Спросить
Войти
«Нам не нужны ни старая, ни новая Церковь...»
Церковные расколы в Донской области в 1920—1930-е гг.: Сборник документов и материалов / Л. В. Табунщикова, А. В. Шадрина. — Ростов-на-Дону: Антей, 2015. 640 с.
Искоренение веры в Бога, поставленное коммунистическим государством своей целью, не могло осуществиться без ликвидации Православной Церкви. Ее уничтожение шло не только путем физического насилия, но и путем создания ослабевающих ее расколов. «Церковь разваливается, — писал Ф. Дзержинский в конце 1920 г., — этому нам надо помочь, но никоим образом не возрождать ее в обновленной форме. Церковную политику развала должна вести ВЧК»1. Действия по расколу Церкви государство продолжало в течение 1920-1930-х гг., то есть фактически до того момента, пока не посчитало ее окончательно сломленной.
Наиболее известными церковными расколами, спровоцированными советской администрацией, являются обновленческий и григорианский. В настоящее время имеется немало трудов, посвященных этой проблеме. Тем не менее, многие аспекты расколов еще не исследованы. До сих пор нет монографий, которые охватывали бы всю совокупность проблем и предпосылок, связанных с обновленчеством и григорианством.
Серьезным препятствием в исследовании церковных расколов советского периода является скудость источниковой базы. Например, одним из главных источников по обновленчеству до сих пор является интересная, но устаревшая и местами предвзятая книга А. Краснова-Левитина и В. Шаврова «Очерки по истории русской церковной смуты»2. Государство, спровоцировавшее расколы, впоследствии постаралось замести следы, уничтожив многие материалы. Недостаточно исследован и региональный аспект проблемы. А потому каждая статья, каждый опубликованный документ представляют большой интерес. Шаг за шагом такие труды помогают нам понять причины и сущность расколов, потрясших Церковь в 1920— 1940-е гг. Намного большее значение имеют сборники документов и материалов, которые стали появляться в последние годы. Одним из важных событий в историографии вопроса об обновленчестве и григорианстве является выход сборника Л. В. Табунщиковой и А. В. Шадриной «Церковные расколы в Донской области в 1920—1930-е гг.», изданный в Ростове-на-Дону в 2015 г.
Авторы сборника хорошо известны в научной среде. Людмила Викторовна Табунщикова — кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной
истории Института истории и международных отношений Южного федерального округа. Алла Валерьевна Шадрина — кандидат исторических наук, сотрудник Южного научного центра РАН, ведущий методист Государственного архива Ростовской области.
Составителями были исследованы материалы нескольких архивохранилищ — Государственного архива Российской Федерации, Российского Государственного архива социально-политической истории, Центра документации новейшей истории Российской области, Государственного архива Ростовской области, Таганрогского филиала Государственного архива Ростовской области, Центра хранения архивной документации г. Шахты Ростовской области, Архива Управления Федеральной службы безопасности России по Ростовской области. Результатом работы и стал сборник, включивший 260 документов, большая часть которых опубликована впервые. Документы и материалы охватывают период времени от начала обновленческого раскола (1922) до его ликвидации в Донской области, то есть до середины 1940-х гг. Географические рамки исследования — территории Нижнего Дона и отчасти Северокавказский регион, то есть районы, где обновленческий раскол имел больший успех, чем в центральной России3. Однако многие документы и материалы будут интересны и тем, кто изучает историю обновленчества и григорианства в целом.
Вступительная статья, подготовленная авторами сборника, посвящена историческому обзору указанных расколов.
Начало обновленческой смуты относится к 1922 г. В разгар кампании по изъятию церковных ценностей в ГПУ возникла идея о создании раскола, который ослабил бы Православную Церковь. Боевым орудием в этой авантюре стала группа петроградского духовенства, захватившая власть после ареста Святейшего Патриарха Тихона. Православная Церковь в тот момент оказалась в крайне тяжелом положении — Патриарх находился под арестом, Петроградский митрополит Вениамин был расстрелян, Патриарший местоблюститель митрополит Агафангел — изолирован в Ярославле. Процессы против верного Патриарху духовенства прокатились по всей стране. Обновленческий раскол был предложен атеистической властью взамен законной Церкви. Помимо своей неканоничности, обновленческая группировка сразу же дискредитировала себя богослужебными и каноническими реформами — введением женатого епископата, разрешением второго и третьего браков для духовенства, переходом на новый календарь и т. д. Отличительной особенностью раскола стала и приверженность его членов к коммунистическому режиму. Раскол стал терять свое значение только после освобождения Патриарха Тихона в 1923 г., но вплоть до начала 1940-х гг. продолжал представлять для Церкви серьезную опасность.
