Спросить
Войти
Ю. С. Пивоваров ПОЛНАЯ ГИБЕЛЬ ВСЕРЬЕЗ
Пивоваров Юрий Сергеевич - член-корреспондент РАН, доктор политических наук, директор ИНИОН РАН
"Прошедшее России было удивительно, ее настоящее более, чем великолепно, что же касается её будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение"
граф А.Х.Бенкендорф
"Человек будущего — это тот, у кого окажется самая долгая память"
Фр.Ницше
"Друг, я спрошу тебя самое главное: ежели прежнее все — неисправное, что же нас ждет впереди?"
Юрий Кублановский
"Прошлое точно так же видоизменяется под воздействием настоящего, как настоящее испытывает направляющее воздействие прошлого"
Т.С.Эллиот
Закат России. Der Untergang des Russlands. Все надежды, планы, утопии разрушены. Все реформаторы провалились. Вместе с ними — революционеры и реакционеры. А также консерваторы, либералы, почвенники, космополиты, замполиты... Экономика и экология, управление и здравоохранение, образование и оборона, труд и капитал, государство и право, церковь и наука, и пр., и пр. — находятся в положении предсмертном, предпредсмертном, нуждаются в срочной госпиПОЛНАЯ ГИБЕЛЬ ВСЕРЬЕЗ
россии n :ш на рубежi веков
тализации. В общем: "врача!" Но врач не идет. В истории нет места для госпиталя, нет времени для поправки здоровья. Она, скорее, тротуар Невского проспекта — Чернышевский ошибся, — на котором сначала неудавшийся богоносец разбивал прикладами своих трехлинеек головы тем, кто носил шляпу и пенснэ (а чё жалеть, сами себя прозвали "лишними людьми"), а затем мы разбивали себе головы, проваливаясь в трещины и ямы его асфальта.
Да, век удался на славу. Правда, больше на "славу КПСС", чем — как пелось в первом русском гимне — "на славу нам". Но "нам" жалеть об этом не стоит. Ведь "мы" с детства были приучены, что "бой идет не ради славы, ради жизни на земле". Однако этот бой "мы", Россия, проиграли. И жизни (жизней) как-то поубавилось, и земли....
Закат России. С нами не считаются. На будущее почти не берут в расчет. Безразлично и нагло поучают. Наше влияние в мире стремительно приближается к нулю. "От тайги до британских морей" нас больше не боятся. Боятся лишь некоего дискомфорта, который исходит от нас в нашем умирании.
Таков результат XX века. Для русских. У других получилось иначе. — Готовы ли мы сегодня к ответу на вопрос: почему? Не знаю. Может, еще немного рано. Может, ушедшее столетие еще не остыло, и его жар еще опаляет нас, не дает возможности холодного и спокойного размышления. Тем не менее, как говаривал Иосиф Бродский, "попробуем же отстраниться / взять век в кавычки".
Нет, конечно, никаких итогов и подведения черт. Так, соображения на скорую руку, беглые зарисовки, "картинки с выставки". Импрессионистический этюд с метафизическим уклоном. По аналогии с Василием Макаровичем Шукшиным: "железнодорожник с самолетным уклоном"
...вот лицо русского двадцатого века — не его проза и кино, а его глаза, морщины, худая жилистая фигура, застегнутая на все пуговицы, без галстука, темная рубаха под коротковатым пиджаком; как судьба Николая Рубцова, как проза Андрея Платонова...
... Однако (слегка) напомним историческую диспозицию: очень-очень сильная власть, главная и (почти) единственная креативная сила в стране; народ, совсем еще недавно находившийся в многовековом рабстве, покорный и напоминавший о себе редкими взрывами жестокого и немилосердного варварства; интеллигенция, чужая и власти, и народу, но страстно мечтающая о власти и народе, и одержимая мечтой о рае на земле; поднимающийся капитализм, просвещенная бюрократия, архаичная и непросвещенная церковь, писатели, терроРоссия и нир т «и« веков
ПОЛНАЯ ГИБЕЛЬ ВСЕРЬЕЗ
ристы, старозаветные купцы, нарождающийся пролетариат, громоздкая и не очень эффективная громадина военщины; прибалты, немцы, поляки, евреи, малороссы, Средняя Азия; далекая страшная Сибирь и дальний Дальний Восток ...
