Лоуренс Аравийский и основные события арабского восстания в 1917-1918 гг

15. О встрече глав внешнеполитических ведомств трех стран-Сопредседателей Минской группы ОБСЕ по нагорно-карабахскому урегулированию (Россия, Франция, США) с министрами иностранных дел Азербайджана и Армении в Хельсинки. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.mid.ru/ns -rsng.nsf/6bc38aceada6e44b432569e700419ef5/c325749cQ04f2933c32575150Q6c8126?OpenDocument/ (дата обращения: 31.08.2012).

ЛОУРЕНС АРАВИЙСКИЙ И ОСНОВНЫЕ СОБЫТИЯ АРАБСКОГО ВОССТАНИЯ В 1917-1918 ГГ. Пильникова Е.А.

Пильникова Елизавета Андреевна - студент, кафедра истории Нового и Новейшего времени, институт истории Санкт-Петербургский государственный университет, г. Санкт-Петербург

Аннотация: арабские небольшие отряды переправлялись через пустыни, занимались привлечением на свою сторону наиболее влиятельных шерифов и, наконец, повсеместно разрушали Хиджазскую железную дорогу, подрывая станции и разграбляя составы. Избранная Лоуренсом Аравийским тактика партизанской войны, избегающая генеральных сражений, оказалась наиболее полезной для дальнейшего продвижения британской армии.

Благодаря деятельному участию арабов, возглавляемых Лоуренсом, британская армия сумела вернуть Эль-Кут в конце 1916, а в марте 1917 вступила в Багдад [1, а 147]. С выходом Фахри-паши из Медины и отступлением арабов к Янбо наступление на порт в Красном море Ведж казалось неизбежным и для арабов, и для англичан. Лоуренс «придавал величайшее значение немедленному захвату Медины и рекомендовал Фейсалу взять Ведж, чтобы иметь возможность по-прежнему угрожать железной дороге» [3, а 135], поскольку он отчаянно верил, что восстание должно, в конечном счете, привести арабов в Дамаск. Французский генерал Э. Бремон, в свою очередь, был уверен, что покидать Янбо и идти на Ведж чрезвычайно опасно и безответственно. Однако 23 января 1917 года Фейсал и Лоуренс заняли Ведж. По мнению Лоуренса, это была единственная посильная арабам военная операция, от успеха которой зависела и осада Медины, и оборона Мекки. Взятие Веджа было для Лоуренса бесспорным и стало заключительным этапом войны в Северном Хиджазе [3]. После чего инициатива перешла к арабам, поскольку они получили доступ к железной дороге в 250 км от Веджа, что составляло новую угрозу для турок в Медине. Арабы стали теперь действовать по уязвимой части железнодорожной магистрали, вдоль станций которой была рассредоточена турецкая армия. Однако после захвата Веджа и его разрушения, как отмечал позднее Лоуренс, напряженность между арабами и английской военной миссией только увеличилась, в результате чего он даже разработал теорию искусства обращения с арабами. Даже один из главных предводителей восстания Фейсал отмечал, что англичане специально

восстанавливают разорённые страны, чтобы впоследствии беспрепятственно контролировать их [3, с. 96].

Британское правительство заняло неопределенную позицию касательно арабского восстания: осуществляло материальную помощь, однако не поддерживало его открыто и в полной мере. При этом число «аравийских доброжелателей» постепенно увеличивалось как в тылу, так и в армии по мере осуществления удачных военных действий арабами. В это время Фейсал стремился заручиться поддержкой воинственного и авторитетного вождя Восточного Ховейтата Аудой, от помощи которого зависел весь дальнейший успех восстания, а именно продвижение на Акабу и Маан [3, с. 175-177]. Захват Джафар-паши и добровольное признание верности шейхов других племен ускорили присоединение Ауды к арабам. И в наступлении на Хиджазскую железную дорогу арабским отрядам сопутствовала удача, однако их активность во многом тормозилась плохой вооружённостью, что стало одной из причин, по которой отношения англичан с Хусейном ибн Али и его сыном Абдуллой были более напряженными, чем с Фейсалом. Король Хиджаза вел непрекращающиеся споры с английским командованием о количестве продовольствия, человеческих сил, боеприпасов и реальной военный помощи, оказываемой арабам Великобританией.

