Спросить
Войти
2000.03.008. КОУТИНХО М. ДЕВЯНОСТО ЛЕТ БОЛЕЗНИ ШАГАСА: ИСТОРИЯ УСПЕХА НА ПЕРИФЕРИИ НАУКИ.
COUTINHO М. Ninety years of Chagas disease: A success story at the periphery // Social studies of science. — L., 1999. — Vol. 29, N4. — P. 519-549.
Судьба исследовательских результатов, как отмечает автор — бразильский социолог, может складываться по-разному. В одних случаях предположения, содержащиеся в научных публикациях, получают дальнейшее развитие благодаря цитированию и работам, подтверждающим их валидность, и как следствие они включаются в сложившуюся сеть легитимизированных научных фактов. В других случаях отсутствие интереса или данные, противоречащие этим утверждениям, ослабляют их связь с корпусом ранее принятого знания и тем самым в конечном итоге лишают их легитимности. В большинстве же случаев исследовательские результаты ждет самая незавидная судьба — их просто никто не замечает. Лишь немногие ученые занимают такую позицию, которая позволяет им участвовать в процессах конструирования научного знания, определяя, какие вопросы и стратегии исследования следует считать релевантными. Возможность обмениваться мнениями и влиять на других ученых отличают “участников” и “маргиналов”, успех и неудачу. Настоящая статья посвящена научному успеху в стране, которая с точки зрения развития науки может считаться периферийной.
Бразилия одна из многих стран, которые имеют небогатые научные традиции и которые не смогли обеспечить инвестиции, необходимые для того, чтобы интегрироваться в мировую науку. Скромные успехи, достигнутые этой страной в последнее время, стали результатом того фундамента, который был заложен лишь в 1968-1980 гг. Тем не менее почти 90 лет назад в Бразилии произошло необычное событие: молодой врач и исследователь Карлос Шагас (Chagas) сделал важное открытие. Он обнаружил новый вид одноклеточных паразитов крови человека и описал заболевание, которое они вызывают, получившее в дальнейшем известность как “болезнь Шагаса” (БШ). Ею страдает от 16 млн. до 18 млн. человек в Южной Америке. Эффективного лекарства для лечения этого заболевания не изобретено до сих пор. Открытие БШ в 1909 г. стало выдающимся эпизодом не только в бразильской науке, но и в мировой протозоологии.
Шагас, врач по образованию, работал в Институте серотерапии (Serum therapy institute). Этот институт был создан в Рио-де-Жанейро в 1900 г., когда особое внимание стало уделяться эпидемиологи-ческой ситуации в стране. Его директором стал Освальд Круз (Cruz). Институт занимался не только профилактическими программами, но и научной работой. Результаты исследований, проводившихся институтом в области протозоологии, микробиологии, а также общей и частной патологии, вскоре были замечены ключевыми международными (прежде всего европейскими) научными центрами, В результате институт получил международное признание как компетентный центр экспериментальных медицинских исследо-ваний; в 1907 г. на XII Международной конференции по гигиене, проходившей в Берлине, он был удостоен Золотой медали.
В 1907 г. Шагас стал участником экспедиции по изучению и борьбе с малярией в отдаленных районах штата Минас-Жирайсу. К тому времени он уже был признанным специалистом по малярии. В середине 1908 г. один из инженеров, занимавшихся строительством железной дороги в этом районе, обратил его внимание на клопов, обитавших в деревянных и земляных домах местных жителей, полагая, что существует связь между ними и заболеванием, поражающем местное население. Изучая содержание пищевари-тельной системы этих насекомых, Шагас действительно обнаружил одноклеточных паразитов. Однако значение этих организмов с медицинской точки зрения оставалось неясным. Шагас послал своих инфицированных насекомых в Институт для экспериментальной проверки: простейшие оказались патогенными для всех лабораторных животных. Шагасу оставалось лишь найти случай заражения ими человека. После долгих поисков он обнаружил этих простейших в крови больного ребенка. Шагас назвал эту разновид-ность одноклеточных паразитов трипаносомами крузи (tripanosoma cruzi).