Российская Империя вплывает в XX век. Море надежд, экономический подъем, расцвет науки и культуры, но и — обострение застарелых социоисторических болезней, декадентство, провокаторство как стиль и знак времени. А между тем крот Истории рыл свой ход. И это был ход, по которому в страну пришла Революция. Слепой же грызун пожрал всех этих Столыпиных и Путиловых и запустил Лениных и Троцких.
Дальнейшее так же хорошо известно. Лысого тирана менял тиран волосатый. Большую кровь сменила малая, кровопийц — ворюги. Кто был ничем, тот, действительно, стал всем. При этом все превратились в ничто. Поубивали полстраны, разграбили всю. Затем построили вновь — жалко и помпезно одновременно. Проиграли поначалу, но выиграли в конце концов Войну. Поколение победителей — основное советское — умерло в нищете, получая подачки от побитых ими немцев. Летали в космос, громыхали ракетами и танками, судорожно держались за примитивную идеологию, практически бесплатно учили и лечили (наверное, в первый и последний в русской истории раз), лучших убивали или задавливали-выдавливали, стали на недолго могучей военно-технической сверхдержавой, на недолго же — и в общем скудно — накормили и приодели себя (наверное, в первый и последний раз в русской истории), и вдруг все сломалось. Бог не пощадил Советский Союз. Как не пощадил несколькими десятилетиями ранее Российскую Империю.
Ну, а девяностые годы, они еще с нами и в нас; чего о них...
Так что же мы имеем в итоге? * # *
Немного дат, немного хронологической игры, немного о совпадениях, аналогиях, об исторических параллелях и параллельных исторических образах и мирах.
При этом заметим: русский XX век схож с неким сценическим произведением, где все и всё взаимосвязано, где смысло- и сюжетообразующие персонажи находятся между собой в символическом родстве — повторяют друг друга, опровергают друг друга, порождают друг друга и т.д. "Россия в XX столетии" — странная книга, полная хронологических симметрий, сущностных совпадений, небывалых, немыслимых — на первый взгляд — причинно-следственных связей. И одновременно книга вопросов; таких вопросов, на которые, наверное, в принципе не может быть односложных ответов.
Например: когда начался XX век и когда закончился? Имеется, как известно, несколько версий этой хронологии, несколько версий дат его рождения и смерти.
ПОЛНАЯ ГИБЕЛЬ ВСЕРЬЕЗ
РОССИЯ И МИР НА РУБЕЖЕ ВЕКОВ
Так, с определенной (и совсем не распространенной, не общеизвестной, не модной) точки зрения это произошло 23 апреля 1906 г. Это день вступления в силу первой русской конституции ("Основные государственные законы"). За несколько месяцев до этого граф С.Ю.Витте предложил Николаю II два варианта выхода из разгоравшейся в русском обществе гражданской войны: введение диктатуры или конституционно-правового режима. Император выбрал второй путь.
Закончился же с этой точки зрения XX век — 12 декабря 1993 г. В этот день была принята Конституция Российской Федерации. Кстати, в главных чертах, т.е. организации механизма власти, весьма схожая с Конституцией 1906 г. А за некоторое время до 12 декабря в условиях новой гражданской войны Б.Н.Ельцин — после кровавой бойни 2-4 октября — оказался перед дилеммой: идти на выборы, принять Основной закон или с помощью силовых средств остаться у власти, установить личную диктатуру. Он предпочел конституционно-правовое решение.
Последний император, первый президент. Помазанник Божий, "помазанник" демократии. Единственные в истории России главы государства в с и л у (согласно, по) конституции.
Почти идентичные конституционные схемы власти. Обе конституции почти равно удалены от начала и конца календарного XX столетия (около шести лет). Обе приняты спустя четыре с небольшим десятилетия после отмены крепостного права (первого, "классического", и второго крепостного права большевиков — ВКП(б)1. Обе — по существу — октроированы, навязаны обществу. Обеим предшествовали небольшие — по масштабам XX в. — гражданские войны. И в том, и в другом случаях власть одерживала в них победы, а "контр-власть" в лице Советов (1906 г. — Петроградского, 1993 г — Верховного РФ) терпела поражение.
