Из истории военного образования в России во второй половине XVIII века

ИЗ ИСТОРИИ ВОЕННОГО ОБРАЗОВАНИЯ В РОССИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII ВЕКА

© Грабаров С.А.1

Красноярский государственный аграрный университет, г. Красноярск

В статье рассматриваются вопросы совершенствования военного образования в России во второй половине 18 века. По мнению автора, главным отличием военной школы времен Екатерины II стало абсолютное предпочтение воспитания над образованием. Это было учебное заведение с необычно пестрой и разносторонней программой, причем общеобразовательная, но необязательная ее часть подавляла и вытесняла предметы профессионального образования, но такая энциклопедичность программы, включавшая в себя почти все существующие в то время науки, была скорее желаемая, чем действительная. Положение дел начало улучшаться с возвращением ВУЗов к общевойсковой организации подготовки кадров.

Во второй половине 18 века экономическое и культурное развитие России остро ставило вопрос о совершенствовании военной школы. Ограничиваться подготовкой кадров только для армии и флота было уже невозможно, поэтому практически профессиональный характер петровской школы перестал удовлетворять потребностям страны и общества. Недостатки узко-прикладной военной школы проявились очень быстро, общество осознавало упущения учебно-воспитательного процесса военной школы в вопросах общей образованности и привития надлежащих манер кадровым офицерам, особенно вышедших из нижних чинов. Уже в 40-50 годы под влиянием требований дворянства правительство попыталось улучшить систему образования. В Шляхетском кадетском корпусе в результате произведенных изменений появился тип «разностороннего» учебно-воспитательного учреждения, готовившего детей дворян к военной и гражданской службе. На характер этой школы значительное влияние оказала французская просветительная философия в лице ее умеренных представителей (Локка, Вольтера, Монтескье). Однако необходимо отметить, что увлечение этой философией продолжалось недолго, ибо как только в России началось крестьянское восстание под руководством Пугачева, а на Западе с приближением французской буржуазной революции просветительная философия становилась все более передовой, феодальная знать России немедленно отвергла ее и решительно повернула к англонемецкому рационализму. Этот процесс нашел яркое выражение в разви-

тии военной школы и особенно в развитии Сухопутного шляхетского корпуса. Необходимость его существования мотивировалась не только целесообразностью изучения основ военного дела, но и гражданских наук: «весьма нужно, дабы шляхетство от младых лет к тому в теории обучены, а потом и в практику годны были» [1]. Основной замысел был таков: удалив дворянских детей от разлагающей, обеспеченной семейной среды и «заперев» их в специальную военную казарму, готовить с малых лет к перенесению трудов и лишений военного времени, воспитывать, прежде всего, чувство преданности престолу и, таким образом, создать из высшего сословия первоклассные офицерские кадры. В 1765 году Екатерина II объявила, что кадетскому корпусу «быть под нашим единственным ведением». Во главе его был поставлен И.И. Бецкой, с приходом которого начались крупные преобразования. Программным документом учебно-педагогической реформы явился составленный им и высочайше утвержденный 22 марта 1764 года Генеральный план

«О воспитании юношества обоего пола». На его базе в 1766 году был разработан новый Устав Шляхетского кадетского корпуса. Здесь также нашли свое отражение идеи о воспитании «новой породы людей», а в юношах предполагалось воспитывать нравственные начала, возбуждать страх божий и охоту к трудолюбию, страх к праздности и непристойному поведению [2]. Модель воспитательного процесса окончательно оформилась у Бецкого к 1772 году. Учебные заведения должны были быть организованы по строго сословному принципу, где Шляхетский корпус предназначался для воспитания дворянских мальчиков. Предполагалось поднять на необыкновенную высоту преподавание общеобразовательных и гуманитарных предметов. Кроме того, в больших объемах преподавались и технические дисциплины: арифметика, тригонометрия, фортификация, механика и др. Приоритет отдавался воспитанию. Оно стало исходным, пунктом всех планов и проектов 60-70-х годов 18 века. В разделе наставлений, касающихся обучения, Устав повторял почти буквально мысли Монтеня, Локка и особенно Руссо: обучение в начале должно было походить на отдых; избегать напряжения детской памяти и обучать их, больше используя зрение и слух; практическое обучение преимущественнее теоретического, кадеты должны были учиться легко без принуждения преподавателей [3]. С этой целью было указано иметь в корпусе библиотеку, натуральный кабинет, ботанический сад, арсенал, манеж для верховой езды, механическую и архитектурную мастерские, галерею с живописными картинами. Часть предметов поступила в корпус, как дар от отдельных лиц, но большая их часть была приобретена за значительные суммы. В 1770 году корпус купил в Голландии кабинет натуральной истории, с многочисленными экспонатами, за который уплатил 8148 рублей 21 коп. В этом же году он приобрел за 400 рублей коллекцию сибирских минералов, насчитывающую 315 названий. В 1771 году пополнил физический

