Спросить
Войти
ХЛЕБОЗАГОТОВИТЕЛЬНЫЕ КАМПАНИИ 1927/28 И 1928/29 ГГ. КАК ЗАВЕРШЕНИЕ НЭПА И НАЧАЛО КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ (НА МАТЕРИАЛАХ ОРЕНБУРГСКОГО КРАЯ)
© Баннова В.И.*
Оренбургский государственный университет, г. Оренбург
Статья посвящена кризису последних лет нэпа, связанному с хлебозаготовительными кампаниями 1927/28-1928/29 гг., положившему конец нэпу и начало насильственной коллективизации в Оренбургском крае.
Конец 20-х - начало 30-х гг. XX века ознаменовались свёртыванием нэпа, политическим и идеологическим разгромом его сторонников, отказом от принципов, на которых он основывался, и переходом на административно-командные методы управления.
Научный интерес к последним годам нэпа и к судьбам крестьянства в условиях начавшейся насильственной коллективизации со временем не утих и не иссяк. Напротив, эта проблема и сегодня остаётся актуальной и привлекательной для исследователей усилиями таких учёных, как В.П. Данилов, H.A. Ивницкий, Л.А. Гордон, Э.В. Клопов, И.Е. Зеленин и других. Исследователи Оренбуржья внесли достойный вклад в исследовании нэпа и проведении насильственной коллективизации в крае. Среди них Л.И. Фу-торянский, М.Г. Лапаева.
Летом 1928 г. в результате нового районирования и создания СреднеВолжского края г. Оренбург стал центром округа. На Оренбургский горисполком и горком ВКП(б) было возложено руководство двумя городскими и двумя сельскими (Оренбургским и Краснохолмским) районами по осуществлению государственной политики власти на местах. С 25 по 27 июня проходила первая Оренбургская окружная конференция ВКП(б). С отчётными докладами выступил секретарь окружкома Акулинушкин. В отчетном докладе он заявил, что недород 1927 г. обострил ситуацию в деревне, возник кризис хлебозаготовок, но мы против чрезвычайных мер, мы также против такого метода как раскулачивание.
В конце 20-х гг. сельское хозяйство развивалось таким образом, что мелкий производитель превращался из продавца хлеба в его сдатчика, а продажа - в государственную повинность и, как следствие, хлеб стал «исчезать». В 1927 г. в губернии с 582 тыс. десятин посевных площадей было собрано 13,1 млн. пудов зерна, из них только около 5 млн. пудов товарного хлеба. По сравнению с 1926 г., где этот показатель составил 16 млн. пудов [1].
* Доцент кафедры Отечественной истории, кандидат исторических наук, доцент.
Ради справедливости следует отметить, что хлеб у крестьян был это так называемые запасы на собственное потребление.
В 1927/28 гг. разразился самый острый кризис хлебозаготовок за всю историю нэпа. В адрес местных партийных и советских органов шли грозные директивы-указания, смысл которых сводился к одному: «усилить», «нажать», «обязать», «судить», «изъять», «чрезвычайные меры». Власть на местах была не готова к такому повороту событий. Хлебозаготовительная кампания срывалась. Держатели хлеба отказывались продавать его по твёрдым ценам. Да и закупочные цены оставались низкими и не стимулировали сдатчиков хлеба. Для обеспечения хлебозаготовительной кампании власти от угроз переходят к жёстким действиям. На дорогах выставляют заградительные отряды, которые препятствовали вывозу хлеба на рынок. Имели место случаи, когда изымали хлеб, а хозяев подвергали аресту и запугиванию. Отступников облагали непосильными налогами. Всех чесали под одну гребёнку - будь то кулак, середняк, или бедняк. Социальный статус никого не спасал. Несмотря на беспрецедентное давление «верхов», на этот раз чрезвычайных мер удалось избежать.
Два фактора обуславливали решение хлебозаготовок: во-первых, быстрыми темпами развивалась промышленность, росла численность городского населения и связанный с ним спрос на продовольствие; во-вторых, сокращение хлебного экспорта ставило под угрозу срыва импорта машин и оборудования и самой индустриализации.
Осенью 1928 г. на ноябрьском пленуме ЦК ВКП(б) была сформулирована задача - увязать производственное кооперирование сельского хозяйства с разгромом кулачества. К октябрю 1928 г. в Оренбургском крае насчитывалось 532 колхоза, объединивших 7237 крестьянских хозяйств, или 4,8 % от их общего количества. А на пленуме Оренбургского окружкома ВКП(б) 5-7 декабря 1928 г. было принято решение: к весне 1929 г. этот показатель должен был составить 7,2 % [2].
