Спросить
Войти
УДК 165.24+159.9.07 ПРОБЛЕМА ПАТРИОТИЗМА И ТОЛЕРАНТНОСТИ В КОНТЕКСТЕ САМОПОНИМАНИЯ ЭТНОКУЛЬТУРНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
Аполлонов И.А., Тучина О.Р.
В статье рассматривается патриотизм и толерантность в рамках исследования самопонимания этнокультурной идентичности армянской молодежью Кубани. Целью статьи является анализ феноменов патриотизма и толерантности, исследование их взаимосвязи.
Патриотизм рассматривается как проникновение в идейное ядро этнокультурной традиции, попытка увидеть в привычных нормах и образцах поведения общечеловеческие ценности и идеалы. Поэтому значимость патриотизма, по мнению авторов, тесно связана с ценностью толерантности. Толерантность рассматривается как понимание собственной самобытности, в общекультурном горизонте, ценности культурных особенностей в контексте собственно человеческого уровня бытия. Толерантность как мировоззренческая ценность является мерой общего и различного, предполагающей уважение «иного», признание «чужого» без потери «своего». Авторы делают вывод, что толерантность не противостоит патриотизму, а, наоборот, вырастает из рефлексии этнокультурных ценностей.
идентичность; самопонимание; нормы и ценности.
PROBLEM OF PATRIOTISM AND TOLERANCE IN THE CONTEXT OF SELF-UNDERSTANDING OF ETHNO-CULTURAL IDENTITY
Apollonov I.A., Tuchena O.R.
The article deals with patriotism and tolerance in the study of self-understanding of ethno-cultural identity of the Armenian youth Kuban. The purpose of this paper is the analysis of the phenomena of patriotism and tolerance, a study of their relationship.
Patriotism is regarded as the ideological penetration into the core of ethnocultural tradition, trying to see in the usual norms and patterns of behavior common human values and ideals. Therefore, the importance of patriotism, according to the authors, is closely related to the value of tolerance. Tolerance is seen as the understanding of identity, in the general cultural horizon, the value of cultural features in the context of the actual level of human existence. Tolerance as a worldview is a measure of the total value and different, involving respect for "the other", the acceptance of "strange" without losing "their". The authors conclude that tolerance is not opposed to patriotism, but rather arises from the reflection of ethnocultural values.
Работа выполнена в рамках реализации Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009 -2013 годы. Проект 14.B37.21.1999. «Проблема толерантности в контексте самопонимания этнокультурной идентичности студентами в условиях полиэтничного региона»
Патриотизм (и национальный, как любовь к свой стране, и этнотерриториальный, как любовь к малой родине и народу в ней проживающему) как особая мировоззренческая ценность обладает противоречивым характером. С одной стороны, это необходимая составляющая любого здорового общества и мощная нравственная доминанта личностного самосознания, которая, как и всякая любовь, определяет личностный рост и духовную полноту человека. С другой стороны, патриотизм может превратиться в антиценность. И здесь речь идет не только о возможном перерождении патриотического чувства в шовинизм, ксенофобию, экстремизм и самоизоляцию. Это и возможность различного рода манипуляций с людьми, а также и возможная форма отчуждения, при которой патриотизм превращается в самостоятельную внешнюю идею, которая подчиняет, порабощает человека, отрекающегося от себя во имя нее.
Таким образом, проблема патриотизма связана с поиском той меры, которая определяет нахождение себя, собственной определенности и личностного достоинства в чувстве причастности и любви к своему народу.
Патриотизм генетически связан с этнокультурной идентичностью, которая представляет собой самотождественность индивида в контексте своей принадлежности к определенному этносу, к фундирующим его культурным формам. При этом данная идентичность не является исходным личностным свойством, таким, как этничность, а предполагает определенное отношение (Я и Мы), которое, в конечном итоге (поскольку принадлежность к Мы можно рассматривать в качестве социального вектора личности), оборачивается самоотношением (Я есть Я). Последняя формула определяет самоочевидный горизонт собственной самотождественности, однако, ее тавтологичность лишь кажущаяся, поскольку первое Я является здесь и сейчас данным субъектом, а второе Я - это объективное личностное содержание. В подобном содержании смыкаются как индивидуальный (собственное тело, привычки, черты характера, чувства, переживания, желания, мысли, мечты, моральные
принципы, эстетические идеалы и т.д.), так и социальный (общественные роли, межличностные связи и отношения) горизонты личностного бытия. Здесь представлена, в конечном счете, реальность присутствия человека в мире, в которой аккумулируется вся совокупность связей и отношений в его повседневной жизни.
