Спросить
Войти
Сибирский медицинский журнал, 2012, № 8
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ НАУКИ И ЗДРАВООХРАНЕНИЯ
© СОНГОЛОВ Г.И., ГАЛЕЕВА О.П., ЗАЙЦЕВ А.П. — 2012 УДК 617: 355 (035) (477.75) ББК 54.5
ПО ВЕЛЕНЬЮ СЕРДЦА И ЗОВУ ЧЕСТИ. ПИРОГОВ И КРЕСТОВОЗДВИЖЕНСКАЯ ОБЩИНА CЕСТЕР МИЛОСЕРДИЯ НА КРЫМСКОЙ ВОЙНЕ
Геннадий Игнатьевич Сонголов, Ольга Павловна Галеева, Александр Петрович Зайцев (Иркутский государственный медицинский университет, ректор — д.м.н., проф. И.В. Малов, кафедра оперативной хирургии и топографической анатомии, зав. — к.м.н., доц. Г.И. Сонголов, кафедра судебной медицины и правоведения, зав. — к.м.н., доц. А.В. Воропаев)
Резюме. Гениальный хирург Н.И. Пирогов, Великая Княгиня Елена Павловна и Крестовоздвиженская община сестер милосердия для попечения раненых и больных стали учредителями и исполнителями грандиозного и приоритетного в истории цивилизации проекта оказания женской благотворительной помощи на театре Крымской войны и осады Севастополя.
FOLLOWING THE DICTATES OF THE HEART AND THE CALL OF HONOR: N. I. PIROGOV AND THE SISTERS OF MERCY OF THE KRESTOVOZDVIZHENSKAYA COMMUNITY AT THE CRIMEAN WAR
G.I. Songolov, O.P. Galeeva, A.P. Zaytsev (Irkutsk State Medical University)
Summary. The outstanding surgeon N. I. Pirogov, Grand Duchess Elena Pavlovna and Sisters of Mercy of the Krestovozdvizhenskaya Community, who looked after the wounded and the sick, started a very ambitious project. They organized the female charity support during the Crimean War and the siege of Sevastopol.
«Надолго оставит в России великие следы эта эпопея Севастополя, которой героем был народ русский...» Л.Н. Толстой, 1855
«Быть счастливым счастьем других — вот настоящее счастье, вот жизни земной идеал». Н.И. Пирогов, 1854
В пятидесятые годы XIX века Россия переживала один из трагических периодов своей истории — Крымскую войну и осаду Севастополя. Предтечей войны стало столкновение ключевых интересов России и Турции в вопросе о святых местах в Палестине, когда турецкий султан провозгласил в одностороннем порядке верховенство католического духовенства в ущерб греческому (ключи от Вифлеемского храма были изъяты у православных и вручены католикам). Император Николай I категорично потребовал восстановить прежний статус. Локальная вначале война России с Османской империей, начавшаяся 4 октября 1953 года, переросла впоследствии в глобальное противостояние с могущественными её покровителями — военно-морскими державами Европы, Англией, Францией и Сардинией (объединенной Италии ещё не было). Войска коалиции вступили в пределы России, их корабельные пушки начали неистово бомбардировать наши черноморские города. Из-за просчётов генерального штаба русской армии ещё не было создано должной оборонительной линии, счёт времени на её организацию шел буквально на дни. В эпицентре всей военной кампании неожиданно оказался Севастополь, сыгравший ключевую роль в Крымской войне 1853—1856 гг. Крепость не была своевременно укомплектована достаточным числом регулярных воинских соединений, способных отразить притязания противоборствующей стороны. Все русское общество встрепенулось, тревожные взоры всех обратились к осажденному городу. Каждый чест-
ный россиянин, оценивая военные, экономические и политические проблемы страны, по мере своих сил и возможностей, старался, так или иначе, помочь отчаянным защитникам нашей военно-морской цитадели.
В зените своей оглушительной славы 44-летний клинический анатом, военно-полевой хирург Н.И. Пирогов, человек неуёмного жизнелюбия с фанатичным упорством добивался разрешения поехать в осажденный Севастополь. Его выдающаяся концепция «Война — травматическая эпидемия» — определила тактику и стратегию военно-полевой хирургии на века. Недюжинный гений Пирогова предначертал три вектора оказания реальной помощи страждущим в истерзанной войной стране: как хирург, как ученый, как талантливый администратор и руководитель [10].
