Спросить
Войти
ГАУК КО МУЗЕЙ-ЗАПОВЕДНИК «ТОМСКАЯ ПИСАНИЦА»
Учёные записки
музея-заповедника «Томская Писаница»
Выпуск 7
Кемерово 2018
СОДЕРЖАНИЕ
Археологические и междисциплинарные исследования
Миклашевич Е.А.
О памятниках наскального искусства в урочище Каменка на Среднем Енисее..............5
Ножинков А. Е.
Ботанико-географический контекст
археологических комплексов у Новоромановской писаницы (устье р. Долгая).............23
Экспедиции
Мухарева А. Н.
Исследования петроглифической экспедиции
музея-заповедника «Томская Писаница» в 2017 г.................................................................26
Русакова И. Д.
Работы на петроглифическом комплексе
Бояры - Абакано-Перевоз в Хакасии в 2017 г.........................................................................36
Сизёв А. С., Плац И. А.
Археологические разведки
в Кемеровском и Тисульском районах Кемеровской области в 2017 г..............................41
Из фондов музея-заповедника «Томская Писаница»
Сулейменов М. Г., Илюшин А. М.
Материалы погребения знатной кочевницы и ее детей
в фондах музея-заповедника «Томская Писаница»...............................................................47
Архивные изыскания
Скрябина Л.А.
К истории Московско-Сибирского почтового тракта
на территории современной Кемеровской области.............................................................53
Скрябина Л.А.
Описание писаных камней в Томском уезде...........................................................................68
Музейная педагогика
Иванова С. В.
Русская тряпичная кукла
в музее-заповеднике «Томская Писаница»: из опыта работы.............................................71
Кузнецова Е. Е., Илюшин А. М.
Мартынова Галина Семёновна у истоков
школьной археологии и школьного музееведения в Кемерово.........................................75
Орлова Е. А., Сизёв А. С.
История Кузбасса от древности до наших дней
на уроках музейной педагогики музея-заповедника «Томская Писаница».....................83
УДК 902/904
O ПАМЯТНИКАХ НАСКАЛЬНОГО ИСКУССТВА В УРОЧИЩЕ КАМЕНКА НА СРЕДНЕМ ЕНИСЕЕ
Е. А. Миклашевич
Институт археологии и этнографии СО РАН, Музей-заповедник «Томская Писаница»
В статье прослеживается история исследования, определяется локализация и публикуются некоторые материалы одного из утраченных в результате затопления Красноярским водохранилищем памятников наскального искусства, известного в литературе как Копёнская писаница, Копёнская Нижняя писаница, Каменка. Петроглифы этого памятника были известны лишь частично и только в виде зарисовок. Сделанные в 1909 г. А. В. Адриановым точные копии - бумажные оттиски-эстампажи - сохранились в фондах МАЭ РАН, но до сих не были известны научной общественности. Автор публикует фотографии некоторых эстампажей и сделанные с них прорисовки, показывая на этом примере возможности реконструкции утраченных наскальных рисунков и использования их как исторического источника. Кроме того, публикуются результаты полевого обследования незатопленных участков местности в урочище Каменка, проведённого в 2012 г., когда были обнаружены неизвестные ранее наскальные композиции, а также изображения на плите ограды кургана. Обсуждаются вопросы датировки петроглифов Каменки и их археологический контекст.
ROCK ART SITES OF THE KAMENKA RAVINE ON THE MIDDLE YENISEI Е. А. Miklashevich
Institute for Archaeology and Ethnography SB RAS Museum-Reserve &Tomskaya Pisanitsa"
The paper deals with the history of research of one of the rock art sites, flooded by the Krasnoyarsk reservoir, which is known in literature as Kopyonskaya, Lower Kopyonskaya or Kamenka, and presents some of its imagery. Petroglyphs of this site are very little known and have been published only in the form of sketches. Exact copies of the Kamenka rock art (paper imprints - estampages), which were produced in 1909 by A. V. Adrianov, have survived and are kept in the Kunstkamera in St Petersburg, but have not hitherto been known to the scholars. The author publishes photos of some eastampages and tracings made on their basis, showing on this example the possibility of reconstruction of the lost petroglyphs and their use as a historical source. In addition, the paper presents results of her 2012 field investigation of the unflooded areas in the Kamenka ravine, which include the newly discovered compositions on the rocks and on a kurgan slab. The issues of dating the Kamenka rock art and its archaeological context are being discussed.
