УДК 391
Кирчанов Максим Валерьевич Kirchanov Maxim Valeryevich
доцент кафедры регионоведения и экономики зарубежных стран, заместитель декана факультета международных отношений Воронежского государственного университета dom-hors@mail.ru
ЧУВАШСКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ В 1917-1920-Е ГГ.:
ПРОБЛЕМЫ СОВЕТИЗАЦИИ
Assistant Professor of the Regional Studies and Foreign Countries Economy Subdepartment, Deputy Dean of the International Relations Department, Voronezh State University dom-hors@mail.ru
CHUVASH NATIONALISM IN 1917-1920-S: PROBLEMS OF SOVIETIZATION
Аннотация:
Автор анализирует трансформации в идеологии чувашского национализма в конце 1910-х гг. Русские революции 1917 г. содействовали активизации национальных движений. Чувашские националисты начали развивать лозунги культурной и политической автономии. Октябрьская революция актуализировала социальные идеи в чувашском национализме. Компромисс между чувашскими националистами и российскими большевиками привел к синтезу социальных и национальных идей в чувашском национализме и формированию социалистической советизированной версии чувашской идентичности.
русские революции 1917 г., чувашский национализм, национальное движение, советизация.
Summary:
The article deals with ideological transformations in Chuvash nationalism in the late 1910-s. Russian revolutions of 1917 contributed to the national movements’ activation. The Chuvash nationalists began to develop slogans for cultural and political autonomy. The October revolution brought into focus social ideas of the Chuvash nationalism. Compromise between the Chuvash nationalists and Russian Bolsheviks resulted in synthesis of the social and nationalist ideas in the Chuvash nationalism and formation of the socialist soviet version of the Chuvash identity.
Russian revolutions of 1917, Chuvash nationalism, national movement, Sovietization.
Канадский украинский исследователь Мирослав Шкандрий в одной из своих работ [1] высказал предположение о том, что в эволюции дискурса национальной политической и культурной жизни нерусских народов можно выделить два этапа - этап неконтроля дискурса со стороны властей и этап покорения дискурса, его принудительной интеграции в советский культурный канон. Шкандрий использовал эту дихотомию для изучения украинской истории, хотя методология, на которую он опирается, кажется вполне применимой и для изучения истории других нерусских народов, например истории чувашской литературы. Чувашский культурный национализм, представленный к тому времени пока что малочисленными текстами, достаточно хорошо исследован в категориях традиционного исторического или литературоведческого понимания. В статье мы проанализируем культурные основания политического формирования и развития национализма, конструирования политической идентичности и лояльности.
Революция 1917 года имела свои последствия для большинства национальных регионов начавшей распадаться Российской империи, в том числе и для Чувашии [2], несмотря на ее периферийный статус и полуколониальное положение внутренней периферии в политическом пространстве распадавшейся Российской империи. 20-28 июня 1917 г. в Симбирске состоялся первый Общечувашский съезд [3], в ходе работы которого была озвучена необходимость активизации национальной интеллигенции в сфере образования, необходимость борьбы за автономию [4], выработку национальной чувашской символики. По результатам съезда было создано Чувашское национальное общество, в
правление которого вошли деятели из рядов интеллигенции - А.В. Васильев, Г.Ф. Аллю-нов, И.В. Васильев, Н.В. Никольский, А.В. Рекеев, А.Г. Гаврилова.
Революция привела к демонтажу старых имперских нарративов, использовавшихся для описания роли и места нерусских народов. Если раннее имперская администрация определяла нормы их поведения, то теперь они сами стали выстраивать свою культуру как свою собственную, поначалу не интегрируя ее в новый советский канон. На волне революционных перемен чувашское национальное движение ставило задачи по ликвидации национального неравенства, преследуя самые широкие цели - от создания политической автономии до всемерного развития чувашской культуры [5]. Революционные процессы привели к демонтажу старого имперского канона, а также связанных с ним типов политической идентичности. В результате разрушения старых идентичностей институционализации были подвергнуты новые идентичности, которые оказались в одинаковой степени национальными и политическими [6]. Это не означало того, что местные чувашские интеллектуалы обрели полную свободу - они были вынуждены проявлять свою лояльность, подчеркивая ее своим творчеством, акцентируя на нее внимание в своих произведениях.
