Спросить
Войти
Степанов Михаил Геннадьевич
ПРОБЛЕМА ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ В ВООРУЖЕННЫХ СИЛАХ СССР В ПЕРИОД "БОЛЬШОГО ТЕРРОРА" 1937-1938 ГГ.: КРАТКИЙ ОБЗОР ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
В статье рассмотрены основные подходы в оценке итогов и последствий политических репрессий в вооруженных силах СССР в период "большого террора" (1937-1938 гг.) в современной российской историографии. Проанализированы основные исследования по проблеме, проведенные на региональном уровне. Адрес статьи: www .gramota. net/m ate rials/3/2008/1 /21.html
Источник
Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики
Тамбов: Грамота, 2008. № 1 (1). C. 67-70. ISSN 1997-292X.
Адрес журнала: www.gramota.net/editions/3.html
Содержание данного номера журнала: www .aramota.net/mate rials/3/2008/1 /
© Издательство "Грамота"
Информацию о том, как опубликовать статью в журнале, можно получить на Интернет сайте издательства: www.gramota.net Вопросы, связанные с публикациями научных материалов, редакция просит направлять на адрес: уоргобу hist@gramota.net
Лелецкий Д. Диалог юристов // Эж-Юрист. - 2003. - № 44.
Лизинг: экономические, правовые и организационные основы: Учеб. пособие для вузов / М. В. Карп и др. / Под ред. А. М. Тавасиева, проф. Н. М Коршунова. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005. - 320 с. Новый англо-русский словарь: около 160 000 слов и словосочетаний / В. К. Мюллер и др. - 8-е изд. - М.: Издательство «Русский язык», 2001. - 880 с.
Санисалова Н. А. Гражданско-правовые отношения субъектов договора лизинга: Дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.03. -Краснодар, 2005. - 201 с.
Харитонова Ю. С. Договор лизинга. - М.: Юрайт-М, 2002. - 224 с.
ПРОБЛЕМА ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ В ВООРУЖЕННЫХ СИЛАХ СССР В ПЕРИОД
«БОЛЬШОГО ТЕРРОРА» 1937-1938 ГГ.: КРАТКИЙ ОБЗОР ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
Степанов М. Г.
ГОУ ВПО «Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова»
Статья рекомендована к публикации д. и. н., проф. Тугужековой В. Н. и к. и. н., доц. Данькиной Н. А.
В статье рассмотрены основные подходы в оценке итогов и последствий политических репрессий в вооруженных силах СССР в период «большого террора» (1937-1938 гг.) в современной российской историографии. Проанализированы основные исследования по проблеме, проведенные на региональном уровне.
Отдельной темой в отечественной историографии стоит проблема репрессий в вооруженных силах в 1937-1938 гг.
Задача, поставленная автором в данной статье, имеет два аспекта:
«Репрессивная политика» в данной публикации рассматривается как элемент политического действия, как вспомогательный способ побуждения общества к определенному унифицированному поведению. Политические репрессии проявляются в многообразных формах и методах преследования общественных элементов - аресты и осуждения по «контрреволюционным преступлениям», массовые этнические депортации, высылка на спецпоселение, насильственное принуждение граждан со стороны властей к выполнению определенной профессиональной деятельности, как в системе сельского хозяйства, так и в промышленности.
Проблема анализа последствий репрессий в РККА и РККФ и выяснение количества арестованных военнослужащих в 1937-1938 гг. в рамках всего государства получила широкое освещение в современной отечественной историографии. В анализе последствий репрессий в вооруженных силах в отечественной историографии условно можно выделить три основных подхода.
