ГЕРОЙ ДОЛЖЕН БЫТЬ ОДИН? Ф. ЛАВРОВ И Н. КАЛАНДАРИШВИЛИ

Оригинальная статья / Original article УДК 94(47).084.3

DOI: http://dx.doi.org/10.21285/2415-8739-2018-3-150-167

ГЕРОЙ ДОЛЖЕН БЫТЬ ОДИН? Ф. ЛАВРОВ И Н. КАЛАНДАРИШВИЛИ © Г.И. Хипхенов

Независимый исследователь, Инженер-технолог светопрозрачных конструкций, 664035, Российская Федерация, г. Иркутск, ул. Сурнова, 30.

Аннотация. Статья посвящена самым ярким, харизматичным советским командирам Сибирской Красной армии (1918 г.) Ф.П. Лаврову и Н.А. Каландаришвили, получившим неоднозначную характеристику в отечественной историографии. Дается оценка личности Н.А. Каландаришвили и Ф.П. Лаврова, их деятельности в начальный период гражданской войны. Впервые приводятся сведения о конфликте Ф.П. Лаврова с командующим Забайкальским фронтом С. Лазо. На основе новых архивных материалов рассматривается история создания и трансформации, а также боевой путь 1-го Иркутского кавалерийского дивизиона интернационалистов анархистов (его командиры и рядовой состав, включавший и лиц с уголовным прошлым) и 1-го Омского международного пролетарского отряда, их участие в боевых действиях на Нижнеудинском и Прибайкальском фронтах. Показаны отрицательные последствия создания отдельных самостоятельных вооруженных формирований (анархистского и интернационального), их самостийность, неподчинение высшему командованию, сепаратные выступления вплоть до попыток военного переворота. Реконструированы события в Троиц-косавске в условиях разгрома Сибирской Красной армии в конце августа 1918 г., фактическое предательство красных мадьяр и обстоятельства гибели Ф.П. Лаврова.

Информация о статье. Дата поступления 10 июня 2018 г.; дата принятия к печати 16 июля 2018 г.; дата онлайн-размещения 29 сентября 2018 г.

Формат цитирования. Хипхенов Г.И. Герой должен быть один? Ф. Лавров и Н. Каландаришвили // Известия Лаборатории древних технологий. 2018. Т. 14. № 3. С. 150-167. DOI: 10.21285/2415-8739-2018-3-150-167

A HERO SHOULD BE ONE? F. LAVROV AND N. KALANDARISHVILI © G.I. Hiphenov

The engineer-technologist of translucent constructions, 30 Surnova Str., Irkutsk 664035, Russian Federation

Abstract. The article is devoted to the most brilliant, charismatic Soviet commanders of the Siberian Red Army (1918) F.P. Lav-rov and N.A. Kalandarishvili, who received an ambiguous character in Soviet historiography. Here is the estimation of N.A. Kalandarishvili and F.P. Lavrov, and their activities during the initial period of the Civil War. The information about the conflict Lavrov with the commander of the Transbaikal Front S. Lazo is given for the first time. On the basis of new archival materials, the history of the creation, transformation and combat path of the 1st Irkutsk Cavalry Division of the internationalists -anarchists (its commanders and rank-and-file members, including persons with a criminal background) and the 1st Omsk International Proletarian Detachment, their participation in the military operations at Nizhneudinsk and the Baikal fronts. The negative consequences of the creation of separate independent armed units (anarchist and international), their independence, disobeying the higher command, separate speeches up to attempts of a military coup are shown. The events in Troitskosavsk were reconstructed in the conditions of the defeat of the Siberian Red Army in late August 1918, the actual betrayal of the Red Magyars and the circumstances of the death of F.P. Lavrov.

Article info. Received J une 10, 2018; accepted for publication July 16, 2018; available online September 29, 2018.

For citation. Hiphenov G.I. A hero should be one? F. Lavrov and N. Kalandarishvili. Izvestija Laboratorii drevnih tehnologij = Journal of Ancient Technology Laboratory, 2018, vol. 14, no. 3, pp. 150-167. DOI: 10.21285/2415-8739-2018-3-150-167. (In Russian).

Существует мнение, что не может быть героев в гражданской войне. Ведь такого рода вооруженный конфликт является трагедией как для государства в целом, так и для каждого его участника в отдельности. Убийства, террор, жестокость, месть, все низменные инстинкты, вырывающиеся наружу во время братоубийственной войны, действительно ставят под вопрос, можно ли называть ее участников героями.

Тем не менее, во все времена и всем народам герои были нужны, как пример для молодежи и образец для подражания. Не стала исключением и Советская Россия, для которой Революция 1917 г. и Гражданская война стали и колыбелью, и муками рождения, ей нужны были свои герои, причем они должны были быть «кристально чистыми» и безукоризненно праведными. В тоталитарном государстве и не могло быть по-другому. Такие герои были созданы, их имена стали известны каждому школьнику, они были обласканы вниманием властей и увековечены в памяти народа.

