орды. При этом Верхний Дон был своеобразной буферной зоной Руси и Орды. Здесь проживало русское население, возглавляемое золотоордынской администрацией [24, с. 33].

Хотя формально Сарайская епархия находилась в ведении русской митрополии с момента своего создания, целый ряд факторов свидетельствует о том, что «инициатива учреждения сарайской епархии исходила скорее от Византии, чем от Руси» [25, с. 88]. Создавая данную епархию, Константинопольский патриархат отводил ей ряд задач: представление политических интересов Византии при дворе ордынских ханов, сбор информации о намереньях Орды; противодействие распространению римского влияния в Улусе Джучи; проведение миссионерской работы и, как следствие, распространение византийского влияния; окормление христианского населения вольно или невольно оказавшегося на территории Орды [25, с. 88; 26, с. 139]. В этом контексте важно обратить внимание на дату образования епархии -1261 г. В этом году произошло падение Латинской империи, и Константинополь вновь стал столицей Византии. Политическим следствием этого было формирование антивизантийской коалиции на Западе, что в свою очередь толкало Византию к упрочнению связей с Востоком. Упрочнение связей с Византией было также и в интересах Орды. Как отмечает А. П. Григорьев, только через территорию возродившейся Византийской империи можно было золотоордынскому хану Берке установить союз с мамлюкским султаном Бей-барсом I, учредившим халифат в Каире

в 1261 г., против Хулагуидского государства [23, с. 12-13]. Основывая в Сарае в 1261 г. православную епископию, Берке добился того, что у него «под рукой всегда находился квалифицированный советник по вопросам христианской веры, лично зависимый от хана дипломат, знающий греческий язык и готовый к использованию для связей с византийским императором и с константинопольским патриархом, который являлся признаным главой православной церкви, официально посвящавшим в сан и руководителей русской церкви - митрополитов» [23, с. 14].

Не менее в дипломатии Сарайского епископа нуждалась и Русь. «Сарайский епископ являлся как раз тем лицом, которому в качестве представителя русской иерархии было поручено непосредственно сноситься с Византией, выполнять обязанности посредника между Царьградом и русской митрополией. Из летописи мы узнаём, что сарайский епископ (с 1269 г.) Феогност ездил в Царьград не менее трёх раз» [27, с. 45-46]. Окормляе-мое население Сарской и Подонской епархии было этнически разнородно. Посетивший в правление хана Узбека Сарай арабский путешественник Ибн Баттута отмечал, что «в нём (живут) разные народы, как то: монголы - это (настоящие) жители страны и владыки (её); некоторые из них мусульмане; асы, которые мусульмане; кипчаки, черкесы, русские и византийцы, которые христиане» [28, с. 306]. Учитывая предание об основании Дивногорского пещерного монастыря греческим императором Андроником, можно предположить, что его насельниками были изначально христиане-византийцы, упомянутые Ибн Баттутой. Отсыл к личности греческого императора, а не константинопольского патриарха может быть объяснён тем фактом, что Византия, основывая монастыри в далёких землях, использовала их в контексте не только христианской, но и дипломатической миссии. «При этом император рассматривался в качестве преемника апостолов в деле несения Евангелия в земли язычников» [26, с. 140]. Так, по свидетельству Никиты Хониата, Андроник I Комнин (11831185) говорил о себе, что «он обошёл почти весь Восток, по-апостольски пронёс и проповедовал имя Христово всем народам, везде, куда ни приходил, принимаем был с величайшими почестями и возвращался с почётной свитой» [29, с. 342]. При этом Андроник I, будучи ещё царевичем, бывал в России, получив в удел от Ярослава Галицкого несколько городов и проявляя активность в Северном Причерноморье [30, с. 164; 31, с. 98-99, 105, 371].