Т. крузи представляла не только медицинский интерес. В своей первой публикации, посвященной открытому им возбудителю, Шагас детально обсуждает его морфологические и эволюционные характе-ристики, связывая свою собственную работу с работами немецких коллег, посвященных трипаносомам. Как показал Шагас, т. крузи имела особенности, характерные как для трипаносом, так и для гемоспородий (группа, к которой
принадлежат возбудители малярии). Таким образом, было обнаружено “связующее звено” между трипаносомами и гемоспородиями, что подтвердило гипотезу немецких ученых об их таксономической близости и помогло Шагасу завоевать авторитет в Европе. В дальнейшем Шагас обратился к клиническому описанию открытого им заболевания и представил подробные данные об острой стадии болезни, а также нарушений сердечной деятельности и неврологических симптомов, которые сопровождают ее хроническую форму.
В своих публикациях Шагас подчеркивал значение его открытия для широкого круга специалистов от протозоологии до общей и частной патологии. Это помогло открытию Шагаса и первым исследованиям, посвященным ему, быстро получить признание как дома, так и за рубежом. Однако этот период (1908-1915), который автор называет “героическим”, продлился недолго. Уже через десять лет интерес к БШ практически сошел на нет; этот второй период (1916-1933) автор называет “периодом деконструкции” в изучении БШ. Болезнь Шагаса вновь начала привлекать внимание ученых в середине 30-х годов, что и послужило началом третьего периода (1934-1960) — “периода реконструкции”. В 1961 г. начался четвертый и заключительный “период институциональной переориентации и успеха молекулярной паразитологии”, когда бразильским ученым, занимавшимся БШ, вновь удалось добиться мирового признания. Автор последовательно анализирует каждый из этих этапов, пытаясь понять, какие факторы определяют научный успех в периферийных с точки зрения развития науки странах.
В ведущих научных центрах тропической медицины (преимущественно в Англии, Франции и Германии) простейшие, как и паразиты в целом, находились в центре внимания медиков и биологов. В 1900-1920-е гг. паразитология, развивавшаяся в рамках тропической медицины, переживала свой “золотой век”. Это было время, когда не только были совершены крупные открытия в области паразитологии, но и создана институциональная среда для исследований по тропической медицине. Тропическая медицина располагала и собственными методологическими допущениями. Медиков того времени, прежде всего, интересовали заболевания, вызываемые бактериями, которые передаются от одного хозяина к другому посредством простых механических средств. В отличие от этого специалисты по тропической медицине исходили из того, что переносчиком паразитов обычно служат насекомые или иной промежуточный хозяин. Поэтому “подход к тропическим заболеваниям, принятый в странах — метрополиях, был паразито- и переносчикоцентрированным” (с. 523). Болезнь Шагаса, таким образом, легко укладывалась в парадигму тропической медицины, сложившуюся в ведущих европейских центрах.
Тем не менее энтузиазм вокруг открытия Шагаса внутри страны угас довольно быстро. Очень скоро Шагас столкнулся с неприязнью, которая становилась сильнее по мере его продвижения во властных структурах бразильской науки и системы здравоохранения. В 1917 г. Круз умер, и пост директора Института серотерапии перешел к Шагасу. Это назначение вызвало заметное недовольство со стороны его научных конкурентов как внутри, так вне института, которые не преминули напасть на него. Таким образом, в 1917 г. начался период “деконструкции” в изучении БШ (с. 524).
Первая публичная атака была предпринята еще в 1916 г., когда немецкий бактериолог, работавший в Буэнос-Айресе, Р.Крауз (Kraus) поставил под сомнение данные Шагаса на Всеамериканском медицинском конгрессе. Изучая клопов, живущих в определенных районах Аргентины, Крауз обнаружил много насекомых, инфицированных т. крузи, но, как он утверждал, не обнаружил случаев заболевания человека. Однако наиболее яростными критиками Шагаса стали бразильские врачи. Их мало интересовали те
аспекты его исследований, которые обеспечили ему признание за рубежом; международные научные стандарты мало что значили для большинства бразильских врачей. Их критика касалась в основном размытости клинического описания БШ и сомнений относительно ее эпидемиологической значимости. Именно такое мнение было высказано А.Пейксото (Peixoto), бразильским врачом, пользовавшимся влиянием в академических кругах, на сессии Бразильской академии медицинских наук в 1922 г. Примечательно, что Шагас в 1920 г. был назначен руководителем одного из департаментов в министерстве здравоохранения — пост, на который претендовал Пейксото.
