Через тернии к знаниям (о студентах 1920-х гг.)

Женский педагогический институт на рубеже эпох.

педагогической деятельностью. За студентками был установлен полицейский надзор: начальство института обязано было представлять в жандармское управление списки слушательниц с их фотокарточками и указанием вероисповедания.

С начала и особенно после Октября институтская жизнь заметно усложнилась. Проводить учебные занятия было очень трудно из-за холода в аудиториях. Некоторые преподаватели проводили свои занятия на дому. А, например, одна из наставниц института, Е. С. Султан-Шах, свою квартиру полностью превратила в учебные помещения.

С этого времени для многих началась новая жизнь в новой стране.

Примечания

И. В. Лихолетова,

главный хранитель музея истории университета

ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ — К ЗНАНИЯМ (о студентах 1920-х гг.)

Первое послереволюционное десятилетие. Сложные, противоречивые, смутные времена. В стране — голод, разруха. Новая власть — в стадии становления. Глубинные изменения затронули все стороны жизни народа. И образование, как один из краеугольных камней здания нового общества, также находилось в процессе трансформации. Страна остро нуждалась в подготовке квалифицированных кадров для вновь создаваемой единой трудовой школы, школ взрослых, ликбезов, дошкольных учреждений и т. д. В ответ на требования времени с 1918 по 1925 г. в Петрограде шел сложный процесс реорганизации высших педагогических заведений, который завершился созданием в 1925 г. объединенного Ленинградского государственного педагогического института им. А. И. Герцена.

В те непростые годы в образовании менялось все: перекраивались учебные программы, обновлялся профессорско-преподавательский состав (хотя многие преподаватели дореволюционной высшей школы, к счастью, остались работать в советских вузах). Изменилось и само студенчество: преобладание в педагогическом образовании бывших гимназисток из дворянских, купеческих, зажиточных мещанских семей сменилось широким потоком юношей и девушек «из народа», и «классовая вражда», безусловно, слегка ощущалась в среде студенчества. Вот выдержка из «Записок русской

студентки 20-х гг.», хранящихся в архиве нашего музея, иллюстрирующая это явление: «Много, много у нас лиц, оторванных от сохи и бороны — дети деревни. В платочках девушки, миловидные, простые, но с умнъгми глазами. В противоположность им бегают, хихикают, лукаво посматривают кисейные барышни. Почему-то, глядя на них, у меня так и хочет с языка сорваться определение “легкомысленные болонки ”. По-моему, это так подходит к такому типу, хотя, быть может, и грубо. Не люблю я таких девиц...»

Жилось в то время всем нелегко в новой стране. А студентам, особенно иногородним, — труднее вдвойне. Скверные условия в студенческих общежитиях, когда комнаты дышали сыростью (если вообще удавалось получить место), неудовлетворительное состояние столовых, трудности с учебными пособиями, дефицит самых элементарных вещей — мебели, лампочек, постельного белья, обуви, одежды — вот обычная картина жизни студента 20-х гг. При этом настоящий голод, когда не было даже хлеба, а в общежитии стояли очереди за кипятком. Но все эти неимоверные трудности бытия не могли убить молодую энергию, неугасимую жажду знаний, стремление к новой, лучшей жизни. Вспоминает студентка-первокурсница: «К тому, что у нас нет хлеба, мы как будто привыкли. Привыкли даже всего один раз в день есть. А есть решительно нечего — даже морковки нет. Эх, жизнь наша, жизнь горемычная! Учиться, во что бы то ни стало! Скверно еще: нет денег на учебные пособия, а так трудно. Книги из институтской библиотеки первокурсникам на дом не дают».

А вот еще один пример жизненной стойкости и стремления к знаниям молодежи того поколения: «Несмотря на все невзгоды, я, однако, очень довольна своим житьем. Ведь мы именно живем. Учимся и боремся с жизнью. Закаляем свою волю. Подчас, конечно, приходим в отчаяние, да оно, как тучка в летний день, проходит. И опять светит солнышко.