Героическая оборона Севастополя длилась 349 невероятно трудных и долгих суток до 8 сентября 1855 года. 282 огненных дня и ночи провел в Крыму Николай Иванович Пирогов. Особым указом императора Николая I один месяц участия в военных баталиях приравнивался к одному году службы в мирное время. Война стала для севастопольцев серьёзным испытанием их воли и духа. Простые русские солдаты и моряки, на чьи плечи легли все тяготы невероятно жестокой войны, оказались в крайне невыгодных условиях. Они, хотя и были вооружены устаревшим гладкоствольным оружием, сражались с невозмутимым бесстрашием. Несмотря на непрекращающиеся массированные бомбардировки и отчаянные штурмы, неприятель так и
не смог покорить русскую военно-морскую крепость. Наши войска передислоцировались на Северную сторону, оставив противнику одни дымившиеся развалины Южной части города. Взволнованный севастопольскими событиями, друг юности адмирала П.С. Нахимова декабрист М.А. Бестужев писал из далекой забайкальской ссылки: «... Севастополь пал, но пал с такою славою, что каждый русский, а в особенности каждый моряк, должен гордиться таким падением, которое стоит блестящих побед»[4].
Время объективно ранжирует людей и их дела, воздавая при этом должное их общественной значимости и нравственному совершенству. Скрижали отечественной истории хранят в своих анналах имена сынов и дочерей России, достойных подлинного величия. Вечная слава приходит к избранным. К числу особо почитаемых личностей времен Крымской войны относят учредительницу Крестовоздвиженской общины сестёр милосердия и попечения раненых и больных Великую Княгиняю Елену Павловну, выдающегося клинического анатома и военно-полевого хирурга Николая Ивановича Пирогова и их чудных помощниц, первыми в мире появившихся на суровом театре войны. Жизненные и профессиональные судьбы этих людей оказались чудодейственным образом востребованы и переплетены с судьбой Отчизны в столь трагическое время. Народ вписал их имена в когорту легендарных защитников Севастополя и национальных героев России. Они деятельно любили свое Отечество и взяли на себя ответственность за его будущее. Их патриотизм, сила духа, растревоженная совесть, жертвенность своего личного благополучия во благо Родины — это ценности непреходящие. Героев севастопольской эпопеи будут помнить, сколько бы веков ни миновало. Они выбрали для себя, ни минуты не колеблясь, крайне опасную и тяжелую работу. Милосердие, сострадание, готовность откликнуться на чужое горе, желание жить ради других — формула их жизни. Она прожита ими как приношение будущему.
Блистательный член императорской фамилии, Великая Княгиня Елена Павловна, вдова Михаила Павловича, младшего брата Николая I, сумела убедить Государя в острой необходимости призвать женщин на помощь страждущим воинам, о трагической судьбе которых приходили тревожные вести из воюющего Севастополя. Её Величество добилось разрешения выехать срочно с 12 ноября 1854 г. на место боевых действий в Крым Н.И. Пирогову [3]. Княгиня-свобода (как её величали) и её сестры были преисполнены мучениями раненых и больных воинов, страдавших от недостатка ухода и распорядительности, от недобросовестности госпитальных начальников, служителей и поставщиков провианта, от невыносимого равнодушия к их страданиям тех, кому было вверено попечение защитников Отечества. «...если сегодня Красный Крест охватывает мир, то это благодаря примеру, поданному во время войны в Крыму Ее Императорским Высочеством Великой княгиней Еленой Павловной.», — писал Анри Дюнан, основатель Международного Комитета Красного Креста [6].
Н.И.Пирогов с большим уважением относился к Елене Павловне. В одном из писем он отзывался: «Великая княгиня содержит в себе много превосходного: она принадлежит к недюжинным личностям, и если что можно сделать хорошего, то именно через неё» В рапорте на имя главнокомандующего Горчакова: «. из всего этого хаоса точно хорошо, так это сестры милосердия. Дай Бог здоровья великой княгине: она одна сделала истинное благодеяние для края. Если бы не она, так больные лакали бы вместо сытного супа помои и лежали бы в грязи». [8].
