Спросить
Войти
Оригинальная статья / Original article УДК 94(47).084.3.5.6
DOI: http://dx.doi.org/10.21285/2415-8739-2019-1-211-232
Общественно-политические настроения енисейского крестьянства (1920-1929 гг.) © А.П. Шекшеев
Хакасская республиканская организация «Общество Мемориал», Красноярская Епархиальная комиссия по канонизации святых и церковно-историческому наследию, г. Абакан, Республика Хакасия, Российская Федерация
Аннотация: Данная статья посвящена освещению актуальной в исторической науке теме. Выявление общественно-политических настроений крестьянства 1920-х гг. осуществляется на материалах одного из сибирских регионов - территории, бывшей до середины этого периода Енисейской губернией, а затем - пяти округов Сибирского края. Важнейшим источником являлись выявленные спецслужбами крестьянские отклики на происходящее, частично известные по ряду документальных публикаций, а более того, обнаруженные автором в архивохранилищах и представленные здесь впервые. Исследование показало, что на большой территории с плохими коммуникациями, изолировавшими населенные пункты, настроения крестьян были зависимы от обстановки в сельской общине. С установлением же советской власти, которая возлагала на деревню особые трудовые обязанности и распространяла новшества жизни и управления, они развивались под воздействием её политики. Как и в других местностях Сибири, жизненное восприятие крестьянством текущего момента было хаотично. Настроения крестьян быстро менялись, палитра их стала более разнообразной: равнодушие при встрече с большевиками сменилось резкой враждебностью, вызванной насилием: ненависть одних сталкивалась с просоветской ориентацией других. В общественном сознании крестьян наблюдалось переплетение традиционных черт с новациями, вызванными политической ситуацией.
Информация о статье: Дата поступления 26 сентября 2018 г.; дата принятия к печати 22 октября 2018 г.; дата онлайн-размещения 28 марта 2019 г.
Для цитирования: Шекшеев А.П. Общественно-политические настроения енисейского крестьянства (1920-1929 гг.). Известия Лаборатории древних технологий. 2019. Т. 15. № 1. С. 211-232. DOI: 10.21285/2415-8739-2019-1-211-232.
Socio-political mood of the peasantry of the Yenisei (1920-1929) © Aleksandr P. Sheksheev
Khakass Republican Organization "The Society of Memorial", Krasnoyarsk Diocesan Commission on Canonization of Saints and Church Historical Heritage, Abakan, Republic of Khakassia, Russian Federation
Abstract: This article is devoted to such relevant topic in historical science as the identification of socio-political mood of the peasantry of the 1920s based on the materials of one of the Siberian regions - the territory that was until the middle of this period, the Yenisei province, and then became the five districts of the Siberian region. As most important source were the peasant responses to the events revealed by the special services, partially known for a number of documentary publications, and moreover discovered by the author in the archives and presented here for the first time. The study showed that in a large area with poor communications, isolating settlements, the mood of the peasants were dependent on the situation in the rural community. With the establishment of the Soviet Power, which imposed on the village special labor duties and spread the innovations of life and management, they developed under the influence of its policy. As in other areas of Siberia, the life perception of the peasantry was characterized by chaos. The mood of the peasants quickly changed, their palette became more diverse: indifference at the meeting with the Bolsheviks was replaced by sharp hostility caused by their violence, and soon the
hatred of some people coexisted with the Pro-Soviet orientation of others. In the public consciousness of the peasants there was an interweaving of traditional features with innovations caused by the political situation.
Article info: Received September 26, 2018; accepted for publication October 22, 2018; available online March 28, 2019.
For citation: Sheksheev A.P. Socio-political mood of the peasantry of the Yenisei (1920-1929). Izvestija Laboratorii drevnih tehnologij = Journal of Ancient Technology Laboratory, 2019, vol. 15, no. 1, pp. 211-232. (In Russ.). DOI: 10.21285/2415-87392019-1-211-232.