Первый подход сводится к тому, что репрессии крайне отрицательно повлияли на боеспособность Красной Армии, что особенно сказалось на начальном этапе Великой Отечественной войны. Одним из первых на данную проблему в отечественной исторической науке обратил внимание Д. М. Проэктор: «Это был удар, который подорвал вооруженные силы страны перед самой войной. Новые, неопытные, малоподготовленные «выдвиженцы» должны были осваивать все сначала. Армия была подорвана физически, интеллектуально, морально, нравственно» [Проэктор 1989: 304]. Похожую позицию занял и Д. А. Волкогонов, писавший о том, что в преддверии войны Сталин и его окружение создали объективные предпосылки для ее крайне тяжелого начала и ведения [Волкогонов 1990: 526]. А.А. Печенкин в этом же контексте отметил факт нарушения преемственности между старой и новой элитой. Сопровождаемые шельмованием кадров, репрессии подорвали авторитет командного состава у красноармейцев, привели к резкому падению порядка и дисциплины [Печенкин 2003: 169]. Анализируя последствия репрессий «большого террора» В. В. Лунеев писал: «... перед Великой Отечественной войной была почти полностью обезглавлена Красная Армия (репрессированы были 4 заместителя наркома обороны, 16 командующих военными округами, 25 их заместителей и помощников, 5 командующих военными флотилиями, 8 начальников военных академий, 25 начальников штабов военных округов и их заместителей, 33 командира корпуса, 76 командиров дивизий, 40 командиров бригад, 291 командир полка и другие начальники) [Лунеев 1999: 73]. В.С. Мильбах, подтверждая точку зрения В.В. Лунеева отметил: «В целом вооруженные силы страны в 1937-1938 гг. в результате политических репрессий понесли существенные потери в командно-начальствующем составе, которые в значительной степени коснулись высшего комсостава (командующих войсками округов, командующих армиями, начальников управлений и отделов штабов, начальников военных училищ, командиров и комиссаров дивизий и бригад, профессорско-преподавательского состава военно-учебных заведений). Количество уничтоженного в эти годы «красного генералитета» почти вдвое превосходило потери, в том числе и небоевые - в результате болезней,
аварий и т. д., в советских генералах и адмиралах за все годы Великой Отечественной войны» [Мильбах 2001: 18].
Во втором подходе аккумулируется точка зрения о том, что репрессии в вооруженных силах не повлияли кардинальным образом на боеспособность армии. Сторонником этой точки зрения является А. В. Короленков в историографической статье, обративший внимание на то, что репрессии в вооруженных силах не повлияли коренным образом на боеспособность армии, и до 1937 г. находившуюся далеко не на высоте. Однако автор делает уточнение «... отсюда отнюдь не вытекает, что их последствия были незначительными - на войне даже «проценты» обернулись десятками и сотнями тысяч жизней» [Короленков 2005: 160]. Кроме того, Ю. Ю. Юмашевым была поставлена проблема преемственности поколений офицерского корпуса в РККА. Автор уточняет, что место репрессированных заняли командиры примерно той же возрастной группы [Юмашев 1994: 11].
Сторонники третьего подхода, анализируя последствия репрессий в вооруженных силах сводят их главный результат к замене в них поколения гражданской войны новыми кадрами. К примеру, А. М. Иванов категорично заявляет: «Приход плеяды выдающихся советских полководцев эпохи Великой Отечественной войны стал возможен лишь после того, как им расчистили место. » [Иванов 1993: 116]. Д. Б. Лошков рассматривает сталинские репрессии в РККА как способ «реорганизации армии». Исследователь определяет ее цель в создании нового офицерского корпуса, от представителей которого требовалось не только более гибкое военное мышление и техническая осведомленность, но и безусловное подчинение приказам. Сформировавшаяся в специфических условиях гражданской войны, прежняя генерация комсостава не отличалась особой приверженностью к дисциплине [Лошков 2003: 17].
Не менее спорным вопросом в российской исторической науке является проблема определения числа репрессированных военнослужащих в 1937-1938 гг. Авторы предлагают следующую статистику, раскрывающую масштабы репрессий в РККА и РККФ.
В. Н. Рапопорт и Ю. А. Геллер пишут о 100 000 репрессированных за 1937-1938 гг. офицеров [Рапопорт, Геллер 1995: 289, 291, 407-414], Ю. А. Горьков - 48 773 [Горьков 1995: 47], Н. М. Раманичев [Раманичев 1991: 3] - 44 000, А. М. Самсонов - 43 000 [Самсонов 1990: 102], Д. А. Волкогонов [Волкогонов 1989: 51], Д. М. Проэктор [Проэктор 1989: 304], Ю. И. Стецовский [Стецовский 1997: 77] (с уточнением о том, что кроме того репрессировали почти 200 тысяч членов их семей и родственников) - 40 000.