Однако при смене государственного строя и идеологии неизбежно меняются и герои, и чем выше было их величие и неприкосновенность, тем большая глубина падения им предстоит. Поэтому неудивительно внимание постсоветских исследователей к героям Революции и Гражданской войны, но стремление к разрушению героизации и мифотворчества в некоторых случаях приводит к перегибам и искажению действительности в обратную сторону, и тогда вчерашние герои предстают уже в роли последних негодяев. Самым известным подобным примером в нашем регионе являются Н. Каландаришвили и Ф. Лаврова, судьбы которых в далеком 1918 г. волей случая трагически переплелись.

Несмотря на то, что они оба возглавляли крупные советские вооруженные формирования и принимали активнейшее участие в военных действиях против белогвардейцев и чехословаков, один

из них вошел в пантеон советских героев Гражданской войны, его именем названы улицы городов, а другой был назван предателем и на долгое время забыт. Только в 1970-е гг. историк В.С. Познанский усомнился в вине Ф. Лаврова и попытался его реабилитировать (Познанский, 1973. С. 140-142). Интерес к его личности актуален и в наши дни (Новиков, Романов, 2011; Штырбул, 2015). При этом падает тень на «настоящего» героя Н. Каландаришвили, как непосредственного виновника его гибели.

Так кто же был героем, а кто нет? Ответ могут дать лишь новые изыскания и источники, а биографии даже самых известных краскомов нуждаются в переосмыслении и должны быть переписаны без идеологии и пафоса с большим вниманием к личным качествам, повседневной жизни, детализацией боевых эпизодов.

Нестор Каландаришвили и 1-й Иркутский кавалерийский дивизион интернационалистов-анархистов

Нестор Александрович Каландаришвили (в 1918 г. 42 года), участник Гурийского восстания 1905 г., анархист, скрываясь от властей, переехал в Сибирь и проживал до революции в Иркутске. Род занятий его еще недостаточно изучен, но были в нем и связи с уголовным миром, и увлечение искусством, в частности, фотографией (рис. 1-2).

Историк-криминалист А. Сысоев в 2008г. впервые обратил внимание на криминальную сторону дореволюционной деятельности будущего легендарного партизана (Сысоев, 2008). По его мнению, Н. Каландаришвили входил в криминальную группу, занимавшуюся вымогательством, фальшивомо-нетчеством, заказными убийствами и грабежами. П.А. Новиков и А.М. Романов также придерживаются версии, что участие в революции и установлении Советской власти стали для грузинского дворянина лишь удобной «ширмой» для преступной деятельности (Новиков, Романов, 2011).

Представляется весьма заманчивым открыть темную сторону героя Гражданской войны, но поиск информации привел к довольно неожиданной находке. Это публикация в газете «Иркутская жизнь», содержащая письмо от группы жителей Тихвинской, Харлампиевской, Баснинской и Амурской улиц, выражавших признательность Н. Каландаришвили, «благодаря самоотверженности которого» они спаслись и спасли часть своего имущества. С помощью его отряда погорельцы эвакуировались из района боев в Знаменский монастырь (Иркутская жизнь, 1918). Оказывается, что «уголовник» Каландаришвили и его «Тихвинский» отряд не только грабили и убивали мирных граждан, но и оказывали некоторым из них помощь. Впрочем, для объективности нужно сказать, что в поздних письмах его соратников встречаются и такие строки: «перешли реку Ангару, вошли в город, уничтожали богачей, сожгли их дома, магазины, рассчитались с белыми и меньшевиками» (ГАРБ1. Ф. Р-350. Оп.1. Д. 54. Л. 141). Была ли это правда или некая бравада, сейчас сложно установить.

Связи с уголовными, конечно, были, но различить чистую уголовщину с экспроприациями и террором политического оттенка, неразрывно связанных с историей революции, весьма непросто. Известен факт личного участия Н. Каландаришвили 26 января 1918 г. в компании с руководителем профсоюза В. Чайвановым в попытке силового взыскания 5 % налога с владельца кинематографа Дон-Отелло в пользу профессионального союза работников музыки, театра и зрелищ (Новая Сибирь, 1918. № 9). Правда, по версии советской стороны эти действия производились по согласованию с ними, а Дон-Отелло был нетрезв, смял удостоверение Каландаришвили и бросил ему в лицо (Власть труда, 1918. № 20).

Однако вскоре темпераментному грузину нашлось и более достойное применение: «Гражданам Нестору Каландаришвили, Александру Караеву, Джимшету Асатиани (рис. 3), Георгию ШармаРис. 1. Н. Каландаришвили с дочерью «личного» фотографа С. Назьмова (Иркутск, 1914-1918 гг.) Fig. 1. N. Kalandarishvili with the daughter of a "personal" photographer S. Nazh&mov (Irkutsk, 1914-1918)

Рис. 2. Н. Каландаришвили (Грузия, 1900-1905 гг.) Fig. 2. N. Kalandarishvili (Georgia, 1900-1905)

занову, Георгию Апхадзе разрешено формировать-отдельный интернациональный эскадрон в городе Иркутске» (Сибирская рабоче-крестьянская газета, 1918).

