Спросить
Войти
С. Т. Махлина
ЗНАЧЕНИЕ ЭДВАРДА САИДА В СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЕ И КУЛЬТУРОЛОГИИ
Доминантным аспектом современной культуры является глобализация. Конечно, это явление имеет черты двойственности. Противники глобализации указывают огромное количество ее отрицательных черт. И они совершенно правы. Но, с другой стороны, в глобализации много прогрессивного и положительного. В этом есть свои определенные закономерности. Не случайно, например, в сказках народов мира очень много одинаковых сюжетов, отражающих архетипические представления, общие для всех землян. Это свидетельство того, что современная глобализация — закономерное явление сближения людей разных рас и цвета кожи, и, в конечном итоге, возможность понимания и диалога культур.
Главные особенности глобализации очень ярко воплотились в судьбе и творчестве Эдварда Вади Саида (1 ноября 1935-25 сентября 2003). И жизнь, и творчество его настолько двойственны, что отражают все противоречия глобализации.
Родился он в арабской семье — очень богатой, образованной и уважаемой. Вероисповедание родителей — протестантизм, хотя можно было бы предположить, что арабская семья должна была бы исповедовать ислам. Даже имя свидетельствует об этой противоречивости. С одной стороны — Эдвард (имя английское), с другой — Вади (имя арабское). Но... родился мальчик в Иерусалиме. Семья жила в северной части Иерусалима, где селились богатые нееврейские семьи. Примечательно, что этот район был куплен православной церковью, но после революции 1917 года церковники из-за нехватки средств вынуждены были сдать землю в концессию и в аренду, но сдавали обязательно не мусульманам. Понятно, что уже одно это способствовало двойственности его положения. Его окружали арабы, но христиане. И в этом тоже некоторая двойственность. Вместе с тем, район, где он жил, граничил с районом, где жили евреи и они были его ближайшими соседями. В 1948 году семья не смогла вернуться в Иерусалим из очередной каирской поездки. Тогда в первой арабско-израильской войне Израиль победил, а дом родителей был потерян.
Когда мальчику исполнилось 8 лет, семья переехала в Каир. Здесь юный Эдвард получил очень хорошее всестороннее образование. У него были хорошие учителя
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2011. Том 12. Выпуск 1
по разным предметам, в том числе музыке (он стал прекрасным пианистом) и гимнастике. С детства он говорил на арабском и английском языках. Причем, первым был английский, что не раз вызывало ассоциации с Владимиром Набоковым1. Но европейское элитарное образование прерывалось летом, когда, по настоянию отца, несмотря на протесты Эдварда, он должен был жить в маленькой ливанской деревне жизнью простого деревенского крестьянина, с ее грязью, вонью и тяжелой работой. Это доводило изысканного интеллектуального мальчика, по его собственным воспоминаниям, до психического истощения. После окончания престижного Виктория-Колледжа в Каире, в 1951 году, Саид отправляется в Америку. Закончив престижный частный колледж в Массачусетсе, получив в Принстоне степень бакалавра, а затем в Гарварде степень доктора философии, он поступает в 1963 году в Колумбийский университет, где остается впоследствии профессором (с 1978 года) до конца жизни. Следует отметить, что жизнь в Америке так же преподнесла ему близкий контакт с евреями. В Колумбийском университете состав преподавателей был одним из самых «еврейских». Его учителя и научные руководители были евреи, друзьями были евреи — Ноам Хомский, Даниэль Баренбойм, с которым он написал книгу2 и основал оркестр3, Жак Деррида. Был он в неплохих отношениях и с Исраэлем Шамиром, политическим деятелем, министром иностранных дел Израиля. Конечно, учителя и друзья не отражают того, является ли человек антисемитом. Известно, что генерал Макашов говорил, что у него есть друзья евреи, а заподозрить его в отсутствии антисемитизма — трудно. И все же назвать вульгарным антисемитом Саида нельзя. Когда террористическая группа Абу Аббаса захватила итальянский лайнер «Акилле Лауро»и сбросила за борт старого еврея-туриста в инвалидной коляске, Саид назвал Абу Аббаса «дегенератом».