кабинет различными приборами, в том числе «оптической каморой», электрической машиной, телескопом и компасами. Несколько позднее приобрел итальянский сад. Так же при кадетском корпусе было устроено театральное помещение, потому что театральные представления, по мнению Бецкого, являлись могущественным средством при воспитании подрастающего поколения. При изучении воинского искусства производились показательные осады, обороны и наступления. В основу обучения был положен отечественный язык, на котором должны были изучаться география, история и другие науки, «ибо в противном случае, польза от обучения будет не велика» [4]. Из этого можно предположить, что учебные дисциплины (науки) в корпусе изучались в основном на иностранных языках, в силу большого количества преподавателей и репетиторов из иностранцев.

Уставом 1766 года отменялось прежнее деление на роты и вводилось новое деление на пять возрастов, каждый состоял из пяти отделений (по три года в каждом). Первый возраст (от 6 до 9 лет) был подчинен женскому надзору, все последующие четыре возраста подчинялись гражданским наставникам и офицерам. В малолетнем отделении были также священник с дьячком, которые кроме церковной службы, проводили занятия по Закону божьему; учитель русского языка; несколько учителей рисования и танцев. Воспитательницы приучали детей к хорошим манерам и обучали иностранным языкам. Во втором возрасте изучали: географию, хронологию, историю, мифологию, арифметику, геометрию и старославянский язык. Третий возраст (12-15 лет) по своей организации практически не отличался от второго. По замыслу Бецкого воспитанники должны были заботиться «о приведении в совершенство начатых в предыдущих возрастах наук» и, кроме того, изучать латинский язык, основы военной и гражданской архитектуры, а также бухгалтерию. Вплоть до третьей возрастной группы (15 лет) обучаемые получали общую подготовку, причем педагоги в течение последних трех лет должны были определять «кто к которому званию способнее: к воинскому или гражданскому». Только после определения наклонностей и способностей кадет, то есть с четвертого возраста, их включали в гражданский или воинский штат. Интересно отметить, что даже после перехода в четвертую возрастную группу за кадетами оставалось право изменить свое решение. Очевидно, что такая гибкая система позволяла производить более тщательный отбор для завершающего этапа образования, что делало менее вероятным появление случайных людей в офицерской среде, и одновременно создавались более благоприятные условия для максимального раскрытия возможностей кадет в изучении военного дела. Так кадеты четвертого возраста изучали: фортификацию, осаду и оборону крепостей, артиллерию, уставы. Занимались фехтованием и верховой ездой, а унтер-офицеры руководили строевой подго-

товкой. Кадеты пятого возраста от 18 до 21 года, заканчивали предметы, начатые в четвертом возрасте, и уже не имели права менять избранную специализацию. Бецкой считал, что «Сей возраст, долженствует быть жатвою посеянного, в предыдущие четыре. Здесь надлежит хорошим и мужественным воспитанием просветившемуся кадету зрело рассуждать, какое бы для себя избрать состояние в обществе ...» [5].

В целях реализации основных положений «Генерального учреждения о воспитании обоего пола юношества» под руководством Бецкого в Сухопутном корпусе был составлен обширный учебный план. В расписание наук для пяти возрастов воинского и гражданского звания были включены учебные предметы:

Первые - руководящие к познанию прочих наук: логика, начальные основания математики, красноречие, физика общая и особенная, история священная и светская, география и хронология, языки употребительные и для наук потребные, математика, механика.