Через 11 лет после принятия Конституции Николай II отречется от престола, откажется от власти. За 11 лет до исторической победы Ельцина на первых в истории России реальных выборах главы государства начинается эра перестройки, заката коммунизма. И от власти — хотел он этого или нет, но так произошло — начнет постепенно отказываться последний генсек.
А между Николаем II и Ельциным навсегда в русской истории останется и другая — кровная, кровавая — связь. В одном и том же городе первый закончит свой путь по этой самой (и в эту самую) историю, второй — начнет. И город этот большую часть века будет называться именем убийцы первого, но второй вернет ему прежнее, действительное. Правда, второй разрушит дом, в котором был убит первый. Но второй же упокоит останки первого и символически закончит Великую гражданскую войну, сотрясавшую отечество 80 лет...
Да эти совпадения, связи, хронологические переклички, аллюзии и пр.... Век начинается уходом Толстого и заканчивается возвращением Солженицына. У входа и выхода из этого века Блок и Бродский....
Хронологический русский XX век начался и закончился правлением двух полковников — петербуржцев. Невысокого роста, стройные, с прозрачными светлыми глазами, загадочно-холодные, непроницаемо-спокойные, без аффектов и эффектов, два этих правителя разительно отличаются от большинства персо-нификаторов власти в нашем Отечестве. И тому, и другому — при всех известных громадных различиях — власть досталась неожиданно. Вдруг упала в руки.
...Ну мог ли думать Ники, что папа уйдет столь рано, когда он еще не подготовлен, когда только-только счастливо разрешилась история сватовства и любви к Алике. А здесь государственные заботы!
Не исключено, что Николай II изначально был раздавлен грузом свалившейся на него ответственности. И не смог преодолеть этой тяжести вплоть до отречения. Может быть, отречение и стало для него выходом из кошмарной психологической ситуации, в которой он пребывал более 20 лет. Как царь, Николай Александрович со своей жизненной задачей не справился, как частный человек (с марта 17-го по середину лета 18-го) — явил себя в блеске достоинства. Венец власти, заслуженно упавший с его головы, был последнему царственному Романову тяжек и не по силам. Но заслуженно воспринял он венец мученика и мученичества. И потому занял в русской истории и наших сердцах свое, никем не занятое до него, место.
После отречения ушел холод, равнодушное спокойствие, какое-то странноватое отчуждение от всего и вся... Перед нами вдруг встал мудрый и скорбный человек, как будто точно знающий цель и задачу своей жизни, мужественно и покорно (покоряясь какой-то Высшей Воле) идущий к их осуществлению...
Но это был финал. В реально же историческом плане полковник Романов кажется мне персонажем весьма близким полковнику Путину. Если бы не болезнь и стремительное одряхление Ельцина, никогда бы Владимир Владимирович III русской истории не стал бы хозяином одной седьмой суши. [ Владимир Владимирович I — Маяковский, главный поэт Русской Революции, главный мифо-творец русского коммунизма, теоретик и практик подчинения Русской Литературы — Русской Полиции; Владимир Владимирович II — Набоков, главный поэт русской эмиграции, главный — в этом веке — мифотворец русского privacy (что есть противоположность коммунизму), теоретик и практик полного ухода Русской
Литературы из оперативной разработки Русской Полиции. Напомню, что Владимиру II принадлежит формула; русская история есть история русской литературы (как история свободы) и история тайной полиции (как история несвободы)].
По всей видимости, Владимир III призван как-то примирить наследие двух первых Владимиров. Революцию и эмиграцию (т.е. то русское, что ускользнуло из-под революции и развивалось по собственной логике), коммунизм и privacy,
Русскую Литературу и Русскую Полицию.
Как же отличны привратники хронологического XX в. от привратников XX столетия фактического, исторического. Того самого короткого века, уместившегося между 1917 и 1991 гг. Бледного цвета лица полковников Романова и Путина, с одной стороны, и ярко-энергичные юристов Ульянова и Горбачёва — с другой2 . Если первые пришли с Северо-Запада, то вторые — с Юго-Востока страны. География подчеркивает коренную несхожесть двух цар.