Такая ситуация привела к тому, что свобода относительно быстро прошла и чувашский культурный национализм как совокупность текстов и связанных с ними политических практик был интегрирован в большой советский канон, пришедший на смену имперскому. Революция в России привела к тому, что политическая ситуация в национальных регионах стала определяться местными нерусскими, раннее исключенными из политической жизни этническими сообществами. Если раннее культурный национализм был представлен немногочисленными газетами культурной ориентации, то революция резко политизировала общественную сферу в национальных регионах в целом, а также в Чувашии [7]. Советские элиты осознавали, что националистические тренды сложно контролировать. Поэтому национализм, представленный преимущественно текстами и минимальной рудиментарной политической активностью, в национальных автономиях [8] был подвергнут советизации и институционализирован не только как национальный, но и политический -точнее: политически лояльный [9].
Важным фактором в развитии чувашского национализма стало создание автономии, которая позволила реализовать многие ранее скрытые потенции чувашей, связанные, например, с развитием образования [10]. Процесс создания автономии был сложным, сопровождался политизацией чувашского населения, его участием в Гражданской войне, что привело к появлению в Красной армии отрядов, сформированных по национальному признаку. Создание подобных подразделений мотивировалось тем, что в них «было бы легче вести культурно-просветительскую работу на родном языке для воспитания в духе революционного социализма» [11]. В июне 1918 г. началась запись в «Чувашскую национальную роту» [12]. Параллельно шла агитационная работа, в том числе и на чувашском языке [13], направленная на «политическое воспитание красноармейцев чуваш путем устного и печатного слова» [14]. В 1919 г. отмечалось активное использование чувашского языка, например, в чтении лекций «коммунистами-чувашами» [15].
Чувашские коммунисты обращались к национальным чувствам чувашей, подчеркивая их неравноправное положение в Российской империи: «чувашский трудовой народ, извечно терпевший муки и страдания, только благодаря революции получил свободу и вышел к свету» [16]. Позднее, в период работы первого Чувашского областного съезда Советов, подчеркивалось, что «чувашские народные массы в продолжение семи веков боролись за свое национальное освобождение, свой язык, быт, нравы и обычаи, теснимые со всех сторон пришельцами... агенты полицейско-царского строя, попы и миссионеры издевались над чувашами, попирая своими ногами их язык, обычаи, нравы и быт, и
чувашскому народу грозила неизбежная гибель» [17]. В апреле 1919 г. Д. Эльмень уже подводил некоторые итоги, отмечая не только рост изданий на чувашском языке, но и позитивное значение создания чувашского театра [18].
В октябре 1918 г. чувашские коммунисты смогли добиться определенной организационной самостоятельности в РКП(б), что выразилось в создании Чувашской организации РКП(б) [19]. Кроме этого, предпринимались попытки создания Чувашской секции при Казанском губернском комитете РКП(б) [20] и Симбирском губернском комитете [21]. В мае 1920 г. чувашские национальные коммунисты, подчеркивая, что «чуваши живут в семи губерниях Поволжья, а также группами по многим областям и губерниям Сибири. резко отличаются от великорусского крестьянина своим особенным хозяйственным укладом, бытом, нравами, обычаями и языком», предприняли еще один шаг, направленный на их объединение, создав «Центральное бюро чувашских ячеек» [22].
Спустя месяц чувашскими национально ориентированными коммунистами были подготовлены тезисы, которые обосновывали необходимость автономии. Подчеркивалось, что чуваши были одной из жертв политики царизма («продолжительное пребывание в экономическом и политическом рабстве и целый ряд других неблагоприятных исторических причин привели к тому, что чуваши представляют одну из отсталых народностей»); отмечалось и то, что значительная часть чувашского населения не знает русского языка. Доказывалась необходимость создания чувашской автономии как наилучшей формы организации работы с чувашским населением. Чувашская трудовая коммуна с центром в Чебоксарах была создана 6 февраля 1920 г. [24], преобразованная позднее в Чувашскую автономную область [25]. Таким образом, советский режим не только территориально ограничил чувашскую автономию, но фактически не урегулировал окончательно вопрос о ее границах, который поднимался позднее национально ориентированными чувашскими коммунистами. В июле 1920 г. на заседании Цивильского уездного совета они ставили вопрос о создании «Чувашской республики», неоднократно обращаясь к «чувашской нации» [26].