Противоречивость его как человека и ученого проявляется и здесь. С одной стороны — он безукоризненный европеец, даже лощено выглядит. По воспоминаниям Тарика Али: «В отличие от всех нас (арабов), он был безупречно одет; каждая деталь одежды была вдумчиво выбрана, вплоть до носков»4. Он владеет не только английским, но и французским, испанским, немецким, итальянским и знает латынь. Т. е., он — высшего уровня западноевропейский интеллектуал. Но, с другой стороны, он не может себя отделить от арабского мира. Он чувствовал себя арабом, несмотря на то, что в молодости разорвал связи с Египтом и Ливаном и даже разделял западные предрассудки с пылом неофита против арабского Востока.
Война 1967 г., которая стала известна как «шестидневная война», оглушительная победа Израиля над неизмеримо более превосходившей (втрое по численности и вдвое по вооружению) арабской армией «перевернула» жизнь Саида. Он стал ощущать себя палестинским беженцем.
Был он человеком очень мужественным и сильным духом. В течение 12 лет он боролся с самой страшной болезнью на земле, не переставая работать до самых последних лет. После себя он оставил более 20 книг и сборников, множество статей и эссе. Круг его интересов был очень широк: и культуролог, и историк литературы, и оперный критик, и... критик сионизма. К тому же он был неплохим пианистом. Был он широко известен и как журналист, став телезнаменитостью.
Эдвард В. Саид в течение 20 лет был известным профессором Колумбийского университета (уже одно это говорит о его высоком престиже). Между тем, о высоком признании его научной деятельности говорит и тот факт, что он был президентом Американской Лингвистической академии, членом Американской Академии наук и искусств, Королевского Литературного Общества, Американского Философского Общества, а также обладателем многочисленных почетных научных званий.
Вместе с тем, он был палестинским активистом, членом Палестинского национального совета, главным консультантом по делам Палестины в США.
Его первая книга, вышедшая в 1966 г., посвящена Джозефу Конраду, где исследуется связь между беллетристикой и мемуарным жанром. Эта книга — филологического характера, которая позволила ему встать в ряд интеллектуалов.
В 1969 г. вышла его книга «Палестинский опыт», где он оказывается полностью погруженным в палестинские дела.
Следующая его книга — переработанная диссертация, была издана в 1975 г. «Beginnings» («Начала»), за которую он получил награду от Колумбийского университета и в 1978 г. стал профессором английской литературы и сравнительного литературоведения. В ней он анализирует романы наиболее значимых писателей XX в. — Марселя Пруста и Томаса Манна.
Именно с выходом в свет «Начал» начинается рост политического влияния Саида. В 1975 году он выступает на заседании американского подкомитета по международным делам, где публично произносит обвинения в адрес Израиля, превратившего палестинцев в чужаков в собственной стране. Впоследствии эти обвинения станут развиты и обоснованы различными примерами. Как пишет К. Крылов: «Здесь культурология, наконец, находит свое применение в качестве политического инструмента»5.
В 1977 г. Саид был избран в члены руководства Палестинского Национально Совета (PNC) — статус которой — палестинский парламент в изгнании.
В 1978 г. выходит нашумевшая книга «Ориентализм. Западноевропейские концепции Востока», подвергшаяся нападкам как со стороны западных интеллектуалов, так и со стороны арабских политиков. Книга эта написана совершенно безупречным вызвавшим восторг языком. В ней показывается, что еще с античных времен Запад воспринимает Восток как вечный образ противника и добычи. «Нечего смотреть географические карты — тут важна семантика. Для европейцев Восток — это сложно устроенный мир, воротами в который является Ближний Восток, прежде всего Левант. В семантическом пространстве это точка пересечения нескольких систем предрассудков»6. В этой книге он стремился показать, как «власть, науки и воображение Европы и Америки на протяжении двухсот лет представляли себе Средний
Восток, арабов и ислам»7. При этом он считает, что понятия «Восток» и «Запад» не соответствуют устойчивой реальности. Главное для него — показать, как воспринимают ислам, который представляется особо опасным воплощением Востока, выявить ксенофобию национализма и отвратительный шовинизм. При этом он считает, что искажения как приверженцев ислама, так и их противников весьма опасны для современного мира. Саид стремится доказать, что Запад взирает на Восток издалека и как бы сверху. Книга эта стала бестселлером и была переведена на многие языки мира. Всеми ощущаемая противоречивость в мире, претворяющаяся в трагических коллизиях, стала основным содержанием этого нашумевшего труда, но оценки Эдварда В. Саида весьма неоднозначны, почему и получила противоречивую оценку данная книга.