Воспитанная во Франции немецкая принцесса со дня свадьбы говорила о себе: «Я — русская», но не
терпела лакировки — просила обо всем говорить «с русским чувством, но правду». Отечественная медицина обязана Елене Павловне специализацией врачей, а русские крестьяне. свободой. Современники отмечали её блестящий ум и превосходное сердце. Николай I говорил: «Елена — это ученый нашего семейства», и отсылал к ней посещавших Россию иностранных ученых, уверенный, что она произведет на них самое благоприятное впечатление. Для реализации почина этой удивительной женщины оказалось востребованным чистое золото души и высочайшая компетентность гения добра, человека несгибаемой воли, носителя государственного сознания и одного из столпов русской цивилизации за всю её историю профессора Пирогова. В нём сосредоточилось много исключительно важного в истории России. Он концентрировал в себе и передавал единомышленникам особую притягательную силу. Его общественная жизнь — жертвенная самоотдача, любовь к ближнему. Он глубоко переживал и остро реагировал на происходящее в Крыму. Что же побудило прославленного анатома и хирурга, ученого, автора научных трудов, известных всему миру, рваться в истекающий кровью Севастополь? Он с молодых лет отличался неукротимым и самоотверженным служением высоким принципам и идеалам, а его размышления о цели жизни, о долге врача проникнуты высокой нравственностью и глубоким чувством патриотизма. Его жизненное кредо чётко определено в строках его письма жене из осажденного Севастополя: «Мы живем на земле не для себя только, вспомни, что пред нами разыгрывается великая драма, последствия которой отзовутся, может быть, чрез целые столетия; грешно, сложив руки, быть одним только праздным зрителем, кому Бог дал хоть какую-нибудь возможность участвовать в ней... Тому, у кого не остыло еще сердце для высокого и святого, нельзя смотреть на все, что делается вокруг нас, смотреть односторонним эгоистическим взглядом...» [9].
Отряд хирургов, возглавляемый Пироговым, прибыл в Крым спустя две недели после кровопролитней-шего Инкерманского сражения, в котором русская армия потеряла убитыми и ранеными двенадцать тысяч солдат. В Севастополе Пирогов был совершенно потрясен тем, что «горькая нужда и медицинское невежество соединились вместе в баснословных размерах». По его свидетельству, «за отступавшими полками тянулась длинная вереница раненых солдат; иные из них шли, опираясь на ружья, как на костыль, другие продвигались ползком, третьи, пройдя и проползая несколько шагов, падали замертво и умирали в изнеможении в лужах крови»[8]. И в этой ситуации ни докторов, ни фельдшеров не было, поскольку никто не предвидел, что все обернется таким чудовищным образом. В дни жестокой бомбардировки многострадального Севастополя санитарные потери в день составляли до трех тысяч человек.
Бригада хирургов Пирогова действовала непрерывно и неусыпно, выполняя огромный объём неотложных оперативных вмешательств. В сортировке раненых, в «хирургическом конвейере», во всех действиях врачей Пирогов установил, по его словам, «фабричный» порядок — при сплошном потоке раненых за семь часов на трех столах выполнялось до ста операций. Далее раненые поступали на попечение сестер милосердия. О них Л. Н. Толстой писал: «Сестры со спокойными лицами и с выражением не того пустого женского болезненно-слезного сострадания, а деятельно-практического участия, то там, то сям, шагая через раненых, с лекарством, с водой, бинтами, корпией, мелькали между окровавленными шинелями и рубахами» [12].
Активная жизненная позиция и высочайшая компетентность неординарного тандема — профессора и княгини — чудодейственным образом слились в единый благотворный порыв во благо Отечества. Эта была
беспрецедентная ответная акция на торжествующую злобу дня. Они вместе с медсестрами-крестовоздви-женками незамедлительно и добровольно приняли на себя все самое тяжелое и рискованное, что выпало на долю многострадальных и мужественных защитников Севастополя. Их подвиг общественного характера, их убеждения, величие мыслей и действий способствовали возрождению национального самосознания, духовного иммунитета и державного единения русских. Они стали консолидирующим ядром, которая объединила нацию. Бесконечные артобстрелы и тысячи спасенных солдатских жизней, ежедневная изнуряющая живая реальность с подлинными слезами, кровью и гибелью невинных людей и коллег и сегодня не опускают высокого звучания свершенного ими подвига. В то самое время внешние и внутренние ненавистники России, враждебно относившиеся к православию, открыто глумились над их святой верой, наносили физические увечья, гноили раненых в бесчеловечных условиях, воровали полагавшиеся им медикаменты и провизию, терзали их душевные раны. В Севастополе посланниц Великой Княгини ожидал Пирогов, которому, кроме борьбы со всевозможными местными условиями, с явным недостатком перевязочных средств и медикаментов и наглым расхищением их, доходившим до продажи во французские госпитали нащипанной во всей России корпии, приходилось терпеть придирки разного рода начальников и недоброжелательство главнокомандующего. Светлейший князь Меньшиков, необычайно храбрый в защите крепостного права при освобождении крестьян и «застенчивый» с неприятелем, обложившим Севастополь, встретил Пирогова циничным вопросом, не придется ли с появлением сестер в войсках открывать лазарет для лечения венерических болезней [8].