Григорианский раскол возник спустя три года после обновленческого и также был тесно связан с ОГПУ. Поводом для раскола стала принятая в Русской Церкви практика передачи власти по завещанию. Так, преемником Патриарха Тихона в апреле 1925 г. стал Патриарший Местоблюститель митрополит Петр
«Нам не нужны ни старая, ни новая Церковь...»
(Полянский), а после его ареста в декабре того же года Церковь возглавил митрополит Сергий (Страгородский). Практика передачи власти по завещанию была связана с тем, что созвать Собор для избрания главы Русской Церкви власти не позволяли. Григориане, получившие свое название по имени архиепископа Екатеринбургского Григория (Яцковского), предложили свой «выход» — отколоться от Церкви и создать свою организацию. Хотя этот раскол не имел такого влияния, как обновленческий, григориане также представляли опасность для Церкви и также просуществовали до 1940-х гг.
Авторы сборника исследовали оба раскола, но большая часть опубликованных материалов относится к обновленчеству. Авторы обратили внимание на предпосылки к нему, выявили документы, подтверждающие, что раскол готовился властями задолго до выступления группы петроградского духовенства (с. 62). Также немаловажным представляется вывод авторов, что свои реформы местные обновленцы проводили довольно умеренно (с. 29, 50). Л. В. Табунщикова и А. В. Шадрина подробно исследовали направления деятельности раскольников в разных районах — в Ростове-на-Дону, Таганроге, Александровске-Грушевском (ныне Шахты) и др. Заслуга авторов сборника состоит также в подробном исследовании вопроса о раскольничьих епархиях на Нижнем Дону. Подтверждают общепринятое мнение об обновленцах и григорианах и сведения об их тесном сотрудничестве с ОГПУ (с. 540 и др.).
В книге уделено немало места и борьбе с расколами, которую с переменным успехом вели деятели Православной Церкви — священномученик Захария (Лобов), архиепископ Антоний (Романовский), епископы Арсений (Смоленец), Иосиф (Чернов) и многие другие.
Основная часть книги представляет собой собрание документов и материалов по обновленческому расколу. Авторами обнаружены данные, подтверждающие прямое участие центральных и местных партийных властей в организации церковных нестроений (с. 59). «Нужно расколоть попов, вернее, углубить и заострить существующий раскол», — говорилось в секретном циркулярном письме всем губкомам, подписанном секретарем Российской компартии Молотовым и секретарем компартии Украины Косиором 2 апреля 1922 г. (с. 62—63).
Советская агитационная машина при этом представляла события как борьбу двух классов — «церковных князей» (Православная Церковь) и «трудового народа», поддержанного «прогрессивным духовенством» (обновленческий раскол) (с. 147, 148, 154, 156). В сборнике приведены образцы агитационных штампов, которые газеты применяли к последователям Патриарха Тихона.
Представители обновленческого раскола, выполняя волю властей, запрещали поминовение в храмах Патриарха Тихона, называя это не только «церковным преступлением», но и «преступно контрреволюционной деятельностью» (с. 64). Впоследствии власти всячески препятствовали открытию тихоновских приходов, которые были вынуждены уходить в подполье. Отказ подчиниться раскольникам мог быть основанием для ареста (с. 224). Не брезговали обновленцы и доносами (с. 437).
В результате в конце 1926 г. Православная Церковь имела на Нижнем Дону 3 епархии, 545 церквей, 23 монастыря, обновленцы имели 1 митрополию,
Хотя властям удалось добиться перевеса количества обновленческих храмов по сравнению с тихоновскими, торжествовать было рано — наиболее стойкая и ревностная часть христиан оставалась в законной Церкви. Среди факторов, способствовавших ее успеху, в отчетах отмечалась поддержка со стороны монахов. Именно они и стали носителями законности Русской Церкви. Согласно приведенным в сборнике данным, в 1926 г. тихоновское духовенство в Северокавказском крае включало в себя 1722 монаха, в то время как обновленческий раскол поддержало почти в десять раз меньшее количество монашествующих — всего 176 человек. Отмечалось, что недовольство коммунистической властью было особенно сильно именно среди последователей Патриарха Тихона.
Немало материалов в сборнике посвящено жизни и служению священно-мученика Захарии (Лобова) — иерарха Русской Церкви, приложившего немало сил для борьбы с расколами. В 1937 г. архипастырь был расстрелян в концлагере4. Сборник украшает переписка этого святого.
