Формирование особенностей хозяйственно-культурного типа казаков

ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2012. № 1

А.В. Сопов

(кандидат ист. наук, доцент кафедры истории и права Майкопского государственного технологического университета, Республика Адыгея)*

ФОРМИРОВАНИЕ ОСОБЕННОСТЕЙ

ХОЗЯЙСТВЕННО-КУЛЬТУРНОГО ТИПА КАЗАКОВ

Статья посвящена анализу хозяйственно-культурного типа (ХКТ) казаков как одному из важнейших этнических определителей. ХКТ казаков определяется с географической и исторической точек зрения. Выделены основные черты ХКТ казаков; рассматриваются такие его особенности, как неполная оседлость, длительное отсутствие земледелия и др. Автор определяет ХКТ казаков как разбойно-промысловый или военно-промысловый. Рассматривается также историческая трансформация ХКТ казаков.

The article analyzes economic-cultural type (ECT) of Cossacks as one of the major ethnic determinants. Cossacks ECT is determined from the geographical and historical points of view. The major defining features of Cossacks ECT are considered, including incomplete sedentarization, long-term absence of agriculture, etc. The author defines Cossacks ECT as a robbery-commercial or military-trade. The historical transformation of Cossacks ECT is also considered.

area, incomplete sedentarization, military craft.

Историко-культурная типология всего разнообразия этнографических признаков группирует их по двум координатам: географической и исторической. Первый принцип опирается на факт возникновения сходного хозяйства и, следовательно, типологически близких явлений культуры в сходных условиях географической среды. Второй принцип базируется на общей истории культурных элементов. В первом случае явления сосуществуют в пространстве как непосредственный ответ на природную среду, и это называется хозяйственно-культурным типом (ХКТ). Во втором случае рассматривается общность исторической судьбы народов и их культур, и как результат этого — наличие единой территории распространения, называемой историко-этнографической областью (ИЭО).

По мнению Н.Н. Чебоксарова, «именно культурная специфика вместе с языком, который ее выражает, должна рассматриваться

* Сопов Александр Валентинович, тел. 8 (8772) 55-34-19; 8-918-424-07-92; e-mail: avsopov@inbox.ru

в качестве главного критерия при разграничении этнических общностей». Потому что «...в культуре каждого народа переплетаются явления, свойственные только ему одному...»1

Казачество имело ярко выраженные особенности в системе жизнеобеспечения, хозяйственных занятиях2. Последние, однако, не оставались неизменными на протяжении веков. Ставшие в последнее время хрестоматийными утверждения о чисто кочевническом хозяйстве первых казаков вряд ли соответствуют действи-тельности3. Приводимые различными авторами примеры особого культа коня у казаков верны лишь для некоторых казачьих обществ. Так, например, известно, что у запорожцев наиболее многочисленной и мощной боевой силой была пехота, а не конница. Герои украинского фольклора казаки-запорожцы почти всегда пеши. Пехотинцами долгое время были и преемники запорожцев на Кубани — черноморцы 4.

На самом деле отсутствие земледелия — еще не аналог кочевого скотоводства. Кстати, у южных групп казаков в начале XIX в. были записаны прямые воспоминания о добрососедских отношениях с татарами на основе какой-то взаимовыгодной торговли, существовавших, насколько можно понять, в первые годы организации донского казачества5. Для взаимовыгодного обмена имелись все основания. Например, скотоводческая продукция татар могла обмениваться на хлеб и ремесленные изделия протоказаков-черв-леноярцев (скажем, на тележные колеса, в которых полукочевники крайне нуждались, на гончарные, кузнечные изделия и т.п.). Обитатели приречных полос могли строить лодки и предоставлять их при необходимости татарам, содержать и обслуживать перевозы, как это делали какие-то русские в излучине Дона еще в середине XIII в., по известному описанию Г. Рубрука6.

Первые сведения о казаках полны сообщений о том, что они «пускались на добычу в горы к лезгинам и другим народам и всегда

возвращались не с пустыми руками, а с лошадьми, скотом, оружием...»7. Гребенцы, например, «гнушались воровством между собою, но грабеж на стороне, особенно у неприятелей, был для них вещью обыкновенною»8. Есть сведения, что казаки контролировали некоторые переправы и дороги, взимая дань9. Таким образом, военная добыча являлась важной составляющей в системе жизнеобеспечения казаков.