Требовались безотлагательные усилия по выходу из сложившейся критической ситуации. Инстинкт совести объединил этих людей для взаимодействия и спасения России. Организатором, вдохновителем и стержнем этой беспрецедентной акции стала замечательная женщина из императорской фамилии, занимавшая высокую ступень иерархической властной лестницы, Великая Княгиня Елена Павловна — супруга Великого Князя Михаила Павловича. А ведь до этого лучшему хирургу Европы четыре месяца не давали добро на его прошение выезда на театр боевых действий в Крым. Пирогов, отчаявшись, обратился к Елене Павловне с просьбой ускорить его дело, и через короткое время поездка была санкционирована на высшем уровне. Тогда же Княгиня поделилась со своим протеже вынашиваемой ею идеей организации военной общины сестёр милосердия для помощи воюющим солдатам в обретении надежды на победу, для преодоления их нечеловеческой усталости, тяжелой депрессии. Пирогов высоко оценил проект, и предложил алгоритм скорейшей реализации с его личным участием. Так была учреждена в Санкт-Петербурге Крестовоздвиженская община сестёр милосердия[2], добровольно и бескорыстно взявших на себя благотворительную миссию на театре одной из жестоких и кровопролитных войн XIX века.
Л.Н. Толстому принадлежит философское обобщение: «Смысл жизни — это приращение души». Эта мудрое изречение классика мировой литературы наилучшим образом характеризует духовный иммунитет русских женщин из этой организации.
крест на андреевской ленте с надписями: «Возьмите иго мое на себя» и «Ты, Боже, крепость моя». Выбор надписей Елена Павловна объяснила так: «Только в смиренном терпении крепость и силу получаем мы от Бога» [3]. На следующий день они преодолели первые десятки верст своего трудного пути в неизвестное будущее, в Крым. Главной целью общины была подготовка сестёр милосердия для ухода за ранеными и больными в действующей армии. Община объединила представительниц разных слоёв общества — от весьма образованных до малограмотных. Руководить их деятельностью было поручено действительному статскому советнику Н.И. Пирогову. Первый отряд, включавший 28 сестёр милосердия, с нетерпением ожидали в Крыму Пирогов и десятки тысяч солдат, раненных в сражениях при Альме и Инкермане, а также при первой яростной бомбардировке (всего их было шесть) Севастополя. Первый женский медицинский десант прибыл в Крым на 19 день путешествия — 24 ноября 1854 г. А всего Крестовоздвиженская община направила в Крым 202 сестры милосердия. Кроме того, 24 декабря 1854 г. из Москвы и Санкт-Петербурга прибыл первый отряд сердобольных вдов (56 человек), подготовленных к оказанию медицинской помощи. В общей сложности активно участвовали на Крымской войне 342 женщины. Хрупкие сёстры милосердия после долгого и неимоверно трудного пути прямо с колес всецело окунулись в мир неведомой им грубой солдатской материи, беспросветного военного быта и без промедления приступили к неистовой круглосуточной спасательной вахте. Они видели теперь свой долг в любви и помощи страждущим, в преодолении ежеминутных опасностей и трудностей, в одухотворении своей и солдатских жизней. Опыт организации общины оказался весьма успешным благодаря правильному подбору и расстановке исключительно талантливых старших сестёр: А.П. Стахович, Меркуловой, Е.М. Бакуниной, Е.П. Карцевой, Е.А. Хитрово. 68 женщин были награждены медалью «За оборону Севастополя», а наиболее отличившиеся — Георгиевскими медалями.