Таким образом, объективная сторона Я - это живая и уникальная целостность, в которой синкретически соединены реальная данность себя в мире и ее субъективное видение; индивидуальное наличие личностных свойств и качеств и их социокультурная обусловленность. Например, я нахожу себя как мужчину, мужа, отца, преподавателя. Это, прежде всего, реальные свойства, непосредственно исполняемые роли и определяющие качественность исполнения этих ролей мои личностные качества и достоинства. Но вместе с тем, это определенные субъективные представления о себе, включающие их осмысление и оценку в контексте тех или иных стереотипов. А это, в свою очередь, уходит в надсубъективный горизонт социокультурных реалий, определяющих ролевую драматургию, смысловые основания личностных качеств, нормы и образцы поведения, стандарты жизненного успеха [1].
Этническая идентичность в данном контексте не является отдельным отношением, рядоположенным с другими самопринадлежностями, а представляет собой изначальный культурный фон всех остальных сторон Я, поскольку через язык, определяющий смысловые интенции, и через привычные формы жизненного мира присутствует в данных принадлежностях в качестве определенного уровня типической «нормальности».
Соответственно, Я, как объективный аспект самоотношения, укоренено в до- и сверхиндивидуальной реальности, является «вспышкой в замкнутой цепи традиции» [2]. То есть самоочевидное ощущение «Я есть Я» «вплавлено» в огромный пласт не-Я, состоящий из внутренних и внешних детерминант отчуждающих личностную самобытность. И здесь открывается проблема поиска себя настоящего как субъекта собственного бытия в предданных
сознанию и даже самосознанию социокультурных формах, что, собственно, и представляет собой идентичность как самоотношение. Подобный поиск, поэтому, связан с выстраиванием субъектных отношений с объективной данностью собственных принадлежностей. В результате проявляется система личностной значимости данных принадлежностей.
Применительно к этнокультурной принадлежности и, соответственно, патриотизму, отправной точкой подобной значимости является чувство гордости. В нем аккумулируется важность причастности к чему-то большому, привычному, своему и поэтому интуитивно правильному, то есть обладающему большей силой и большим моральным авторитетом, нежели я и мои мнения. Однако данная точка является точкой бифуркации в формировании этнокультурной идентичности. С одной стороны, чувство гордости от причастности к народу, его истории и культуре способно обернуться внешним означиванием себя в силу лишь факта собственной причастности: мой народ, его язык, история и культура велики и могучи. И я тоже значим, поскольку принадлежу к этому величию (при этом я могу быть косноязычным, не знать ни истории, ни культуры, но быть уверенным, что наша армия всегда побеждала, наши писатели, композиторы, художники, балет лучше, чем у других). Подобный вектор оборачивается отрицанием всего инакового (по принципу мы - это не они), тенденцией к национализму и ксенофобии. Человек при этом теряет свою самобытность, растворяется в массе. И вряд ли здесь можно говорить о патриотизме как о любви, поскольку любовь - это личностное чувство.
Другой вектор связан с проникновением в идейное ядро этнокультурной традиции, попыткой увидеть за привычностью норм и образцов те ценности и идеалы, которые и определяют их правильность. Этнокультурная идентичность при этом обретает духовное измерение, поскольку здесь открывается отношение не столько с внешним, явным, привычным уровнем культуры, связывающим людей в единство «мы» а с духовным основанием подобного
единства. Подобные основания открывают национальное как особенную и своеобразную форму человеческого бытия. Прикосновение к ним открывает духовное измерение, горизонт ценностных устремлений и в моем самоотношении, и в моем отношении к другим людям. Патриотизм в данном контексте - это любовь к духовно-идейной проекции национальной истории и форм этнической культуры.
Однако и этот вектор имеет свою точку бифуркации. Устремленность к духовной составляющей этнокультурного бытия может перерасти в онтологизацию (в духе средневекового реализма) духа народа, отрыву его от самого народа. И здесь идея человечности может быть противопоставлена собственно человеку с принесением последнего в жертву (порой вполне физическую) этой идее. Патриотизм при этом оборачивается аутоагрессией и к своему народу, и к собственному Я.