Вторые - предпочтительно нужные гражданскому званию: нравоучение, право (естественное, всенародное, государственное), экономика государства.

Третьи - полезные: генеральная и экспериментальная физика, астрономия, география вообще, наутика или сведения о морском искусстве, натуральная история, воинское искусство, фортификация и артиллерия, химия.

И художества: рисование, живопись, гравирование, изваяние, делание статуй, архитектура, музыка, танцы, фехтование [6].

Бецкой осознавал, что такая, многопредметность вредна, и поэтому не требовал от учащихся «совершенства в их знаниях». В Уставе 1766 года есть указания на излишнюю многопредметность в обучении, там же даются рекомендации исключить латинский язык, логику, метафизику и прочие, как ненужные. Однако многопредметность продолжала существовать. Главная причина заключалась в том, что она существовала во всех европейских школах, а кроме того воспитанники корпуса готовились к военной, и к гражданской службе, при чем общеобразовательные курсы были обязательны для тех и других. Многопредметность учебных курсов впоследствии не раз подвергалась критике современников. Однако, соглашаясь в целом с тем, что «лучше учить немногому, но основательно», хотелось бы добавить, что универсальная подготовка имела для того времени и ряд позитивных сторон: Во-первых, фундаментальные научные знания давали возможность офицерам лучше усваивать военные науки и быстрее адаптироваться в любом роде войск, что при узко - профессиональной подготовке было бы невозможно.

Во-вторых, кадетские корпуса по сравнению со школами при гвардейских полках были заведениями более углубленной теоретической подготовки, тогда как первые считались школами армейской практики. Бурное

развитие военного дела, совершенствование оружия и появление на рубеже 18 и 19 веков новой тактики колонн и рассыпного строя требовали, чтобы военная теория в России не отставала от практики. Однако развивать военную теорию могли люди, имевшие хорошую научную подготовку. Поэтому роль кадетских корпусов в ее осуществлении тем более была важна, что первые военные академии открылись только в первой четверти 19 века и по существу до этого времени корпуса выполняли двуединую задачу средних, и высших ВУЗов [7]. При относительно небольшом удельном весе, занимаемом военными дисциплинами в программах ВУЗов 18 века, их содержание было довольно обширным. Артиллерия и фортификация изучались в полном объеме. Воинское искусство, а в последующем и тактика как учебные предметы, предполагали изучение крупных войсковых формирований вплоть до армии. Так в Сухопутном кадетском корпусе, например, предлагалось «вообще тому обучать, что офицеру и генералу знать принадлежит: как войну вести, как предводительствовать армиею» [8]. Поэтому воспитанникам кадетских корпусов давали военное образование в полном объеме, что в дальнейшем обеспечивало им рост, вплоть до занятия в армии самых высших должностей.

В-третьих, многие книги по военному делу (учебники, уставы, военнотеоретические труды) в то время выписывались из стран Западной Европы. Поэтому без знания иностранных языков, важнейшей составной части общего образования, воспитаннику корпуса и офицеру зачастую трудно было получать и совершенствовать свои военные познания а, овладев двумя иностранными языками, как предписывалось учебной программой, выпускник имел возможность более успешно изучать иностранный военный опыт.

Изучив «Ведомость находящихся при кадетской библиотеке книгах» Сухопутного кадетского корпуса за март 1750 года, в качестве примера, приведу такие данные: Всего хранилось 2909 книг из них 480 наименований разных изданий. При этом книг военного содержания на русском языке - 28, Итальянском - 2, Латинском - 485, Немецком - 419, Французском - 110 штук. Учебников по фортификации - 244, по артиллерии - 2, по архитектуре - 58, по арифметике и геометрии - 19 штук. Среди общеобразовательных книг: азбуки - русские - 33, французские - 233, латинские - 91, немецкие - 26 штук. Грамоты: русские - 8, немецкие - 102, латинские - 26, итальянские - 9, французские - 58 штук. Отношение остальной общеобразовательной литературы на иностранных языках по исторической, географической, политической и религиозной тематике, а так же различных атласов и карт, к отечественным изданиям, составлял более 90 процентов [9]. Поэтому кадетам приходилось больше всего пользоваться иностранной литературой, не всегда доступной им. Из русских учебников наибольшей популярностью пользовалась арифметика Л. Маг-