В письме родным Н.И. Пирогов сообщал: «Дней пять тому назад приехала сюда Крестовоздвиженская община сестёр... Они день и ночь попеременно бывают в госпиталях, помогают при перевязке, бывают на операциях, раздают чай и вино. Присутствие женщины, опрятно одетой и участием помогающей, оживляет плачевную юдоль страданий и бедствий» [9].
Содержание деятельности Общины были разработаны Н.И. Пироговым, который видел в ней, прежде всего, медицинское учреждение с чёткой специализацией труда сестёр. Поэтому, сразу же по прибытии в Крым, он разделил их на сестёр перевязочных, аптекарш и хозяек. Он же составил «Инструкцию сестрам на время их дежурства в госпиталях и перевязочных пунктах», подробно изложив в ней обязанности подопечных. Позже он сформировал транспортную группу, которая сопровождала раненых на этапах эвакуации. Для них также написана специальная инструкция.
Под руководством врачей сестры милосердия работали в перевязочных и операционных, ухаживали за ранеными в палатах, приготовляли лекарства в аптеках, следили за выдачей пищи, помогали готовить её, строго наблюдали за тем, чтобы раненые не страдали из-за хищений продуктов и белья. При исполнении своих обязанностей они не боялись ни неприятельских пуль и снарядов, ни «ужасающего зрелища самых страшных разрушений человеческого тела». Условия работы были очень тяжёлыми. В войсках наблюдалась высокая летальность из-за осложненного течения огнестрельных ран, свирепствовали эпидемии инфекционных болезней, уносящие тысячи жизней защитников Севастополя. Сами сестры нередко становились жертвами заразных болезней, некоторые из них умерли на боевом посту.
Поэтому Пирогов написал обращение «для прочтения и исполнения», в котором требовал, чтобы они следили за своим здоровьем, вовремя питались, учил, как уберечься от болезней. И сестры платили ему искренней любовью за его постоянную заботу. В своих воспоминаниях старшая сестра Е.М. Бакунина писала, что Николай Иванович всегда там, где более всего нужен «неутомимо работавший, живой, одушевлённый и возбуждающий в других одушевление и ревность к труду» [1].
Ближайшими помощницами Н.И. Пирогова были старшие сестры милосердия — Екатерина Михайловна Бакунина (племянница фельдмаршала М.И. Кутузова), которую называли идеалом сестры милосердия; Елизавета Петровна Карцева, по словам наставника, сумевшая обратить «обязанность сестры в духовное призвание жизни»; Екатерина Александровна Хитрово, которая своим личным примером способствовала воспитанию в сестрах высокой нравственности. В октябре 1855 г. он пишет жене: «Я принялся с энергией за Общину... Всякий вечер до первого часа я провожу с Хитровой, Бакуниной и Карцевой — три столпа Общины... Бакунина удивительная женщина: она, с её образованием, работает, как сиделка, ездит с больными в транспорте и не слушает никаких наветов... Хитрова — опытная женщина, по делам Общины мне много помогает... Карцева принялась совестливо за дело, и мы в семь дней так поставили запущенный госпиталь на ногу, что теперь не узнаешь» [8].
К сожалению, имена многих из них остались неназванными. История зачастую сохраняет для потомков одни имена и теряет другие, хотя люди, их носившие, не заслуживают забвения. Это утверждение в полной мере относится и к подвижническому движению сестер милосердия.
Мисс Найтингейл во главе 37 медицинских сестёр появилась в стане неприятеля только в начале 1855 года, то есть спустя 2 месяца. Пирогов всю жизнь полемизировал, что медицинская общественность Европы, а за нею и России неправедно отдали приоритет женского милосердия на поле брани Англии. Пирогов обучал лично прибывших сестёр общины приёмам необходимой лечебной помощи, помогал вникать и включаться в сложную иерархию военно-медицинской службы на поле брани. Его подопечные, как он вспоминал позднее, «оказали и нравственное влияние на дирекцию всего госпитального корпуса во время войны». Женщины-медики находились в подчинении врачей, но сами руководили фельдшерами и прислугой. Они повседневным трудом доказали очевидную пользу своей службы в экстремальных условиях. За время совместной работы с ними проницательный ум Пирогова по-новому оценил роль женщин в истории России. Красота и величие их подвига дают вдохновение и наполняют души последующих поколений бесстрашием, вселяют в них стремление к самопожертвованию и жажду героизма. Так совершается непрерывный «круговорот» высокого духа героизма в истории. И то было лишь частью его поприща, на которое он был призван в этой жизни. Он стремительно ворвался в большую медицинскую науку, выделяясь самобытностью исследовательского почерка, и навечно вписал своё имя в золотые страницы истории России. В период Крымской войны он стал нравственным ориентиром для современников.