Военизация была необходима в силу отсутствия государственности в регионе, обусловлена внутри- и внешнеполитической ситуацией, особенностями хозяйственного уклада и социальной структуры10. Экстремальные обстоятельства породили «необычайный сорт людей, для которых тревоги войны, битвы, кровь, опасности делались потребностью, страстью. Это были артисты войны, любившие ее, как искусство, наслаждающиеся ею, находившие в ней душевное удовлетворение»11.

Среди мирных занятий предпочтение отдавалось охоте и рыболовству (присваивающим отраслям)12. Имело место скотоводство. По документам ХУЛ в. известно, что мурзы Большого Ногая отгоняли «ис подо многих городков» лошадей и коров13. Важное значение в хозяйстве казаков занимали присваивающие отрасли. Об этом свидетельствуют многочисленные казачьи предания. По словам А.И. Ригельмана, донцы считали, что «начало заведения народа их будто б произошло от одного человека, имевшего охоту бить зверей, и с тем промыслом, переходя с одного на другое место, пробрался он на реку Дон, и оным, по хорошей удаче в ловлении зверя, дотянулся почти до устьев оной, где избрал себе для житья удобное место, и там, упражняясь в ремесле своем, получал добычу изобильную», к нему стали приходить другие люди и «стало их число великое, и жили свободно». Аналогичные предания были распространены и у запорожцев. Они связывали возникновение войска с неким Семеном, «который для рыбного промысла и ловли звериного, на устье Бог реки себе место избрал, к коему, для тако-

вых же промыслов, приумножилось немало людей и избрали, наконец, Семена того Атаманом себе, и составилось чрез то войско». То же обнаруживается и у уральских казаков14.

Было бы опрометчиво считать, что славяне исконно были такими оседлыми земледельцами, какими представляют их себе многие исследователи на основе ретроспективного анализа сведений конца XIX — начала XX в. о русских и украинских крестьянах. Если уж необходимо использовать поздние сведения за недостатком более ранних, то логично обратиться прежде всего к материалам XVIII — начала XIX в. не о крестьянах, а о донских казаках, прежде всего хоперских. Эти казаки, равно как запорожские и другие восточнославянские группы казаков, по крайней мере до середины XVIII в., а местами и дольше, имели хозяйство с преобладающим пастбищным скотоводством и второстепенным, иногда еще очень слабо развитым земледелием15.

Соответственно казаки были еще в XVIII в. самыми настоящими полукочевниками, а многие остатки и пережитки полукочевничества сохранили до середины XIX в. «Юрт» казачьей общины представлял собой полосу земли, вытянутую перпендикулярно реке. На ней близ реки находились зимние пастбища с загонами для хранения сена и кормления скота, сезонно обитаемые зимние селения (базы, зимовки) и крепость-убежище (городок), он же общинный центр. В XVIII в. городки постепенно заменились неукрепленными, более крупными центральными общинными селениями — станицами с тяготеющими к ним периферийными селениями — хуторами. Дальше от реки располагались поля, далеко разбросанные друг от друга вследствие применения залежной системы земледелия. Еще дальше находились летние пастбища. По этой полосе совершалось сезонное возвратно-поступательное кочевание казачьих семей на расстояния, которые в XVIII в. превышали 70 км. Остатки кочевания на расстояния до 20 км даже в середине XIX в. еще не везде перевелись, причем в это время неоседлость имела уже преимущественно земледельческий характер, т.е. была обуслов-

лена залежной системой земледелия в большей степени, чем требованиями скотоводства. При дальних полях, сенокосах и летних пастбищах имелись сезоннообитаемые летние полевые станы — коши, летники16.

О явлениях неоседлости у донских казаков большинство авторов писали сдержанно, не всегда называя вещи своими именами, потому что официальная войсковая историография XIX — начала XX в. стремилась представить донское казачество как «щит Европы», форпост искони оседлой европейской цивилизации против искони кочевого азиатского варварства, в связи с чем считалось неудобным афишировать явления неоседлости у казаков. Поэтому «неудобные» реалии оказались обойденными или завуалированными.