Дискурс, как совокупность текстуализированных проявлений национализма и связанных с ним политических практик, в Чувашии конца 1910 - начала 1920-х гг. становился не только националистическим, но и серийным, формируясь в результате политического участия масс и этнической мобилизации активно национализирующихся сообществ [27], интеллектуалы которых начинают осознавать свою группу как нацию со всеми вытекающими последствиями - от идеи народного (национального) суверенитета до лозунга национального (независимого) государства. Политической модернизации способствовала и институционализация политического дискурса в виде создания сначала автономной области, а позднее и автономной республики в составе РСФСР. Статус подобных республик российский исследователь П. Федосов оценивает как «квазигосударственный» [28]. В этом контексте национализм является и «способом конструирования коллективных
идентичностей, который появился вместе с преобразованиями в государственной власти, расширением дальних экономических связей, новыми средствами коммуникации» [29].
Активно действовало «Чувашское национальное общество», органом национального движения стала газета «Хыпар», писавшая о необходимости проведения реформ в Чувашии. Стали звучать идеи создания чувашской национальной автономии, именно Чувашской православной церкви [30]. «Хыпар», выходившая под девизом «Пётём Чаваш, пёрлешёр!» («Чуваши, объединяйтесь!»), позиционировала себя как идейный центр чувашского национального движения. Чувашские интеллектуалы, почувствовав национальное освобождение, сменили лояльную ориентацию на национальную. Газета «Хыпар» призывала сохранять национальное единство: «чуваш един тем, что он чуваш». Стала культивироваться идея особого чувашского мира - без классовой вражды и социальных противоречий: «чувашам нечего делить между собой». На волне национального подъема И. Тхти писал, что «силен будет люд чувашский, коль един он духом будет». Параллельно местные интеллектуалы поняли, что можно управлять и без русской администрации. В связи с этим А. Милли говорил: «Не надо слушаться русских, а то опять обманемся и осрамимся на весь свет» [31]. А. Турхан, в свою очередь, писал, что «из всех народов всего мира да здравствует единственный чувашский народ» [32].
Развитие чувашского национализма, с другой стороны, в значительной степени является дискретным. Между чувашским националистическими движением до 1917 г. и после прихода к власти большевиков существует разрыв. Это понимали и сами чувашские националисты, которые в начале 1920-х гг. стремились взять под контроль националистическое движение. Попыткой ликвидации разрыва между поколениями чувашских националистов, которые действовали в различных условиях, стало Духовное завещание Ивана Яковлева [33], написанное в 1921 г. в условиях начального этапа институционализации советской версии политического пространства. Завещание несет в себе черты домодернового национализма, основанного на доминировании высокой культуры, носители которой должны были играть патерналистскую роль в отношении масс.
Завещание несет в себе родовые травмы домодернового национализма, основанного в том числе и на религиозной идентичности. И. Яковлев, например, писал: «Крепче всего берегите величайшую святыню - веру в Бога. Вера окрыляет силы ума и сердца, дарует внутренний мир, утешает и ободряет душу в часы несчастья и горя, очищает и просветляет ее в счастье и удаче. С верой в Бога не страшны жизненные испытания; без веры в Него холодно и мрачно на земле. Веруйте, что есть Высший мздовоздатель за добро и за зло, что есть Высшая правда, есть Божий суд, грозный и праведный» [34].