Проект женского милосердия калибровался преимущественно по шкале ценностей лично Пирогова. А знакомство главных действующих лиц акции состоялось в 1848 году при неблагоприятных для Николая Ивановича обстоятельствах. Он был вызван в кабинет военного министра А.И. Чернышева для доклада о результатах командировки на Кавказ, где он проявил себя как выдающийся военно-полевой хирург. Он спешил на аудиенцию преисполненный надежды донести до
ответственного лица неотложные вопросы совершенствования военно-медицинской службы. И был крайне огорчён, когда лицо высокого ранга, не вникнув в суть заявленных идей, выпроводил его к попечителю медико-хирургической академии генерал-адъютанту Н.Н. Анненкову. А последний ничтоже сумнящеся объявил профессору выговор за несоблюдение уставной формы одежды на аудиенции. Весть о несправедливом обращении с выдающимся хирургом быстро разнеслась по столице. Великая Княгиня Елена Павловна поручила своей ближайшей помощнице баронессе Раден пригласить его к себе и с безмолвным выражением искреннего сочувствия протянула ему руки. Пирогов, по словам Раден, был снова растроган до слез, но эти слезы уже не душили его, а облегчали. «Великая княгиня возвратила мне бодрость духа, — писал он впоследствии, — она совершенно успокоила меня и выразила своей любознательностью уважение к знанию, входила в подробности моих занятий на Кавказе, интересовалась результатами анестизаций на поле сражения. Ее обращение со мною заставило меня устыдиться моей минутной слабости и посмотреть на бестактность моего начальства как на своевольную грубость лакеев» [9]. Он признался ей, что был намерен эмигрировать в Германию и там реализо-вывать на практике свои новые творческие замыслы. Тонкий ум, блестящее воспитание и особый женский такт Великой Княгини убедили его, что он, как никто другой, нужен своей Родине и тем самым сохранила гения и плоды его научного творчества для России на все времена [2].
С первых дней осады Севастополя Пирогов объявил себя «готовым употребить все силы и познания для пользы армии на боевом поле». Прошение его было подано давно, но лежало под сукном без движения. Пирогов рвался всею душой в Крым. В то время, как в Севастополе тысячи раненых гибли из-за отсутствия квалифицированной врачебной помощи, самый компетентный военно-полевой хирург Европы, должен был бесполезно обивать пороги столичных кабинетов, чтобы его послали на театр военных действий. Он уже отчаялся в положительном решении вопроса. Но неожиданно дело приняло благоприятный оборот. Пирогов получил приглашение к Великой Княгине Елене Павловне, которая объявила ему, к великой его радости, что берёт на себя ответственность решить его просьбу. Затем она разъяснила свой уникальный проект организовать помощь раненым и больным на войне с помощью женщин. Причем Пирогову предложила самому выбрать медицинский персонал и взять управление всем делом на себя. К вечеру того же дня Великая Княгиня прислала ему собственноручную записку с известием, что просьба его удовлетворена.
Идея необходимости деятельной частной помощи на войне была достойна Елены Павловны и Пирогова. Кто мог осуществить эту высокую задачу, требующую терпения и нежности, самозабвения в упорном труде и неослабной внимательности к насущным мелочам? Женщина, — решила Елена Павловна, понимавшая, что высшее и лучшее призвание женщины в жизни — иногда исцелять, часто помогать и всегда облегчать. Женщина, — подтвердил и Пирогов, вероятно вспомнивший при этом свою деятельную и глубоко-сведущую берлинскую помощницу в изготовлении препаратов по хирургической анатомии — Фогельзанг [10,11].