Нужно признать, что первое время советские военные власти к проверке кандидатов на роль будущих красных командиров относились весьма формально, либо вовсе ее не проводили. Так, не беря во внимание самого Каландаришвили, как минимум еще двое в этом списке имели темное прошлое. А. (Анзор) Караев, известный еще по «делу Бейлиса», в 1917 г. оставил длинный шлейф криминальных похождений в Красноярске (Свободная Сибирь, 1917). В августе 1918 г. он участвовал в ограблении Читинского госбанка и золотом купил помилование и теплое место при атамане Г. Семенове, впрочем, ненадолго. Шармазанов был заключен в Иркутскую тюрьму 15 апреля 1917 г. по обвинению в покушении на жизнь некого А.С. Ильюшина и уже 23 апреля подал прошение о зачислении добровольцем в школу прапорщиков или в действующую армию (ГАИО2. Ф. Р-157. Оп. 2. 1917 г. Литера «Ш»). В мае 1918 г. он был убит в перестрелке с милицией.

Не удивительно, что и рядовой состав будущего анархистского отряда был сильно криминализирован. Одним из любимых занятий эскадронщи-ков, кроме реквизиции лошадей (по нынешним реалиям - автомобилей), было вымогательство денежных средств за «контрреволюционную деятельность». Обычно анархисты, узнав о встрече состоятельных горожан за игрой в карты, наведывались на квартиру и вынуждали игроков откупаться, грозя в противном случае арестовать их за контрреволюционное сборище. В одном из подобных эпизодов участвовал будущий автор воспоминаний о Каландаришвили М. Церетели (Церетелли, 1965) (ГАРБ. Ф. Р-350. Оп. 1. Д. 84. Л. 76). За другой такой же эпизод в августе 1918 г. был расстрелян полуэскадронный 2-го эскадрона, бывший подпоручик А. Сокольников (РГВА3. Ф. 39515. Оп. 1. Д. 350. Л. 19). Нередко в кавдивизион вступали лица, скрываясь от преследования за совершенные преступления. Так, цирковой борец В. Аранович

Государственный архив Иркутской области.

Рис. 3. М. Асатиани и И. Кигурадзе, соратники

Н. Каландаришвили по Грузинской дружине и Иркутскому кавдивизиону (Иркутск, 1917 г.) Fig. 3. M. Asatiani and I. Kiguradze, colleagues

N. Kalandarishvili for the Georgian squad and the Irkutsk Cavalry Division (Irkutsk, 1917)

поссорился во время партии в бильярд и ударом шара убил оппонента. Он избежал ответственности, прибежав в кавдивизион и записавшись в его ряды (ГАРБ. Ф. Р-350. Оп. 1. Д. 21. Л. 16). Анархисты не только не выдавали своих милиции, но и в ряде случаев сами преследовали представителей правопорядка. Нередко они творили произвол в центре города среди бела дня, как это было при убийстве князя Эрестова: «по рассказу Чеквиладзе и Титова, они хотели реквизировать у Эрестова лошадь... Эрестов запротестовал, что лошадь принадлежит не ему, а грузинской дружине, но это не помогло, они хотели взять лошадь насильно. Эрестов вынул револьвер и стал стрелять вверх. Тогда Титов выбежал на барахолку, опустился на колено, снял винтовку и выстрелил в Эрестова. Пуля попала Эре-стову в шею, а Чеквиладзе стрелял в Эрестова с улицы из-за столба. Было выпущено несколько пуль, которыми они тяжело его ранили. От ран он

ISSN 2415-8739 (print) ISSN 2500-1566 (online)

впоследствии умер в больнице» (ГАРБ. Ф. Р-350. Оп. 1. Д. 25. Л. 47). Следует ли говорить, что убийцы не понесли никакого наказания.

Весной 1918 г. 1-й Иркутский кавалерийский дивизион интернационалистов анархистов был организован в составе трех эскадронов под общим начальством Н. Каландаришвили (в некоторых документах назван командиром 2-го эскадрона). Командирами были выбраны: комэск-1 А. Кожан (бывший есаул из кубанских казаков, сослан в Сибирь как анархист) (рис. 4), комэск-2 Г. Рожко (бывший штабс-капитан), комэск-3 А. Караев. В мае на Забайкальском фронте комэском-2 так же называют известного анархиста Е. Пережогина. Костяк формирования составила наиболее радикальная часть расколовшейся Грузинской боевой дружины, уже принимавшая участие в декабрьских боях в составе так называемого «Тихвинского» отряда. Штаб-квартирой дивизиона стало здание бывшей Духовной семинарии на Успенской площади рядом с казармами Иркутской казачьей сотни. Кавалери-сты-эскадронщики хорошо запомнились иркутянам: «К числу советских сил в Иркутске мог быть отнесен в это время и конный отряд анархистов... Составленный из проходимцев разного рода и некоторого числа военнопленных, отряд спешно формировался в Иркутске, реквизируя лошадей у состоятельных горожан. Поистине жуткое впечатление производили на жителей эти большевистские кавалеристы, когда они шли парадным маршем по улицам города, победоносно поглядывая кругом...» (Серебренников, 2003. С. 327). «...Когда он [командир эскадрона А.П. Кожан] появлялся со своим эскадроном на улицах Иркутска, люди останавливались и говорили: Черт едет со своими чертенятами, из-под копыт искры летят. Это анархисты Каландаришвили...» (ГАРБ. Ф. Р-350. Оп. 1. Д. 40. Л. 91).

Была у анархистов и своя символика. По ряду свидетельств, они носили на левом рукаве черную пятиконечную звезду. В одном случае также упоминаются «.анархисты со значками черепа на левой руке.» (РГАСПИ4. Ф. 70. Оп. 1. Д. 677. Л. 5).

Рис. 4. Анархист А. Кожан, командир 1-го эскадрона (1919 г.)

Fig. 4. Anarchist A. Kozhan, commander of the 1st squadron (1919)

По свидетельству Д. Шилова, правую руку Каландаришвили Е. Пережогина «.часто можно было видеть в Иркутске, скачущим во весь опор на белом коне с развевающимся черным знаменем на коротком древке и устремленным вперед полубезумным взглядом.» (ГАРБ. Ф. Р-350. Оп. 1. Д. 173. Л. 43 об). Как вспоминал В. Медвяцкий, на одной стороне знамени было написано «Первый Иркутский отдельный кавалерийский дивизион анархистов-коммунистов интернационалистов», на другой стороне «Анархия - мать порядка» (ГАРБ. Ф. Р-350. Оп. 1. Д. 25. Л. 66).

Внешность Н. Каландаришвили в этот период отличалась от того образа, что сложился в более поздние годы. В 1918 г. он «.выглядел молодым и не носил бороды» (ГАРБ. Ф. Р-350. Оп. 1. Д. 84. Л. 19). «На Забайкальском фронте он был одет в кожаный костюм: тужурку, брюки и фуражку. В Кяхте он был одет в кожаный замшевый тисненый

Рис. 5. Бойцы 2-го эскадрона кавдивизиона В.Н. Шаратский и Колосков перед отправкой на Забайкальский фронт (Иркутск, май 1918 г.) Fig. 5. Soldiers 2nd squadron of the cavalry divizion V.N. Sharatsky and Koloskov before being sent to the Transbaikal Front (Irkutsk, May 1918)

темно-зеленого цвета костюм-френч и брюки бриджи» (ГАРБ. Ф. Р-350. Оп. 1. Д. 25. Л. 31).

В мае 1918 г. Иркутский кавдивизион был отправлен на Забайкальский фронт (рис. 5)5. Согласно советской историографии, он героически участвовал во всех боевых операциях от р. Онон до ст. Борзя (Кожевин, 1971. С. 34).

Однако председатель Военно-революционного штаба Забайкалья Д. Шилов описывает ситуацию иначе (в официальной публикации воспоминаний весь этот абзац вырезан): «Отрядом анархистов в 400 человек на Восточно-Забайкальском фронте командовал Каландаришвили. Это был высокий немолодой уже человек с сумрачным взглядом черных глаз, обладавший, несомненно, большой личной храбростью и большим наличием воли и упрямства. Он пользовался непререкаемым авторитетом в своем отряде, его боялись. Тем более его вина, что этот отряд был не только самым недисциплинированным на всем фронте, но это был,

по существу, не военный отряд, а буйное скопище, шайка вооруженных людей, точной численности которой не знал и сам Каландаришвили, так как одни люди приходили, убегая от дисциплины из других отрядов, другие также свободно уходили. В каком-то небольшом ядре этого отряда была кучка людей, которые держали в голове какие-то необычайно путаные идеи анархизма, анархистской "убежденности", но огромное большинство прочих "анархистов" в отряде решительно никаких "идей" и "убеждений" не имело, и иметь не могло, кроме одной: потешить свою волюшку и найти себе добычу и в тылу, и на фронте, по возможности поменьше рискуя головой. Но на фронте достать добычу, не рискуя головой, было трудно. Поэтому анархисты предпочитали действовать не на фронте, где они всегда были самые последние, а в прифронтовой полосе и в тылу, где они занимались открытым и смелым мародерством, не имея соперников...» (ГАРБ. Ф. Р-350. Оп. 1. Д. 173. Л. 1518). Также Д. Шилов обвиняет Н. Каландаришвили в попытке самосуда над начхозом кавдивизиона

Костомацким, захвате 2 пулеметов другого отряда и нецензурных угрозах убийством в адрес начальника штаба фронта А. Рускиса, потребовавшего вернуть пулеметы. Были даже предложения разоружить отряд, но опасаясь возможного недовольства других анархистских частей и лидеров, от этой затеи пришлось отказаться. В это время на западе выступили чехословаки, и 1-й кавалерийский дивизион в июне 1918 г. был отправлен назад в Иркутск.

Феодосий Лавров и 1-й Омский международный пролетарский отряд

«Гражданин Великих Лук» Феодосий Петрович Лавров, которому в 1918 г. было 24 или 27 лет (ГАИО. Ф. Р-157. Оп. 2. 1918. Литера «Л»), в Первую мировую войну служил рядовым связистом в 4-м саперном батальоне генерал-адъютанта графа Тотлебена. Был награжден георгиевским крестом 4-й степени: «За то, что в бою 22 сентября 1916 г., находясь на важном наблюдательном пункте начальника 3-й Туркестанской стрелковой дивизии, под сильным действительным ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем противника, с явной опасностью для жизни, держал беспрерывную связь с наблюдательным пунктом командира корпуса, проявив при этом выдающееся мужество и хладнокровие» (Патрикеев, 2014. С. 272). В 1917 г. левый эсер прапорщик Ф. Лавров (рис. 6) принял активное участие в установлении советской власти в Омске и в декабре того же года был избран вторым заместителем председателя президиума Омского Военно-окружного комитета (Баталов, 1978. С. 206). Малоизвестный факт, но именно Ф. Лавров был автором первого проекта «формирования отряда на помощь революционным войРис. 6. Ф. Лавров (Омск, начало 1918 г.) Fig. 6. F. Lavrov (Omsk, early 1918)

скам, действующим против есаула Семенова». Предлагалось немедленно, к 1 марта 1918 г., организовать сводный отряд численностью не менее полка из 14 рот (7 красноармейских и 7 красногвардейских) из всех крупных сибирских центров от Омска до Иркутска с командами связи, саперами, бомбометчиками и артиллерией (Власть труда, 1918. № 29).

С 19 марта 1918 г. Ф. Лавров лично возглавил 1-й Омский международный пролетарский отряд, отправленный на Забайкальский фронт. Данный отряд был самым крупным (500-600 чел., преимущественно бывшие военнопленные венгры-мадьяры), хорошо организованным и боеспособным. Его командир сразу занял место среди высшего военного руководства Забайкальского фронта: 6 апреля 1918 г. Ф. Лавров входит в состав советского представительства на переговорах с китайской делегацией на ст. Мациевская (Власть труда, 1918. № 65). В конце апреля в бою под Борзей во время второго наступления Особого Манчжурского отряда есаула Г. Семенова Ф. Лавров отличился, спасая брошенные артиллеристами орудия (Известия Сибирского военного комиссариата, 1918. № 1).

Однако затем между командиром 1-го Омского отряда и командующим фронтом С. Лазо произошел конфликт. Его обстоятельства были до сих пор неизвестны. Авторитетный советский историк

B.С. Познанский даже сомневался в его достоверности, считая, что Э.Ф. Шрейбер в своих воспоминаниях перепутал отряды, когда писал о том, как на митинге 15 мая 1918 г. на ст. Адриановка С. Лазо «гневно клеймил Лаврова» (Познанский, 1973.

C. 140-142). Эта ошибочная версия привела к выводу, что во время форсирования Онона и взятия ст. Оловянная Ф. Лавров находился в первых рядах штурмующих, тогда как на самом деле, согласно выявленным документам, в это время (17-31 мая) он находился в качестве арестанта в Иркутской тюрьме (ГАИО. Ф. Р-157. Оп. 2. 1918. Литера «Л»). Что же произошло?

По прибытии на Забайкальский фронт Ф. Лавров занял несколько обособленную и независимую позицию. Причиной этого могли быть как личные амбиции, так и знакомство с обстановкой и

состоянием других вооруженных формирований, на фоне которых 1-й Омский отряд во всех отношениях отличался в выгодную сторону.

Понимание причин конфликта вносит фрагмент ранее не публиковавшейся записи прямых переговоров 29 апреля 1918 г.:

«Чита - у аппарата Лазо, Шилов. Говорите, положение дел? ...

[Лавров со ст. Оловянная дает оценку ситуации].

Чита - сейчас выезжаем в Оловянную. Имеются ли у вас точные сведения о силах, наступающих на Бырку? Ваше решение боя под Быркой?

Оловянная - наше решение боя под Быркой не принимать, отойти. Оловяннинские позиции привести состояние обороны.

Чита - обратите внимание, чтобы с беженцами не убегали красногвардейцы. Везу 19 новых пулеметов "кольта"».

Оловянная - а пушек и артиллеристов не везете?

Чита - ничего не везу. Со мной едет отряд Томской красной армии 150 человек, 4 "максима". Везу двухверстки всего Забайкалья южнее Читы. Как обстоит у вас дело с продовольствием?

Оловянная - у меня хорошо, у ваших - плохо.

Принят 29/4 9 ч. утра» (ГАРФ6. Ф. 342. Оп. 1. Д. 24. Л. 43-51).

Даже спустя 100 лет от последней фразы настолько коробит, что реакция Лазо и Шилова не оставляет сомнения. С этого момента их отношения с Лавровым портятся и в финале приведут к отзыву последнего в Иркутск и отдачу под суд.

В первых числах мая 1918 г. 1-й Омский отряд был отведен в Сретенск и занимался там пополнением из числа военнопленных местного лагеря. Дальнейшие события восстановлены по архивным документам (телеграммы 10-14 мая).

Помощник Лаврова П. Глос, занимаясь снабжением отряда, лично выезжал в Иркутск за пополнением, оружием, боеприпасами, обмундированием и сопровождал эшелоны с полученным назад в Забайкалье. Лавров, считая, что все снаряжение выделено только для его отряда, вполне

справедливо требовал отчетности и беспрекословного подчинения от своего помощника. Между тем Глос получил распоряжение от Лазо, как командующего фронтом, задержать эшелоны в Адриа-новке и передать в распоряжение фронта. Глос, оказавшись между двух огней, выбрал подчинение Лазо и не доставил груз в Сретенск. Разгневанный Лавров сначала выносит своему помощнику выговор, затем грозит расстрелом и, наконец, требует от Лазо высылки Глоса в его распоряжение, в противном случае предупреждает, что выступит со всем отрядом в Адриановку.

По жалобе Лазо Сибирский военный комиссариат вынес решение отстранить Лаврова от командования отрядом и выслать в Иркутск под охраной. Лавров сначала сомневался, но все же выехал один в Адриановку, но узнав об отстранении, отправил телеграмму отряду немедленно явиться в его распоряжение. Хоть телеграмма и была перехвачена, но отряд прибыл. Однако к этому времени Ф. Лавров был уже отправлен в своем вагоне в сопровождении комиссара В. Армакова в Иркутск. Инцидент удалось исчерпать без эксцессов (ГАРФ. Ф. 342. Оп. 1. Д. 24. Л. 2-36).

Неизвестно, как бы сложилась судьба Лаврова, но обстоятельства были в его пользу. Выступление чехословаков, преобладание других «омичей» в Сибвоенкомате, настроения в 1-м Омском отряде, все вкупе внесли свои корректировки, и Ф. Лавров не только был освобожден из-под стражи решением Ревтрибунала, но и назначен со 2 июня 1918 г. приказом № 1 военно-революционного штаба командующим Нижне-удинским фронтом (Власть труда, 1918. № 106).

От Нижнеудинска до Верхнеудинска

Лавров немедленно приступил к новым обязанностям и выехал в г. Зима, назначенный центром формирования нового фронта. В течение двух недель к 20 июня 1918 г. под руководством Ф. Лаврова, его заместителя А. Канторовича и начальника формирований И. Ботко было организовано, вооружено и прошло минимальную подготовку 8 красногвардейских рот общим числом около 2 000 чел. (5 Черемховских, Зиминская, Барнаульская и Охранная рота Центросибири). Кроме

этого, прибыл 1-й Омский пехотный батальон (в него вошли интернационалисты 1-го, 2-го и 4-го Омских и Сретенского отрядов). Его численность можно условно принять в 1 000-1 500 чел. В распоряжении фронта имелась артиллерия, пулеметные команды, 2-3 импровизированных бронепоезда и 2 бронеавтомобиля «Фиат-Ижорец» из 7-го бронированного автомобильного отряда, прибывших в конце мая из Петрограда (3-й броневик находился в Иркутске).

По окончанию перемирия 16 июня, начались военные действия на Нижнеудинском фронте. Красногвардейские отряды наступали по линии железной дороги, мадьяры и бронеавтомобили по Московскому трату. 21 июня советские части атаковали станцию Худоеланская и нанесли поражение передовому отряду чехобелых, 24 июня красные атаковали Нижнеудинск, но время было упущено. Буквально накануне в город подошли передовые части чехов во главе с капитаном Р. Гайда, освободившиеся после взятия Красноярска. Всего чехобелым удалось сосредоточить к моменту боя около 2 000 чел. Кроме того, каждый последующий день к ним подходили с запада подкрепления и вскоре перевес сил изменился в обратную сторону.

План сражения, задуманный Ф. Лавровым, признал хорошим даже его противник Р. Гайда. Пока красногвардейские отряды повели наступление через железнодорожный мост через р. Уда, лучшие силы - мадьяры 1-го Омского батальона при поддержке бронеавтомобилей атаковали по тракту в направлении Военного городка. Здесь разгорелся ожесточенный бой и к вечеру чехи были вынуждены бросить окопы и отступить в город.

Однако плохо подготовленные красногвардейцы, наступавшие по железнодорожной линии, не выдержали огневого контакта и начали отступление, переходящее в бегство. Как вспоминал красногвардеец Долгих, «...недостатком их служило отсутствие дисциплины, неумение владеть оружием, а также и трусость. Был очевидцем, как бросившие фронт бежали одиночками босиком, бросив оружие, чем разлагали и остальных. Также лично при мне командир отряда Лавров ловил подобных воинов, обувал, вновь вооружал и отправлял в отряд на фронт. В таком положении продержались не более суток.» (ГАНИИО7. Ф. 300. Оп. 1. Д. 494. Л. 60 об).

Боевые действия затихли 25 июня. Советские войска отступили на 12 верст и заняли позиции на 1272-й версте железнодорожной линии. Чехобе-лые получили новые подкрепления (русские части Средне-Сибирского корпуса под командованием А. Пепеляева) и 26 июня перешли в контратаку, нанесли поражение и отбросили красных. Советские войска стали быстро откатываться на восток, не оказывая сопротивления. Ответственность в поражении легла на командующего. С этого времени возникают устойчивые слухи о предательстве Ф. Лаврова. Этому способствовали и листовки белых, в которых указывалось, что командующий фронтом Лавров бежал, бросив свои войска. Дошло даже до попыток расправитьсяс ним: «.на ст. Половина произошел конфликт между русскими красногвардейцами и мадьярами на почве того, что русскими был арестован командующий фронтом Орлов [Лавров], якобы за измену, но мадьярами был освобожден. Мадьяры подготовились для отражения в случае нападения красногвардейцев...» (ГАНИИО. Ф. 300. Оп. 1. Д. 430. Л. 4).

Во время описанных событий 1-й Иркутский кавалерийский дивизион вернулся из Забайкалья в Иркутск. Два эскадрона (А. Кожана и А. Караева) были отправлены под Нижнеудинск, но в каких именно операциях они были задействованы неизвестно. А. Караев в этот период «откололся» от Ка-ландаришвили и в дальнейшем действовал самостоятельно (Кожевин, 1971. С. 36). Сам Н. Каландаришвили с эскадроном Г. Рожко остался в Иркутске, проводил мобилизацию людского и конного состава. В начале июля анархисты выезжали на подавление мятежей в Иркутском уезде, в Хомутово, Оёк, Урик, Грановщину и участвовали в арьергардных боях по Якутскому тракту (Иркутские дни, 1918; Сибирь, 1918; Свободный край, 1918. № 32; Байбородина, 1977. С. 138-141).

В день падения советского Иркутска (11 июля 1918 г.) отряды анархистов одними из последних покидали город. При этом имело место несколько боестолкновений с милицией и выступившей во7 Государственный архив новейшей истории Иркутской области.

енной организацией: у 2-го и 4-го комиссариатов милиции и у здания бывшей Духовной семинарии.

Утром около 10 ч отряд анархистов пришел в городскую тюрьму, разоружил охрану, разграбил тюремное имущество (в этом приняли участие и жители Рабочей слободы), были выпущены все заключенные (около 500 чел.) (Свободный край, 1918. № 18). Согласно воспоминаниям К. Байкалова (Некундэ), это были анархисты во главе с Каландаришвили: «.я был очевидцем, как Каландаришвили и его отряд перед оставлением города вломились в тюрьму и освободили всех арестованных Советской властью преступников и тут же сразу приняли в свой отряд около 150 человек добровольцев из освобожденных.» (ГАРБ. Ф. Р-350. Оп. 1. Д. 329. Л. 11).

После оставления Иркутска кавалерийский дивизион Каландаришвили и 1-й Омский батальон Лаврова были переброшены на южный берег Байкала в район Култука и Слюдянки. Здесь оба отряда занимали крайнее левое крыло советских позиций и при неясных обстоятельствах первыми отступили в тыл, бросив свой участок и оголив фланг. Красногвардеец П. Попов так вспоминает об этом эпизоде: «.Не помню какого числа, ночью мадьяры снимаются с фронта и уходят . левый фланг остается голым. И утром мы слышим ружейные выстрелы у себя в тылу. Оказывается, действительно, левый фланг голый. . отступили, ушли мадьяры, за ними отходит отряд Каландаришвили, остается небольшой китайский отряд и 2-й Черемховский отряд. Здесь нам ничего не оставалось, как быстро отступить от Култука. Правда, версты 1,5-2 не доходя Слюдянки нас встречают грубые крики и ощетинившиеся на нас винтовки - это оказались мадьяры. Лавров в центре их, лупит плетью красногвардейцев. . Когда отступали мадьяры, они расположились на оборону около Слюдянки, причем было очень неудачное низкое место, а потом Лавров решил восстановить фронт благодаря нагайке и всех отступающих красногвардейцев он избивал плетью, ему помогали человек 5-6 мадьяр, которые лупили самым настоящим образом красногвардейцев. Он приказывал немедленно остановиться, занять оборону, а сами говорят - мы устали,

пойдем в тыл. Этот номер им конечно не удался.» (ГАНИИО. Ф. 300. Оп. 1. Д. 404. Л. 21-22).

Под Култуком 1-й Омский батальон и 1-й Иркутский кавдивизион последний раз участвовали в боях в составе объединенных советских сил. На почве военных неудач и обвинений в неорганизованности, слабой дисциплине и оставлении позиций, оба командира со своими отрядами фактически вышли из подчинения высшего военного руководства и оставили район боевых действий, отступив в глубокий тыл. Формально их перебрасывали для прикрытия троицкосавского направления, но по сути это было вынужденное избавление от неуправляемых, ненадежных подразделений. В этот период 1-й Омский батальон был объединен с Ангарским интернациональным батальоном и получил наименование 1-го Сибирского интернационального стрелкового полка. В дальнейшем его чаще называли отрядом Лаврова или просто мадьярским отрядом.