Еще более усугубила эту ситуацию книга «Палестинский вопрос», вышедшая в следующем, 1979 году. Положение его в арабских кругах стало двусмысленным. Он выламывался из традиционных рамок арабских политических представлений, и его взгляды казались его соплеменникам сомнительными и неудобными для политической практики. Но и европейские интеллектуалы вменяли ему в вину его антисионистские взгляды.
В 1980 г. он написал книгу8, в которой критикует западное отношение к исламу. И опять — книга вызвала нападки как со стороны мусульман, так и со стороны европейских представителей.
С одной стороны, он не разделял идеалов арабского и палестинского национализма, что стоило ему места в палестинском Национальном Совете, в котором он был членом с 1977 по 1991 г. Конфликт с Ясиром Арафатом привел к необходимости выйти из него. Книга «Палестинский вопрос»9 не переведена на арабский язык до сих пор.
С другой стороны, именно он сыграл огромную роль в том, что палестинцы стали осознавать себя отдельным народом.
Его политическая деятельность достигла апогея в 1988 году, когда он стал участником подготовки декларации ПНС. Саид пытался найти исторический компромисс. Он стал занимать все более критическую позицию по отношению к политике ООП и вышел из Совета в 1991 г., не согласившись с позицией Арафата, поддерживавшего Саддама Хусейна, правильно считая, что действия палестинского лидера могут привести к ухудшению положения палестинцев в мире, что и случилось на самом деле.
В 1992 г., когда проходили в Норвегии в г. Осло переговоры представителей Израиля и представителей ООП, он объявил, что соглашение между ними — предательство интересов палестинцев, что вызвало крайнее раздражение палестинского лидера. В 2002 году он стал участником создания партии Палестинская Национальная Инициатива, призывавшей к созданию двуединого арабо-еврейского государства, выступавшей против ФАТХ (Движение за национальное освобождение Палестины) и ХАМАС (Исламское движение сопротивления — террористическая организация), к которому Саид относился с отвращением, правда, взаимно.
Он выпустил также еще две книги о палестинской проблеме: «Политика выселения» («The Politics of Dispossession», 1994) и «Конец мирного процесса» («The End of The peace Process», 2000). Его выступления становятся все более жесткими и критичными по отношению к американскому империализму.
В своей поздней книге «Размышления об изгнании и другие заметки» он писал: «Национальное самосознание — это притязание на принадлежность к некоему народу и некоей культуре, на право считаться где-то “своим”. Его ключевое понятие — Родина, понимаемая как общность языка, культуры и обычаев; тем самым оно сопротивляется изгнанию, противодействуя его губительному натиску» 10. Но при этом он презрительно отзывается о «квазисвященных» текстах национализма, жестком разделении на «своих» и «чужих». И, несмотря на это, он воспринимался интеллектуальной витриной палестинцев как нации. Правда, Константин Крылов едко пишет по этому поводу: «Но все-таки не ее «человеческим лицом», или, того хуже, «совестью». Саид никогда не позволял манипулировать собой до такой степени, которая требуется для исполнения этих постыдных ролей (подч. мною. — С. М.). Из Саида не получилось сделать ни «палестинского Сахарова», ни «палестинского Солженицына», ни даже «палестинского Исайи Берлина»11.
В итоге ему приходилось отбиваться и от сионистов, и от арабской палестинской позиции. Взаимоотношения народов, живущих на одной территории или по соседству, всегда складываются отнюдь не бесконфликтно. Вспомним ирландцев и англичан, англичан и шотландцев, сербов и хорватов, азербайджанцев и армян, взаимоотношения славянских народов между собой — русских и поляков, русских и белорусов, русских и украинцев. Список этот бесконечен. И напоминают эти отношения людей в коммунальной квартире. Не случайно уже экзистенциалисты заметили, что в тесном пространстве другие — это ад. Всегда оказывается, что у каждого есть своя правда, а вот найти путь к гармонизации отношений оказывается отнюдь не просто.
С одной стороны, после его смерти в статье Зеева Хейфеца в «New York daily news» было написано, что книги Саида «послужили делу джихада лучше, чем батальон Осам бин Ладенов». А вот в «Village voice» о нем было сказано: «Самый блестящий интеллектуал за последние пятьдесят лет»12, что, несомненно, соответствует истине.
В современном мире, где явно ощущается тенденция к единению, столь сложные противоречия получают отражение и в бытовой жизни, и в духовной сфере. Фигура Эдварда Саида весьма показательна для современной эпохи и, несомненно, значима для современной культуры и культурологии.