Впредь Елена Павловна регулярно консультировалась с ним, всесторонне анализируя ту или иную проблему управления в подведомственных ей медицинских учреждениях. Крымская война открыла новые горизонты приложения её неутомимой общественной деятельности. Со свойственной ей энергией и деловитостью она принялась за формирование мобильных отрядов сестёр милосердия для оказания медицинской и иной
доступной помощи раненым и больным во фронтовых лазаретах и госпиталях. Её Михайловский дворец превратился в огромную мастерскую для пошива белья и перевязочных материалов. Император Николай I, первоначально резко проигнорировавший её замысел (его шокировала сама мысль о присутствии женщин в военных лагерях), вскоре уступил убедительному напору родственницы.
В октябре 1854 года Елена Павловна обратилась с воззванием «ко всем русским женщинам, не связанным семейными обязательствами», отправиться в осажденный Севастополь для оказания посильной благотворительной помощи раненым и больным. Крестовоздвиженская община сестёр попечения о раненых и больных учреждена во время обороны Севастополя, в день Воздвижения Креста Господня. В Правилах, одобренных 26 октября 1854 года, сказано: «Они обязываются иметь постоянный тщательный уход за ранеными и больными и пещись о них, как о ближайших своих родственниках». Перед отъездом на действующий фронт они посещали палаты второго Санкт-Петербургского военно-сухопутного госпиталя для непосредственного ознакомления с будущими своими обязанностями. В самом Севастополе и ближайших городах незаменимые сёстры милосердия успешно работали под руководством Н.И. Пирогова. По отступлении наших войск на Северную сторону города сёстры самозабвенно работали в госпиталях на Инкерманских высотах, на Бельбеке, в Симферополе, в Бахчисарае, на Перекопе.
Н.И. Пирогов побывал на Крымской войне дважды, принял активное участие в организации работы врачей, курировал первые отряды медицинских сестер, впервые появившиеся на фронте, и привел интереснейшие подробности жизни и быта защитников Севастополя, а также обнажил потрясающе безобразное отношение военного руководства к армии, ужасное состояние транспорта и снабжения. «Сердце надрывалось, — писал он, — видом молодых здоровых гвардейцев с гангреной, разрушающей всю брюшную стенку. Палаты госпиталя были переполнены больными с рожистыми воспалениями, острогнойными отеками и гнойным заражением крови. Для операционных не было ни одного, хотя бы плохого, помещения. Лекарства, отпускавшиеся из госпитальной аптеки, были похожи на что угодно, только не на лекарства. Вместо хинина сплошь да рядом бычачья желчь; вместо рыбьего жира какое-то иноземное масло. Хлеб, провизия — ниже всякой критики. Воровство дневное; смотритель и комиссары проигрывали сотни в карты; мясной подрядчик на виду у всех развозил мясо по домам членам госпитальной конторы; аптекарь продавал запасы уксуса, трав» [2] и т.д. И явная вражда, и, грязные сплетни, и ползучая, как змея, клевета — всё было пущено в ход, чтобы избавиться от беспокойного нарушителя «тиши да глади» и подорвать его авторитет. Девять месяцев, проведенных в самых трудных условиях, среди лишений и опасностей, в непрерывном труде, вместе с крайнею физическою усталостью дали ему богатый опыт в деле обезболивания посредством эфира, впервые примененном им, в замене обезображивающих ампутаций резекциями и т.д.
По итогам поездки он написал книгу — своеобразное пособие — по организации медицинской службы на театре военных действий. Сам Пирогов гордился тем, что впервые применил: а) хлороформ для анестезии во время операций, б) гипсовые повязки для фиксации конечностей при переломах в полевых условиях, в) сортировку раненых на перевязочном пункте, что позволило более рационально использовать имеющийся персонал. Он был горячим сторонником эмансипации женщин, высоко оценил действия Крестовоздвиженской общи-
ны сестер милосердия, но при этом предупреждал, что любое стремление женщин к самореализации ни в коей мере не должно лишить главного — их женственности и огромной роли в воспитании подрастающего поколения.
В страницы истории Крестовоздвиженской общины вписано не только самоотверженное, доходившее до геройства и личной гибели, облегчение страданий раненым и умирающим, но и светлое нравственное утешение, которое сестры вносили в угасавшую жизнь безвестных защитников Севастополя. Обращение умирающего солдата к сестре Бакуниной со словами: «Сестрица, пройдите еще раз мимо», служит лучшим указанием на ту возвышенную роль, которая выпала на долю созданию Елены Павловны и Пирогова.