Например, все русские авторы единодушно умолчали о том, как был организован быт казачьих семей на дальних пастбищах, хотя вполне очевидно, что при удалении в 70 км и более от основных усадеб тут требовалась организация и материальная обстановка, характерная для полукочевничества. И действительно, в анонимном иностранном сочинении конца XVIII в. мелькнуло сообщение о том, что донские казачьи офицеры использовали в походах транспортабельные жилища вроде калмыцких войлочных кибиток, которые, стало быть, имелись у казаков и в которых не считалось зазорным жить17.

К сказанному выше необходимо добавить, что анализ источников (от сведений из научных работ до народных преданий) позволяет сделать вывод о том, что тип хозяйствования у «первоказаков» (до конца XV в., когда в основном уже сложилась этническая карта современной Европы)18 был промысловым (охота, соледобыча, рыболовство, бортничество и др.) и разбойно-военным («походы за зипунами», за «ясырем» — рабами). Таковы основные источники существования первых казачьих обществ. Таким образом, все вышесказанное свидетельствует об особом военно-промысловом хозяйственно-культурном типе, который сложился у казаков в «вольный период». На особую систему хозяйствования у ранних групп казачества, основанную на военной добыче и разного рода про-

мыслах, обращали внимание многие исследователи19, писали об этом и мы20.

Правы исследователи, утверждающие, что в период Средневековья сложился определенный стереотип, связанный со словом «казак». Оно означало вольного, удалого, отважного человека, добывающего средства существования на войне21. Особый военно-промысловый ХКТ, к которому перешла часть восточнославянского населения, принимавшая в свой состав как «единоплеменников», так и сходное по типу иноэтничное население, не был полным откатом назад, так как сохранил элементы производящего хозяйства (скотоводство, огородничество и др.). Усиление военных черт было необходимостью, условием выживания, так же как и переход к присваивающей в целом экономике.

Исследователи обращают внимание на слабое развитие у казаков календарно-обрядовой поэзии и справедливо связывают это с тем, что они долго не занимались земледелием22. И в то же время военная тематика была широко представлена в молитвах и заговорах, песенном фольклоре (включая колыбельные песни), детских играх, формах отдыха молодежи и взрослых, праздниках, приемах воспитания и многом другом23. Сформировавшийся в период «вольности» ХКТ не был изжит казаками и в середине XIX в. Л.Н. Толстой отмечал, что «казак большую часть времени проводит на кордонах, в походах, на охоте или рыбной ловле. Он почти никогда не работает дома. На женщину казак смотрит как на орудие своего

благосостояния. Весь дом, все имущество, все хозяйство приобретено ею и держится только ее трудами и заботами. Он твердо убежден, что труд постыден... и приличен только работнику-ногайцу и женщине... Средства жизни казаков составляют виноградные и фруктовые сады, бахчи с арбузами и тыквами, рыбная ловля, охота, посевы кукурузы и проса, военная добыча». А главными чертами характера казаков Л.Н. Толстой считал «любовь к свободе, праздности, грабежу и войне»24.

Для утверждения нового XКТ требовался разрыв с прежней (земледельческой) традицией. Он и произошел в обществах, оторванных от исторической родины. Именно этнизированный XКТ выступил главным фактором идентификации членов казачьих обществ, их консолидации, определил основные черты культуры. Казачество пополнялось теми, кто принимал его образ жизни и деятельности. Как свидетельствуют источники, уже ранние сообщества помимо XКТ имели и другие этнические черты: вновь прибывшие должны были переходить на русскую речь и принимать крещение. В определенной экологической и этнической среде военно-промысловый XКТ (наряду с вышеотмеченными факторами) стал основой донского, гребенского и других групп казачества.

К XVI в. относительную устойчивость казачьему хозяйству придает пастушеское скотоводство и огородничество, отчасти — садоводство. До конца XVIII в. существовал запрет на землепашество по причине постоянной угрозы со стороны кочевников, а отчасти из-за опасения распространения на казачьи области крепостного права. Но еще раньше земледелие на Дону начало вытеснять традиционные охоту и рыболовство, а к середине XIX в. товарное земледелие и скотоводство становятся ведущими отраслями аграрной специализации края. С начала XIX в. у казаков резко увеличиваются размеры пашни, которая, несмотря на все запреты, существовала и раньше. XIX век — это период формирования в теле российского общественного организма казачества как особого и даже привилегированного военно-земледельческого сословия. Значительную роль в казачьей среде стал играть торговый капитал, а в 1804 г. даже создается Общество донских торговых казаков.