Положение Шагаса внутри бразильского медицинского и научного сообщества заметно пошатнулось: открытие т. крузи в их глазах потеряло свой статус “установленного факта”. И несмотря на то что в 1923 г. специальная комиссия, учрежденная Бразильской академией медицинских наук по проверке данных Шагаса, сделала вывод в его пользу, доверие к ним так и не было восстановлено вплоть до смерти ученого в 1934 г. В 1917-1933 гг. число исследований в области БШ резко сократилось, и это заболевание не было включено в программу подготовки бразильских медиков. Лишь горстка врачей и исследователей, которых автор обозначает термином “ядро сопротивления” (resistance core), продолжали верить, что Шагас сделал важное открытие. Однако не в их силах было обеспечить финансирование дальнейшей работы над этой проблемой, и их голоса оставались неуслышанными. Научный центр мирового уровня, сформировавшийся в Институте серотерапии, постепенно деградировал.
В этот период в мировой тропической медицине также происходили определенные изменения. Паразитология, получив дисциплинарную самостоятельность, начала терять свой прежний престиж. После первой мировой войны интерес к тропическим заболеваниям в ведущих странах-метрополиях значительно снизился, а фокус внимания тропической медицины сместился с паразитов и переносчиков инфекции на проблемы питания и окружающей среды (с. 525).
Смерть Шагаса в 1934 г. и Конгресс аргентинского общества тропической медицины, прошедший в следующем году, ознаменовали начало нового, третьего периода (1934-1960) в изучении БШ. На конгрессе, полностью посвященном БШ, аргентинские ученые и врачи представили большое число докладов с детальным описанием эпидемиологических и патологических исследований. В частности, С.Романа (Romana) выступил с докладом, посвященном описанию первых симптомов заболевания, которые получили известность как “признаки Романа”. В результате исследователи получили средство для диагностики острой формы БШ. Вслед за своими аргентинскими коллегами бразильские ученые также активно взялись за изучение этого заболевания. Большой вклад, в этот процесс внес бразильский врач Э.Диас (Dias). В начале 50-х годов Диас и его коллеги начали большую серию пионерских исследований, посвященных хронической патологии сердца, которая возникает у больных с БШ.
В это же время ситуация в тропической медицине вновь изменилась. После второй мировой войны в ведущих медико-биологических центрах возродился интерес к тропическим заболеваниям. В конце войны появилось эффективное средство борьбы с насекомыми — ДДТ, а также первый синтетический антималярийный препарат. Началась активная химическая война с переносчиками инфекции и паразитами, что привело к возрождению “паразитоцентрированного подхода” в тропической медицине. Этот подход был тут же подхвачен в Бразилии, где Диас и его группа занялись разработкой инсектицидов для борьбы с переносчиками БШ.
Тем временем в бразильской науке на институциональном уровне произошли крупные изменения. В 50-е годы было открыто много новых университетов, среди них были и те, чьи медицинские факультеты стали лидерами в исследовании БШ. Кроме того, в начале 50-x годов были созданы два первых фонда по финансированию научных исследований. Таковы были условия, которые способствовали возвращению “болезни Шагаса” в Бразилию. Инициированное извне, ее изучение было поддержано созданием нового сообщества ученых внутри страны. Кульминацией этого периода стало проведение в 1959 г. в Рио-де-Жанейро Международного конгресса по болезни Шагаса . Впервые все группы, работающие над этой проблемой, встретились на одном форуме. Около 500 участников представили свои доклады, посвященные биомедицинским и экспериментальным исследованиям. В следующем году в рамках Всеамериканской организации здравоохранения была создана специальная рабочая группа по БШ.
С 1961 г., по словам автора, начинается заключительный период в изучении БШ — “период институциональной переориента-ции и успеха молекулярной паразитологии” (с. 527). В 1964 г. в Бразилии произошел военный переворот, что оказало значительное, хотя и двойственное влияние на бразильскую науку. Сильный удар был нанесен по паразитологии. Так, отделение паразитологии в университете Сан-Паулу из-за “левых” убеждений его сотрудников было расформировано. Ряд ведущих ученых&-паразитологов, работавших в других университетах, были уволены или ушли сами. И в то же время именно в этот период были заложены институциональные основы современной бразильской науки. Благодаря правительственной политике в области науки и технологии инвестиции в науку в 1960-1980 гг. достигли беспрецедентного для Бразилии уровня. В 1968 г. была проведена реформа высшего образования, включавшая реорганизацию университетов по американскому образцу, а также создание системы подготовки аспирантов. Все это сыграло важную роль в развитии научных исследований.