Связь между Ульяновым-Лениным и Горбачёвым очевидна. Но Горби есть антитеза Ленину. Владимир Ильич с опорой на немцев начинает строить коммунизм, Михаил Сергеевич — разваливает его. У Владимира Ильича слово и дело связаны намертво (и в том смысле, что убивал словом), у Михаила Сергеевича — слово порождает слово, но — не дело. Горби порвал железную ленинскую связку "слово дело; слово = дело". И заменил ее на "слово, слово, слово".
В известном смысле Горби есть историческая пародия на Ленина. История отомстила Ленину и его гвардии явлением Горби и его окружения. Если Пушкин — это ответ России на преобразования Петра, то Горби — ответ России на преобразования Ленина.
Да и в приватном смысле все наоборот. Ленин из руководителя мелкого клуба политических аутсайдеров — в вожди революционной империи, Горби из лидеров сверхдержавы — в руководители мелкого клуба политических аутсайдеров. Если Ленин проделал путь из социал-демократов в большевики, то Горби — наоборот. То есть, чем один начал, тем другой — кончил. Если Ленин обещал всем коммунизм, а ведь это, если без смеха, вообще максимум того, что можно обещать, то Горби в унылом своем и отчаянном бессилии — отдельную квартиру каждой советской семье к 2000 г.
Противоположны и финалы двух правоведов. Гвардия Ленина заточила его в Горках, отстранила от власти, ускорила объективный ход разрушительной
болезни, т.е. фактически действовала на паях со Смертью. Это были великие бандиты, покруче сицилианских, чикагских и солнцевских... Горби же окружала не гвардия, не стая великолепных бандитов. Горби, как выяснилось, окружала шпана. Они тоже заперли своего шефа в Горках, в крымских Горках (горках) — в Фо-росе. На два дня. А потом испугались и поехали просить прощения. Так закончился русский коммунизм. Горбачёв вырвался на свободу и стал частным человеком. Кстати, это была еще мечта другого "плешивого щеголя", Александра I, но Благословенный так ее и не реализовал (если только мифическим старцем...). Николай II заплатил за это жизнью. И в этом великая правда русской власти. И одновременно и ее трагедия, и ее — чаще имплицитный — итог. Ее коренное противоречие метафизического и физического, субстанциально-властного и субстанциально-личностного. Самодержавие началось походом московских Даниловичей из по-тогдашнему частных князьков-хозяйчиков в единственный Субъект русской истории, а завершилось пострижением этого Субъекта в частного человека. Цена: гибель персонификатора и Самодержавия.
А Горбачёв стал первым настоящим, успешным приватизатором. Он приватизировал сам себя. Он — первая на финише коммунизма реализованная частная собственность. Заметим, что вновь на Руси частная собственность началась с людей, а не вещей, предметов, объектов. Правда, в XVIII в., при Екатерине II, возникновение частной собственности произошло через закрепощение людей;
в конце XX — через раскрепощение.
Скажем несколько слов о русской власти. О единственном Субъекте русской истории, ее Субстанции. Таковой она стала после и в результате похищения субъектной энергии у всех остальных ее носителей. И прежде всего субъектности была лишена основная часть русского народа. В книге "Русская Система" А.И.Фурсов и я называем такой народ (население) Популяцией. Наряду с русской властью (повторим: Моносубъектом русской истории) и Популяцией мы обнаруживаем и третий важнейший элемент Системы. Это — Лишний Человек. "Он может быть как индивидуальным (часть дворян и интеллигенции в XIX — начале XX в.), так и коллективным (казачество в XVII в.). Лишний человек — это те индивиды или группы, которые не "перемолоты" Властью и поэтому не стали ни ее органом, ни частью Популяции. Или же это люди, "выломившиеся" из Популяции и Власти..."3.
Следовательно, "Русская Система — это такой способ взаимодействия ее основных элементов, при котором Русская Власть — единственный социально зна-
чимый субъект. Если Русская Система есть способ контроля над русской жизнью, то Лишний Человек — это мера незавершенности системы, индикатор степени неперемолотости русской жизни Русской Системой и Властью. Процесс взаимодействия, с одной стороны, Русской Системы и Русской Власти, а с другой — Русской Системы и русской жизни (в которой Система далеко не все исчерпывает и охватывает, а в Системе не все Власть) и есть Русская История"4.