Но и Пирогов не унывал и весь отдался святому делу, на которое, терпя всякие лишения, приехал. Во время и после трехдневной бомбардировки Севастополя через его руки прошло до пяти тысяч раненых, а за всё время осады он сделал до десяти тысяч операций. В своих воспоминаниях о Севастополе Николай Берг рисует тяжелую картину главного перевязочного пункта в залах морского собрания: везде стоны, крики, бессознательная брань оперируемых под наркозом, пол, залитый кровью, и в углах кадки, из которых торчат отрезанные руки и ноги. И среди всего этого задумчивый и молчаливый Пирогов, в серой солдатской шинели нараспашку и в картузе, из-под которого выбиваются на висках седые волосы, — все видящий и слышащий, берущий в усталую руку хирургический нож и делающий вдохновенные, единственные в своем роде разрезы [3].
Уехавших в Петербург женщин сменили новые сё-стры милосердия, которыми руководила Елизавета Карцева. На этот раз Пирогов был очень доволен выбором руководительниц в общине. Карцеву, Бакунину и Хитрово он впоследствии называл «тремя столпами общины», а время совместной работы этих трёх женщин, с сентября 1855 по февраль 1856, — «самым лучшим периодом существования общины во всей её истории» [8].
Госпитальная администрация и комиссариатские чиновники пытались распускать слухи, что сёстры милосердия только мешают, без них будет лучше. Все и так понимали, что, конечно, и в самом деле будет лучше, но только чиновникам и госпитальным ворам, лишённым права распоряжаться водкой, вином и чаем, а также другими вещами. Сочувствия эти разговоры ни у раненых, ни у здоровых защитников города не нашли.
Имена крестовоздвиженок — аристократок и чиновниц, офицерских дочерей и «сердобольных вдов» стали известны всей России. Екатерина Михайловна Бакунина, нравственный маяк и несомненный лидер для всех остальных сестер, по двое суток не выходила из операционной, а однажды ассистировала при 50 ампутациях подряд, помогая сменяющимся хирургам. Баронесса Екатерина Будберг, сестра А.С. Грибоедова, переносила раненых при артобстреле и была ранена в плечо. Вдова коллежского регистратора Мария Григорьева сутками не выходила из барака для умирающих от зараженных ран. Вдова мелкого чиновника Александра Травина одна ухаживала за 500 солдатами и 56 офицерами на Николаевской батарее. Жизнь Екатерины Михайловны Бакуниной являет собой пример личного подвига во имя милосердия к страдающим от ран и болезней. Сестра милосердия — вот главная в её жизни регалия.
рвением и усердием принялись за дело; симферопольские госпитали были переполнены ранеными и особливо тифозными, и сами сестры стали очень скоро заболевать. Когда я приехала, то уже четыре сестры умерли; иные поправлялись, а другие еще были очень больны, и сама старшая этого отделения, она же и начальница всей общины, Александра Петровна Стахович, лежала еще в постели». О Екатерине Михайловне Бакуниной Пирогов писал: «Ежедневно, днем и ночью, можно было ее застать в операционной комнате ассистирующей при операциях; в то время, когда бомбы и ракеты то перелетали, то не долетали и ложились вокруг собрания. Она обнаруживала. присутствие духа, едва совместимое с женской натурой и отличавшее сестер до самого конца осады».
Во время захвата неприятелем южной части Севастополя Екатерина Бакунина была последней из сестёр милосердия, ушедших через мост на север-
ную сторону. 2 февраля 1856 г. от тифа скончалась новая настоятельница Крестовоздвиженской общины Екатерина Александровна Хитрово. Авторитет Екатерины Михайловны Бакуниной был так высок, что великая княгиня Елена Павловна согласилась с мнением Николая Ивановича Пирогова поставить во главе осиротевшей общины сестру Бакунину.
Впоследствии Е.М. Бакунина стала руководительницей Крестовоздвиженской общины.
Крымская война стала для Пирогова, Великой Княгини Елены Павловны, сестер милосердия Крестовоздвиженской общины, Даши Севастопольской, матроса Кошки и других сынов и дочерей России вызовом их русской душе, русскому мирозданию. Они достойно приняли вызов и помогли великодушно отстоять своими неусыпными трудами и молитвами историю и культуру своей Родины, родное славянское течение мысли и жизни.
10. Сонголов Г.И. Клиническая анатомия Пирогова — выдающеес?