Будучи важнейшим показателем состояния общества и свидетельствуя о соответствии политики государства его интересам, общественно-политические настроения основного населения страны - крестьянства во многом определяли перспективы построения советского государства.
Изучение настроений сибирской деревни 1920-х гг., начатое еще в советское время (Хенкин, 1974. С. 38-46; Шишкин, 1982. С. 20-28), на рубеже столетий продолжилось исследованием её социально-психологического облика и политической направленности крестьянских восстаний (Кузнецов, 1992; Третьяков, 1994. С. 90-100; К характеристике..., 1996. С. 5—62). Оно показало зависимость настроений села от государственной политики, массовость и антикоммунистический характер повстанчества начала 1920-х гг. (Бурдина, 20021; 2006. С. 168-176; 2017. С. 28-33; 2018. С. 32-40). Затем исследование охватило более широкий круг крестьянских настроений всего периода, предшествующего коллективизации (Шуранова, 2003а. С. 24-30; 2003Ь. С. 91-95; 2004. С. 184-194; 2005. С. 231-241; 2006. С. 95-114; 2007а. С. 61-75; 2007Ь. С. 70-78). В публикациях утверждалось, что возникшие при вторжении государства в жизнь деревни восстания не были проявлением сформированного общенационального сознания. Имевшие место вспышки протеста сменялись раскаянием крестьян и переходом части их на советские пози1 Бурдина Е.Н. Общественно-политические настроения крестьянства Западной Сибири, 1920-1921 гг.: автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 2002. 23 с. / Burdina E.N. Sociopolitical mood of the peasantry of Western Siberia, 19201921.: Thesis of the dissertation ... for Candidate of Science (History). Moscow, 2002, 23 p.
ции. В то же время сохранялось отчуждение между крестьянством, озабоченным хозяйственными делами, и сельскими коммунистами. Отдельным предметом исследования стало отношение к власти и политике в деревне крестьянской бедноты.
Между тем в указанных публикациях больше рассматривались взаимоотношения крестьян с советской властью или облик деревни. При этом изучение её настроений осуществлялось сугубо в территориальных рамках Западной Сибири и часто носило фрагментарный характер или охватывало только восприятие крестьянами государственной налоговой политики, советов и коммунистов.
Естественно, что такой подход не исчерпывает проблематику заявленной темы и заставляет нас обратиться к рассмотрению её на материалах конкретного сибирского региона на протяжении всех 1920-х гг. Всего убедительнее для изучения данного вопроса являются свидетельства самих участников событий - голоса из прошлого. Выявленные спецслужбами крестьянские отклики на происходившее, частично известные по ряду документальных публикаций, а более того обнаруженные нами в архивохранилищах и представленные здесь впервые, используются в качестве множественных иллюстраций.
Енисейская деревня встретила советскую власть в 1920 г. в основном с равнодушием. «Нам все равно, белые или красные, - говорили крестьяне, - все равно, тем давай и другим давай, а нам ничего»2. Лишь ближе к весне возникло их недовольство аннулированием новыми властями «сибирок» - ассигнаций белого правительства, ис2 Здесь и далее орфография подлинника сохранена.
пользованием в создаваемой милиции «старых» работников и бесконечными фуражными изъятиями для нужд Красной армии (ГАНО. Ф. Р.-1. Оп. 1. Д. 186. Л. 69 об.; ГАКК. Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 50. Л. 1; Д. 82. Л. 17).
Большие территории и плохие коммуникации, изолировавшие населенные пункты, делали государственный контроль на территории Енисейской губернии слабым. Свободное же землепользование и распоряжение доходами способствовали развитию хозяйственной инициативы предприимчивого крестьянства.
Вместе с тем советская власть пришла, возлагая на крестьян трудовые обязанности, распространяя новшества жизни и управления. Сначала крестьянский мир был нарушен приходом Красной армии. В местностях, где проходили или располагались армейские части, их командование требовало предоставления жителями подвод, а кое-где, угрожая арестами, порками и расстрелами, приказывало мобилизовать такое их количество, что это затрудняло выполнение крестьянами других повинностей.