Местные коммунисты приняли решения пленумов ЦК к неукоснительному выполнению. Массированная агитация и пропаганда дали свои результаты. В итоге принятых мер на 1 октября 1929 г. в колхозах Оренбургского округа состояло 14,3% крестьянских хозяйств, а на 1 декабря того же года - уже 24,5% [3].
Процессы, протекающие в деревне, усложнялись ещё и тем, что социальный состав хозяйств изменился. За годы нэпа часть бедноты поднялась до уровня средних хозяйств, часть из них перешла в батрачество. Село явно осереднячилось. Хозяйства середняков оставались главными держателями хлеба, 3-5 % составлял деревенский люмпен. Эта категория крестьян в период развернувшейся коллективизации стала для властей козырной картой в пропаганде за вступление в колхозы, в борьбе против кулаков, колеблющихся середняков. Об этом красноречиво говорит социальный со-
став колхозов Оренбургского округа. В 1928 году среди членов колхозов бедняки и батраки составляли 58,8 %, середняки - 34,4 %, зажиточные крестьяне - 6,8 %. 1929 год ещё более показателен в этом плане - 61,0 %; 38,0 % и 1,0 % [4]. В это же время обострилась борьба с лжеколхозами, которые создавались под эгидой зажиточных крестьян, чтобы избежать репрессий. Так, прокурорским надзором были ликвидированы 107 колхозов, 26 артелей, 59 товариществ по совместной обработки земли, 4 мелиоративных, 16 машинных и 2 садово-огородных объединения [5].
У деревенской бедноты имелся свой корыстный интерес. Бедняцкая часть деревни стремилась расширить круг хозяйств, подлежащих раскулачиванию, ибо конфискованное имущество передавалось колхозам в качестве вступительных взносов батраков и бедняков. По рекомендации «сверху» 25 % конфискованного хлеба распределялось среди бедноты и малоимущих середняков по низким государственным ценам или в порядке долгосрочного кредита, а порой и просто разворовывалось.
Большинство колхозов были нежизнеспособными и существовали лишь на бумаге. Среди колхозников получают распространение иждивенческие настроения: «Советская власть умереть не даст», - заявляли одни. «Я не хочу молоко делить кружками», - отвечали их оппоненты. Урожай 1928 г. был хорошим и превзошёл все ожидания, планировалось хлеба заготовить больше. В этом году с 895 тыс. десятин посевных площадей сбор зерна составил 50 млн. пудов. Государственные заготовки составили 32 млн. пудов [6]. Хлебозаготовительная кампания 1928/29 г. стартовала достаточно успешно. В первом квартале (хозяйственный год начинался с 1 октября) темп хлебосдачи по округу составил 107,7 %, во втором, в связи с ухудшением погоды, несколько снизился - 106,2 %, а в третьем он поднялся до 132,2 % [7]. Однако прежняя ценовая политика не претерпела сколько-нибудь существенных изменений в начавшейся заготовительной кампании. Прежние цены на хлеб оставались низкими, а цены на промышленную продукцию высокими. Ни ужесточение административных мер по отношению к крестьянству, ни грозные директивы ЦК ВКП(б) не внесли перелома в ход хлебозаготовительной кампании. Единственным способом заполучить хлеб у крестьян стало применение чрезвычайных мер.
«Чрезвычайщине» был дан зелёный свет. Насильственные меры по отношению к крестьянству стали применяться и в Оренбургском округе. Власти насильственно закрывали рынки, вводили запреты на торговлю хлебом, безвозмездно изымали зерно по дороге на рынок, останавливали работу мельниц, или снимали сита, или ограничивали объём помола зерна. Входили в практику подворные обыски, ночные аресты, допросы с угрозами, дело доходило до физического насилия и издевательства. Суды, руководствуясь 107-й статьёй УК РСФСР, автоматически выносили решения о конфискации не только излишков товарного хлеба, но и необходимых запа-
сов. Наконец, в ход пошла статья 58-10 УК (контрреволюционная агитация), она применялась против тех, кто осмеливался критиковать власть. Направление в исправительно-трудовые лагеря проводилось не только по судебным приговорам, но и во внесудебном порядке особым совещанием ОГПУ
В обстановке политического и организационного террора зажиточная часть крестьян саботировала хлебозаготовки, придерживала хлебные запасы, чтобы добиться повышения цен на хлеб. Их позиция оказывала влияние на остальных держателей хлеба. Характерно в этой связи высказывание зажиточного крестьянина посёлка Кульма Кваркенского района: «В этом году лишнего сеять не нужно, нет никакого расчёта, сдавать хлеб по твёрдой цене, нужно сокращать посевы и продавать крупный скот». Ему вторит крестьянин из посёлка Первомайского Петровского района: «Будем сеять только для себя, для еды. Довольно издеваться» [8].