ницкого. Позднее в корпусной библиотеке появились сочинения Ломоносова, стихотворения Тредьяковского, Кантемира, произведения Сумарокова, учебники преподавателей корпуса: «Руководство арифметики» -Я.П. Козельского (1764 г.), «Практическая геометрия» - Назарова (1760 г.), «Артиллерийские предложения» - И.А. Ведьяшева-Волынцева (1767 г.). Книги в те времена были весьма дорогие. За «Универсальный лексикон лекарства» на французском языке корпус уплатил три рубля за экземпляр. «Дела воинские» - Молета обошлись в четыре рубля, «История с примечаниями французской академии» - восемь рублей 50 копеек. За 69 книг, купленных по одному из счетов корпус заплатил 202 рубля 20 копеек - сумма огромная по тому времени. При наличии значительных средств, которыми располагал кадетский корпус, а ежегодно ему отпускалось несколько сот рублей на приобретение книг, глобусов, астролябий, квадрантов и карт, все же пополнение библиотеки книгами шло медленно [10]. Однако некоторые ВУЗы уже в начале второй половины 18 века имели возможность не только разрабатывать, переводить, но и издавать учебники в собственных типографиях. Так, в фондах Сухопутного кадетского корпуса № 314 встречаются записи в описях следующего содержания: «О выписке из Берлина книги под названием Испанского военного регламента» для обучения кадет - 100 экземпляров - 1736 год; «О переводе французских книг на российский язык» - 1754 год; «О выписке в корпус на 1757 год С.-Петербургских, Московских ведомостей, и ежемесячных книжек»; «О сделании при кадетском корпусе через казенных мастеров типографских станков из казенных материалов и о сделании в типографической палате полки и перегородки» - 1759 год; «О покупке в корпус из книжной лавки академии наук карт и книг» - 1760 год; «О напечатании в корпусной типографии букварей и катихизисов» - 1760 год; «О покупке на Новгородском подворье российских церковных и гражданских, а так же из Московского университета, академии наук и из прочих мест разных книг, и о переплете их» - 1761-1763 годы [11].

Организуя «шляхетские» школы, правительство было уверено, что следует передовым принципам педагогики. Определенную роль сыграла и позиция Екатерины II. Она, подобно Петру I, лично принимала участие в создании программ обучения. Будучи сторонницей идей французского просвещения, императрица отдавала абсолютный приоритет воспитанию, что в результате способствовало раскрепощению дворянства и росту его корпоративности, но слабо согласовывалось с передовыми педагогическими взглядами. Существующие школы носили характер не профессиональный, а образовательный. Но была повторена ошибка предшествующего периода, когда образовательная пирамида не имела прочного основания. Энциклопедичность программ, поверхностное обучение и преимущество гуманитарных дисциплин перешла в екатерининскую эпоху от предшествующего периода. Но Екатерина II с гордостью защищала свои