В 60-е годы произошли серьезные перемены в мировой биологической науке. Это десятилетие стало временем быстрого роста и завоевания престижа молекулярной биологией. В этой ситуации некоторые бразильские ученые, занимавшиеся БШ, стали постепенно переориентировать свои исследования в сторону методов молекулярной биологии. Ряд институциональных шагов поддержали эти инициативы. В 1972 г. в Аргентине прошел Международный симпозиум, посвященный болезни Шагаса; в 1975 г. Всеамериканская организация здравоохранения провела конференцию по этой же теме. В 1971 г. активизировало свою деятельность Бразильское биохимическое общество и приняло решение встречаться ежегодно.
Многие ученые, сыгравшие важную роль в исследовании БШ, с этого момента были связаны с работой этого общества. В начале это была горстка врачей, получивших биохимическую подготовку и стремившихся внедрить новые молекулярные методы в практику изучения БШ. Но затем эта группа стала заметно расти. Ее численность увеличилась с 24 участников первой встречи в 1974 г. до 582 — в 1986 г. и до 1114 — в 1993 г. Заметно возросло и количество совместных исследований по БШ: если в первое десятилетие существования группы среднее число соавторов равнялось 1,8, то к 1986 г. оно достигло 2,5, а к 1993 г. — 3,2 (с. 528). Параллельно увеличивалась доля статей, по крайней мере один из соавторов которых был иностранцем ( с 1974 по 1993 г. эта цифра увеличилась в четыре раза). Существуют и другие признаки международного успеха бразильских исследований БШ. Так, в 1981 г. 30% всех работ, касающихся т. крузи, исходили из бразильских институтов (с. 529). Но не только в Бразилии ширились исследования в этой области. Параллельные разработки велись в странах-метрополиях, в результате чего стали возникать большие исследовательские команды, развиваться международные контакты и сотрудничество. Появление интернациональных исследовательских групп делает очевидным, что по крайней мере в изучении БШ Бразилия добилась паритета в качестве исследований со странами, лидирующими в этой научной области (с. 529).
Успех группы молекулярных паразитологов, которая заняла доминирующее место в бразильских исследованиях БШ, был связан в том числе и с ее умением добиваться финансирования своих проектов, ее уникальной организационной структурой, обеспечивающей гибкость в выборе тем и методов исследования, а также ее международными связями.
Еще один важный фактор, способствовавший успеху бразильской молекулярной паразитологии, состоял в том, что ее основатели имели опыт работы в биохимических лабораториях Европы и Америки. Этот опыт, позволивший им усвоить определенную систему ценностей и норм проведения научных исследований, помог модернизировать как научную практику, так и институциальную структуру исследований по молекулярной паразитологии в Бразилии.
Различные периоды в истории изучения БШ в Бразилии нашли свое отражение в колебаниях численности работ, публиковавшихся по этой проблеме с 1909 по 1979 г. За это время бразильскими авторами было подготовлено 5152 работы (с. 532). Все публикации автор классифицировал в соответствии со следующими категориями: публикации в национальных медицинских журналах; публикации в национальных немедицинских журналах; публикации в международных медицинских журналах; публикации в международных немедицинских журналах; диссертации; книги; материалы съездов, симпозиумов и пр. Анализ этих данных выявил следующее.
До начала 40-х годов отмечается очень незначительный рост публикаций в национальных медицинских журналах и появление небольшого числа новых авторов. Эти цифры отражают “период деконструкции” в изучении БШ. В отсутствие столь необходимого консенсуса относительно ценностей, норм и процедур исследования публикационная активность практически сошла на нет. Продолжали публиковаться лишь ученые, вошедшие в так называемое “ядро сопротивления”, поэтому новые авторы в этот период не появляются. Значительная часть этих публикаций появилась в бразильских медицинских журналах, что говорит скорее об интересе к клиническим аспектам проблемы, чем к фундаментальным экспериментальным исследованиям. Эти тенденции стали меняться лишь с середины 30-х годов.
“Период реконструкции” в изучении БШ характеризуется заметным увеличением публикаций в национальных медицинских журналах и постепенным ростом публикаций в международных медицинских журналах. Возросло число “новых” авторов, активно публикующихся по этой проблеме. Однако подготовка диссертаций (за это время было защищено 15 диссертаций) по-прежнему осуществлялась лишь в нескольких университетах, преимущественно в университете Сан-Паулу (11 диссертаций).