Но было бы неправильно считать, что обновленцы благоденствовали. Несмотря на декларируемую «народность», в советской прессе они подвергались нападкам с самого начала раскола. Пропаганда не скрывала, что видит в них не союзников, а все тех же врагов-церковников, пытающихся оживить «труп Церкви» (с. 155). Угодничество раскольников перед советским государством не помогло им заслужить уважение со стороны властей. «Для нас всякого рода духовенство, как служители религии — явление отрицательное. Ибо религия — это народный дурман», — писала газета «Трудовой Дон» в июне 1922 г. (с. 158). Та же газета с удовольствием сообщала подробности потасовок и скандалов среди обновленческого духовенства (с. 317-318, 322). Газета «Советский Юг» издевательски описывала диспут обновленческого идеолога Александра Введенского с тихоновцами. «Нам не нужны ни старая, ни новая Церковь, — передавала газета слова красноармейца после диспута, — Мы против бога — за науку, коммунизм, за рабочий класс» (с. 235). Газета «Донской пахарь» высмеивала безнравственность обновленческого «епископа» Филиппа Власова (с. 326). Венчали эту агитацию высказывания, что за церковным «Февралем», то есть отколом от Церкви обновленцев, последует и церковный «Октябрь», то есть окончательная гибель религии.
Позднее ОГПУ-НКВД стало попросту избавляться от обновленцев, предъявляя им разнообразные обвинения — например, в создании «теософской организации», боевых антисоветских групп, в распространении фашистской литературы. Раскольников стали обвинять в связях с архиереями русской эмиграции — митрополитами Антонием (Храповицким), Евлогием (Георгиевским) и Платоном (Рождественским), то есть теми самыми иерархами, которые считали
«Нам не нужны ни старая, ни новая Церковь.»
обновленцев лишенными сана и объявили их таинства безблагодатными5. Однако самое страшное и нелепое здесь в том, что обновленцы признавали себя виновными и соглашались с абсурдными обвинениями. Остается только догадываться, какие меры воздействия применяли чекисты, заставляя подписывать составленные ими протоколы. Обновленческий «митрополит» Петр (Сергеев), признавший себя виновным в этих мифических преступлениях, был расстрелян (с. 272-292). Интересны и представленные в сборнике материалы дела против «архиепископа» Сергия Болгарова и «протоиерея» Н. Касьянова. На допросе последний «признался», что пытался вовлекать тихоновцев в обновленчество с целью создания монархической организации. Чекисты получили подобное «признание» и от Сергия Болгарова. «Архиерей» был приговорен к расстрелу, а «протоиерей» Касьянов — к 10 годам лагерей (с. 502-511).
Понять ситуацию на Нижнем Дону помогут и приведенные в сборнике статистические данные в виде таблиц, а также отчеты о положении религии в разных регионах. Приведены отчеты о количестве храмов и духовенства, как Православной Церкви, так и находящихся в расколе.
Большой интерес представляют документы и материалы, отражающие споры духовенства о церковных преобразованиях. Как известно, реформы обсуждались еще в начале ХХ в., однако тогда дискуссия находилась в цивилизованных рамках6. Теперь модернисты могли воспользоваться общим разорением Церкви. Споры о реформах начались с новой силой. Протоколы таких собеседований также вошли в сборник. Однако отделение от Церкви и свобода от канонов, полученная обновленцами, позволила им всячески потворствовать своим похотям и вводить новшества, невзирая на результаты обсуждений.
Весьма ценными являются также протоколы обновленческих соборов и собраний, показывающих, что и в этой среде не было единства по многим каноническим и богослужебным вопросам. Приведены интересные сведения о внутренней жизни обновленческой структуры. Большую пользу исследователям принесет и приведенный авторами перечень служивших на Дону обновленческих и григорианских «епископов» с биографическими справками.
Хотелось бы указать и на некоторые недостатки работы. Как уже говорилось выше, некоторые опубликованные документы и материалы относятся к середине 1940-х гг., что не соответствует заявленным хронологическим рамкам сборника (1920—1930-е гг.). Еще один недостаток — отсутствие единства в именном указателе, где обновленческие «архиереи» указаны то по фамилиям (Власов Филипп, Болгаров Сергий), то по именам (Александр Введенский).
Но эти и некоторые другие замечания имеют технический характер и не снижают значения проведенного исследования, которое, несомненно, ляжет в основу многих научных и научно-популярных работ.
Кострюков Андрей Александрович, (д-р ист. наук, канд. богословия, вед. науч. сотр. Научно-исследовательского отдела новейшей истории РПЦ, доцент кафедры общей и русской церковной истории
и канонического права ПСТГУ; a.kost@mail.ru)