Для получения более объективной информации Ф. Б. Комал предлагает четко разделить категории «уволенных» и «репрессированных [Комал 1990: 24-25]. По данным другого исследователя проблемы Д. Б. Лош-кова причиной увольнений мог быть «. не только арест, но и смерть, инвалидность, болезнь, выслуга лет, а арестовывали не только за политические взгляды, но и за пьянство, моральное разложение, мародерства, хищения и т. п.» [Лошков 2033: 17]. Кроме того, автор приводит сведения, что наряду с увольнениями в РККА происходил и обратный процесс - восстановления несправедливо уволенных военнослужащих: «. из общего числа в 36 898 уволенных из армии командиров и политработников было восстановлено 12 461 человек» [Лошков 2003: 18].
Справедливое замечание было сделано в совместной статье А. Т. Уколовым и В. И. Ивкиным о том, что нельзя относить к жертвам репрессий представителей офицерского корпуса, осужденных за уголовные и морально-бытовые преступления. Авторы предлагают не вносить в общий список арестованных по политическому критерию 8624 человек (по подсчетам на основе соотношения заключенных ГУЛАГа) [Уколов, Ив-кин 1993: 58]. У О. Ф. Сувенирова данное число оказывается еще меньше и составляет - 5316 офицеров за 1936-1941 гг.) [Сувениров 1998: 302-308].
По мнению иркутского историка В. С. Мильбаха только по официальным сведениям кадровых органов в результате чистки 1937-1938 гг. из рядов РККА было уволено по политическим мотивам командно -начальствующего состава 28328 человек (без ВВС), при этом число арестованных составило на 19 сентября 1938 г. - 10868 человек (без морских сил). Часть комначсостава через какое-то время после увольнения также была арестована и осуждена судебными и внесудебными органами, причем статистика действий последних мало изучена по ряду объективных обстоятельств [Мильбах 2001: 18].
Актуальным и малоизученным вопросом в современной отечественной историографии остается вопрос о реализации репрессивной политики в РККА и РККФ на региональном уровне.
Так, томский исследователь В.Н. Уйманов констатирует, что «В 1937 г. на смену политическим противникам пришли военные - «военно-фашистские заговоры» и шпионские группы были вскрыты во всех военных округах, во всех родах войск, в самых отдаленных воинских частях и гарнизонах. В Западно-Сибирском округе были арестованы сотни командиров и красноармейцев, объявленные участниками раскрытого органами НКВД «военного заговора» в СибВО, одним из руководителей которого был объявлен начальник химической службы 78-й стрелковой дивизии дислоцируемой в Томске Г. (Ю.) А. Литох» [Уйманов 1995: 8283].
По данным В. Н. Уйманова по этому делу было арестовано 703 человека, в основном военнослужащие [Уйманов 1995: 83].
Новосибирский историк С. А. Папков приводит данные о том, что к концу 1937 г. число арестованных солдат и офицеров - «участников контрреволюционных формирований в частях Сибирского военного округа» составляло свыше 1100 человек. Это число продолжало расти и весь следующий 1938 г. Многие армейские командные посты сделались опасными вообще [Папков 1997: 200].
Всего за 1937 г. только в Новосибирской области по делу «белогвардейцев-монархистов» было арестовано 20731 человек [Папков 1997: 207].
Ф. Н. Подустов обратился к проблеме репрессий в Томском артиллерийском училище накануне Великой Отечественной войны.
Примером фальсификации и преступных нарушений законности явилось дело об «антисоветской троцкистской военной организации» и ликвидация «контрреволюционной троцкистско-диверсионной группы», которые повлекли за собой в 1937-1938 гг. новую волну репрессий военных кадров в воинских частях и военно-учебных заведениях Сибирского военного округа, которые осуществлялись, под непосредственным руководством УНКВД по Западно-Сибирскому краю [Подустов 2000: 105].
Большинство из арестованных работников артучилища были осуждены на основании их собственных показаний, полученных незаконными методами следствия. Оказались вымышленными сведения о шпионской деятельности арестованных, донесения осведомителей, показания лжесвидетелей и провокаторов, а также другие сомнительные источники, использование которых запрещено законом [Подустов 2000: 106].
На примере бурятского региона процесс политических репрессий в вооруженных силах был проанализирован в диссертации Д. Д. Намнановым. В частности, автор рассмотрел особенности репрессий в отношении командно-политического состава Бурятской кавалерийской бригады. Специфическим обвинением была «попытка создания панмонголистской организации» с целью свержения советской власти и присоединения республики к Японии.