Резкий скачок числа публикаций произошел в 60-е годы. Эта тенденция коснулась, прежде всего, национальных немедицинских журналов и международных медицинских журналов; среднее число публикаций в национальных медицинских журналах стабилизировалось. С тех пор заметных изменений в уровне и структуре публикаций практически не происходило, за исключением увеличения количества статей в международных немедицинских журналах в начале 70-х годов. В этот период значительно возросло число диссертаций, защищаемых по этой теме. С 1960 по 1979 г. по проблемам, связанным с БШ, было защищено 115 диссертаций, преимущественно на медицинских факультетах во вновь открытых университетах (с. 537). Этот факт говорит о произошедшей институциональной диверсификации, равно как и о смене лидеров. Что касается тематики, то лидирующее место по-прежнему занимали клинические исследования (63 диссертации), к которым добавились биохимические (24 диссертации) и иммунологические (12 диссертаций) исследования (с.537).
Таким образом, в истории изучения болезни Шагаса наблюдалось два периода интеграции бразильских исследований в мировую науку и подчинения международным научным стандартам, которые разделены длительным периодом изоляции. И именно в эти два периода бразильская наука добивалась успеха. Достижение блестящих результатов, способных выдержать конкуренцию, невозможно без принятия и следования международным научным стандартам.
Любое удовлетворительное определение “научного успеха”, считает автор, должно включать социальные критерии. Ученые, работающие в ведущих научных центрах, не просто создают больше научной продукции, чем их коллеги, они создают иную продукцию. Они работают более интенсивно; они взаимодействуют и общаются с более широким кругом коллег; и они способны оказывать влияние на формирование своей специальности. Благодаря этим социальным стратегиям они становятся членами международного сообщества, “определяющего лицо их специальности” (с. 537).
Однако успех и инициативы ученых могут не получить развития, как это произошло с первооткрывателем БШ и его коллегами. Группа лидирующих ученых может быть конкурентоспособной на международном уровне и в то же время оказаться слишком слабой, чтобы создать конкурентную среду дома. Ее слабость может стать следствием неразвитости институциональной среды, необходимой для проведения исследований на мировом уровне (проблема, с которой столкнулась группа Шагаса), или среды, которая полностью непроницаема для международных ценностей. “Поэтому, коль скоро ученые остаются привязанными к институциональным условиям, сложившимися в их стране, чтобы добиться успеха, им необходимо осваивать и колонизировать новые области и формировать конкурентную научную сеть внутри страны, таким образом, расширяя сферу своего влияния” (с. 538). Именно эта стратегия во многом объясняет успех группы, занимавшейся молекулярной паразитологией, в 70-е годы; кроме того, она помогала ей привлекать в свои ряды биохимиков, ранее не работавших с т. крузи. Как показал опрос, ученые, вернувшись после стажировки в США или Европе, отказывались от прежнего объекта исследований и отдавали предпочтение т.крузи по следующим соображениям: поскольку в противном случае им было бы трудно сохранить конкурентоспособность;
потому, что так легче получить гранты и финансирование; и наконец, потому что у них будут коллеги, с которыми можно обменяться идеями и стратегиями (с. 538).
Успех также зависит от способности ученых создавать “групповой кодекс”, помогающий устанавливать и следить за выполнением определенных норм проведения научных исследований. Успех молекулярных паразитологов в 70-е годы был связан еще и с тем, что они разделяли “мериократические” идеалы и интернациональный взгляд на науку. Кроме того, они прекрасно понимали политическую значимость выбора именно т.крузи в качестве объекта изучения Но сами по себе эти ценности не способны гарантировать успех. Очень важно, чтобы достижения и этос исследовательской группы были воплощены в программу подготовки студентов и аспирантов. Важнейшим признаком институционального принятия открытия служит появление докторских диссертаций, подготовленных по этой тематике.
Большое значение имеет также организация исследований и контроль над рынком труда в данной области. По мере развития группы ее контакты с ведущими научными центрами становятся более тесными и эффективными. У ее лидеров появляется большое число учеников, которых университеты и другие научные организации охотно берут на работу. Таким образом, благодаря колонизации новой среды и расширения влияния усиливается авторитет и значимость этой группы в научном сообществе, что помогает добиваться финансирования все более сложных и дорогих исследовательских проектов (с. 540). В дальнейшем группа получает возможность эксплуатировать свои позиции в науке, набирать и готовить новых членов и таким образом создавать свою школу и даже новое научное направление. Ничего этого Шагасу и его немногочисленным соратникам сделать не удалось, и поэтому их первоначальный успех сошел на нет. И напротив, подобные социальные стратегии эффективно использовались молекулярной паразитологической группой, и поэтому она не только добилась международного признания в 70-е годы, но и сумела сохранить его.
Т.В.Виноградова