Новое правительство Д. Ллойд Джорджа снова взяло в руки инициативу в борьбе с Турцией, поскольку количество английских сил, брошенных на Ближний Восток, значительно превосходило турецкие. Однако отход турецких частей из Медины на север угрожал английским планам в Палестине, в результате чего Фейсал получил распоряжение из Каира о подготовке к захвату Медины или перехвате турецкого гарнизона при отступлении вдоль железной дороги. Ответственность за принятие срочных мер в регионе, ввиду отсутствия Ньюкомба, взял на себя Лоуренс и лично отправился в Вади-Аис на переговоры с Абдуллой о начале атаки на Медину.

Однако по прибытии в лагерь Абдуллы заболевший Т.Э. Лоуренс был прикован к постели и проводил дни за чтением книг и размышлениями, именного тогда в его сознании оформилась судьбоносная теория ирригационной войны. Он справедливо отмечал, что ввиду множественных материальных ограничений, прямые столкновения с врагом были бы ошибкой. Оптимальный метод ведения войны -«ничего не оборонять и ни в кого не стрелять». Лоуренс считал, что на турок следует возложить «длительную пассивную оборону, максимально растянув <...> собственный фронт» [2, с. 124]. Единственным приемлемым для арабов типом армии мог стать высокоподвижные, небольшие отряд, поскольку главные их достоинства -время и быстрота. Наиболее выгодным было положение, при котором железные приносили бы противнику трудно восполнимые потери, при этом не вызывая у него опасения за их полное разрушение. С походом на Ведж к Т.Э. Лоуренсу пришло понимание, что Медина вовсе не является ни стратегической целью, ни важным опорным пунктом для восставших. Он предполагал, что перерезав туркам пути отхода из Медины и вынудив их начать оборону городу, арабы и англичане оказались бы в более выгодном положении, поскольку на данном этапе арабские отряды полностью зависели от большой и малоподвижной армии Арчибальда Мюррея [3].

Ньюкомб предполагал расположить все силы Фейсала таким образом, чтобы окончательно отрезать Медину. Для Лоуренса теперь более целесообразным шагом казалось ослабление операции против турок, чтобы как можно дольше удерживать их в глупом положении: войска мобилизованы, а сражений нет. Его план основывался на том, что арабы не должны наступать на города или давать крупных сражений не только потому, что они также плохо способны к штурму, как к обороне, но и с целью предотвращения принятия ключевых решений турецким командованием. Лоуренс вместе с Аудой разработал план, по которому восстание должно быть распространено, а Акаба атакована с суши, а не англо-французскими войсками с моря. Считая, однако, что взятие Акабы необходимо до последующего продвижения в Сирию, Лоуренс противостоял легкомысленному плану марша на Дамаск, понимая,

что в этом случаи они окажутся в ловушке и будут отрезаны от Фейсала и британских сил. Лоуренс и Ауда в сопровождение небольшого количества людей отправились в длительный поход через пустыню, чтобы достичь племён Восточного Ховейтата и подойти к Акабе с востока, где она была менее защищена. В этой экспедиции Лоуренс, как он сам отмечает, неохотно принял на себя бремя лидера [3].

Лоуренс Аравийский в своем произведении «Семь столпов мудрости» очень подробно описал перемещения арабов, не упустив ни одной детали похода, начало которого он относит к 9 мая 1917 года. Однако целесообразно остановиться только на фрагментах, имеющих непосредственную важность для данной работы. Наиболее остро стоял вопрос, касающийся Дамаска и Акабы: Лоуренс был убежден, что даже в случае взятии первого А. Мюррей не сможет удержать город и полгода, в то время как Акаба представлялась ему верным путем в Сирию. Акаба нужна была арабам для расширения их фронта и связи с англичанами, которая сулила им значительное улучшение качества оснащения их воинов. Лоуренс считал необходимым участие арабов в генеральной схватке с турками, иначе британцы впоследствии не будут заинтересованы в удовлетворение их интересов, к счастью, А. Мюррей «был настроен к арабскому движению дружелюбно». Когда до арабов дошли слухи о заключении соглашения Сайкса-Пико, они потребовали от Лоуренса подтверждения британских обещаний. Тогда он пообещал себе: в условиях грозящей ему перспективы командования и ответственности «превратить арабское восстание как в двигатель его собственного успеха, так и в инструмент для нашей [британской] египетской кампании и вести дело к его окончательной победе» [3, с. 304].