К традиционной власти в лице общины, выражавшей интересы всех слоев крестьянского населения и сохранявшей традиции, ценности и социальные связи, добавились ревкомы, советы и другие организации, действующие соответственно с решениями руководства или в духе того времени. Возникшие в с. Казачинском Енисейского уезда и в селениях Шилинской волости Красноярского уезда комитеты бедноты, оказывая поддержку нуждающимся гражданам, приступили к выявлению запасов продовольствия у кулаков и середняков.
Постепенно отношение крестьян к советской власти стало меняться. Например, население Ши-линской волости Красноярского уезда молчанием встретило выгодное предложение губернской поч-тово-телеграфной конторы участвовать в постановке телеграфных столбов. В тишине заслушали декреты о землепользовании, лесной охране и твердых ценах живущие лесным промыслом крестьяне Покровской волости. Общие собрания жителей ст. Клюквенная и с. Уяр прошли в присутствии незначительного количества сторонников советской
власти. «Подозрительным» являлось, по мнению властей, настроение середняков в Сухобузимской волости, «выжидательным» - канского крестьянства. Приезжего в некоторых деревнях встречали словами: «Опять приехал коммунист» (ГАНО. Ф. Р.-1. Оп. 1. Д. 186. Л. 69 об. - 71 об., 85, 88).
В Минусинском уезде лица, посещавшие крестьян, отмечали, что все они «чего-то боятся. Ждут весны». К лету того же года здесь только небольшая часть деревенского населения поддерживала начинания советской власти. Крестьяне были возмущены отправкой военнопленных-колчаковцев работать на каменноугольных копях, а в Никольской и других волостях размещением частей 27-й дивизии, «объедавших» деревни и требовавших подводы силой оружия. Инородцы же были недовольны запретом курения араки и незаконными конфискациями продуктов, совершаемыми красноармейцами (ГАНО. Ф. Р.-1. Оп. 1. Д. 186. Л. 88 об.; Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 2144. Л. 107; МКУ «АГМ». Ф. 8. Оп. 1. Д. 15. Л. 4; Д. 119. Л. 4; Ф. 25. Оп. 1. Д. 92. Л. 7, 11, 37).
Рис. 1. Крестьянин Fig. 1. Peasant
Осенью 1920 г. жители Корниловской волости Ачинского уезда выражали возмущение тем, что при износе обуви и лошадиной сбруи власти отказались возвращать им выделанную кожу. Во враждебное переросло отношение крестьян этого уезда к коммунам, организованным на его территории. В результате поджогов сгорела часть их хозяйственных построек (ГАКК. Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 50. Л. 47; ГАНО. Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 124. Л. 81).
Резкое ухудшение настроений крестьян вызвало начавшееся осенью 1920 г. изъятие продразверстки. Причем, как это констатировалось на заседании президиума Енисейского губернского комитета РКП(б) от 19 октября 1920 г., острое недовольство населения вызвал сначала приказ губернского продовольственного комитета о снабжении продовольствием советских служащих. Крестьяне насмешками сопровождали «бестолковую» ссыпку хлеба, организованную местными управленцами в Павловской волости Ачинского уезда. В декабре 1920 г. население Минусинского уезда возмущалось изъятием хлеба «дочиста», вплоть до семян (ГАНО. Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 125. Л. 61; ГАКК. Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 50. Л. 55; МКУ «АГМ». Ф. 8. Оп. 1. Д. 119. Л. 4).