Поэтому патриотизм как созидательная личностная и общественная ценность предполагает в качестве объекта своей любви не абстрактную национальную идею, духовное само по себе, а человека, причем не как понятие, а конкретного, вот этого человека в утверждении его человеческого бытия и собственного достоинства. И этнокультурная идентичность, фундирующая данный модус патриотизма, представляет собой личностную проработку, конкретное доопределение здесь и сейчас, в каждом деянии и поступке той идейной заданности, которую несет национальная культура. При этом разрываются границы замкнутого на себя этноцентризма, поскольку любовь к Родине, к своему народу выводит человека к горизонту человечности через любовь к ближнему, готовности «положить живот за други своя». Именно поэтому ценность патриотизма на уровне индивидуального сознания тесно связана с ценностью толерантности.
Происходящие в мире процессы усложнения и интенсификации взаимодействия людей различных культур предполагают толерантность как системообразующую ценность социального бытия. Вместе с тем,
актуализируется рассмотрение сущности толерантности, позволяющей найти меру сохранения «своего» при принятии «иного» и связанная с этим проблема границ толерантности. На внутриличностном уровне это оборачивается напряжением самопонимания собственной самобытности, открытием личностной значимости своей принадлежности к определенному социуму в общекультурном горизонте, ценности культурных особенностей в контексте собственно человеческого уровня бытия. «Вопрос о толерантности - это, прежде всего, вопрос о том, как при глубоких различиях в положении, интересах, воззрениях люди могут наладить совместную жизнь» [3, с. 64]. В данном аспекте суть толерантности - это терпимость к «иному», «чужому»; к различиям в языке, идеях, обычаях, поведенческих нормах [4, с. 54]. С другой стороны, толерантность представляет собой важную внутриличностную ценность, позволяющую выходить за рамки привычного, устойчивого, стереотипного, являясь, тем самым, важным фактором личностного роста.
Вместе с тем, как и любая другая ценность, при нарушении определенной меры толерантность легко может превратиться в антиценность, негативно влияющую на состояние, как общества, так и личности. Это связано, во-первых, с «гиперболизацией» толерантности, то есть с признанием большей значимости «чужого» над «своим», что ведет к отторжению собственной самости.
Во-вторых, представляет опасность и отрицание значимости социокультурных различий, тенденция к снятию разграничений «Мы» и «Они», «Я» и «Другой» в контексте универсальной структуры космополитизма, универсального разума и общечеловеческих ценностей. Подобная тенденция так же ведет к потере собственной самости, поскольку именно особенное способно единичное вывести во всеобщее, и именно видовое отличие (даже в логике классической дефиниции) способно придать индивиду родовую сущность.
И, в-третьих, вызывает опасение и противоположная тенденция, то есть примат различия над универсализмом, стремление к идеалу мультикультурализма в противоположность концепции «плавильного котла». Последовательное
воплощение подобного идеала на социальном уровне ведет к усилению межгрупповых границ и дистанций, усилению межгрупповых стереотипов, а также к зачастую искусственной консервации и «экзотизации» ряда групп и их социокультурных атрибутов, что является обратной стороной шовинизма социокультурного большинства [3, с. 185]. В личностном плане последовательное культивирование значимости различий оборачивается потерей собственной идентичности как способа иерархизации ценностей и смыслов.
Таким образом, толерантность как мировоззренческая ценность является мерой общего и различного, предполагающей уважение «иного», но не преклонение перед ним; признание «чужого» без потери «своего». Подобная мера представляет собой парадоксальное соединение эгалитарности и аристократизма, то есть признание равенства всего различного, но не ради самоценности самого равенства, а ради стремления к лучшему. Лучшему, прежде всего, в самом себе.
Таким образом, с одной стороны, патриотизм и толерантность, взятые как человеческие ценности, не только не противоречат друг другу, но являются взаимодополняющими условиями бытия человека в его человечности. С другой стороны, при нарушении собственной меры они превращаются в антиценности, которые в своем антагонизме разрушают человеческое в человеке. Поэтому ценность и патриотизма, и толерантности неотделима от роста самостоятельности человека, его стремления оставаться собой через преодоление себя. И именно подобное стремление переводит горизонтальные связи принадлежности к группе в вертикальный вектор личностной идентичности, в которой обретается собственное Я. Подобная устремленность связана с осмыслением привычных форм этничности, попыткой за наличной данностью жизненного мира увидеть имманентные ему культурообразующие ценности, то, что определяет их значимость, как в личностном, так и в межличностном плане. Подобные ценности определяют культурную традицию не просто как сумму передающихся и воспроизводящихся из поколения в поколение артефактов и феноменов, а как «определенность формы, в которой люди способны на деле практиковать
сложность» [6, с. 173]. И освоение подобной формы позволяет человеку оказаться «при себе», обрести смысловую позицию в диалоге с собой и другими.