С другой стороны, чувашский национализм, носителем которого являлся И. Яковлев, не был в достаточной степени не только этнизированным, но и гражданским, о чем свидетельствуют многочисленные русские нарративы в тексте Завещания: «Чтите и любите великий, добрый и умный русский народ, таящий в себе неисчерпаемые силы ума, сердца и воли. Народ этот принял вас в свою семью как братьев, не обидел и не унизил вас. Ведомый Провидением к великим, нам незримым целям, народ этот да будет руководителем и вашего развития: идите за ним и верьте в него. Трудна была жизнь этого народа, много горестей и несчастий встретил он на своем долгом и скорбном пути, но он не угасил в себе светочей духа и не утратил понимания своего высокого призвания. Да будут его радости вашими радостями, его горести вашими горестями, и вы приобщитесь к его светлому будущему, грядущему величию. Народ этот не обидел вас в прошлом, он не обидит вас и в будущем. Любите его и сближайтесь с ним. На всяком поле есть плевелы, но мой долгий опыт да будет порукой тому, что среди русского народа вы всегда встретите добрых и умных людей, которые помогут вашему правому делу. Русский народ выстрадал свою правду, и,
нет сомнения, правдой этой он поделится с вами. Верьте в Россию, любите ее, и она будет вам матерью» [35]. Подобные нарративы в тексте Завещания свидетельствуют не только о том, что его автор был носителем в большей степени домодерновой идентичности, но и в значительной степени скептически относился к этническим версиям чувашского проекта, которые на данном этапе выглядели радикально.
Политические перемены изменили и другие сферы жизни в Чувашии, в частности -сферу применения чувашского языка. Чувашские интеллектуалы стали прилагать немалые усилия к его развитию, стремясь сохранить его чувашский характер и модернизировать. Национально ориентированные авторы попытались использовать исторический шанс и утвердить чувашский язык как национальный, отдалив его от русского. В таком контексте они обратились к народным говорам, народному языку. На волне этого интереса они попытались утвердить в качестве литературной нормы такие слова как «канаш» (вместо заимствованного «совет»), «чухансем» вместо «пролетариат». Один из кульминационных моментов этой тенденции - попытка утвердить термин «пуласси» («будущность») вместо «социализм». В данном случае мы наблюдаем не только смыкание модернистского интеллектуального импульса с футуристским, но и синтез различных политических лояльностей.
Россия накануне революции представляла страну со значительным количеством нерешенных, в том числе и национальных, проблем. В результате революции в России политическими элитами была взята на вооружение модель авторитарной модернизации. С другой стороны, помня о том, что СССР является многонациональным государством, правящие элиты пошли на негласный компромисс с национальными течениями в большевизме.
На волне революционных процессов и демонтажа старых институтов меняется идейное содержание чувашского культурного национализма. Чувашские интеллектуалы, с одной стороны, становятся более национально настроенными. При этом они уже не скрывали своей откровенной национальной ориентации. С другой - социальный нарратив развивается наряду с целым комплексом модернизационных нарративов - чувашские интеллектуалы требуют не просто реформ и улучшения социального положения чувашского народа, они культивируют идеи не просто социального равенства, но широкой программы социальных перемен, которые могли привести к радикальной модернизации чувашского сообщества в направлении модерной нации. В такой ситуации чувашские авторы усиленно подчеркивают свою лояльность, стремясь позиционировать себя как часть официального большого советского канона - например, во время борьбы с Колчаком один из чувашских левоориентированных интеллектуалов отметился поэмой «Колчак» [36], призванной акцентировать внимание на революционных добродетелях чувашей. Поэтому чуваши позиционируются как революционная нация, заинтересованная в радикальном отказе от всего старого. В таком контексте чувашский литературный текст - текст со значительным модернизационным потенциалом, текст утверждения нового.
В различных национальных регионах Советского Союза этот процесс протекал по-разному, но он имел и несколько общих особенностей. Формирование советского политического пространства и советского типа написания истории литературного прошлого сопровождалось острой полемикой между местными интеллектуалами и советским центром, проявления которой могли варьироваться от дискуссии на страницах печати до осуждения и разоблачения «буржуазного национализма» и показательных политических судебных процессов. Не была исключением и Чувашская АССР. События 1917 г. и советская политика коренизации привели к значительной политической трансформации регио-
на, формированию новой версии чувашской идентичности, которая сочетала в себе элементы как чувашского национализма, так и лояльности новому советскому государству.
Ссылки:
?a=130035 (дата обращения: 04.03.2013).
References (transliterated):