школы перед удивленными педагогами Запада. «Во Франции думают, что мои кадеты приготовляются единственно для войн. Может быть, Парижская военная школа ввела в это заблуждение. Мои кадеты сделаются вместе тем, чем пожелают быть, и выберут себе поприще по своим вкусам и склонностям» [12]. Значительная работа была проведена И.И. Бецким по линии организации распорядка жизни кадетского корпуса и обучения в нем воспитанников военному делу. Но последнее не составляло при Бецком центральной задачи, а было отодвинуто на второй план. Более всего Бецкой занимался вопросами нравственного воспитания и умственного образования кадетов, считая это основой в подготовке образованных офицеров и государственных чиновников. «Целью нового начальника было сделать из кадетов не «искусных» офицеров, а «знатных граждан», и современники заметили, что со времен Бецкого из корпуса стали выходить не военные, а энциклопедически образованные люди. Однако, стремясь к тому, чтобы научить кадетов всем полезным и нужным наукам, Бецкой не разграничивал их на основные науки необходимые для овладения конкретной специальностью. Деление наук по учебной их значимости производилось Бецким только по признаку общего и специального образования. Для него было ясно что, например, арифметика не является предметом профессиональной подготовки, тогда как фортификация или юриспруденция составляют таковую. Учебный план И.И. Бецкого приобрел энциклопедический характер, соответствующий его педагогическим взглядам. Конечно, такой широкий круг наук, подлежащий изучению, в лучшем случае мог оставаться только мечтой. Поэтому когда Екатерина II поручила государственной комиссии проверить учебное дело в корпусе и «сочинить учебной части Сухопутного кадетского корпуса надлежащий план», было обнаружено много недостатков в организации обучения. Комиссия обратила внимание, что в корпусе вообще исключалось преподавание пяти гражданских наук (нравоучения, естественного, всенародного и государственного права и политической экономии). Кроме того, ряд предметов переносился с одного возраста на другой, несмотря на то, что корпус имел все условия для их изучения. В классах разрешалось использовать модели, глобусы, планетарии и другие наглядные пособия. Однако на практике этого не делалось, так как штат учителей не обеспечивал высокого качества обучения. Кадет учили плохо, в результате курс арифметики они заканчивали через 9 лет, а за 12 лет с трудом усваивали геометрию. Не лучше обстояло дело и с другими предметами. Например: в первом младшем возрасте кадеты не обучались Закону божьему и немецкому языку «за слабостью понятия и малолетства». По той же причине не изучали во втором возрасте географию, историю и геометрию; в третьем возрасте не учили хронологию, потому что решено было связать ее с историей, а истории не обучались по той причине, что не знали географию. Точ-

но так же не учились архитектуре, за незнанием геометрии и арифметики, а латинскому языку кадет не обучали - по не склонности [13]. Из этого наглядно видно, что процесс обучения во всех возрастах проводился в разрез с уставом и учебным планом, принятым в корпусе. Кроме того, предметы, которые преподавались, были усвоены не всеми кадетами соответствующего возраста, а только некоторыми из них, без всякого порядка и особого контроля. К тому же воспитанников обучали по книгам, иногда совсем к данному предмету не относящимся. Например: в старшем пятом возрасте для изучения правилам орфографии применяли логику, а во втором для обучения чтению и грамоте пользовались историей Геродота. Поэтому комиссией было предписано, точно распределить всех воспитанников по возрастам, установить необходимые учебные пособия и руководства, спланировать прохождение учебных предметов и скорректировать число учителей. Для учебных занятий было составлено расписание. Комиссия решила для занятий разделить каждый возраст на два классных отделения, и разработала таблицу количества еженедельных уроков, с указанием, какое число уроков и какие предметы должны быть проведены в каждом возрасте. Ряд предметов был исключен из учебного плана (в частности мореходное дело и химия, первый - по несоответствию целям сухопутного корпуса, второй - по принадлежности ее к курсу физики). Из внеклассных занятий убрали: живопись, гравирование, ваяние статуй, а оставили: рисование, архитектуру, музыку, танцы, верховую езду, фехтование и гимнастику. Сократили число учителей с 43 до 29 и удалили женщин воспитательниц первого возраста. У руководства учебного дела был поставлен профессор в звании «директора наук» - инспектора классов, сверх того в каждом классе должен был находиться особый надзиратель - «дабы кадеты преподаваемому учению без лени внимали и должной порядок, и тишину между собой соблюдали» [14].

Кроме этого были даны указания методического характера. В-первых трех возрастах, обучение организовывалось в соответствии с учебными планами народных училищ. В четвертом и пятом возрастах предоставлялась свобода в выборе форм и методов обучения воспитанников самим преподавателям, при этом осуществлялся строгий контроль, за соблюдением ими, установленных планов и расписаний занятий. Для первого возраста комиссия рекомендовала сочинить книжечку, содержащую самые легчайшие понятия о тех науках, которые должны изучаться в старших возрастах. Такая книжка должна была снабжаться картинками и иметь переводы на иностранные языки. Для воспитанников второго возраста советовалось иметь подобного же рода книгу, но с более сложным содержанием. Предоставляя профессорам и преподавателям старших возрастов свободу в выборе методов обучения, комиссия требовала чтобы: «науки свои преподавали по табличному порядку и воспитанников своих приводили всегда к систематическому расположению, а преподавание свое не