Оценивая последствия репрессий военнослужащих, расквартированных в Бурятии Д. Д. Намнанов резюмировал: «Массовые репрессии мирного населения и национальных воинских формирований Бурятии, а также раздел Бурятии на 3 административно-территориальных образования привели к практическому упразднению бурятских национальных воинских формирований» [Намнанов 1997: 21].
Большой вклад в разработку репрессивной тематики в вооруженных силах на региональном материале внес В. С. Мильбах попытавшийся в своей кандидатской диссертации дать оценку масштабов политических репрессий 1937-1938 гг. в Забайкальском военном округе и 57-м особом корпусе [Мильбах 2001: 15].
В докторской диссертации В. С. Мильбах, в качестве предмета своего исследования, взял политические репрессии командно-начальствующего состава Рабоче-крестьянской Красной Армии и флота на востоке страны в 1936-1939 гг. Исследователь после изучения комплекса исторических источников отметил, что репрессии на Дальнем Востоке имели исключительно политическую направленность, планирование и жесткий контроль процессом осуществлялся политическим руководством страны. Основной удар политических репрессий 1936-1938 гг. был направлен против комсостава высшего звена: командующих флотом, их замес -тителей, командиров бригад. По политическим мотивам были уволены и арестованы многие командиры кораблей и их помощники, вырос дефицит плавсостава, боеспособность морских сил на востоке страны снизилась [Мильбах 2005: 32].
В целом в своем исследовании В. С. Мильбах приходит к следующему выводу: «Политические репрессии 1936-1939 гг. в формированиях РККА на востоке страны - спланированная, направляемая, жестко контролируемая из центра кампания по устранению контингента командиров, которые могли быть потенциально опасные существующему политическому руководству на конкретном историческом этапе. При этом боевой готовностью войск было пожертвовано во имя достижения внутриполитических целей. В результате политических репрессий в восточных формированиях РККА и РККФ в 1936-1939 гг. было уволено не менее 12870 представителей командно-начальствующего состава, из них арестовано 3480 человек. В период поступательного развертывания войск в Сибири и Дальнем Востоке, следовательно - при недостатке командных кадров, в результате политической чистки было уволено и арестовано такое количество командно -начальствующего состава, которым можно было укомплектовать 83 стрелковых полка или более 20 дивизий. Иными словами, на востоке страны в мирное время было потеряно командно-начальствующего состава на 1,5-2 общевойсковые армии [Мильбах 2005: 37].
Таким образом, подводя итог краткому анализу отечественной историографии посвященной политическим репрессиям «большого террора» 1937-1938 гг. в вооруженных силах СССР можно сделать ряд выводов. Во-первых, необходимо констатировать отсутствие в исторической науке единой оценки в анализе последствий репрессий в вооруженных силах СССР в 1937-1938 гг. Во-вторых, современные историки проанализировали масштабы карательных акций в РККА и РККФ и попытались обосновать приводимые данные. И, в-третьих, региональными исследователями были проанализированы масштабы, формы и последствия репрессивной политики в вооруженных силах, подтвердившие выводы специалистов изучавших проблему на общегосударственном материале.
Список литературы
Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия: Политический портрет И. В. Сталина: В 2-х книгах. - Барнаул, 1990. - Кн. 1. Горьков Ю. А. Кремль. Ставка. Генштаб. - Тверь, 1995. Иванов А. М. Логика кошмара. - М., 1993.
Комал Ф. Б. Военные кадры накануне войны // Военно-исторический журнал. - 1990. - № 2. - С. 21-28.
Короленков А. В. Еще раз о репрессиях в РККА в предвоенные годы // Отечественная история. - 2005. - № 2. -
С. 154-162.
Лошков Д. Б. Командные кадры Красной армии накануне Великой Отечественной войны (1939 - июнь 1941): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - М., 2003.
Лунеев В. В. Политическая преступность в России: прошлое и настоящее // Общественные науки и современность. -1999. - № 5. - С. 66-79.
Мильбах В. С. Политические репрессии комначсостава Забайкальского военного округа и 57-го особого корпуса в 1937-1938 гг.: Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. - Иркутск, 2001.
Мильбах В. С. Политические репрессии командно-начальствующего состава Рабоче-крестьянской Красной Армии и флота на востоке страны в 1936-1939 гг.: Автореф. дисс. ... докт. ист. наук. - Иркутск, 2005.