На митинге, проходившем 8 января 1921 г. в д. Комарково Мало-Минусинской волости, не только крестьяне ругали советскую власть, но даже член сельсовета Н. Чернов заявил: «Что не коммунист, то жид, они правят Россией, новая власть хуже жандармов». Сторонники советской власти в общей массе населения составляли в д. Быстрая -50 %, с. Малая Минуса - 25, с. Большая Иня - 10, а в д. Городок - всего 5 %. Враждебно были настроены к ней 10 % жителей д. Ново-Троицкой, 25 - с. Малая Минуса, 40 - с. Большая Иня и 50 - д. Городок. Прочее население этих селений Минусинского уезда в оценке деятельности советов колебалось (МКУ «АГМ». Ф. 25. Оп. 1. Д. 225. Л. 14).
В феврале того же года из-за полного изъятия продразверстки, отсутствия хлеба и голода бедноты отрицательное отношение к советской власти наблюдалось в Корниловской волости Ачинского уезда, в мае - в Беллыкской волости Минусинского уезда, в июле - в Больше-Муртинской волости
Красноярского уезда, а к осени - в Сухобузимской волости того же уезда (ГАНО. Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 27. Л. 96; Д. 281 а. Л. 8; МКУ «АГМ». Ф. 25. Оп. 1. Д. 225. Л. 263; ГАКК. Ф. Р.-53. Оп. 1. Д. 156. Л. 67).
Крестьяне, с одной стороны, чувствовали себя обманутыми продовольственными работниками и вообще коммунистами. С другой, - они имели туманное представление о советской власти. Враждебность к ней у крестьян зачастую не была постоянной, настроение их менялось под воздействием обстоятельств буквально в считанные дни. О такой ситуации, к примеру, рассказывал руководитель губернской партийной организации Ф.А. Березовский, побывавший на Красноярском уездном съезде советов (28 марта - 4 апреля 1921 г.). Пережившее продразверстку крестьянство подошло к нему настроенным враждебно к коммунистам: из 104 избранных на съезд делегатов только 15 были партийцами. Обращаясь в Сиббюро ЦК РКП(б) и Сиб-ревком, губернский партийный лидер докладывал, что ему с трудом удалось провести в президиум трех своих товарищей, но съезд неожиданно закончился единогласным принятием просоветских резолюций, выбором на губернский съезд коммунистов и приветствием вождям революции и лично Березовскому. «Здесь доля наивной простоты и доля смешного», - так оценил он это событие (ГАНО. Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 188. Л. 41).
По сведениям милиции, на октябрь 1921 г. в Минусинском уезде, одном из хлебных районов губернии, кулаки составляли 20 % - 78 тыс. человек, середняки - 65 - 253,5 и бедняки - 15 % -58,5 тыс. человек. То есть крестьянская беднота здесь не была массовым социальным явлением, как, например, в европейской части России. Местные власти предполагали, что объявленная выплата продналога, расколов деревню, получит поддержку хотя бы у этой части её населения.
Но она началась в обстановке продолжающегося военного положения и сопровождалась недобросовестностью районных продовольственных агентов, служащих кооперативных лавок и народных судей, обманывающих или засуживающих крестьян. Поэтому взыскание налога, носившее принудительный характер, вызвало недоброжелательное и даже враждебное отношение к советской власти даже у беднейшего крестьянства. Ярким примером такого отношения, например, жителей с. Усть-Ерба стал случай, когда находившемуся на пароме вблизи селения отряду красноармейцев вместо затребованных продуктов были предоставлены объеденный мышами хлеб и заплесневелые шаньги (МКУ «АГМ». Ф. 8. Оп. 1. Д. 120. Л. 14-15, 17; Д. 145. Л. 4).