В определенных исторических условиях элементы Русской Системы диф-фузируют друг в друга. Так, к примеру, после Октябрьской революции мы имеем дело с феноменом властепопуляции ("кухарка" управляет государством). Это, если угодно, "перевернутая" Русская Система. То есть эссенция Системы сохранена, но в прямо противоположной социально-властной конфигурации. Зинаида Гиппиус на заре советско-социалистического порядка вывела точную формулу его соотношения, отличия и одинакости (как говаривал Герцен) с царским режимом. По ее словам, идея самодержавия — власть одного над всеми, идея коммунизма — власть всех над одним. И в том, и в другом случае осуществляется подавление индивида, что и является содержанием русского типа социальности3. Меняются лишь "политические технологии".
И еще о Русской Власти — элементе и категории системообразующей. Как и все остальные составляющие Системы, она отражает и описывает мир (русский мир, или мир), который не знает о споре номиналистов и реалистов, не видит границы между физическим и метафизическим и т.п. И потому в ней изначально заложен конфликт — о чем уже мимоходом и было сказано — метафизического и физического, субстанциально-властного и субстанциально-личностного. Иначе говоря, природа русской власти с необходимостью предполагает их некое совмещение, соединение, взаимопроникновение, но и — борьбу. Если на Западе в ходе длительной эволюции власть обрела принципиально безличностный характер, а идея власти полностью отделилась от идеи личности ("вместо того, чтобы считать, что власть является личной прерогативой лица, которое ее осуществляет, была разработана форма власти, которая независима от правителей. Эта форма и есть государство" (l&etat, state, Staat) — Жорж Бюрдо6), но в России всего этого не было. Здесь, напротив, высшей метафизической пробы власть была намертво пришпилена к некоему физическому лицу (Рюриковичи,
Романовы)7. В советский период Популяция экспроприировала эту метафизику, тем самым на время спасая ее от гибели. Однако именно "на время", поскольку господство властепопуляции — гражданская война, террор, другие формы самоистребления — оказалось избыточным даже для привыкшей к перманентному насилию России...
И еще об одном органическом качестве русской власти — дистанционности. Она не есть, как на Западе, порождение и политическое выражение civil society, поскольку и самого "сосайети" у нас нет. Она сама порождает и формирует в России все (выражаясь идеально-типически). Она действует с дистанции, со стороны. Она отделена и отдалена от этого "всего". Сближение со "всем" опасно для ее природы и функционирования. Будучи Субстанцией (это "то, что существует само в себе и представляется само через себя, то есть то, представление чего не нуждается в представлении другой вещи, из которой оно должно было образоваться" — Спиноза8), она должна хранить это свое главное качество, хранить как девство.
Что лучше всего делать — на дистанции.
Итак, с Горби русская власть теряет свою метафизическую природу. После него власть становится физической. И ее подбирает крепкий мужик Ельцин. Ель-цинизм есть не метафизическая, а животно-физическая русская власть. Что это такое? — Ленин был точкой, до которой сжалась, а потом разжалась Русская Система. Но она не могла уже существовать в монархической форме. И даже в чисто вождистской (о причинах здесь говорить не будем). Власть и Популяция вынужденно образовали властепопуляцию. Ее олицетворением, богом, вождем, знаменем стал Сталин. После его смерти властепопуляция распалась на номенклатуру и советский народ, новую историческую общность. Это эпоха Хрущева — Брежнева. А при Горби распались и номенклатура, и народ. И все стало бесхозным. Власть, люди, вещественная субстанция, идеи и т.д.
И вот Ельцин сказал: ребята, берите себе сколько унесете (вещества и суверенитета), и я возьму, сколь смогу. Началась приватизация. То есть Горби — сам себя, Ельцин — власть, чубайсовские — материю, никито-михалковские — идеи. Причем все исключительно в смысле физики, а не метафизики. Ельцинизм — это такая политика, где каждый берет то, что может взять. Таможенники — таможню,
пограничники — границу, библиотекари — книги и т.д. То есть свободная приватизация каждым есть условие свободной приватизации всеми и всего (это не означает, что всяк российский человек что-то получил в ходе Великой приватизации; напротив, подавляющее большинство не получило ничего).