С этой позицией связана подлинная толерантность. Таким образом, толерантность не противостоит этничности, а, наоборот, вырастает из рефлексии этнокультурных ценностей [7]. И это прекрасно иллюстрирует исследование самопонимания этнокультурной идентичности и оснований межэтнической толерантности у армянских студентов.
Для армянских студентов характерШ достаточно четкое разграничение и даже противопоставление гражданской и этнической идентичности: «Быть армянином в России - не посрамить честь своей национальности и страны, постараться убедить представителей других национальностей в том, что мы ничем не хуже», - рассуждает одна из респондентов. При этом респонденты подчеркивают необходимость положительной самопрезентации, ответственность за тот образ армянина, который складывается у представителей других этнических групп: «Это ответственность, потому что я хотела бы быть достойным представителем своей национальности - я стараюсь соблюдать традиции, которые чтят мои родители и близкие. Так получилось, что мы живем не в своей стране, и мы обязаны вести себя достойно и быть благодарными стране, в которой мы живем, ведь Россия стала для нас второй Родиной».
При этом принятие и уважение других национальностей не умаляет, а наоборот, подчеркивает этническое самоуважение: «Я горжусь тем, что я армянка, горжусь своим народом. Армяне - дружелюбный, честный и боголюбивый народ. Быть армянкой - выполнять миссию по продолжению истории армянского народа. Воспитывать в наших детях характеры наших предков, уважение к нашим обычаям», - отмечает студентка Кубанского технологического университета. Соответственно, осознание своей национальной идентичности, восприятия ее как ценности позволяет вести
диалог в полиэтничном мультикультурном пространстве. Национальная гордость, таким образом, направлена не на культурную изоляцию или превосходство, а наоборот, предполагает открытость и принятие иных культур, что отчетливо звучит в ответе армянского студента: «уважительное отношение к другим народам и их истории».
Таким образом, межэтническая толерантность, рассматриваемая как открытость и принятие иноэтничных культур, интерпретируются респондентами как консолидирующая основа, а не размывающая фундамент собственной идентичности. При этом ориентирование на гражданскую идентичность, значимость принадлежности к большой и сильной стране предполагает именно межкультурные формы взаимодействия, с резко отрицательной реакцией на проявления межнационального противостояния.
Таким образом, в своих основаниях межэтническая толерантность не
противостоит национальной идентичности, как это кажется на первый взгляд. Ксенофобия, скорее, свидетельствует о неразвитости в человеке осознанности собственной этнокультурной составляющей. Наоборот, принятие представителей других национальностей возможно через напряжение понимания ценностного потенциала собственной этнокультуры. Предельно национальное при этом оборачивается предельно человеческим, что отметил наш респондент: «Каждый из нас должен относиться к ближнему как к себе, работать над собой и представлять свою нацию с честью и достоинством».
Список литературы
самопонимания в современной психологии // Современные исследования социальных проблем (электронный научный журнал). Красноярск: Научноинновационный центр, 2012. № 2. URL: http://sisp.nkras.ru/eru/issues/2012/2/tuchina.pdf (дата обращения: 20.10.2012).
References
Research of Social Problems], no. 2 (2012). http://sisp.nkras.ru/eru/issues/2012/2/tuchina.pdf (accessed October, 20, 2012)
ДАННЫЕ ОБ АВТОРАХ
Аполлонов Иван Александрович, кандидат философских наук, доцент кафедры философии Кубанского государственного технологического университета
Кубанский государственный технологический университет ул. Московская, д. 2, г. Краснодар, 350072, Россия obligo@yandex. ru
Тучина Оксана Роальдовна, кандидат психологических наук, доцент кафедры философии Кубанского государственного технологического университета,
Кубанский государственный технологический университет ул. Московская, д. 2, г. Краснодар, 350072, Россия tuchena@yandex. ru
DATA ABOUT THE AUTHORS
Apollonov Ivan Aleksandrovich, candidate of philosophical science, associate professor department of philosophy Kuban state technological university
Kuban state technological university
Tuchena Oksana Roaldovna, candidate of psychological science, associate professor department of philosophy Kuban state technological university
Kuban state technological university
Рецензент:
Хакуз П.М, д.филос. н., заведующий кафедрой философии Кубанского государственного технологического университета