В середине июня 1917 г. Лоуренс в составе экспедиционного отряда численностью 500 человек все же отправился в поход на Дамаск. В начале июля в ущелье между Батрой и Аба-эль-Лиссаном шла ожесточенная борьба за господство над дорогой к Акабе, здесь произошло кровавое сражение, в котором отличились Ауда и 50 его всадников, обративших турок в бегство. Победа открыла арабом путь на Акабу, и 6 июля они вышли к морю. Более того, в эти дни Лоуренс сумел устоять сам и удержать других от соблазнительного желания повернуть и с легкостью захватить Маан, в котором находилось только две турецкие роты, поскольку главной стратегической целью оставалась Акаба [3, с. 338].

Из Акабы Лоуренс устремился на встречу с Клейтоном, который высоко оценил его личные заслуги, однако заметил, что офицер младше других по званию не может занимать командную должность и назначил командующим ответственного и уравновешенного Джойса, что вполне устроило Лоуренса. Перенос ставки Фейсала из Веджа в Акабу, обоснованный Лоуренсом возросшей активностью в зоне Палестины, осложнился ревностью шерифа Хусейна [3].

В ожидании прибытия высшего командования кампанией Лоуренс задумался о колоссальной разнице между условиями войны в Хиджазе и Сирии: значительное место заняла вербовка сирийских племен и привлечение союзников. Арабское правительство в Сирии, хотя и формально поддерживаемое, не имело прочных оснований и было скорее навязанным. Поскольку армия Фейсала подчинялась генералу Алленби, Лоуренс устремил все свои силы на разработку стратегии «дальней войны», которая была максимально приспособлена к условиям жизни племен и заключалась в перманентном и повсеместном нанесении ударов противнику, в основном по железной дороге. Ядром Сирии, что было очевидно для Лоуренса и других, были Ярмукская долина, Хауран и Дераа. Осенью 1917 г. Лоренс занимался осуществлением своего плана, он предпринимает одно рискованное нападение, взрывая поезда и разрушая мосты, за другим. Останавливаться же на подробностях этого этапа войны нет необходимости. Однако стоит заметить, что даже в небольших рейдовых отрядах наблюдался разлад, поскольку соблазн легкого обогащения за счет военной добычи дезорганизовал арабов. Тем не менее, Лоуренс был убежден, что арабская война отвергала дисциплину в стандартном ее понимании в пользу «простоты и индивидуальности». Неожиданные налеты на железную дорогу в сочетании с британскими воздушными рейдами оказались чрезвычайно успешным методом ведения войны [3].

К ноябрю британская армия была готова к генеральному сражению. Генерал Алленби поддерживал инициативу Лоуренса, указывающего на необходимость подрыва крупного и стратегически важного моста в Ярмукской долине, что должно было предотвратить отступление турок, однако Лоуренс потерпел неудачу [3]. В конце ноября он был направлен в Палестину для встречи с сэром Алленби, который возлагал большие надежды на участие арабов в его крупной весенней кампании. Вновь было достигнуто взаимное согласие: Фейсалу следовало продвинуться к деревням Тафиле на юге Мертвого моря, что соединило бы арабского вождя с британскими войсками для помощи изолирования турок от района между Мертвым морем и Хиджазской железной дорогой, откуда они получали продовольствие. Как замечал позже сам Т. Э. Лоуренс, потеря почти 1/6 его отряда ради истребления тысячи жалких турок в битве при Тафиле в конце января 1918 г. была неоправданной и ненужной жертвой [3]. Пролитая кровь не вызывала у него ничего, кроме жгучего чувства стыда, однако теперь Лоуренс был способен произвести разведку к Мертвому морю. Примечательно, что арабская «разведка была широчайшим образом разветвлена, эффективна и надежна» [3, а 431], Лоуренс отмечал, что «они на арабском фронте очень хорошо знали противника» [3, а 431].

Список литературы

восстание // ПОЛИТЭКС, 2014. Том 10. № 2.

М., 2001. 752 с.