Если Дивногорский монастырь был основан христианами-византийцами, выполняющими не только христианско-просветитель-ские, но и дипломатические функции в Сар-ско-Подонской епархии, то наиболее подходящий для него статус - ставропигия. Примером ставропигиального монастыря XIV в. для нас может служить Симонов монастырь в Подмосковье, непосредственно находящийся в подчинении Константинопольского патриарха и под покровительством великих князей. Возвращаясь к вопросу, о каком из византийских императорах с именем Андроник идёт речь в предании об основании Дивногор-ского монастыря, необходимо учесть контекст династических отношений между Византией и Золотой Ордой, на территории которой находилась рассматриваемая нами епархия. Известно, что незаконнорождённая дочь императора Андроника II (1282-1328) была одной из жён хана Токты. При этом известно, что Андроник II активно помогал русским афонским инокам [31, с. 176-179]. Сменивший Токту хан Узбек также будет женат на дочери византийского императора, но уже Андроника III (1328-1341) [32, с. 36].

Надо заметить, что в правлении хана Узбека (1312-1341) и его сына Джанибека (1342-1357) Золотая Орда достигла своего расцвета. Процветала в это время и её фрон-тирная территория - Червлёный Яр, за право церковно-административного контроля над которой спорили с сарайскими архиереями рязанские владыки [13, с. 357-370; 24, с. 3435]. Принятие при хане Узбеке ислама в качестве государственной религии не означало отмену традиционной для монголов политики веротерпимости [33, с. 508]. Между жёнами Узбека даже были распределены обязанности по части покровительства той или иной религии. В роли покровительницы всех христиан, как православных, так и католиков, выступала Тайдула [23, с. 45-46]. При этом надо заметить, что жена Узбека Байа-лун Хатун, дочь Андроника III, в 1333 г.

прибудет в сопровождении Ибн Баттуты в Константинополь с целью навестить отца и обратно уже не вернётся [32, с. 36].

Если Дивногорский монастырь был построен при одном из рассматриваемых ви-зантиийских императоров Андроников, то к концу XIV в. он прекратил своё существование. Игнатий Смольянинов, спутник митрополита Пимена, направляющегося летом 1389 г. из Москвы в Константинополь, так описывал своё путешествие по Дону: «Бысть же сие путное шествие печально и уныльни-во, бяшебо пустыня зело всюду, не бебо видите тамо ничтоже: ни града, ни села; аще бо и быша древле грады красны и нарочиты зело видением места, точью же все и не населено; но где бо видите человека, точию пустыни велиа» [34, с. 27-28]. Вероятно, эти последствия были связаны со смутой в Золотой Орде и обострением вслед за этим русско-татарских отношений, приведших к военным столкновениям в Подонье [24, с. 32]. Также, как отмечает А. П. Никитин, вероятными причинами исчезновения монастырей Червлёного Яра в XIV в. могли быть чума, фискальная политика Джанибека и распространение ислама в Улусе Джучи [35, с. 101].

Проплывая мимо див, меловых остан-цов, давших название Дивногорскому монастырю, Игнатий Смольянинов отметил: «Оттуда приплыли к Тихой Сосне и видели столпы каменные белые, дивно и красиво стоят они рядом, маленькие стога, белы и очень светлы, над рекою над Сосною» [34, с. 28]. Хотя Смольянинов не упоминает о наличии в дивах (столпах) пещер, входы в них изображены на иллюстрации, сопровождающей текст Пименова хождения, включённого в 70-80-х гг. XVI в. в Лицевой летописный свод. При этом в изображённом на диве киоте нет иконы. Как не было в описании Смольянинова и Дивногорского монастыря, разрушенного к моменту его путешествия. На данные факторы и обратил внимание исследователь истории Золотой Орды А. О. Амелькин, впервые датирующий основание Дивногорского пещерного монастыря периодом не позднее XIV столетия [3]. Наличие в структуре пещер семи станций Крестного пути позволяет также выдвинуть гипотезу об их отнесении к этому времени [36].