Наряду с сильным раздражением от уплаты продналога, крестьяне, например, Красноярского уезда в декабре 1921 г. высказывали недовольство масштабами гужевой повинности, возросшей с перевозом переселенцев по тракту. Кое-где она выполнялась населением с применением властями вооруженной силы. В феврале 1922 г. возмущение минусинцев вызвала нераспорядительность властей: деревни подали для доставки угля 100 подвод, когда же возчики, проделав длинный путь, прибыли на место, то его там не оказалось. В Ачинском уезде озлобление крестьян вызвало нежелание коммунистов выполнять вместе со всеми подводную повинность, а в с. Линево и Парная - использование мужиков на очистке от навоза парткомовских дворов. Из-за незаконных и «покрываемых» коммунистами вооруженных ограблений резко ухудшилось отношение к советской власти у инородцев (ГАКК. Ф. Р.-49. Оп. 2 с. Д. 23. Л. 10; ГАНО. Ф. П.-1. Оп. 2. Д. 137. Л. 38; МКУ «АГМ». Ф. 8. Оп. 1. Д. 166. Л. 46).
Не менее сильными были крестьянские переживания, связанные с последствиями налоговой кампании. В марте 1922 г. с ненавистью относились к коммунистам и враждебно к советской власти крестьяне в селениях Бейской волости Минусинского уезда, на которых за скрытый и обнаруженный активистами посев было наложено дополнительное продовольственное задание. Выполнение его путем изъятия у крестьян семенного зерна, породившее из-за распутицы и дальних расстояний затруднения с обеспечением им посева, а также небольшой объем отпускаемых семян затянули страду и вызвали обострение отношений с властями, например, в Бейской, Таштыпской и Иудинской волостях того же уезда (МКУ «АГМ». Ф. 8. Оп. 1. Д. 166. Л. 61, 171; ГАНО. Ф. П.-1. Оп. 2. Д. 156. Л. 119).
Вызванное налоговой кампанией «пассивно-враждебное» отношение крестьян к власти и тяжелое материальное положение бедноты вылились в
Рис. 2. Енисейский губернский исполком (март 1922 г.). Фото из фондов Красноярского краевого краеведческого музея. Публикуется впервые Fig. 2. Yenisei provincial Executive Committee (March 1922). Photo from the funds of the Krasnoyarsk Regional Museum. Published for the first time
бегство населения в тайгу. Оставшиеся в селениях крестьяне с пониманием относились к «бандитизму». Но из-за вынужденного содержания воюющих сторон целые волости решались на поддержку чоновцев. Случившееся при разливе р. Абакан наводнение погубило массу скота и овец, что заставило инородцев питаться мясом павших животных и ухудшило их настроения (ГАНО. Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 361. Л. 39; МКУ «АГМ». Ф. 8. Оп. 1. Д. 166. Л. 189).
К концу весны 1922 г. недостаток продовольственного хлеба, наложение на крестьян дополнительного налога за скрытые посевы, объявление возросшего по сравнению с 1921 г. налога на масло, яйца и в пользу голодающих Поволжья, необеспеченность семенами, рост уголовной преступности, кражи зерна с ссыпных пунктов, наконец, предстоящее изъятие церковных ценностей создали в Минусинском уезде враждебное отношение к советской власти. Судя по сообщениям с мест, работа советов в ряде селений была парализована, коммунисты же в Лугавской волости, опасаясь крестьянского выступления, приступили к эвакуации семей в Минусинск.
В мае - июле 1922 г. нежелание крестьянами выполнять продналог и уменьшение ими площади посева наблюдались в Шилинской, в августе - в Степно-Баджейской, Частоостровской и Шерчуль-ской волостях Красноярского уезда, а в октябре - в селениях Енисейского уезда. Беднота, которая существовала, питаясь хлебом, собранным при взимании продразверстки, теперь высказывалась против введения новой экономической политики, заменившей её продналогом (МКУ «АГМ». Ф. 25. Оп. 1. Д. 490. Л. 6; ГАНО. Ф. П.-1. Оп. 2. Д. 141. Л. 208).
Власти разваливали крестьянский двор, как относительно целостную структуру выживания деревенского населения, и в то же время давали ему возможность работать для того, чтобы исправно собирать налоги. Хлеб, собранный в счет уплаты продналога, шел не только в государственные закрома. Местные власти использовали его для поддержки бедноты, переселенцев и членов коммунистических ячеек. Осенью 1922 г. старожильческое
население Ачинского и Минусинского уездов считало коммунистов «захватчиками власти и карьеристами», в Канском - проявляло недовольство возложенным на него содержанием школ, а в Красноярском - призывников в Красную армию. Наблюдая неприязнь старожилов к новоселам, которые численностью в 30 тыс. человек еще не были наделены землей, минусинские управленцы с ноября приостановили переселение. Оценивая отношения к себе крестьян, они на одном из уездных съездов советов (ноябрь 1922 г.) записали, что «советская власть не воспринимается с энтузиазмом, а как-то буднично, вяло» (ГАНО. Ф. 302. Оп. 1. Д. 250. Л. 2; ГАКК. Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 299. Л. 120, 141; МКУ «АГМ». Ф. 25. Оп. 1. Д. 162. Л. 31; 4-й уездный съезд..., 1923. С. 11).
Начавшаяся осенью 1922 г., новая продовольственная кампания была встречена, к примеру, в селах Минусинского и Красноярского уездов глухим ропотом жителей, которые были недовольны возросшим объемом налога (ГАКК. Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 299. Л. 120; Советская деревня... , 1998. С. 622). В январе следующего года крестьяне Канского уезда проявляли недовольство тем, что власти, наряду с уплатой налога, привлекли их к борьбе со снежными заносами на железной дороге. С окончанием взимания натурального налога деревня было успокоилась, но в апреле крестьяне Балахтинской волости Ачинского уезда и селений Канского уезда стали проявлять недовольство дополнительными повинностями, раздробленностью налогов. На общем собрании в д. Кантат Красноярского уезда некий кулак Толстиков возмущался: «Жидовье взяло верх, а мы им шею подставляем, они командуют над нами». На сельском сходе в с. Троицкое Кан-ского уезда были слышны крики: Советская власть хуже колчаковской, она грабит и замучила крестьян налогами» (ГАНО. Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 685. Л. 13; ГАКК. Ф. Р.-49. Оп. 2 с. Д. 96. Ч. 1. Л. 339; Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 516. Л. 128; Советская деревня... , 2000. С. 101).
В середине лета 1923 г. крестьянство было недовольно начавшимся выявлением объектов нового налогового обложения. Сокрытию их способствовали, например, в Канском и Красноярском уездах даже сельсоветчики. Только с объявлением государством единого сельскохозяйственного налога (ЕСХН) состояние деревни, как отмечали очевидцы, стало устойчивым, она отошла от политики, заявила о поддержке советской власти и занялась сельскохозяйственными работами (Советская деревня..., 2000. С. 130; ГАКК. Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 606. Л. 8). Так, состоявшаяся 16 сентября в с. Усинском лекция налогового инспектора об ЕСХН собрала 300 слушателей и закончилась обращением к властям: «Мы, крестьяне Усинской волости, ... видим, что Советское правительство ... всецело идет нам навстречу, оберегая интересы своих братьев крестьян, а потому шлем сердечную благодарность и желаем скорейшей победы в деле хозяйственного строительства Республики, в котором мы постараемся принять самое активное участие» (Власть труда. 1923. 5 октября).
Со своей стороны местные власти перешли к активной пропаганде идеалов большевизма и советского образа жизни, которая находила, согласно газетной информации, положительный отклик в крестьянской среде. К примеру, в Минусинском уезде трехлетие коммунистической ячейки отмечалось в д. Старая Мигна Кнышинской волости. На состоявшихся следом перевыборах сельсовета в его состав были избраны коммунисты и комсомольцы. 25 сентября на территории Бейской волости начался сбор пожертвований для создания Воздушного флота, в котором участие принимали деревенские беднота и середнячество. 30 сентября в с. Таштып проводился праздник «пролетарской» молодежи, в программу которого входил воскресник по строительству крестьянского клуба. Вспомнив общинную традицию, волостной воскресник, в котором участвовали 80 человек, власти провели в д. Белый Яр Кочергинской волости. В состоявшемся 21 октября партийном «съезде» принимали участие не только 25 коммунистов Идринской волости, но и, проявляя «небывалый» интерес, свыше 100 крестьян и местных интеллигентов.