Вот хотя бы сейчас: есть нечего, однако на завтра у нас целый план. Утром собираемся получить и перетаскивать дрова. А вечером пойдем в Публичку заниматься. Что горевать, когда нечего кусать, не в этом же смысл жизни. Быто бы духовной пищи побольше».

Студенты, являясь общественно-активным слоем общества, принимали посильное участие в жизни города. Студенческие комитеты, например, осуществляли народный контроль над распределением хлеба среди голодающих, дежурили в хлебопекарне, руководили питанием беспризорников, создавали для них столовые. А когда при педагогическом институте было организовано отделение СПОН (социально-правовой охраны несовершеннолетних), студенты-споновцы под руководством преподавателей активно включились в работу по борьбе с детской беспризорностью и преступностью. Они спускались в подвалы, шли на вокзалы, рынки, помогали помещать этих детей и подростков в приемники, детские дома, трудовые колонии (типа знаменитой «Республики ШКИД» В. Н. Со-рока-Росинского, который преподавал в нашем институте).

Вместе с рабочими города студенты нашего института активно участвовали и в шефстве над деревней. В 1925 г. в ЛГПИ было создано общество Культсмычки, в которое вступило 615 студентов. Вплоть до 1928 г. работа в деревне шла по линии этого общества и носила, по преимуществу, культурно-просветительский характер. Активисты общества Культсмычки организовывали сбор литературы и направляли ее в подшефные районы, сами выезжали с концертами. Большую массовопропагандистскую работу в деревне студенты проводили во время каникул и педпрактики. Они выступали с докладами среди крестьян, разъясняли политику партии, помогали создавать колхозы, налаживали работу изб-читален, вовлекали крестьянскую молодежь в комсомол, помогали выпускать стенгазеты и т. д. Отъезжающих на каникулы студентов, как правило, инструктировали по вопросам работы в деревне, обеспечивали их тезисами докладов и соответствующей литературой.

Помощь герценовцев деревне не ограничивалась общественной работой — коллектив института принял активное участие в общенародном походе за урожай 1929 г. По инициативе комсомольской организации в институте была проведена лотерея, сбор от которой был передан в фонд постройки трактора «Ленинградский комсомолец». «Даешь трактор имени Педвуза и через него прочную связь с деревней!» — под таким заголовком институтская газета «Педвузовец» поместила письмо комсомольского коллектива института, обращенное ко всем студентам и преподавателям.

Наряду с такой высокой общественно-политической активностью молодежи 20-х гг., когда набирала силу и становилась ведущей в вузах комсомольская организация, далеко не все студенты, даже из «пролетариев», не говоря уже о бывших дворянах, потомках купечества и зажиточных мещан, разделяли энтузиазм «строителей светлого будущего». Правда, вслух о таком старались не говорить, подобные настроения мы можем уловить лишь в личных, дневниковых записях, не предназначав-

шихся для чужих глаз: «Насилие над личностью, подчинение общему принципу — ну и какая будет жизнь? Живи, как все, да если я так не могу и не хочу... Ну что со мной сделаешь? Не хочу я читать их утопии и коммунистические бредни, хочу заниматься чистой наукой, а не служанкой правительству». Хорошо, что этот дневник не попал в те годы «куда следует», незавидна была бы судьба его автора, студентки-первокурсницы. Но, вероятно, все же это не типичный пример, основная масса молодежи не оставалась аполитичной в то идеологически напряженное время.