Намнанов Д. Д. Национальные формирования Красной Армии в Бурятии в 1924-1939 гг.: Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. - Улан-Удэ, 1997.
Папков С. А. Сталинский террор в Сибири. 1928-1941. - Новосибирск, 1997. Печенкин А. А. Военная элита в СССР в 1935-1939 гг.: репрессии и обновление. - М., 2003.
Подустов Ф. Н. Репрессии в Томском артиллерийском училище накануне и в годы Великой Отечественной войны // Вестник Томского государственного педагогического университета. - 2000. - № 4. - Серия: Гуманитарные науки. История: Спецвыпуск. - С. 105-111.
Проэктор Д. М. Фашизм: путь агрессии и гибели. - М., 1989.
Раманичев Н. М. «Красная армия всех сильней?» // Военно-исторический журнал. - 1991. - № 12. - С. 2-9. Рапопорт В. Н., Геллер Ю. А. Измена Родине: о роли сталинских репрессий в истории Красной Армии. - М., 1995. Самсонов А. М. Вторая мировая война. 1939-1945. - М., 1990. Стецовский Ю. И. История советских репрессий: В 2-х тт. - М., 1997. - Т. 1. Сувениров О. Ф. Трагедия РККА 1937-1938. - М., 1998.
Уйманов В. Н. Репрессии: как это было. Западная Сибирь в конце 20-х-начале 50-х гг. - Томск, 1995. Уколов А. Т., Ивкин В. И. О масштабах репрессий в Красной армии в предвоенные годы // Военно-исторический журнал. - 1993. - № 1. - С. 56-59.
Юмашев Ю. Ю. Высший командный состав советских вооруженных сил в годы Великой Отечественной войны 19411945 гг.: Опыт историко-статистического анализа: Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. - М., 1994.
СФЕРА ДЕЙСТВИЯ СТАТЬИ 238 УК РФ В ОБЛАСТИ ЗАЩИТЫ ЗДОРОВЬЯ, ЖИЗНИ И ПРАВ ПОТРЕБИТЕЛЕЙ
Суханов А. В.
Южно-Российский государственный университет экономики и сервиса
Статья рекомендована к публикации к. ю. н., доц. Спектор Л. А. и к. ю. н., доц. Башарян Л. А.
В статье исследуются критерии соотношения безопасного и небезопасного товара, а также рассматриваются правовые конструкции защиты жизни, здоровья и прав потребителя от приобретения некачественного товара, по средствам правовых норм отраженных в статье 238 УК РФ.
В начале 2006 года, на правительственном часе в кулуарах Государственной думы, началась обсуждаться стратегия проведения компании по борьбе с производством и сбытом продукции, не отвечающей требованиям безопасности жизни и здоровья граждан. Нескончаемое количество некачественных товаров появившихся в магазинах и на прилавках поражали своими объемами не только потребителей, но и самих правительственных чиновников. Перед государством возникла насущная проблема минимизировать количество некачественного и, что более опасно небезопасного товара появившегося на рынках по всей России. Меры гражданско-правовой ответственности (§ 3 гл. 59 ГК РФ) и административной ответственности (статьи 6.14, 14.4 - 14.8, 14.15, 14.16, 14.28, 15.12, 19.19, 20.14 КоАП РФ), нашедшие отражение в действующем законодательстве РФ не смогли достигнуть цели «минимизировать рынок черных товаров» не в конце 2006 года, ни в 2007 году соответственно.
Слабость этих правовых конструкций законодатель решил усилить нормами уголовной ответственности за нарушение все тех же прав потребителей, но с четко очерченной правовой конструкцией указанной в статьях 171.1 и 238 УК РФ. Как ни странно, ныне действующий Уголовный кодекс РФ предусматривает лишь две статьи за нарушение прав потребителей, по признакам общественной опасности предусмотренной для признания правонарушения, преступлением, а, следовательно, вменения виновным уже более суровой уголовной ответственности.
Одним из результатов такого состояния законодательства является затруднительность или даже невозможность разграничить административную и уголовную ответственность за аналогичные правонарушения. Статья 171.1 признает преступлением производство, приобретение, хранение, перевозку или сбыт немаркированных товаров и продукции. А статья 238 УК РФ определяет, что производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности, является возможным источником нарушения не только прав потребителей, но и источником причинения (или проставления под угрозу) вреда здоровью или жизни конечного потребителя.