При спешном отступлении от Слюдянки на ст. Утулик Н. Каландаришвили пытался силой захватить подвижной состав, разоружив командовавшего погрузкой в вагоны начальника гарнизона Слюдянки М. Рютина. Стоило больших трудов уговорить Каландаришвили вернуть оружие и продолжить отступление походным порядком (ГАНИИО. Ф. 393. Оп. 5. Д. 443. Л. 32). В Танхое анархисты погрузились на пароход и отбыли в Верхнеудинск (рис. 7). К этому времени к Каланда-ришвили примкнули отдельные группы и отряды красногвардейцев, по той или иной причине видевшие в нем наиболее достойного командира. Отряд уже имел мало общего с прежним кавалерийским дивизионом. В дальнейшем это подразделение получило наименование «Особый отряд, действующий в направлении Селенгинска под командованием Каландаришвили» (РГВА. Ф. 136. Оп. 1. Д. 2. Л. 5). Следует отметить, что на фронте до конца оставался эскадрон анархистов Г. Рожко, участвовавший в героическом прорыве через ст. Посольская.

Самовольно отступил в Забайкалье и отряд Ф. Лаврова: «Те же служащие [железнодорожники] рассказывают, что 25-26 июля между большевистским командованием и мадьярами произошла

Рис. 7. Бойцы отряда Н. Каландаришвили (ст. Мысовая, июль 1918 г.) Fig. 7. The soldiers of the squad N. Kalandarishvili (Mysovaya station, July 1918)

крупная ссора, в результате которой отряд интернационалистов численностью в 500 человек под командой Лаврова отправился в сторону Селенгин-ска» (Свободный край, 1918. № 48). На самом деле отряд интернационалистов мог насчитывать в это время до 1 500 чел.

Однако и в тылу в Верхнеудинске мадьяры и анархисты продолжили дезорганизовывать местную обстановку. Существует малоизвестная версия о «заговоре анархистов» против Центросибири в августе 1918 г. По воспоминаниям В. Рябикова, Лавров, Караев, Пережогин во главе своих отрядов вынашивали планы захватить золото, вывезенное из Иркутска. Органы советской власти проявляли явную слабость и теряли контроль над ситуацией: «.дошло дело до того, что анархисты Караева отобрали у Центросибири все легковые автомобили, разъезжают без дела по городу, а члены президиума ходят по делам пешком» (Рябиков, 1949. С. 94). Кроме того, ранее, 26 июля неизвестные анархисты разоружили милицию и освободили из

верхнеудинской тюрьмы заключенных (Вестник Советов Прибайкалья, 1918).

Наконец, в августе была предотвращена попытка прямого военного переворота. Подробности известны лишь по одному источнику - воспоминаниям Т.М. Сентарецкого и нуждаются в проверке. По его словам, заговорщики Лавров, Караев, Пережогин, Канторович планировали арестовать руководство Центросибири и Прибайкальского исполкома и объявить военную диктатуру анархистов-интернационалистов. Однако это стало известно большевикам, и они сумели опередить заговорщиков: «.к 7 часам утра в кабинет т. Яковлева были доставлены: Лавров, Караев, Конторович и еще двое, фамилии которых я не помню. Пережо-гина не нашли, [Каландаришвили отбыл в своем вагоне на фронт - этот фрагмент в публикации 1957 г. вырезан], а Голиков - главком Западного фронта оказался сильно пьян. На вопрос т. Яковлева к прибывшим о наличии заговора, Лавров и Караев вызывающе ответили, что заговор есть, и Лавров схватился за наган, но был сбит с ног и охраной

ISSN 2415-8739 (print) ISSN 2500-1566 (online)

заговорщики были обезоружены и выведены из кабинета» (ГАРБ. Ф. ВП-69. Оп. 2. Д. 399. Л. 46).

На экстренном секретном заседании президиума Центросибири было решено в целях разрядки создавшегося положения отряды Лаврова и Караева вывести из Верхнеудинска и направить их в район Троицкосавска.

Весь этот «заговор» вызывает сомнения, в частности то, насколько легко удалось доставить в штаб всю верхушку, притом, что за каждым стоял сильный вооруженный отряд. Тем более что ранее не было сил даже обуздать «реквизитора автомобилей» Караева. Да и дальнейшие пути заговорщиков слишком быстро разошлись: Караев, Пережо-гин, Канторович уехали в Читу и далее на восток, а Лавров и Каландаришвили на юг к монгольской границе.

Троицкосавский финал

В дни решающих боев на Прибайкальском фронте под Мурино и Посольской, где задыхаясь от нехватки подкреплений, попав в полное окружение, гибли в самой ожесточенной и безнадежной борьбе лучшие силы Сибирской Красной армии, в тылу в районе Селенгинска и Троицкосавска находились в бездействии многочисленные хорошо вооруженные части. Самыми крупными из них были отряды Ф. Лаврова и Н. Каландаришвили. Позднее апологетам «легендарного партизана Сибири» пришлось немало потрудиться, чтобы хоть как-то объяснить этот неудобный факт, но современники, причем самые видные большевики, оставили вполне откровенные свидетельства, стыдливо умалчиваемые в советской историографии. Все тот ?