Основу хозяйственной жизни казаков в конце XIX — начале XX в. составляло сельское хозяйство. Земля являлась собственностью юрта казачьей станицы. Юртовая земля делилась на три главные части. Одна предназначалась для хлебопашества, другая — для выпаса скота, а третья — для сенокосов. Кроме того, небольшая часть земли отводилась под огороды, бахчи, а влажные места под луга. Лес, который рос вдоль побережья (а казачьи станицы практически всегда

возводились вдоль рек) и на островах, также являлся собственностью станицы, но в хозяйстве казаков он использовался исключительно как топливо и сырье для плетения корзин, плетней и т.д.

Главной отраслью земледелия считалось выращивание пшеницы, преимущественно яровой. Далее в севообороте значительное место отводилось ячменю, менее значительное — ржи, просу, овсу, гороху, чечевице, гречихе. Выращенным урожаем казаки распоряжались по-разному. Все зависело от его количества, состава семьи. Если были излишки хлеба или других продуктов, их свозили для продажи в общественные и частные амбары-ссыпки.

Важная роль в хозяйстве отводилась скотоводству. В чистом виде казака-скотовода к началу XX в. уже не было. Но тот, кто занимался земледелием, был в то же время и скотоводом, так как почти каждый казак имел в своем хозяйстве быков, лошадей, коров, овец. Помимо того что скот являлся основной тягловой силой, его также продавали, что приносило немалые доходы. Скот обычно сбывался гуртовщикам, которые приходили на ярмарку из близлежащих городов и из центральных губерний России. Казак, снаряжаясь на службу, на вырученные от продажи скота деньги покупал всю необходимую воинскую амуницию. И конечно, он уходил на службу со своим собственным конем.

Вспомогательным промыслом считалось у казаков рыболовство. В то время казачьи реки Дон, Кубань, Урал, Амур и др. были богаты разнообразной рыбой. Рыбу эту вялили, сушили и продавали на городских рынках, что также приносило доход. Жители южных казачьих станиц (подонских, кубанских и терских) занимались также пчеловодством, лозоплетением. К концу XIX в. (с этим временем казаки обычно связывают свой «золотой век») практически в каждой станице были и свои ремесленники: пекари, мясники, портные, сапожники, кузнецы, бондари, плотники.

Принято считать, что промышленное развитие виноградарства на Дону началось с эпохи Петра I. По его распоряжению в 1706 и 1722 гг. вблизи станиц Раздорской и Цимлянской были заведены виноградные сады. В районе этих станиц по правобережью Дона почвы были разнообразны, подпитывались родниками и хорошо прогревались солнцем. Такие условия были благоприятны для выращивания винограда.

Как следует из многочисленных архивных документов, своего наивысшего расцвета донское виноградарство достигло в XIX в. Так, в 1878 г. в станице Раздорской на протяжении 600 десятин по склонам рек Дона и Сухого Донца насчитывалось свыше 1200 виноградных садов с производством в 60 тыс. пудов белого (преимущественно) и красного сортов винограда.

Перед Первой мировой войной (1914 г.) общая протяженность раздорских садов и виноградников достигла более 15 километров. Выращенный виноград казаки продавали здесь же, на месте или отвозили на Новочеркасский рынок. Цена за пуд винограда колебалась в то время от 60 копеек до 1 рубля 70 копеек.

Собственно торговля у казаков, в силу специфики их XКТ, всегда носила вспомогательный характер. Однако во второй половине XIX в. значение торговли как промысла и занятия стало быстро расти вследствие появления в городах крупных торгово-промышленных предприятий, расположенных при железнодорожных линиях.

Существенной прибавкой для скудного казацкого хозяйства была плата за наемную военную и пограничную службу. Достоверно известно, что с середины XVI в. донские и гребенские казаки служат за жалование русским государям (сказывается конфессиональное и, видимо, этническое родство). А если прав А.А. Гордеев, то данный род службы для казаков известен еще со времен Золотой Орды25. С нашей точки зрения, стержневым показателем для всех казачьих групп является органичное, неразрывное сочетание военных и хозяйственных функций и поголовное вооружение как способ существования.

Список литературы

Поступила в редакцию 22 декабря 2010 г.