И в принципе, если бы у Ельцина было здоровье Лебедя, а характер Чубайса ("железный Толик"), это могло бы продолжаться довольно долго. Но здоровье подвело и подвела русская власть. Она не захотела издохнуть ни в велеречиво-косноязычном Горби, ни в косноязычном шутовстве Ельцина. Она не захотела быть физической, ее метафизическое начало начало потихонечку оживать. И это, кстати, порою прорывалось даже в бывшем уральском партработнике, ставшем первым всенародно избранным. Царь Борис, Борис II (кстати, ведь и Борис I Годунов — по-своему первый всенародно избранный). "Президент от Бога" — как он однажды оговорился, видимо, будучи в приятном подпитии и в гостях у патриарха. Этот всенародно избранный царь и имевший якобы божественную легитимацию президент постепенно-потихонечку дистанцируются от своего электората, который, в свою очередь, трансформируется в подданных. Власть вновь обретает важнейшее свое метафизическое качество — дистанционность. Далее Ельцин вынужден искать себе наследника. Череда кандидатов в дофины проходит через его вновь обустроенные, роскошно-имперские аппартаменты в Кремле, вслед за чем неожиданно на небосклоне
русской политики вспыхивает звезда Путина.
... И все же еще раз о Ленине. Безусловно, фигуре № 1 ушедшего века. Ленин столь велик, что его "величество" умалило Россию. С исторической точки зрения, вполне, пожалуй, релевантно уравнение: чем больше Ленин (Ленина), тем меньше Россия (России).
Правда, здесь необходимо уточнение: Владимир Ильич Ульянов и Ленин не одно и то же. Если Ульянов конкретное историческое лицо, то Ленин — категория метафизического порядка. Если жизнь Ульянова оборвалась ранним холодным январским утром 1924 года, то Ленин — в известном смысле — и "сейчас живее всех живых". Ленин для русской истории в одном ряду с "принятием христианства", "татаро-монгольским игом", "возвышением Москвы", "преобразованиями Петра Первого", "реформами Царя-Освободителя" и т.д.
По своему влиянию на судьбу России Ленина можно поставить в один ряд лишь с Петром. Что же касается воздействия на ход мировых событий, то тут уже мы русских конкурентов не найдем. Более того, трудно будет обнаружить и соперников иноземных. Действительно, кто? — Известно, скажем, мнение, что содержательно XX век был определен тремя немецкоязычными евреями: Марксом, Фрейдом и Эйнштейном. Вполне с этим можно согласиться. Правда, с оговоркой. Разве Ленин не соединил их в себе (метафорически выражаясь)? Кстати, он вообще был гениальнейший объединитель и расширитель (что это, объясним ниже). С одно стороны. С другой — гениальнейший редукционист и упроститель (также объясним ниже):
...будто История распорядилась, сведя в одном человеке русскую, калмыцкую, еврейскую, немецкую и шведскую линии; православие, лютеранство, буддизм; Европу, Россию, Азию; недавних крепостных, мещан, дворян, приказчиков, учителей, врачей, чиновников; все огромные евразийские пространства и народы их населяющие участвовали в рождении этого человека и стали поприщем его деятельности; азиатская вечность, европейское время и русская мечта о вечности на земле — коммунизме, в котором происходит вечноизация времени (это и есть обломовские сны, Симбирск родина и Гончарова, и Ленина, вся неустанная, по шестнадцати часов в день, холерическая работа Ленина была направлена на осуществление снов Обломова, Ленин — это Штольц, взявшийся реализовать идеал своего друга) — лепили его характер, волю и ни на кого не похожий ум.
Итак, Ленин как некая результирующая Маркса, Фрейда и Эйнштейна? — Ну, с Марксом все ясно. Ленин его величайший ученик и продолжатель по-русски. Что бы ни говорили всякие там ревизионисты, именно Ленин законный наследник Маркса по прямой. Пусть даже (не исключаю) сам Маркс и не признал бы Ильича таковым. А что, разве всегда родители довольны детьми?!
Конечно, связь Ленина с Фрейдом или Эйнштейном внешне менее доказательна. Сущностно же — безусловна (для меня, по крайней мере). Так, Фрейд сводит культурное и социальное к формам проявления первичных жизненных влечений, опираясь при этом на свое учение о бессознательном и некоторые другие свои психологические построения. То есть детерминирует, упрощает и редуцирует все многообразие социокультурной жизни к неким абсолютным природно-социальным и элементарным факторам. И это не ленинизм? А концепция сублимации не похожа ли как две капли воды на ленинскую версию марксизма, объясняющую всякую человеческую деятельность проявлением "классовых инстинктов"? А история общества и культуры, трактуемая Фрейдом, как борьба Эроса и Танатоса, так уж отличается от ленинского видения истории как борьбы классов?...