Будущие учителя уже в институте начинали педагогическую деятельность: участвовали в ликвидации неграмотности среди населения. В октябре 1929 г. Политехнический институт и Институт Герцена заключили договор о социалистическом соревновании, по которому герценовцы взяли на себя обязательство полностью ликвидировать неграмотность в Охтинском подрайоне, а Политехнический институт обязался провести аналогичную работу в Лесном подрайоне Выборгского района. Более 900 студентов и преподавателей Института Герцена были активными участниками культпохода: 595 человек непосредственно занимались с неграмотными и малограмотными, а 335 человек вели культурно-просветительскую работу в ЖАКТах, Дом-просветах, клубах и на предприятиях Охты. С чувством глубокой благодарности отмечали рабочие Охты большую работу герценовцев. «Тяжело учиться, очень тяжело, но учиться надо, — говорила в своем выступлении работница Боброва. — С работы придешь усталая и берешься за книгу. Знаю, что машине нужна грамотная работница».

В трудные полуголодные времена студенчество оказывало посильную помощь друг другу. Еще в 1918 г. было создано общество «Красный студент», которое помогало устраиваться молодежи на дополнительные работы, чтобы хоть как-то свести концы с концами (переносить вещи, сторожить склады, работать на огородах и т. д.). Большую помощь оказывал и студенческий профком, в деятельности которого большое место занимали вопросы быта студентов: была создана касса взаимопомощи, оказывавшая материальную поддержку нуждающимся, осуществлялся контроль над работой студенческой столовой, профком активно участвовал в распределении стипендий, руководил студсо-ветами общежитий, организовывал предприятия по обслуживанию студентов (пошивочная мастерская, парикмахерская и т. д.).

Нельзя не отметить неоценимый вклад, который внес в культурное воспитание молодежи студенческий клуб, созданный именно в 20-е гг. В 1922 г. он впервые гостеприимно распахнул двери, став местом досуга, творческого развития молодых. В клубе ЛГПИ показывали кинофильмы, устраивали танцевальные вечера, сопровождаемые джаз-оркестром. В буфете продавали как минеральную воду, так и пиво. Будет любопытным упомянуть о деньгах и ценах того времени. И вновь обратимся к воспоминаниям непосредственных участников событий — студентов: «При входе в буфет красовалась записка о том, что стипендиаты могут пользоваться буфетом в кредит на счет стипендии. Предательски манила она к себе таких студентов — голь перекатную. Вмиг облетела она весь зал. Мы не утерпели — отправились с важным видом туда, где так вкусно пахло. Взяли в кредит каждая следующее: по бутерброду за 100 тысяч по 2 штуки, печений за 180 тысяч каждая и по конфетке за 40 тысяч. Все купленное мы с таким удовольствием употребили, что, кажется, никогда вкусней этих вещей не было». К слову, стипендия по тем деньгам составляла примерно 30 миллионов.

В клубе для молодежи были также: духовой оркестр, танцевальная школа, драматический коллектив, кружок стенографии, тир. В 1923 г. был создан хор, который выступал и в рабочих клубах. Проводились костюмированные балы-маскарады, праздники. В 1927 г. впервые на сцене клуба был инсценирован обряд русской деревенской свадьбы. В нем были представлены все виды народного творчества: песни, пляски, хороводы. В спектакле было занято более 100 человек. Материалы, связанные с постановкой, были затем переданы в этнографический музей и послужили образцом для многих аналогичных представлений. Холодно, голодно, но как же весело, задорно жили студенты!

Уже в 20-е гг. клуб стал местом встреч со знаменитыми писателями и артистами. В. А. Десниц-кий, бывший в то время проректором, вспоминал: «Институт пользовался большим вниманием и дружбой выдающихся людей нашей страны. Например, А. М. Горький читал свои произведения, проводил беседы на литературные темы. Неоднократно звучал в стенах нашего института голос Ф. И. Шаляпина, прекрасного певца, который жил недалеко от института и часто заходил к нам». Дважды, в октябре 1929 г. и в марте 1930 г., в клубе с триумфом выступал В. В. Маяковский.

Правда, далеко не все студенты прониклись творчеством великого футуриста: «Ну, что за поэзия? Загромождение какими-то грубыми, неуклюжими образами и метафорами. Вл. Маяковский,

наверное, придерживается того, чего придерживались древние евреи, — “образ заменяет собой мысль”, — а потому-то в его стихах мысль надо искать днем с огнем и всяческими догадками», — вот мнение одной из студенток.