одним чтением производили, как то обыкновенно в университетах бывает, но расспрашивали всегда учеников и разговорами своими приводили их до точного и ясного понятия о предлагаемом, показывая, что можно на самом деле, и объясняя правила примерами». Учебные занятия должны вестись ежедневно в определенные часы. Ежегодно следует проводить общие экзамены и в середине года частные по пройденным отделам учебных курсов. Так же преподавателям рекомендовалось избегать излишнего педантизма, и зубрежки в обучении: «... потеряны будут и труды и время, если непрестанно читать и наизусть учить станут» [15]. Отрицание бессмысленной зубрежки не исключало возможности повторения пройденного в целях закрепления и углубления знаний наиболее важных разделов наук, поэтому в классах старшего возраста кадетских корпусов специально для этого отводилось учебное время. Большое значение в рассматриваемый период придавалось вопросам стимулирования учебы воспитанников военных школ. Преподавателям рекомендовалось возбуждать интерес к изучаемым предметам. Интерес, а не страх порицания и наказания, должен был быть стимулом учебы.

Устав 1784 года явился дополнением к разработанному в 1766 году, где, совсем не затрагивая вопросов нравственного воспитания кадет и лишь немного останавливаясь на воспитании физическом, в силу того, что данные вопросы обстоятельно были изложены в трудах Бецкого, новый устав представлял собою первую попытку упорядочить организацию «умственного» воспитания и обучения. В результате, на смену педагогическим утопиям постепенно появлялись системы, вполне пригодные для реализации на практике, базирующиеся на идеях австрийского учителя Фельбигера, основателя табличной (плановой) системы обучения в педагогическом деле [16].

Возвращение к военным началам в Сухопутном шляхетском кадетском корпусе было связано с именем М.И. Кутузова, руководившего им после смерти графа Ангальта в 1794 году. Михаил Илларионович сам в свое время окончил Артиллерийскую и инженерную школу, преподавал там. Затем активно участвовал в войнах с Турцией. Таким образом, он совмещал педагогический опыт со знанием потребностей армии. Накопленный опыт, глубокое и разностороннее образование давали ему возможность серьезно и вдумчиво подойти к подготовке офицерских кадров. С приходом Кутузова корпус становится ярко выраженным профессиональным учебным заведением. Вскоре корпус был переведен на войсковую организацию. В нем разрешалось иметь пять рот (четыре мушкетерские и одна гренадерская) по 96 кадет в каждой. Вместо первого возраста появилось так называемое малолетнее отделение, куда зачислялись дворянские дети в возрасте от 4-7 лет, или не имевшие родителей, а также дети тех офицеров, которые вынуждены, были постоянно переезжать с места на место по

долгу военной службы. Это был своего рода детский сад, в котором воспитательницы заботились главным образом о здоровье своих питомцев. В новом малолетнем отделении в отличии от бывшего первого возраста учебных занятий не было. Начальник корпуса считал, что хорошо учиться, а соответственно и служить в армии смогут только физически здоровые, сильные, закаленные кадеты, поэтому в малолетнем отделении мальчиков старались закаливать во время активных игр и прогулок на свежем воздухе. Введение рот в корпусе ставило кадет в совершенно иные отношения с командирами, воспитателями и преподавателями, это влияло на повышение дисциплины и приближало их к армейской действительности