С Эйнштейном же Ленин просто идет параллельным курсом. В самом начале столетия Ильич создает ленинизм-для-России (от "Что делать?" до работ времен Первой русской революции). Это — так сказать, частный ленинизм, его частная теория. В 1905 г. выходит в свет книга Эйнштейна "К электродинамике
движущихся тел". В ней сформулирована частная теория относительности. Не ведая того, не зная друг о друге, хотя и находясь практически в одной точке (Швейцария), они решали схожие, подобные вопросы.
Перед Эйнштейном стояла проблема разрешения противоречия между общими законами механики Галилея-Ньютона и открытиями 60-80-х годов XIX столетия, сделанными Максвеллом и Майкельсоном. Согласно второму закону Ньютона, в принципе нет ограничений для скорости, которую можно придать телу. Это — в конечном счете — означает, что время всюду течет одинаково. Вообще в ньютоновской механике выполняется принцип относительности Галилея: законы механических явлений одинаковы по отношению ко всем инерциальным системам. Но Максвелл, анализируя электромагнитные явления, не нашел этому подтверждения в области электродинамики. Еще большие сомнения посеяли опыты Майкельсона. Он не обнаружил ожидаемой зависимости скорости света от направления его распространения по отношению к направлению движения Земли.
Эйнштейн в частной теории относительности заимствовал ряд положений из классической теории и одновременно опирался на данные опытов Майкельсона. В результате возникла принципиально новая картина мира, в рамках которой пространство и время зависят от системы отсчета, по отношению которой они определяются. То есть Эйнштейн не отбросил старые представления, он включил их в новый контекст, где они и обрели новое содержание. Или, точнее: стали элементом нового знания, не утратив при этом своей адекватности.
Ленин сделал то же. Он примирил классический марксизм с ново-русским революционным опытом. Ввел его в русский контекст. Показал, что в русском пространстве время течет с иной скоростью, а также — принципиальную значимость системы отсчета, точки зрения наблюдателя. Думаю, что для складывания ленинизма неоценимыми оказались опыты Желябова-Нечаева; во всяком случае, они сыграли не менее важную роль, чем опыты Максвелла-Майкельсона для формирования воззрений Эйнштейна.
В 1915 г. приходит время для общей теории относительности, которая отныне служит основой представлений о мироздании. Признается, что массы материи, определяя структуру пространства-времени, определяют через это и свое собственное движение. Тогда же Ленин создает общую теорию лениниз-ма — "ленинскую теорию империализма". "Русский" (частный) вариант включается в новую универсальную и универсалистскую концепцию. Фактически она гласит: социальные массы, определяя (воздействуя, меняя) структуру исторического пространства-времени (в ленинизме, как и у Эйнштейна, время и пространство суть разные измерения одного и того же; это гениальное открытие в политике), определяют (воздействуют, меняют) через это и свое собственное движение (свое собственное историческое бытование).
рссйя и ip на рубеже веков
ПОЛНАЯ ГИБЕЛЬ ВСЕРЬЕЗ
Да, Ленин конгениален этим трем гениям. И в своей гениальности близок, родствен гениальности каждого из этой тройки. В этом отношении мне некого поставить с ним рядом.
Конечно, Ленин центральная фигура русского коммунизма (т.е. истории России XX столетия). В диспозиции коммунистического мира у него несколько символических ролей: пророк, герой, учитель, образец, первоисточник власти и пр. Все последующие вожди (Сталин, Хрущёв, Брежнев, Горбачёв) черпали свою легитимность именно в Ленине. Он — безо всяких там метафор — был демиургом этого порядка. Обо всем этом очень неплохо более четверти века назад писал американский исследователь Фредерик Баргхурн9. По его словам, Ленин сделал главное: а) разработал коммунистическую теорию и создал партию нового типа; б) привел эту партию к власти; в) заложил основы советской системы: "однопартийную демократию" и полностью управляемую государством экономику.
Но это, так сказать, совокупная оценка Ленина. С определенной же точки зрения — было (есть) два Ленина — до революции и после революции. До 1917 г. Ильич показал себя величайшим в мире редукционистом.