И если с конца XIV в. на многие годы прекращается функционирование Дивногор-ского монастыря, то не исчезает память о нём в народном сознании. Этому фактору способствовала сохранившаяся преемственность населения лесостепного Подонья. «Группа славистов - лингвистов-диалектологов и этнографов - считает, что территории, ранее имевшие славянское население, не запустели в результате половецких и татарских набегов. Что прямые потомки дополовецких и домонгольских славян, восходящих к древним северянам и вятичам, продержались на территории, захваченной половцами и затем монголами, скрываясь в лесах, а в дальнейшем составили основное ядро нынешнего южнорусского населения, на которое в XVI-XVII вв. наслоились позднейшие переселенцы» [24, с. 36]. Среди этого ядра южнорусского населения и сохранилось, по-видимому, предание об основании Дивногорского монастыря при византийском императоре Андронике, зафиксированное Патриком Гордоном. Кроме того, вплоть до XIX в. в народной среде бытовало предание и об именах греческих иноков, основателях Дивногорско-го монастыря, Ксенофонте и Иоасафе, которые принесли с собой из Сицилии и одноимённую икону Божией Матери [37; 38, с. 188-190].

Таким образом, рассмотрев лесостепное Подонье в контексте создания и бытования Дивногорского монастыря, мы приходим к выводу, что появление здесь древнейшей обители и её развитие было обусловлено характером данного региона. Находясь в зоне пересечения интересов Византии, Орды и Руси, Дивногорский монастырь мог быть удалённым форпостом Византийского влияния в важнейшей донской коммуникационной артерии в зоне русско-ордынского пограничья в рамках Сарско-Подонской епархии. Прекратив своё существование в конце XIV в., монастырь вновь был возрождён в середине XVII столетия. В это время данный регион стал активно осваиваться в результате как правительственной колонизации из центральных регионов Московского государства, так и вольной колонизации из Поднепровья. Появлению Дивногорского пещерного монастыря способствовал фронтирный характер территории лесостепного Подонья [39]. Обращение к истории Дивногорского монастыря позволяет говорить о самом раннем характере его пещер среди многочисленных культовых подземных сооружений донской лесостепи [40]. В связи с уникальностью этого объекта историко-культурного наследия необходимо не только сохранение его скально-пещерного комплекса, но и проведение здесь полноценных археологических исследований.

Литература

Информация о статье

Дата поступления 9 марта 2019 г.

Дата принятия в печать 28 мая 2019 г.

Сведения об авторе

Степкин Виталий Викторович - канд. ист. наук, учитель истории Павловской средней общеобразовательной школы с углублённым изучением отдельных предметов (Павловск, Россия)

Адрес для корреспонденции: 396420, Россия, Воронежская обл., г. Павловск, пр. Революции, 15

E-mail: archeolog@mail.ru Для цитирования

Степкин В. В. К вопросу о существовании Див-ногорского пещерного монастыря в золотоор-дынское время: религиозная ситуация в Подонье в XIII-XIV вв. // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2019. № 2 (22). С. 17-23. DOI: 10.25513/23121300.2019.2.17-23.

B. П. Загоровский. - Воронеж : ВГУ, 1976. -192 с.

Article info

Received March 9, 2019

Accepted May 28, 2019

About the author

Vitaly V. Stepkin - PhD in Historical Sciences, History Teacher of Pavlovsk Secondary School with Enhanced Coverage of Certain Subjects (Pavlovsk, Russia)

Postal address: 15, Revolyutsii pr., Pavlovsk, Voronezh region, 396420, Russia

E-mail: archeolog@mail.ru For citations

Stepkin V.V. Revisiting the Existence of Divnogorskiy Cave Monastery in the Times of the Golden Horde: Religious Situation in the Don Region in the 13th-14th Centuries. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2019, no. 2 (22), pp. 17-23. DOI: 10.25513/2312-1300.2019.2.17-23 (in Russian).