В учебный план Кутузов ввел тактику и отдельным ее разделом - военную историю, которые должны были развивать патриотические чувства кадетов и способствовать пониманию ими исторических задач России. Оба эти предмета Кутузов вел сам. Исследование документов, относящихся к учебному процессу ВУЗов, показывает, что вплоть до конца 18 века тактика, как предмет обучения, несмотря на ее центральное место в системе военных дисциплин не выделялась. В российских законах и программных документах предусматривалось изучение воинского искусства либо военной науки. Так в Сухопутном корпусе предписывалось учить «все части воинского искусства с теоретическими и практическими доказательствами посредством примерных осад, обороны, сражений и прочего ...». Воинское искусство, как предмет обучения, трактовалось более широко, чем тактика. Судя по содержанию существующих в исследуемый период документов, и законов оно включало в себя кроме тактики, стратегию, военную историю, военную (географию) статистику и политику. Поскольку в рассматриваемый период тактика еще не отделилась от воинского искусства, как самостоятельная учебная дисциплина, не было и учебника тактики. Задача эта в немалой степени решалась путем изучения военно-исторических и военно-теоретических трудов, среди которых были книги, как российских авторов, так и военных теоретиков европейских государств: Французского королевства - Ж.Ш. Фоларда, Пюисегюра; Пруссии - Фридриха-2; Саксонии - Феша. Отечественных военных теоретиков и историков: Г. Ржевского, Я. Сангмина, И. Завилишина, А. Бестужева. Начали издаваться и поступать в военно-учебные заведения военноисторические сочинения, посвященные полководческому искусству

А.В. Суворова и П.И. Румянцева [18].

Выделение тактики в самостоятельную дисциплину произошло в конце 18 века. В законе № 18539 от 29 мая 1793 года «Об учреждении Казанской военной гимназии» среди 32 дисциплин, которые предписывалось изучать ее воспитанникам, указаны артиллерия, тактика и фортификация. В то же время недостаточно аргументированным представляется утверждение некоторых авторов о том, что при Кутузове в качестве отдельного

предмета преподавалась и военная история. При этом в трудах историков и в том числе современников Кутузова, упоминается только о преподавании тактики. По всей видимости, вплоть до начала 19 века военная история в ВУЗах России, если и преподавалась, то только как раздел или составная часть тактики. Так как только в учебных планах ВУЗов за 1804 год появляются сразу три самостоятельные военно-исторические дисциплины: «История знаменитых войн и полководцев», «История военных наук», «Изъяснение записок славных полководцев» [19].

Некоторые, дошедшие до нас документы, свидетельствуют, что в конце 18 века зародился ряд методических приемов по преподаванию тактики. Большое значение уделялось созданию поучительной тактической обстановки. С этой целью рекомендовалось разрабатывать тактический замысел задач «представляя вымышленную войну, показав положение места, где она проводится, силу с обеих сторон ... и какие командир повеления дает ..., одним словом все, что в целую войну случиться может». Свои решения кадеты должны были обосновывать примерами из военной истории, уставными положениями и теоретическими выкладками военных авторов. Уже в то время высказывались мнения о необходимости осваивать тактику последовательно, начиная с изучения обязанностей младших офицеров и кончая деятельностью полководцев. На тактических занятиях осуществлялась попытка ввести элементы, предусматривающие самостоятельные решения командиров небольших подразделений. Тактические задачи в то время решались, в основном, письменно, причем кроме решения с обоснованием, обучаемый должен был представить вариант боевого распоряжения подчиненным войскам. В этот период преподавание военных дисциплин приобрело ярко выраженную практическую направленность. Занятия для старших воспитанников из классных комнат переносились на два месяца в летние лагеря, ставшие затем традиционными во всех военно-учебных заведениях. В лагере кадеты отрабатывали различные тактические приемы, стреляли из ружей и артиллерийских орудий, получали определенные командирские навыки распознавать сигналы, по команде перестраиваться и во всем «весьма по-солдатски поступать». Определенное внимание обращалось на умения воспитанников действовать на местности и в первую очередь на выработку глазомера. Обучаемые тренировались определять дальности до целей последовательно: от расстояния в 10 шагов до дистанции пушечного выстрела. Учились они и оценке местности: определению господствующих высот, выбору скрытых путей к ним, учету влияния местных предметов на боевые действия войск, а также умению работать с картой и делать топографическую съемку местности. При этом военная топография, как отдельный предмет, в военной школе страны долгое время не преподавался, хотя необходимость обучения кадет и юнкеров чтению планов, глазомерной съемке местности и