Весной 2012 г. в ходе экспедиции по исследованию памятников наскального искусства на берегах Красноярского водохранилища [Миклашевич, 2013] нами была предпринята попытка поиска остатков затопленных памятников Каменка и Черё-мушный Лог [Шер, 1980, с. 160, 163, 164], располагавшихся на правом берегу Енисея
ниже устья р. Сыды. Этот участок находится на 100 км ниже верхней части водохранилища, проектный уровень подъёма воды здесь составляет около 40 м, поэтому шансов найти известные плоскости, располагавшиеся до затопления у самого уреза реки, не было даже при низком уровне воды в весенний период. Мы надеялись на
то, что удастся обнаружить петроглифы на плоскостях более высоких ярусов. Скалы, на которых находились петроглифы памятника Черёмушный Лог ^ег, 1999], были скрыты водой полностью, выступала только верхушка горы, без каких-либо скальных выходов. Участок же ниже по течению, где находились петроглифы Каменки, выглядел более перспективно для поисков: неза-топленные части более высокой горы содержат большое количество выходов крас-ноцветного девонского песчаника. Часть их на вершине южного склона была нами обследована, в результате чего выявлены две ранее не известные плоскости с многофигурными композициями (цв. илл. 1; 2).
На одной плоскости (цв. илл. 2: 1) изображены схематичные антропоморфные фигуры, нанесенные косыми ударами острия или лезвия металлического (?) инструмента, слабо патинизированные. Некоторые из фигур изображены парами, у всех показаны ступни, обозначающие направление движения, у некоторых обозначены признаки мужского пола. У многих обе руки нарисованы Ф-образно, у других одна рука показана поднятой и держащей какой-то предмет. Обращают на себя внимание две фигуры, у одной из которых окружность выбита вокруг головы, а у другой - вокруг головы и всего туловища. Такая иконография в наскальном искусстве Минусинской котловины встречается крайне редко, но несколько аналогий имеется. Одна из них, с памятника Улазы, рассматривалась в специальной работе [Му-харева, Советова, 2013]. В целом же стиль и иконография изображенных на этой плоскости фигур известны на многих памятниках, в частности, наиболее близкие аналогии можно отметить на горе Бычиха. Культурно-хронологическая принадлежность подобных рисунков не ясна, но мы склонны относить их к байкотовцам (кетоязыч-ному населению правобережья Енисея в XV-XVШ вв.), вслед за Н. В. Леонтьевым и С. В. Панковой, предложивших такую атрибуцию поздних петроглифов горы Георгиевской [Леонтьев, Панкова, 2012, с. 8].
Другая обнаруженная плоскость относится к окуневской культуре и представляет собою своеобразный «иконостас», состоящий из изображений масок-личин (цв. илл. 2: 2). Это большая вертикальная плоскость, находящаяся в естественной нише. К сожалению, состояние ее сохранности оставляет желать лучшего: треть плоскости в правой части, большой участок в центре и значительные фрагменты по всему периметру - это утраченная скальная корка; на сохранившейся корке -трещины и отшелушивание; наблюдаются кальцитовые натёки в правой части; из-за сильного выветривания многие изображения сохранились фрагментарно или едва прослеживаются. Тем не менее, около пятнадцати масок-личин определяются вполне уверенно. Они выполнены в технике выбивки и прошлифовки, одни из них оконтуренные, другие - нет, одни имеют округлый контур, другие - сердцевидной формы. У отдельных личин обозначены дополнительные линии на «лице», глаза заключены в «каплевидный» контур, имеются внешние «отростки» в виде прямых линий либо изогнутых бычьих рогов. По всей плоскости имеются скопления выбоин, многие из которых, вероятно, тоже представляют личины - их самый простой тип, когда тремя точками обозначены глаза и рот. В левой части плоскости личины перекрыты несколькими схематичными фигурами животных, видимо, более поздними. В правой части на довольно значительной площади обнаружены остатки красной краски: они прослеживаются в контурах и ямках «глаз» личин, а также образуют большое пятно неясной конфигурации. На грани слева от описываемой плоскости имеется ещё крупное выбитое контурное антропоморфное изображение и неясные остатки выбивки.
Выявленные объекты, несомненно, представляют большой интерес, и к их документированию мы ещё планируем вернуться, так же как и к продолжению обследования этой территории. На данный момент наиболее актуально связать обнаруженные объекты с теми, которые утрачены, но известны по архивным данным; проследить историю исследования этого памятника, уточнить его местоположение,
разобраться с названиями и показать возможности реконструкции утраченной части для научного изучения.
Чтобы была понятна локализация памятника в контексте других, более известных, местонахождений и относительно населённых пунктов, существовавших до затопления водохранилища, мы обозначили их на дореволюционной карте Переселенческого управления (рис. 1). В качестве ориентиров исследователи приводили названия деревень Байкалова (ниже по течению) и Копёны (на противоположном берегу), которых уже нет на современных картах (цв. илл. 1: 1, 2). Однако сохранились названия логов. Береговая линия на участке правого берега Енисея от устья Сыды до д. Байкаловой была прорезана тремя логами, связанными соответственно с тремя небольшими горными хребтами.
В направлении от Байкаловой к Сыде они так и назывались: лог Первый, лог Второй, лог Третий, гора Первая, гора Вторая, гора Третья (рис. 1; цв. илл. 1: 2). Урочище Каменка и интересующие нас памятники связаны со Вторым логом и горами Вторая и Третья. Сейчас это территория Крас-нотуранского района Красноярского края, памятник находится в 7 км к западу от с. Новая Сыда.
Первые свидетельства о наскальных рисунках в этой местности относятся к середине XIX в. В 1841 г. Н.С. Щукин (иркутский чиновник, краевед, интересовавшийся минусинскими древностями) сделал «с натуры» зарисовку изображения всадника с птицей в руке (рис. 2), которое находилось «в лощине, недалеко от реки Енисея, между деревнями Усть-Сыдой и Байка-ловою» [Щукин, 1882, с. 244, рис. 15]. УкаРис. 1. Урочище Каменка (1) и близлежащие памятники наскального искусства: Черёмушный лог (2), Боярские писаницы (3), Абакано-Перевоз (4), Унюк (5), Новосыдинская (6) и Бычиха (7). Отмечены на карте Переселенческого Управления (до затопления Енисея)
зание Н. С. Щукина не позволяет с точностью определить, относился ли этот рисунок к Каменке или же памятнику Черё-мушный Лог, тем более что в известных нам материалах А. В. Адрианова и публикации Я.А. Шера ^ег, 1999] соответствий ему пока не найдено. Однако более вероятно, что это всё же Каменка, так как всем другим исследователям XIX в. была известна именно она.
В 1847 г. здесь побывал М.А.Кастрен (финский филолог), подметивший характерную особенность памятника - наличие большого количества знаков, которые он принял за надписи и зарисовал две группы их (рис. 3). В дневнике он записал следующее: «Высеченная надпись располагалась на скале под Копёнами на правой стороне (имеется в виду правый берег Енисея. -Е. М.). Также на скалах обнаруживаются рисунки людей, лошадей и других животных. По полученному позже сообщению, недалеко от этой скалы находится другая, на которой также имеются выбивки» [цит. по: Aspelin, 1901, S. 53]. Зафиксированные М.А. Кастреном знаки определённо относятся к памятнику Каменка, это подтверждается материалами А. В. Адрианова.
В 1850 г. Л.Ф. Титов (чиновник особых поручений Главного управления Восточной Сибири) сделал зарисовки многих писаниц Минусинской котловины [Дэвлет, 1996, с. 21], из которых известны лишь 4 благодаря публикации их Г. И. Спасским
[Спасский, 1857, табл. IV]. Считается, что оригиналы рисунков Л. Ф. Титова утрачены. Однако известно, что среди них были и зарисовки Копёнской писаницы, например, с ними был знаком Н.И. Попов (учитель Иркутской гимназии, автор большой теоретической работы о писаницах Минусинского края [Попов, 1872; 1873; 1875]). Рассматривая писаницы в контексте развития письменности, Н. И. Попов относил их к «трем главным системам письма (как последовательным этапам развития. - Е.М.), именно: а) фигурного, или изобразительного; б) идеографического, или гиерогли-фического (подписи, тамги) и в) буквенного, с подразделением последнего на письмо т.н. руническое, тангутское и монгольское» [Попов, 1875, с. 208]. Копёнскую писаницу Попов отнес к группе «гиерогли-фических», а это означает, что на рисунке Л. Ф. Титова было зафиксировано большое количество тамг, что подтверждает, что и в этом случае речь идёт именно о памятнике в урочище Каменка. Вот какое описание дает писанице Н. И. Попов: «Копенская, на правом берегу Енисея, на утесе красного песчаника против д. Копенской. Состоит из фигур разных животных вроде лошадей, коз, собак, разбросанных в разных местах утеса, людей пеших, верхом на лошадях, некоторые в острых шапках, с луками и стрелами, один в длинной одежде, как бы женщина; но преобладающий характер писаницы - гиероглифический: непонятные
Рис. 2. Рисунок Н.С. Щукина. 1841 г. Предположительно изображение из урочища Каменка (по: Щукин, 1882)
Auf dem Stein N:o i.
CD 6 Ф w 6
Auf dem Stein N:o 2.
CD Ju w ш
Рис. 3. Тамги Копёнской писаницы в зарисовке М.А. Кастрена. 1847 г. (по: АБреНп, 1901)
знаки заметны и между фигурами людей и животных, и самостоятельно наполняют целые камни утеса. Фигуры и гиероглифы частью высечены, частью писаны краской. Изображения ее есть в рисунках Титова» [Попов, 1873, с. 282]. Описание довольно подробное и вполне соответствует тому, что мы знаем о памятнике из материалов более поздних исследователей, например, «как бы женщина» изображена на плоскости, зафиксированной и И.Т. Савенковым (рис. 4: 5), и А. А. Адриановым (рис. 6; 7: 2), и Я.А. Шером (рис. 12: 2) Отметим очень интересную деталь в описании: о том, что часть рисунков выполнена краской.
Следующее исследование памятника было осуществлено И.Т. Савенковым (директор учительской семинарии в Красноярске, геолог, археолог) в 1885 г. во время его большой археологической разведочной экспедиции по среднему течению Енисея [Савенков, 1886]. Как он сообщает в последовавшей затем публикации, к Копёнской писанице участники экспедиции «плыли со страхом и трепетом, в виду громкого титула, удержанного за этим "писанцем" и в виду сознания абсолютной неподготовленности к чтению мудреных египетских фигурных письмен, стоящих у преддверия буквенного письма» [Савенков, 1886, с. 72]. Савенков, кстати, воспользовался сведениями о памятнике из статьи Н. И. Попова, но посвятил немало саркастических строк тому, что тот использовал термин «иероглифическая» для её характеристики. «Когда всмотрелись и начали срисовывать, то, право, ни разу не вспомнили о стране пирамид. ... Путешествия в Египет для объяснения этих писаниц предпринимать не надо и словом "иероглифы" злоупотреблять не следует, наука, по нашему мнению, требует, чтобы научные понятия, говоря логически, сложившись и установившись, употреблялись в одном, раз навсегда определенном смысле», - пишет И. Т. Савенков. «Если же мы всякие письмена, какие мы понять не можем, будем называть иероглифическими, то это слишком много чести для обыкновенных фигурных, с таврами, письмен и слишком мало для истолкователей» [Савенков, 1886, с. 72, 73].
Савенков уделил много внимания заинтересовавшему его памятнику, скопировав 113 изображений на 10 композициях (рис. 4). По крайней мере, столько петроглифов Копёнской писаницы было опубликовано им позднее в капитальном труде «О древних памятниках изобразительного искусства на Енисее» [1910, табл. II: XIII; VI: III-VI; VII: Ш-У; XV]. Рисунки им зарисовывались «на глаз», но довольно точно передают стилистику фигур и композиционно распределены по плоскостям (в отличие, например, от рисунков Л. Ф. Титова, который произвольно компоновал на одном рисунке изображения с разных плоскостей). Об этом мы можем судить, сравнивая зарисовки И.Т. Савенкова с эстампажами А. В. Адрианова тех же композиций. Интересно описание памятника, методов работы с ним и размышления о датировке: «Скала, на которой находится копенский "писанец", обращена на ЮЗ. Нижние письмена оказались очень низко, только около 2 фут. выше над уровнем Енисея. Письмена так были затянуты илом, оседавшим от разлития воды, до того были покрыты лишаями, что до срисовки пришлось много поработать над отчисткою их. Общими силами, при содействии своих спутников, при помощи прутьев, травы и воды, отчистили и вымыли утесы с письменами. На низкое положение письмен просим обратить внимание, - это признак для древности их весьма неблагоприятный» [Савенков, 1886, с. 72]. «Копенский писанец мы не считаем особенно древним, не звероловы отбивали эти рисунки, нет, они оставили здесь свои письмена, но их вы легко просмотрите, они вполне слились со скалою, заросли лишаями, выветрились. Древнейшие письмена не заливает водою, они много выше позднейших. Рисунки звероловов и древнейших пастухов отличаются отсутствием человека, они, по-гомеровски, отражали внешний мир, а ново-копенские (так называемые иероглифические) нет, они имеют всего чуть ли не две фигуры лошади, а остальное люди, люди и люди, мужчины и женщины, тамги, тамги и тамги, т.е. тавры, тавры и тавры; шаман с бубном и колотушкой, еще шаман
/. г. л 4
Я© Т^А
Рис. 4. Копёнская писаница в зарисовках И. Т. Савенкова (по: Савенков, 1910)
с бубном, человек в круглой шапке с кистью, человек в шапке с длинными ушами и т.д. и т.д.» [Там же, с. 75]. Как видим, и Савенков отмечает такую особенность памятника, как очень большое число тамг. Он подчеркивает, что правильный ключ к разгадке тех знаков на писаницах, которые Н. И. Попов называет иероглифическими, дал Паллас, считая их таврами, или тамгами. «Мы уверены, что когда будут собраны тавры киргизские, монгольские, татарские, среднеазиатские, местные минусинские, сойотские и др., тогда часть копенской писаницы, а может быть и других, будет окончательно решена», - прозорливо написал исследователь [Там же, с. 74]. Сейчас «там-говедение» - одно из важнейших направлений исследований в археологии и истории Центральной Азии и Южной Сибири, уже по-казавшее впечатляющие результаты [см.напр.: Самашев и др., 2010; Рого-жинский, 2016; Богданов, 2017; Есин, 2017; и др.]. Тамги Копёнской писаницы - сохранись этот памятник до наших дней, - были бы очень важным источником в этих исследованиях. Возможность всё-таки сделать его доступным для интерпретации дают материалы другого исследователя - А. В. Ад-рианова.
А. В. Адрианов (чиновник Акцизного ведомства, археолог, этнограф, публицист) открыл и зафиксировал для науки множество памятников наскального искусства Минусинской котловины, стремясь скопировать каждый памятник максимально полно и тщательно, используя для этого методы эстампажа (бумажного оттиска) и фотофиксации [Дэвлет, 1996, с. 102-235]. Писаницы напротив д. Копёны он документировал в 1909 г., когда проводил последнюю экспедицию по исследованию писаниц Енисейской губернии по заданию Русского Комитета по изучению Средней и Восточной Азии. В Известиях Комитета опубликовано его письмо с кратким отчётом о работах 1909 г. [Адрианов, 1910], в котором содержится в том числе информация о Копёнских писаницах. Адрианов не только более полно и достоверно скопировал петроглифы известной писаницы в логу Втором, но и обнаружил совершенно новую, состоящую из трёх групп писаницу в логу Третьем. Ей он дал название Копёнская Верхняя, так как она располагалась в одной версте выше по течению от известной Копёнской, которая в свою очередь теперь получила название Копёнской Нижней. Копёнская Верхняя соответствует памятнику Черёмушный Лог, который под таким названием был позднее документирован и впоследствии опубликован Я. А. Ше-ром ^ег, 1999]. Интересующая нас писаница Копёнская Нижняя соответствует памятнику Каменка [Шер, 1980, с. 163, 164].
Вот как описывает памятник и свою работу с ним А. В. Адрианов: «Спустившись по Енисею около версты ниже этой писаницы, мы достигли устья широкого лога, так называемого Второго Лога, где находится пастушеская заимка крестьян дер. Байкаловой; деревня стоит в трех верстах ниже этого лога. Здесь, на утесах правого берега Енисея, выше лога и находится уже известная в литературе Копёнская писаница, но присвоенное ей название «иероглифической» представляет недоразумение. Правда, здесь было немало разных знаков, но преобладающей роли они здесь не играют, а во-вторых, редко в какой из писаниц совсем отсутствуют эти или подобные знаки, которые Паллас считает таврами. Напротив, даже характерной особенностью этой писаницы является преобладание в ней фигур людей; из животных на первом плане стоит олень, коза, изредка лошадь. Работа этой писаницы мало искусная в техническом отношении, хотя и очень старательная. Писаница начинается выше лога около 350 шагов и тянется на 100 с лишком саженей. Она состоит из 291 фигуры, воспроизведенных на 46 эстампажей ЬУШ 1-46; фотографий здесь сделано 10, рисунков карандашом 316. В последнее число входят несколько фигур, находящихся ниже устья лога, шагов 800 ниже фигур писаницы ЬУШ, вошедших на эстампажи» [Адрианов, 1910, с. 50, 51].
Кроме этой публикации, никакие другие материалы А. В. Адрианова по писанице Копёнской Нижней научной общественности до сих пор не были известны. Между
I ]_.1—1_1 [■ I 1 I 1 юг-г I I I 1 I Г| 1 |,,Т I §?
+ л " т Т I * / ^МЦ^ Аа^кли
Ч- Гр гг Д /ТУ1Р ^ ^
+ $ I А ^
Сс-с/, \
г к- »...Л Л^^^и^адес- як
- :«> < •!-• Л »■> *>. «^г. • »Лр*-*.^** 3* V
»-¡и ^ .»Лс
Л I йиЛург, в^-кл^^. г _ V -»х^и«, виу^рк^ямо*
&ЪаЛ^.тА& ■ А-*-»? » Г+1Ч
& .»и» &Лл, ■
© а"
. 2^»Лл, ^Кн/з . — СлЛвлЛ ^¡ИК 6й-Ы^ к л-«/г г-ил^сЬ. (с, л <»^ У /V& л **» чА-бсС
]*» У См с рХ ^Ф-ъАг^ 1ги м £ С * *
Рис. 5. Страницы из полевого дневника А. В. Адрианова 1909 г. с зарисовками и описаниями писаницы Копёнской Нижней (Архив МАЭС ТГУ Д. 76/2)
Рис. 6. Писаница Копёнская Нижняя. Прорисовка изображений по эстампажу А. В. Адрианова LVII-32
Археологические и междисциплинарные исследования 13
Рис. 7. Писаница Копёнская Нижняя. Эстампажи А.В. Адрианова: 1 - LVII-33 (МАЭ РАН. Колл. № 2508-388]; 2 - LVII-32 (МАЭ РАН. Колл. № 2508-387]. Представлены в зеркальном отображении
тем, в архиве Музея археологии и этнографии Сибири Томского государственного университета хранится полевой дневник А.В. Адрианова по экспедиции 1909 г., с подробными описаниями и точными зарисовками каждой плоскости, со схемами расположения эстампажей в группах и указаниями на расположение плоскостей относительно друг друга [МАЭС ТГУ Д. 76/2. Л. 74-81] (рис. 5). В фондах Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) хранятся и находятся в хорошем состоянии все эстампажи, сделанные с 46 плоскостей. В настоящее время они все оцифрованы и частично обработаны, с некоторых сделаны прорисовки (см. рис. 6-9). К сожалению, нам пока не удалось выявить те 10 фотографий писаницы, о которых пишет А. В. Адрианов. Но эстам-пажи и дневник позволяют в значительной степени восстановить информацию об утраченном памятнике.
Писаница состояла из двух групп (цв. илл. 1: 2; рис. 12: 1): одна находилась ниже устья лога (береговые скалы горы Второй), другая - выше (северная часть береговых скал горы Третьей). Рисунки первой группы были немногочисленны (7 плоскостей), но интересны. Они не копировались на эстампажи, но зарисованы в дневнике [МАЭС ТГУ Д. 76/2. Л. 75]. Карандашные рисунки А. В. Адрианова прекрасно передают все стилистические особенности изображений, и мы можем составить о них представление. Здесь были выбитые изображения древнейшего пласта - лось и быки в минусинском стиле, сильно выветренные, расположенные высоко, так что их можно было увидеть только в бинокль. Были изображения эпохи поздней бронзы («карасукский» стиль), причем одно из них выполнено в технике прошлифовки и глубокой гравировки и напоминает подобные изображения на горе Бычихе. Две плоскости содержат выбитые изображения разнообразных тамг и схематичные антропоморфные фигуры. На одной плоскости находились плохо различимые рисунки, выполненные красной краской. В дневнике они зарисованы в виде двух окружностей и ромба. Найденные нами в 2012 г.
плоскости, видимо, можно отнести к этой же группе, так как они располагались на верхних ярусах горы над теми, которые обследовал А. В. Адрианов.
Вторая группа изображений находилась примерно в 600-700 м южнее первой, содержала 46 плоскостей, которые были разбросаны на разных участках береговых скал на протяжении более 200 м. А.В. Ад-рианову, так же как и И. Т. Савенкову, пришлось расчищать многие плоскости от ила и лишайников. Судя по зарисовкам в дневнике и эстампажам, здесь тоже были единичные ранние рисунки, но большинство составляли фигуративные изображения, как нам представляется, хунно-сянь-бийского времени (скорее всего, тесин-ские), и многочисленные (около 80) тамги.
Фигуративные изображения этой группы представлены в большом количестве схематичными антропоморфными фигурами, линейными и с контурными туловищами, некоторые показаны вниз головой, некоторые в головных уборах, несколько фигур - с луками. Большинство из них - и по стилю, и по иконографии, и по композиционному расположению - явно относится к тому наиболее широко в Минусинской котловине представленному пласту наскального искусства, который соотносится с тесинской культурой. Именно такие «человечки» сотнями заполняют плиты тагарских курганов и не менее широко представлены на скалах. К этому же пласту относятся разнообразные изображения животных и, наиболее достоверно, изображения так называемых лабиринтов. Обнаруженные Д. Г. Савиновым на плитах в могильниках тесинской культуры подобные изображения позволили исследователю убедительно обосновать тесинскую принадлежность целого пласта наскального искусства Минусинской котловины [Савинов, 1999; 2006; и др.]. «Лабиринты», присутствующие в композициях с фигуративными изображениями или заполняющие их, в свою очередь «помогают» отнести к тесинской культуре целые серии зооморфных и антропоморфных наскальных изображений [Рыбаков, 2006; Русакова, 2016; и др.]. На писанице Копёнской Нижней есть композиция (рис. 6), на которой изображена та самая «как бы женщина», которая привлекала внимание всех исследователей памятника. Отдалённо она напоминает «женские» фигуры с писаницы у с. Абакано-Перевоз, которые были атрибутированы как тесинские, поскольку некоторые из них заполнены спиралями и извилистыми линиями [Русакова, 2016, с. 174, рис. 2]. Копёнская «женщина» находится в композиции с «лабиринтом» и выполнена одинаковой с ним выбивкой (рис. 7: 2). С этими изображениями соотносятся и остальные фигуры плоскости, явно представляя некий осмысленный сюжет, добавляющий новый штрих к мировоззрению тесинцев. Как неоднократно отмечалось, фигуративные тесинские изображения демонстрируют удивительное стилистическое разнообразие. На примере петроглифов писаницы Копёнской Нижней, благодаря присутствию в композициях «лабиринтов» и подобных рисунков, можно выделить ещё одну тесинскую стилистическую группу (рис. 6-8). Это силуэтные и контурные фигуры лошадей, оленей, неопределённых животных. Некоторые из них довольно крупные по размерам. Кони показаны с подвязанными петлёй хвостами, со всадниками в характерной «тесинской» позе. С одной стороны, это особая группа, но с другой - отдельным деталям изображений находится много аналогий на других тесинских памятниках, что подтверждает датировку.
Интересно, что в том же самом стиле были выполнены рисунки на обломке отдельной плиты (рис. 9), которую А. В. Адрианов нашел «в русле пересохшей протоки, против устья Второго Лога». «На этой плите-обломке, - пишет исследователь -отчетливо видны 1 полная и 5 неполных фигур выбитых животных - контуром и сплошной выемкой. Этот экземпляр может служить образцом фигурных писаниц и может служить руководством художнику при изготовлении рисунков. Я должен лишь заметить, что представленный на плите способ выбивки не столь распространенный; большая часть фигур, выбитых на утесах, сделана менее тщательно»
[Адрианов, 1910, с. 52]. Плита была отправлена в Петербург, в Русский Комитет, вместе с эстампажами и позже поступила на хранение в Музей антропологии и этнографии, но пока в фондах музея её найти не удалось.
Часть изображений писаницы Копён-ской Нижней, возможно, относится к более позднему времени, как например, «приземистая» фигура лучника с большой головой на длинной шее и моделированными чертами лица (рис. 10), перекрывающая «тесинских человечков», но к какой именно эпохе - сказать трудно.
Тамги, как уже говорилось, составляют характернейшую особенность этого памятника. Об их датировке и атрибуции говорить пока рано, но, судя по всему, они довольно ранние - мы не исключали бы и возможность отнесения их (или некоторых из них) даже к тесинскому времени, особенно если учесть, что аналогичные тамги встречаются вместе с тесинскими рисунками и на ряде других памятников, например на писанице Оргинек [Рыбаков, 2006, рис. 2]. Анализ и историческая интерпретация тамг Копёнской писаницы -это отдельное большое исследование, которое станет возможным только после полной прорисовки всех эстампажей, чтобы проследить все детали и взаимосвязи тамг с фигуративными изображениями. Пока для примера представляем здесь несколько эстампажей с тамгами (рис. 11).
Как видим, материалы исследований А. В. Адрианова являются основным источником для научной реконструкции утраченного памятника. Отсутствие сделанных им фотографий конечно же мешает составить более полное представление о том, как выглядела Копёнская писаница. Тем не менее, в архивах удалось выявить и фотографии! Их сделал Я. А. Шер, один из участников Красноярской археологической экспедиции ЛО ИА АН СССР, исследовавшей памятники на берегах Енисея перед его затоплением Красноярским водохранилищем. В 1963 г. в составе экспедиции (начальник М.П. Грязнов) был организован 1-ый Правобережный отряд под руководством Я.А. Шера, задачами которого были
раскопки памятников, подлежащих затоплению, на правом берегу Енисея и разработка методики копирования наскальных рисунков с помощью полимеризационных пластмасс [Архив ИА РАН. Р-1. Д. № 2743. Л. 1]. Базой отряда стало урочище Каменка, в котором было несколько могильников и поселений, а также та самая писаница, которой посвящена данная статья (рис. 12: 1). Работы также производились в следующем логу, выше по течению, который Адрианову был известен как Третий, а во время работы отряда Я.А. Шера местные жители употребляли название ЧерёмушРис. 8. Писаница Копёнская Нижняя. Прорисовки изображений по эстампажам А. В. Адрианова: 1 - LVП-30; 2 - LVII-34; 3 - LVII-33; 4 - LVП-35
ный. Под этим названием и были зафиксированы исследованные в нём памятники, включая писаницы. Памятники же Второго лога, также включая писаницы, получили номенклатуру Каменка, по названию урочища. В последующие годы отряд продолжил раскопки в Каменке, и стал называться Каменским, а затем его основной задачей стало копирование наскальных изображений по обоим берегам Среднего Енисея. Петроглифы береговых скал наиболее крупных памятников - Оглахты и Тепсея - были скопированы полностью, то же самое можно сказать про петроглифы Усть-Кулога и Черёмушного Лога, а вот петроглифы Каменки по иронии судьбы или по каким-то обстоятельствам, Каменский отряд, как ни странно, не скопировал! В отчёте приводятся лишь фотографии двух плоскостей (рис. 12: 2, 3), сделанные при осмотре местности в 1963 г. [Архив
Рис. 9. Страница из полевого дневника А. В. Ад-рианова 1909 г. с зарисовкой изображений найденной им плиты (Архив МАЭС ТГУ Д. 76/2)
ИА РАН. Р-1. Д. № 2743а. Л. 38]. Всё же и они дополняют визуальное представление о памятнике. Но, что может быть даже более важно (учитывая, что в нашем распоряжении есть всё-таки копии Адриано-ва), Каменский отряд произвёл широкомасштабные раскопки разновременных памятников в обоих логах, что даёт нам понимание археологического контекста писаниц этого микрорайона.
В логу Каменка были обнаружены и раскопаны следующие памятники: верхнепалеолитическое местонахождение; могильник андроновской и карасукской культур Каменка II; отдельная андроновская могила на территории могильника Каменка III; раннекарасукское поселение Каменка IV; могильник подгорновского этапа тагарской культуры Каменка I; большой грунтовый могильник тесинского этапа тагарской культуры (по современным
Рис. 10. Писаница Копёнская Нижняя. Фрагмент эстампажа А. В. Адрианова Ш1-1А (МАЭ РАН. Колл. № 2508-373). Представлено в зеркальном отображении
-Ll&.J*-r Л-&-v ИСи.^ Ki-^cß^HM- 5 (t t m~«-v <n^r A&MOyt , i py oir, b-jl,if :jh>lMJ ЧЖ-Лм. К UjuJjtb <ГКл Au
/C^j). fin-t^M J rx-o- j-it^ w спи (^ctr.l щ
чo." efi An), 3-^u ¿ IIb MXJtfaj ЧЖ yfj
K>«-£ 1 &41 W-&^1
b-.ftiAä: его M-^«^-«-« AiHut,& ■) ,
ЯЛяГ иLfii t 1 . KM* А ■ &
<t» itp-nKlftv.&JMJUT*» t<v-(iv.& ..., « fcci&v IbiiKt^
¿«.V«, о л еж Л - ß-r«- Ы-ius* ■
LfcT (ЫЛ-&КЖ .i-^rwjtwi« »./!»;•,.-« />«<»&" ,v & !t,,V" Iri O-jiteA^i» K^Ut-/" tA.-^& , i
гщМу, f^fV» —____
[ _£Ц-ЧГ>Г lu.»»-. JCtrnC-h <V*-*nJ" A
Рис. 11. Писаница Копёнская Нижняя. Тамги. Эстампажи А.В. Адрианова: 1 - LVII-1B (МАЭ РАН. Колл. № 2508-374); 2 - LVII-17 (МАЭ РАН. Колл. № 2508-359); 3 - LVII-28 (МАЭ РАН. Колл. № 2508361); 4 - LVII-6C (МАЭ РАН. Колл. № 2508-377); 5 - LVII-26 (МАЭ РАН. Колл. № 2508-348). Представлены в зеркальном отображении
Рис. 12. 1 - Фотопанорама с видом урочища Каменка с запада. Цифрами обозначено расположение памятников: I - подгорновский могильник; II - андроновский и карасукский могильники; III - тесинский могильник; IV - карасукское поселение. Треугольниками обозначено предполагаемое расположение двух групп писаницы Каменка (Копёнской, Копёнской Нижней). Чёрным цветом маркированы обозначения на оригинальной фотографии, белым - добавленные автором статьи. 2, 3 - фотографии двух плоскостей. Фото Я.А. Шера. 1963 г. (Архив ИА РАН. Р-1. Д. № 2743а)
представлениям - тесинской культуры) Каменка III, с отдельно выделяемой группой погребений Каменка V; впускное тру-посожжение с богатым инвентарём эпохи раннего средневековья. В Черёмушном логу были обнаружены и раскопаны, помимо сборов каменных орудий позднего палеолита, следующие памятники: грунтовое неолитическое погребение; окунев-ский курган Черёмушный Лог I и одиночное окуневское погребение Черёмушный Лог III; могильник тагарской культуры (не раскапывался, так как находился за пределами зоны затопления); тесинский могильник Черёмушный Лог II [ИА РАН. Р-1. Д. №№ 2743, 2743а; 2957, 2957а; 3167, 3167а; 3365, 3365а; 3525, 3525а; Хлобы-стин, Шер, 1966; Шер, Хлобыстин, 1966; Шер и др., 1967; 1968; Шер, Грушин, 2006].
Таким образом, для этого микрорайона выстраивается представительная культурно-хронологическая колонка, причём с далеко не рядовыми материалами. Эти памятники неплохо коррелируют с наскальными рисунками: неолитическое погребение можно соотнести с изображениями древнейшего пласта, известными из обоих логов; окуневские погребения, без сомнения, связаны с группой оку-невских петроглифов Черёмушного Лога [Sher, 1999] и недавно открытым «иконостасом» в Каменке; с карасукскими погребениями и поселением Каменки соотносятся наскальные изображения геометрического стиля, известные, хоть и в очень небольшом количестве, в обоих логах; подгорновские курганы можно связать с великолепным изображением оленя в скифо-сибирском зверином стиле, с большим раскидистым рогом и треугольным ухом, из Черёмушного Лога (оно отсутствует в публикации Я.А. Шера, но известно по эстампажу А. В. Адрианова); тесин-ские могильники соотносятся с тесински-ми петроглифами, при этом показательно то, что количество тесинских погребений (более 120 раскопанных могил в Каменке и 18 в Черёмушном Логу) превалирует над всеми остальными вместе взятыми, точно так же, как количество тесинских петроглифов в Каменке значительно превосходит изображения других эпох.
Я.А. Шер отметил, что «датировка некоторых петроглифов Каменки определяется по стилистическому сходству с изображениями на камнях, образующих ограды тагарских курганов» [Шер, 1980, с. 164]. Мы с этим совершенно согласны, с тем только уточнением, что, как сейчас становится понятным, подавляющее большинство изображений на камнях оград тагар-ских курганов появилось не в тагарскую, а в последующую тесинскую эпоху. Мы полностью разделяем и высказанное в беседе предположение И.Л. Кызласова, что тесинцы справляли свои тризны на тагар-ских курганах, нанося при этом изображения на очень подходящие для этого камни оград. Изображения, конечно,