В докладной записке Оренбургского окружкома, направленной в адрес ЦК и Средне - Волжского крайкома ВКП(б) (осень 1928 г.), отмечалось, что в целях безотлагательного выполнения плана по хлебосдаче устанавливается окончательный срок: Кваркенский район - 5 октября; Ивановский
- 10; Буртинский, Покровский, Орский - 15; Каширинский, Домбаров-ский, Соль-Илецкий - 20; Петровский, Илекский, Троицкий, Сорочинский
- 25 октября, при этом Оренбургский, Ново-Покровский, Краснохолмский брались под личную ответственность райкомов и райисполкомов [9]. Предлагались меры общественного воздействия. Добиваться принятия решений на собраниях бедноты и середняков об обязательной сдаче всех излишков. Публиковать списки примерных сдатчиков хлеба, заносить их фамилии на красную Доску. Провести показательные суды над кулаками, не сдавшими хлебные излишки.
Секретарь Оренбургского окружкома партии Акулинушкин, докладывая в обком ВКП(б) о выполнении план - заказа по хлебосдаче, при этом он сетовал на слабость заготовительного аппарата, часто хлебозаготовки шли самотёком, на слабую связь партийцев с массами, на атмосферу благодушия и явного спокойствия, на недостаточную активность деревенских коммунистов и комсомольцев. Коммунисты либо не являлись на партийные собрания, либо отмалчивались [10].
Во многих районах отсутствовала информация о наличии товарного хлеба, существовала потребность в подводах и железнодорожных вагонах. К примеру, в Оренбургском районе скопилось до 500 тыс. пудов хлеба, а под загрузку подавали только 4-5 вагонов в сутки. Заготовители взывали: «Дайте три вершка хлеба, и всё будет». Следует добавить, что не хватало складских помещений, зерно ссыпали на открытые площадки прямо на землю, отсутствовали подъездные пути, был большой дефицит гужевого и железнодорожного транспорта. Из протокола общего собрания коммуни-стов-железнодорожников Оренбургского узла от 2 декабря 1928 г. явству-
ет, что ещё с августа месяца 25 % паровозного парка стояли без ремонта, и только к декабрю удалось переломить ситуацию и стабилизировать подачу вагонов под погрузку хлеба: сентябрь - 618 вагонов, октябрь - 1192, ноябрь - 1190 [11]. С началом зимы появился неудовлетворённый спрос на сани, подковы, дёготь, хомуты. Обострилась проблема с поставкой в деревню промышленных товаров: мануфактуры, кожтоваров, гвоздей, леса, пиломатериалов. К примеру, в Краснохолмском районе махорку выдавали в ограниченном количестве и только по членским книжкам.
Водоразделом в начавшейся коллективизации стал 1929 год, - «год великого перелома». Ноябрьский (1929 г.) Пленум ЦК ВКП(б) отметил небывалый темп коллективизации и обосновал линию Сталина о ликвидации кулачества как класса. Прав О. Лацис, когда пишет, что «в 1929 году, как и позднее, Сталин настойчиво отстаивал единственный мотив ускорения коллективизации: решение хлебной проблемы». Для подтверждения этого тезиса Сталин не гнушался жульнической статистикой, не скупился на обещания. Так, выступая на конференции аграрников - марксистов в декабре 1929 года он заявлял, что теперь у нас имеется достаточная материальная база для того, чтобы ударить по кулачеству, сломить его сопротивление, ликвидировать его как класс и «заменить кулацкое производство производством колхозов и совхозов» [12]. При этом он забыл, что середняки были главными держателями хлеба.
Местные партийные и советские органы приступили к неукоснительному выполнению его решений. Окружком ВКП(б) принял документ «Состояние и перспективы колхозного строительства в Оренбургском округе 1929/30 гг.», который определил коллективизацию на уровне 58-60 % [13]. Теперь «сверху» дали установку обеспечить к весне 1930 года - 80, а к осени 1930 г. - 90 % вовлечённых в колхозы крестьянских хозяйств [14]. Началась беспрецедентная борьба за проценты. Лозунгом дня стало: «Даёшь 100% коллективизацию! Кто не идёт в колхоз, тот враг советской власти».
Массированная агитация и пропаганда дали плоды. В результате принятых мер на 1 октября 1929 г. в колхозах Оренбургского округа состояло 14,3 % крестьянских хозяйств, а на 1 декабря того же года - уже 24,5 %. Имеющиеся данные позволяют утверждать, что кулацкие хозяйства в 1927-
Пленум окружкома (декабрь 1929 г.) констатировал обострение классовой борьбы на селе и, чтобы ослабить её накал, настоятельно рекомендовал партийным и советским органам бороться за смычку между бедняками, батраками и середняками, то есть за союз, за который ратовали устроители социалистической деревни. И однозначно требовали не допустить сближения кулацкой части деревни с середняком, союза которого так боя-
лась партия. Были приняты меры по закреплению положительной тенденции. С этой целью колхозам в срочном порядке была оказана материальная помощь. Завезено и распределено по коллективным хозяйствам 524 головы лошадей и 6591 голова рабочего скота [16].