Графически этапы его предреволюционного пути можно изобразить следующим образом (схема представляет собой не редукцию революционного движения вообще, но его редукцию по Ленину, т.е. виденье и полагание этого движения самим Ильичом; и несмотря на всю однобокость и экстремизм такого полагания, оно совпало с историей страны (см. схему 1)).
Поясню некоторые условные термины. "Не-легальные" марксисты — это все те, кто боролся со Струве и К°, т.е. и Ленин, и Мартов, и Плеханов и др. "Традиционные большевики" — это все те, кто шел с Лениным с 1903 г., поддерживал его линию в первой русской революции: "традиционные" в целом (были и исключения) остались с ним или вернулись к нему в 1917 и в период Гражданской войны, но, как правило, уже не играли самых главных ролей. "Необольшевики" это те, с кем он захватил власть в Семнадцатом, те, которые будут с ним в десятилетие между революциями, те, с которыми у него возникнет конфликт сразу же после возвращения ("Апрельские тезисы" и споры вокруг них в партии), и будет тлеть вплоть до Великого Октября и, в конечном счете, приведет его к полному одиночеству. Но это уже произойдет в иную историческую эпоху. При этом следует заметить. что трагическое завершение его личной (ульяновской) судьбы было "запрограммировано" логикой жизненного пути Ленина-редукциониста.
Схема 1
Революционное движение
| народники марксисты
легальные "не-легальные"
> "не-легальны е" марксисты
меньшевики большевики
большевики
"традиционные большевики" "необольшевики"
> <
"необольшевики" Ленин
Ленин
А вот так выглядит историческое движение Ленина после революции 17-го года (см. схему 2):
Поясним термины и в этом случае. "Ленинцы" — это те, кто собирается вокруг него с весны-лета 1917 г. и будут играть решающие роли в решающие моменты существования нового режима (Троцкий, Свердлов, Дзержинский, Сталин и др.). Но быть "ленинцем" не означало личной и политической преданности Ильичу. В иных ситуациях они могли и выступить против Старика, и даже предать его. Это их — в основном — усилиями (в паре со смертельной болезнью) и произошло его насильственное удаление от дел. "Партия" — это уже не партия нового типа, но хребет и (одновременно) прообраз становящегося Порядка. "Коммунистическая диктатура" — система коммунистической власти; это шире "партии", поскольку предполагает некоторые другие властные и привластные формы. "СССР" — реализация коммунизма в определенных (неуклонно расширяющих россу и hp на ршже веков
ПОЛНАЯ ГИБЕЛЬ ВСЕРЬЕЗ
Схема 2
ся) территориальных пределах. "Мировая социалистическая система + коммунистическое движение" — динамично развивающаяся и экспансирующаяся в различных видах и различными способами "теория и практика" коммунизма. "Ком-мунизм-во-всем-мире" — целеполагание, мечта, надежда, упование.
Следовательно, после революции Ленин выступает как величайший расширитель и "объединитель". Хотя способ его жизнедеятельности остается прежним. Во-первых, раскалывать любую организацию (движение), в рамках которой и с помощью которой он добивается своих целей. Сначала раскол, затем, на основе оставшейся верной ему части, создание новой организации (движения) и все заново. Известный бакунинский девиз "pars pro toto" — "часть вместо целого" — он модифицирует в "часть как целое". "Частичность", его "частичность" выдается за целое, заменяет и подменяет собой целое. Парадоксальность здесь в том, что такой способ вполне укладывается в логику Ленина-до-революции, но вроде бы внешне противоречит интенции Ленина-послереволюционного, Ленина-расширителя. Отметим эту — согласитесь! — "странность", однако оставим ее объяснение для других наших работ...
Во-вторых, Ленин остается гениальным упростителем. Это его качество поистине новаторское — как в реальной политике, так и в политической мысли.
Упростить ситуацию до абсурда, многообразие и сложность свести к элементарному, принципиальную поливариантность истории к прямой — как полет пули, — линии. Вот он — Ленин, вот он — ленинизм! В этом смысле Ильич антиисторичен и антикультурен. Если, правда, исходить из презумпции неуклонного — несмотря ни на что и в общем и целом — усложнения истории ?