Студенческий профком заботился и о культурном досуге студентов: организовывал массовое распространение билетов в театры и кино. По данным профкома, каждый студент в среднем за учебный год 5-6 раз посещал ленинградские театры и 12 раз кино.

Но все же главным делом студентов, при таком многообразии общественной, политической и творческой жизни, была учеба. Это были не только обязательные к посещению занятия, но и активная вовлеченность молодых людей в научную деятельность, и на довольно серьезном уровне. В 1927 г. образовался институт «выдвиженцев» — лучших студентов, увлекающихся наукой, ведущих активную общественную работу. Например, на химическом факультете такие студенты обязательно занимались в кружке, где заслушивали научные доклады. Выпускали газету «Электрон», собрали специальную библиотеку по химии и совершали экскурсии на химические заводы. Дипломные работы приравнивались к научным исследованиям, темы были исключительно экспериментальными. В 1929 г. студенты выполняли дипломную работу по химии для завода «Красный выборжец», имевшую практическое применение в работе завода. После отмены дипломных работ лучшие студенты выполняли исследования вне учебного времени. Отличники отмечались приказом ректора по институту.

Вот так — порой трудно, но интересно и весело жили, учились, готовили себя к новой жизни первые поколения студентов-герценовцев, преодолевая временные трудности, надеясь на лучшее завтра. Тогда они еще не знали, что их вместе со всей страной ожидают тяжкие испытания и большие перемены.

Е. О. Путилова,

профессор кафедры детской литературы

ПОКАЗАТЕЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА КАК ЦЕНТР КНИЖНОЙ КУЛЬТУРЫ

Мысль о создании совершенно еще небывалой — показательной библиотеки впервые появилась у Ольги Иеронимовны Капица* в 1913 г., если судить по небольшой публикации в журнале «Новости детской литературы» (1913-1914 гг. № 1). Ядром для новой библиотеки стали три собрания: книги из Подвижного музея учебных пособий при Технологическом обществе, книги из фондов журнала «Что и как читать детям» и библиотека закрывшегося к 1918 г. Учительского союза. К 1919 г. можно уже было говорить об открытии показательной библиотеки: помещение, средства, всяческое содействие предоставил Педагогический институт дошкольного образования. К тому времени библиотека насчитывала 11 тысяч томов. Страницы архива О. И. Капица дают подробное описание фонда библиотеки, разнообразной по различным областям культуры и знаний, а также всех помещений (и книгохранилища, и читальни, и аудиторий для занятий со студентами), сведения о штатном расписании. Все это очень важно, но, конечно, еще важнее понять суть того, что подразумевала Ольга Иерони-мовна Капица под самим понятием «показательная библиотека», какую цель она ставила, создавая эту библиотеку.

В отличие от чисто практических задач, стоящих перед любой, даже высококвалифицированной библиотекой (как то: подбор лучших книг для педагогической практики, помощь в подготовке студента по определенным областям знаний, создание библиографических указателей и. т. д.). Показательная библиотека ставила перед собой гораздо более широкую задачу — научное изучение детской литературы. Выдвигая это положение, Капица дает теоретическое обоснование необходимости научноорганизованной детской библиотеки.

Утверждая, что научное изучение детской литературы невозможно без специальной библиотеки, Капица обосновала роль библиотеки в этом процессе. Фонд библиотеки должен был открывать широкие возможности изучения не только самой детской литературы, но предполагал связать это изучение с работой над исследованием других отраслей знаний: психологии, фольклора, истории литературы, пе-

* Капица Ольга Иеронимовна (1866-1937) — видный исследователь детского фольклора и круга детского чтения, основатель кафедры детской литературы в Педагогическом институте им. А. И. Герцена, а также специальной показательной библиотеки детской литературы.