В докладе окружкома «О состоянии работы среди бедноты и батрачества и проведении конференций групп бедноты» отмечалось, что предпринятые меры дали положительные результаты: «Смычка кулака и середняка массового явления не имела» [17].
Перед колхозами была поставлена задача - обеспечить страну хлебом, иначе это ставило под угрозу программу импорта машин и оборудования, а по существу - срыв индустриализации. Так, в закрытом письме краевого комитета ВКП(б) «О хлебозаготовках» от 9 октября 1929 г. во исполнение постановления ЦК ВКП(б) от 29 июля 1929 г. предлагалось годовой план выполнить до января-февраля 1930 г. при этом настойчиво рекомендовалось «выявлять злостно уклоняющихся от сдачи хлеба, применять к ним репрессивные меры, вплоть до придания суду, провести показательные судебные процессы против виновников в организации контрреволюционных выступлений» [18]. Выданные рекомендации стали руководством к действию. В первом квартале (хозяйственный год начинался с 1 октября) темп хлебосдачи по округу составил 107,7 %, во втором, в связи с ухудшением погоды, несколько снизился и составил 106,2 %, а в третьем вырос до 132,2 % [19].
Продолжавшийся силовой нажим не мог не обернуться применением насильственных мер. Началось закрытие рынков, проведение обысков и арестов по крестьянским дворам. Дело доходило до рукоприкладства, физического насилия. Направление в исправительно-трудовые лагеря производилось не только по судебным приговорам, но и во внесудебном порядке особым совещанием ОГПУ Это был волюнтаристский приём, политика авантюризма. Взять хлеб за три месяца было невозможно по объективным причинам.
- второй. Около 6 тыс. кулацких хозяйств было раскулачено, а имущество конфисковано. Только по Оренбургскому округу было репрессировано 1215 тыс. человек [20].
В обстановке политического и организационного террора кулаки и зажиточная часть крестьян от ненасильственных форм сопротивления как то: саботаж в проведении хлебозаготовок, припрятывание хлебных запа-
сов, отказ засевать посевные площади, продавать хлеб по фиксированным ценам - переходила к активным формам борьбы вплоть до открытых выступлений и убийств. Так, с 7 по 13 августа 1930 г. имело место массовое выступление женщин в селе Фёдоровка Ново-Покровского района. Они разгромили общественные амбары и растащили 212 центнеров хлеба бедняцкого фонда. В результате проведения общественно-политической работы удалось вернуть 90 % хлеба [21].
Житель села Егорьевка Петровского района кулак Васильев Илларион, по оценке властей, злостный укрыватель хлеба пытался подкупить уполномоченного Струнова, предлагая 50 рублей. При обыске было найдено и конфисковано 60 пудов муки, 250 пудов пшеницы и 30 пудов овса. В посёлке Изобильном распространялись слухи о том, что коммунисты изобрели такое масло, которым будут смазывать стариков, чтобы они скорее умирали [22].
В Оренбургском крае осенью 1929 г. по неполным данным было совершено около 50 террористических актов, преимущественно в казачьих районах - Оренбургском, Краснохолмском, Илекском, Орском и др. у них было изъято 132 винтовки, 65 револьверов, 102 шашки и другое оружие. Эти выступления жестоко подавлялись властями [23].
Убийства, грабежи, поджоги стали обычным делом на селе. Так, было совершено покушение на члена сельского совета Карагай-Покровка, сожжено имущество на 700 рублей. В огне погибли четыре человека и рабочий скот. В селе Нестеровка Сорочинского района сгорела усадьба председателя сельского совета члена партии Контелова. В селе Ивановке этого же района выстрелом в голову убит уполномоченный по хлебозаготовкам член партии Маслов [24].
Благодаря беспрецедентной политической агитации и пропаганды, внеэкономических методов воздействия на деревню темпы форсированной коллективизации начали давать свои результаты. Если на 1 декабря
Таким образом, хлебозаготовительный кризис, начавшийся в стране в 1927/28 г. и продолжившийся в 1928/29 г., фактически означал, что уже в 1928 г. НЭП в деревне ликвидирован и власть инициировала начало форсированной коллективизации. Борьба за хлеб выдавалась за классовую борьбу, а политика насильственной коллективизации как прямое следствие уничтожения кулачества.
Список литературы:
