Иван Грозный и его царствование в философии славянофилов

ИВАН ГРОЗНЫЙ И ЕГО ЦАРСТВОВАНИЕ В ФИЛОСОФИИ

СЛАВЯНОФИЛОВ

Мартынова Ольга Александровна

канд. филос. наук, доцент Пензенского государственного университета (ПГУ),

г. Пенза E-mail: martoa@mail. ru

IVAN THE TERRIBLE AND HIS REIGN IN THE PHILOSOPHY OF

SLAVOPHILES

Olga Martynova

candidate of philosophical sciences, associate Professor of Penza State University,

АННОТАЦИЯ

Статья посвящена философско-историческим взглядам ранних славянофилов, в частности, на проблему выдающейся личности и ее роли в истории России. В центре внимания автора их представления о личности и эпохе Ивана Грозного, о характере царя, его действиях и роли в развитии России. Выявлена степень объективности взглядов славянофилов, их соответствия историческим фактам.

ABSTRACT

The article is devoted to the philosophical and historical views of the early Slavophiles, in particular, on the problem of the outstanding personality and its role in the history of Russia. The author focuses on their perceptions of the personality and the epoch of Ivan the terrible, on the nature of the king, his actions and role in the development of Russia. Revealed a degree of objectivity of the views of the Slavophiles, their consistency with historical facts.

С именами ранних славянофилов — А.С. Хомякова, И.В. Киреевского, К.С. Аксакова, Ю.Ф. Самарина — многие исследователи связывают формирование русского национального самосознания и начало русской философии истории, в основе которой лежит мессианизм. В своей работе мыслители часто использовали факты русской истории, привлекали для подтверждения взглядов исторические источники, которые активно изучали и издавали. При формировании философско -исторических взглядов славянофилы опирались на труды современных им историков, данные этнографических исследований, труды христианских богословов, учения немецких философов -классиков. Они не могли обойти своим вниманием такой важный философско -исторический вопрос, как роль личности в истории.

Роль выдающейся личности в истории России понимается славянофилами двояко. С одной стороны, божественная воля проявляется в истории не сама по себе, а через деятельность людей и народов. Человек — свободное, мыслящее и деятельное существо, поэтому развитие человечества — соавторство божественной воли и человеческой активности. А.С. Хомяков говорит, что «прогресс есть слово, требующее субъекта» и потому должен быть «прогрессом существ живых, а не отвлеченностей» [8, с. 459]. Ему вторит К.С. Аксаков, полагая, что «преемство идей, по существу своему, должно совершаться в духе человеческом» [3, с. 420].

С другой стороны, даже самая выдающаяся личность действует не сама по себе, а как выразитель более могущественных сил — божественной воли (так, говоря о смерти сына Ивана Грозного от руки отца, А.С. Хомяков предполагает, что «Богу было неугодно, чтобы преемник Грозного царя был ему подобен [11, с. 54]) или народных стремлений. По словам К.С. Аксакова, нельзя «все величие многовековых подвигов и трудов народных приписать одному человеку, хотя бы и гениальному» [3, с. 445]. Ни один человек не может быть полным представителем своего народа, ведь народ сложен и многогранен. «Чем одностороннее народ, тем легче быть его представителем» [9, с. 240], — писал А.С. Хомяков. Великие исторические события или просто счастливая

жизнь страны — всегда результат совпадения деятельности великих людей с народными стремлениями. В истории России, по мнению мыслителей, личность играет довольно скромную роль. Все они разделяли убеждение, что история России была историей не отдельных личностей, а цельной, единой русской земли и ее населения. «Личность в русской истории играет вовсе небольшую роль; — писал К.С. Аксаков, — принадлежность личности — необходимо гордость, а гордости и всей обольстительной красоты ее — и нет у нас...» [2, с. 320]. Именно по этой причине — отсутствия гордости и высокомерия у русских людей — в России, по словам И.В. Киреевского, никогда не было аналога европейского рыцарства.

В трудах славянофилов нет ни одной детальной характеристики выдающихся личностей, живших ранее XVI века. На первый взгляд кажется странным, что, детально анализируя процесс становления русского государства, мыслители оставляют без внимания жизни и характеры таких людей, как Олег, Игорь, Ольга, Святослав, Владимир, Владимир Мономах, Юрий Долгорукий, Андрей Боголюбский, митрополит Илларион, Александр Невский, Иван Калита, Дмитрий Донской, Сергий Радонежский, Иван III, Софья Палеолог, Максим Грек, Василий III, Елена Глинская и др. Это тем более непонятно, если учесть, что жизнеописания многих из них присутствуют в трудах

Н.М. Карамзина, М.П. Погодина, Н.М. Костомарова, С.М. Соловьева. Возможно, что причиной подобного умалчивания было стремление славянофилов заново переосмыслить историю России и роль в ней выдающихся деятелей, либо установка, что главный герой русской истории — народ. Свою роль мог сыграть и индивидуальный интерес славянофилов, не имевших ни специального исторического образования, ни цели воссоздать последовательность исторических фактов. Общеизвестно (и признано самими славянофилами), что они не ставили целью точное воспроизводство исторических фактов, считая главной целью изучения истории России объяснение ее современного состояния и определение перспектив развития.

Личностью, охарактеризованной славянофилами наиболее детально, был Иван Грозный. Именно его мыслители считали основателем Российского государства нового типа. Как писал К.С. Аксаков, «приняв титул царя, Иоанн IV порешил с удельною, княжею эпохою. Только тогда было заявлено, так сказать, торжественно, что Россия приняла новый государственный вид; тогда только было почувствовано и выражено, что Россия сложилась и является новым политическим телом» [1, с. 490]. Именно во времена Ивана Грозного, по мнению славянофилов, установился порядок отношений народа и государства: правительству — сила власти, земле — сила мнения. Возможно, по этой причине данная эпоха рассматривается ими очень подробно.

Описание характера царя поразительно совпадает с его характеристикой, данной позже В.О. Ключевским в «Исторических портретах». Мнение Ключевского не может считаться единственно правильным, но сам факт, что мнения славянофилов совпадают с позицией профессионального историка, к тому же придерживающегося иных, чем они, методологии и социально -политический убеждений, говорит о многом.

Говоря о характере царя, все — и славянофилы, и современные им историки, и ученые более позднего периода — отмечают факт его крайне тяжелого детства: постоянной стесненности в средствах, страха перед заговорами, наблюдения разврата и кровопролития. Воспоминания об этом сохранились у него на всю жизнь и наложили на его личность серьезный отпечаток. По словам В.О. Ключевского, «от природы он получил ум бойкий и гибкий, вдумчивый и немного насмешливый, настоящий великорусский, московский ум. Но обстоятельства, среди которых протекло детство Ивана, рано испортили этот ум, дали ему неестественное, болезненное развитие» [5]. По словам А.С. Хомякова, это привело к тому, что у будущего царя сложились «душа страстная, но развращенная с детства; ум необычайный, но не освященный знанием обязанностей человеческих» [10, с. 30].

Далее славянофилы подробно рассматривают, в чем же заключалась эта «неестественность». Они отмечают его ненормальную подозрительность. Как

писал К.С. Аксаков, «подозрительный и раздражительный Иоанн воображал себя в полной неволе, ему казалось, что его оскорбляют на каждом шагу, держат, как младенца., всякое слово совета и укоризны было слито с изменой в глазах Иоанна» [3, с. 447]. Подтверждением этого являются факты многочисленных казней по подозрению в измене разгром Новгорода (опять же, по подозрению). С одной стороны, славянофилы отмечали неограниченный произвол Ивана Грозного, с другой подмечали его необыкновенную робость, постоянный страх, недоверие к своей стране, к своему народу (которое они считают совершенно незаслуженным).

Также мыслители выделяют склонность Ивана Грозного к демонстративным поступкам, стремление возвыситься над людьми, показать свое превосходство, даже путем унижения. По словам А.С. Хомякова, «самое его покаяние, пышное и всенародное, было окружено блеском торжества» [10, с. 51]. К.С. Аксаков вспоминает любопытный случай: Иоанн вдруг сделал Симеона Бекбулатовича государем всея России с титулом Великого князя, сам назвался Иваном Московским и ходил, как простой боярин. «Здесь — писал мыслитель — видим полнейшее самоощущение безграничной, чистой власти,. власть, облекшуюся в образ подчиненности, но тем сильнее чувствующую всю свою силу и безграничность» [3, с. 456].

Еще одна черта Ивана Грозного, которую отмечали славянофилы — обостренное чувство красоты. «Иоанн IV был природа художественная, художественная в жизни. Образы являлись ему и увлекали его своей внешней красотой; он художественно понимал добро, красоту его, понимал красоту раскаяния, красоту доблести, — и наконец самые ужасы влекли его к себе своей страшной картинностью» [3, с. 451], — писал о нем К.С. Аксаков.

А.С. Хомяков также полагал, что в первый период своего царствования царь творил добрые дела, потому что понимал их красоту.

Однако главной чертой характера Ивана Грозного славянофилы считали полное отсутствие нравственных ориентиров и внутренней уравновешенности. Так, по словам А.С. Хомякова, «Царь Иван Васильевич не мог любить: чувство

любви человеческой, любви христианской было ему незнакомо» [10, с. 51]. Позже В.О. Ключевский подтвердил эту мысль, говоря, что царь был способен не на любовь, а на безотчетную, болезненную привязанность, которая соединялась с недоверием. Из -за этого все, даже положительные качества царя предстают в мрачном, даже зловещем свете. Его гордость, стремление к проявлениям высшей власти легко переходит в самоуничижение. «Умевши быть гордым при успехе, Иоанн не мог сберечь своего достоинства, как скоро счастье повернулось к нему спиною» [3, с. 454], — писал К.С. Аксаков. «Людоед со своими подданными и низкий трус пред иноземными врагами» [9, с. 249], — вторил ему А.С. Хомяков. Эстетическое чувство царя также было извращенным. По словам К.С. Аксакова, даже понимая красоту добра, Иван Грозный, как и всякий безнравственный человек, рассматривал ее абстрактно, безотносительно к своей жизни. Кроме того, безнравственный человек видит красоту не только добра, но и зла. Массовые казни представлялись царю столь же красивыми, как и собрание земских и духовных представителей. Религиозное чувство царя, не окрашенное нравственностью, также было по сути бесполезным. «Он вдруг кидался за помощью к обрядам Церкви, жил как игумен, молился, изнурял себя, клал поклоны, но сила молитвы была потеряна» [2, с. 448]. Правда, К.С. Аксаков считал, что православие было силой, напоминающей царю о совести и добре, которые все же существовали в его сознании, в нем он «чувствовал свою внутреннюю мерзость и не имел сил или лучше не имел воли подняться! «Угрызение совести без раскаяния» — так определяет прекрасно Карамзин состояние души Иоанна» [3, с. 448].

Славянофилы вслед за современными им историками делили царствование Ивана Грозного на два этапа: 1547—1560 гг. и 1560—1584 гг. Первый этап они справедливо считают очень продуктивным и способствующим процветанию России. На этом этапе было принято много мер, способствующих укреплению централизованного государства: принят новый судебник, учрежден Земский собор, создана регулярная армия, ликвидированы кормления, учреждена

приказная система, вотчинная система землевладения заменена поместной, ограничен переход крестьян. Наибольшее внимание славянофилов привлекают судебник, Земский Собор и ограничение перехода крестьян.

А.С. Хомяков в своей работе «Тринадцать лет царствования Ивана Васильевича» подчеркивает демократичность принятия и содержания судебника. Он был принят Земским собором и давал право городам и волостям избирать старост, целовальников, присяжных, осуществляющих суд вместе с царскими наместниками (правда, мыслитель забывает добавить, что тот же судебник закрепил неподсудность бояр суду наместников и присяжных).

Земский Собор, как и титул царя, славянофилы считали символом новой централизованной России. В них, по словам А.С. Хомякова, «участвовали все чины, от высшего духовенства и боярства до мещан и людей посадских. И все чины пользовались равными правами.; приговор полагался единодушно, но писался от каждого чина особенно... Основою мнения были не личные, шаткие и произвольные понятия,... но древний обычай, который один для всех русских, и прямой закон Божественный, который один для всех православных» [10, с. 34—35]. При Иване Грозном Земский собор решал вопросы о продолжении Ливонской войны, о мире с Польшей. При последующих царях Земские соборы созывались довольно часто и решали такие вопросы, как присоединение Малороссии, создание монастырского приказа и др. Таким образом, Земский собор представляется славянофилам как собрание народных представителей, реально разделяющих с царем бремя власти, а в трудные для страны моменты берущих власть (которая для славянофилов является синонимом ответственности) на себя. Поэтому Иван Грозный представляется как основатель (точнее, реформатор, так как он всего лишь облек в новую форму то, что существовало уже давно) основополагающего компонента Российского государства — народного мнения на службе царской власти. Славянофилы признают, что влияние Земских соборов на царя было чисто нравственным. Это подтверждает

В.О. Ключевский: «на земских соборах не бывало и помину о политических

правах; еще менее допускалось их вмешательство в государственное управление; характер их всегда оставался чисто совещательным; созывались они, когда находило то нужным правительство;. часто из соборных совещаний даже не выходило никакого постановления» [6]. Сильно преувеличена славянофилами и демократичность Земских Соборов.

В.О. Ключевский приводит данные о составе второго Земского собора, созванного в 1566 г. [6], из которых видно, что состав Земского собора не был демократичным, его члены не были избранными представителями своих социальных групп. Таким образом, Земский собор был не органом сословного представительства, а собранием служилых людей и отдельных дворян (тоже находящихся на службе у царя) и богатых купцов, приглашаемых царем от случая к случаю и послушных его воле. Однако, в отличие от знаменитого историка, славянофилы все же считают, что Земские соборы играли положительную роль. По словам Хомякова, Земская Дума «утверждала власть, связуя воедино волю государя с обычаем и нравственным чувством народа» [10, с. 35].

Еще одно спорное нововведение Ивана Грозного — ограничение перехода крестьян и фактическая ликвидация холопства. Славянофилы видели в этом явлении необходимость, способствующую прогрессу (за что и получили клеймо консерваторов — крепостников). А.С. Хомяков объясняет свою точку зрения тем, что в результате расширения границ России крестьяне часто бежали на завоеванные окраины и жили там, не признавая закона и власти. Это привело к опустению центральных районов страны и росту беспорядков на окраинах. Поэтому закрепощение крестьян способствовало централизации государства, стабилизации налоговых поступлений, соблюдению законов. Это доказывает, что государственная власть осознала необходимость единства и начала создавать его намного раньше, чем это понимание пришло к народу. Славянофилы полагали, что меры по ограничению передвижения крестьян в конечном счете соответствовали интересам как землевладельцев, так и работников. Тот факт, что эти законы были в большей степени выгодны

землевладельцам, Хомяков объясняет тем, что землевладелец в отношениях с работниками — более уязвимое лицо, так как не заинтересован в потере рабочей силы. Кроме того, землевладелец, в отличие от работников, не может уклониться от исполнения договора, прямо не нарушая закон (в отличие от крестьян, которые могут просто не работать). Уничтожение Иваном Грозным института холопства, обязательство наделять холопов землей также вызывало одобрение славянофилов, так как безземельный крестьянин со временем неминуемо рвет связи с общиной и становится аналогом европейского пролетария, беззащитного перед любым произволом.

Результатом этой мудрой политики стали закономерные военные победы: завоевание Казанского и Астраханского ханств (осколков Золотой Орды), разгром Ливонского ордена. На первый взгляд кажется странным, что славянофилы — известные противники насилия — воспевают военные победы. Однако, по мнению А.С. Хомякова, Россия в этот период (как, впрочем, и всегда) воевала исключительно в силу необходимости. Татарские ханства были постоянным источником опасности для восточных и южных границ России, а Ливонский орден, давно превратившийся из собрания миссионеров в скопище разбойников — для западных. А.С. Хомяков отмечает, что не только русские, но и иностранцы признавали действия России в отношении Ливонского ордена справедливыми.

Также для данного этапа характерно расширение внешнеполитических связей (в частности, с Англией) и культурный подъем. По словам мыслителей, царь, будучи одним из самых образованных людей своего времени, много раз пытался пригласить в страну ученых из Европы, но эти мероприятия срывались из-за козней вражески настроенных Польши, Литвы и др. Подобная зависть Европы и ее сопротивление сближению с Россией была закономерным следствием усиления Российского государства.

Каким же образом подобная продуктивная политика зависела от личных качеств царя? Славянофилы полагали, что Россия в то время процветала скорее не благодаря, а вопреки личности Ивана Грозного. В этот период царь

находился под сильным влиянием Сильвестра и А.Ф. Адашева, которые и внушили ему необходимость согласования действий царя с христианскими законами и народным духом. Поэтому Иван Грозный на тринадцать лет стал выразителем соборных ценностей и народных интересов — то есть, именно таким царем, который нужен России. «Кроток и милостив, незлопамятен, немстителен, правдолюбив, враг всякой неправды, правосуден к боярам и отец для своего народа» [10, с. 51] — таким видит А.С. Хомяков Ивана Грозного в первые тринадцать лет его правления.

Однако, по мнению славянофилов, уже в это время царь признавал, что подобные установки ограничивали его свободу, чувствовал себя «пленником ненасилия». Поэтому случилось то, что рано или поздно должно было случиться — наступил второй этап царствования Ивана Грозного, по результатам которого А.С. Хомяков дал царю совершенно иную характеристику: «живое лицо, замечательно одаренное Богом, но употребившее почти все дары свои на зло; правитель, не лишенный правительственной мудрости, но постоянно губивший свою мудрость в своих пороках; царь, иногда понимавший красоту, но никогда святость добра; человек, в мастерстве софизма не уступавший никакому византийцу, а в кровожадности никакому татарину,. одним словом, остается изверг цельный и, так сказать, художественный» [9, с. 249].

В отличие от Н.М. Карамзина, считающего причиной перемен в политике царя смерть его жены Анастасии, мыслители полагали, что это, а также очередной пожар Москвы в 1560 г., было лишь поводом, позволившим царю перестать сдерживать свой развращенный характер и порочные наклонности. На вопрос о необходимости опричнины они отвечают не вполне однозначно. Они не разделяют мнения Н.М. Карамзина и С.М. Соловьева об опричнине Ивана Грозного как об аналоге борьбы европейских королей против родовой аристократии за централизацию государства. По их мнению, родовой аристократии, опасной для царской власти, в России не было и быть не могло. Бояре XVI в. давно не держались и не боролись за свои древние удельные

права, к тому же уже давно фактически не существующие (очевидным доказательством этого факта К.С. Аксаков считает то, что даже во время малолетства Ивана Грозного Рюриковичи, окружавшие его престол, не попытались изменить положение дел). По словам К.С. Аксакова, опричнина была средством закрепить положение бояр именно как государевых слуг, так как их роль советников государя, его «дружины» утратила свою актуальность и оставалась лишь в качестве идеи. В отличие от европейских аристократов, бояре не сопротивлялись царю с оружием в руках, а применяли лишь пассивное сопротивление — отъезд в свои имения. Поэтому форма проведения в жизнь этой цели (которая сама по себе была вполне оправдана) вызывает у мыслителя осуждение опричнины, ибо, по его словам, «историческая причина объясняет дело, но нисколько не оправдывает его нравственно. Если историческая необходимость вызывает ту или другую идею, то эта необходимость никогда не простирается на способ и средства, с помощью которых проявляется идея» [3, с. 421].

Это делалось в рамках основной цели опричнины. «Главной его целью было при разделении осязательном двух начал: отвлечь государство, чтобы вполне подчинить его себе,. чтобы не было в нем ни связей с землей, ни преданий — ничего; он хотел в окружающих себе безусловных слуг» [3, с. 442]. Это была попытка лишить народ силы мнения, нравственного воздействия на государя. Разрыв государства и «земли» не соответствовал ни соборным ценностям, ни духу и потребностям русского народа, и потому опричнина осталась образцом, который не был и не мог быть реализован.

А.С. Хомяков видит в действиях Ивана Грозного лишь бессмысленный террор. «Эта бойня шла от двух весьма простых побуждений — от вражды Иоанна против свободы мнения в высшем сословии и от рассчитанного грабительства» [9, с. 249].

Таким образом, действия, которые считались борьбой против аристократии, предстают у славянофилов совершенно неоправданной войной против собственного народа. Подобная точка зрения имеет много

последователей среди историков. О бессмысленности внутренней политики Ивана Горзного говорил В.О. Ключевский. По словам В.Б. Кобрина, «Писцовые книги. создают впечатление, что страна испытала опустошительное вражеское нашествие. «В пусте» лежит не только больше половины, но порой до 90 процентов земли, иногда в течение многих лет» [7].

Подобные действия имели сокрушительные, но вполне закономерные последствия: голод, поражение в Ливонской войне, изменения в общественном сознании. Как писал А.С. Хомяков, «многолетняя неправда, правление, нарушающее законы божественные и человеческие; власть, наказывающая смертью за невинность и награждающая милостями за преступления, подрывают на многие и многие лета народную нравственность. Низость духа, лесть, зависть, вражда к заслугам, страсть к крамолам, склонность к клеветам: таково наследство, оставляемое народу правительствами, или жестокими, или бессовестными; таков был завет царя Ивана Васильевича Грозного.» [11, с. 59].

Подводя итог, можно сказать, что славянофилы двояко оценивали Ивана Грозного и его царствование. С одной стороны, они считали его основоположником российской государственности, создателем отношений власти и народа, наиболее подходящих для России. На первом этапе своего царствования он «слышал требования истории, он исполнял их». Однако, отступив от соборных ценностей и дав волю своему дурному нраву, царь разорил страну и развратил людей, что стало косвенной причиной дальнейших бедствий. Таким образом, видно, что славянофилы при всей своей тенденциозности и субъективности (которые они сами охотно признавали за собой) оценивали данное царствование достаточно объективно и, скорее всего, согласились бы со словами современного историка: «Для России время правления Ивана Грозного осталось одной из самых мрачных полос её истории. Разгром реформационного движения, бесчинства опричнины, «новгородский поход» — вот некоторые вехи кровавого пути Грозного . Рядом вехи другого пути — превращение России в огромную державу, включившую земли

Казанского и Астраханского ханств, Западной Сибири от Ледовитого океана до

Каспийского моря, реформы управления страной, упрочение международного

престижа России, расширение торговых и культурных связей со странами

Европы и Азии» [4, с. 151].

Список литературы:

антиисторическое направление» // Аксаков К.С. Государство и народ. М.:

Институт русской цивилизации, 2009 [Электронный ресурс] — Режим доступа. — URL:

http://www.rusinst.ru/docs/books/K S Aksakov Gosudarstvo i narod.pdf ((дата обращения 2.09.2013).

Институт русской цивилизации, 2009 [Электронный ресурс] — Режим доступа. — URL:

http://www.rusinst.ru/docs/books/K S Aksakov Gosudarstvo i narod.pdf ((дата обращения 2.09.2013).

доступа. — URL: http ://lib. rus. ec/b/168340/read#t 1 (дата обращения

ресурс] — Режим доступа. — URL:

http://az.lib.ru/editors/k/kljuchewskij w o/text 0190.shtml (дата обращения

URL: http://vivovoco.rsl.ru/VV/BOOKS/GROZNY/GROZNY 2.HTM (дата

обращения 2.09.2013).

Хомяков А.С. Полное собрание сочинений. М.: Университетская

типография на страстном бульваре, 1900. — т. 3. — 482 с.