определению своего местоположения признавалась давно. Очевидно, роль военной топографии определенное время заменяла в ВУЗах математическая география, которая предполагала обучение воспитанников составлению топографических карт. Однако для пехотных и кавалерийских офицеров изучать такую сложную науку не было необходимости, поэтому уже в начале 19 века в программы ВУЗов были включены «Ситуации», «Съемки ситуаций» которые явились предшественниками военной топографии. Если математическая география предполагала изучение точной инструментальной съемки, умения определять на местности географические координаты объектов, магнитные склонения и сближения меридиан, абсолютные и относительные высоты точек, то при изучении «ситуаций» ограничивались только тем, что считалось необходимым для строевого офицера пехоты и кавалерии [20].

В конце 18 века в практику некоторых военно-учебных заведений начинают внедряться открытые уроки. Так М.И. Кутузов «сам нередко, в кругу офицеров, читал кадетам тактические лекции». В такой форме происходил обмен опытом по организации и методике проведения учебных занятий. Это практиковалось, несмотря на то, что преподавательский состав в корпусе был довольно сильным. В кадетском корпусе при Кутузове преподавали: Л.Ю. Крафт, сын академика И.В. Крафта, сам известнейший математик; академик Н.И. Фус - автор курса алгебры и геометрии; профессор философии и истории Х.И. Безак; известнейший географ И.Н. Завалишин; академик, писатель и путешественник, доктор медицины

Н.Я. Озерецковский и др. [21].

Однако обучение в военно-учебных заведениях зачастую проводилось в отрыве от практических задач стоящих перед армией, изучались предметы, не нужные для боевой деятельности, но необходимые для внешнего лоска: геральдика, генеалогия, танцы, художества. Поэтому происходящие в жизни государства и ее армии изменения требовали кардинальной перестройки и в сфере образования. Екатерининская военная школа исчерпала себя еще в годы царствования императрицы. Армии были нужны не столько «знатные граждане», сколько «искусные офицеры». Один недружелюбно настроенный современник сказал о кадетах Сухопутного корпуса, что: «... они играли хорошо комедию, писали стишки, одним словом, знали все, кроме того, что нужно знать офицеру» [22].

В целом за весь 18 век военно-учебные заведения подготовили не более шести тысяч выпускников. Точный подсчет, видимо, невозможно осуществить. Во-первых, офицерское звание непосредственно после окончания военно-учебного заведения присваивалось только лучшим ученикам, каковых было меньшинство. Во-вторых, большинство получали первый офицерский чин в войсках по прошествии 3 -12 лет, а в отдельных случаях и более, Поэтому правильнее говорить не о числе, подготовленных офицеров, а о числе выпускников, так как вторая цифра будет

больше. Всего Сухопутный шляхетский кадетский корпус окончило в 18 веке около 3300 человек, Артиллерийский и инженерный шляхетский кадетский корпус около 1600. Если говорить о других военных школах в 18 веке, то общее количество их выпускников не превышает нескольких сот человек. Путаница и неопределенность в статусе военно-учебных заведений, их характере, порядке чинопроизводства привели к тому, что большая часть выпускников петровской школы офицерские звания так и не получили. Шкловское Благородное училище до начала 19 века подготовило около 450 выпускников. Корпус чужестранных единоверцев окончило 190 человек, из которых около 100 было отправлено на флот [23]. Даже такое явление, как театр, было генетически связано с военным образованием и его основателем Сумароковым. Из Шляхетского корпуса вышли известные деятели русской культуры драматурги В. Озеров и М. Херасков, мемуарист и издатель С. Порошин, военный инженер и историк, генерал-майор А. Ригельман. Выпускник Артиллерийской школы М.В. Данилов стал крупным изобретателем в области артиллерии и пиротехники. По-прежнему военно-учебные заведения давали значительную часть видных администраторов. Достаточно вспомнить А. Аракчеева и Г. Орлова [24].

Поэтому роль российских военно-учебных заведений, второй половины 18 века, в развитии общей системы образования, науки, культуры и искусства велика и несомненна.

Список литературы:

11. РГВИА, ф. 314, оп.1, д. 1798., д. 2656., д. 2751., д. 2823., д. 2871., д. 2910., д. 304