Во многих селениях общества праздновали 6-летие Октябрьской Революции. При большом скоплении крестьян проходили митинги, шествия-демонстрации с пением «Интернационала», революционных песен и с исполнением похоронных маршей на могилах павших товарищей, а в украшенных зеленью и флагами советских учреждениях, народных домах и клубах - торжественные заседания и спектакли. В с. Тесинском в праздничном мероприятии участвовали 500 человек, а в с. Абаканское оно заняло два дня. Наряду с прочим, здесь власти организовали концерт, состоявший из декламаций, музыкального исполнения и «живой картины» на тему смычки города и деревни с иллюминацией «греческого огня». В с. Каптыревском демонстрация и митинг закончились направлением приветственной телеграммы В.И. Ленину.
Большой интерес вызвало у крестьян проходившее следом за празднованием общее собрание в с. Курагино, обсуждавшее важные вопросы, в частности о местном бюджете, обществе крестьянской взаимопомощи, школе и больнице. Но решение их, как сетовала газета, в результате «нашептывания» «контрреволюционеров» о серьезных расходах было сорвано. При этом смета на содержание церкви, ремонт её ограды и содержание причта оказалась общинниками принятой (Власть труда. 1923. 5, 12, 19 октября, 18, 21, 23, 30 ноября).
Вместе с тем часть минусинского крестьянства, несмотря на приветствия в адрес ЕСХН, осталась недовольной низкими ценами на хлеб и льготами бедноте. Кое-где оно было даже враждебным советской власти. К примеру, таким являлось отношение крестьян Григорьевской волости, у которых хлеб не уродился, а для уплаты налога описывалось и продавалось с торгов имущество. Осенью же 1923 г. крестьяне Красноярского уезда были недовольны тем, что власти составляли для них окладные листы, не учитывая пережитого их хозяйствами стихийного бедствия. К концу года в Ачинском и Минусинском уездах заметным являлось возбуждение крестьян выплатами в волостной бюджет. В Енисейском уезде крестьяне воспринимали отчисления на содержание советских служащих как дополнительный налог. Лишь с понижением цен на фабрично-заводские товары доброжелательным выглядело отношение к советской власти населения только что созданного Хакасского уезда
Рис. 3. Переселенцы и старожил в енисейской деревне Fig. 3. Immigrants and long-term resident in the Yenisei village
(ГАКК. Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 606. Л. 12; Ф. Р.-49. Оп. 2 с. Д. 96. Ч. 2. Л. 486; Д. 130. Л. 2; ГАНО. Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 699. Л. 396; Д. 828. Л. 37; МКУ «АГМ». Ф. 25. Оп. 1. Д. 276. Л. 104; ГКУ РХ «НА». Ф. 14. Оп. 1. Д. 76. Л. 15).
Енисейские крестьяне по-разному реагировали на кончину первого руководителя советского государства. Так, узнав об этом, ни одна деревня Пировской волости Енисейского уезда не разделила по данному поводу скорби, а сход крестьян д. Кузнецово вынес резолюцию с заверением: «Мы долго будем помнить Ленина, разорившего наше хозяйство». Состоявшееся 3 февраля 1924 г. по этому поводу заседание президиума Енисейского уездного комитета РКП(б) решило снять с работы местных ответственных лиц, а ГПУ изъять из селения «контрреволюционные элементы» (ГАНО. Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 828. Л. 15, 24).
В Минусинском же уезде власти, вероятно, успели поработать с активом, а где-то крестьяне
искренне жалели о кончине В.И. Ленина и проявляли всяческие инициативы. Так, в ряде деревень Мало-Минусинской волости они увеличили посевы, в с. Кавказское Шалаболинской волости решили построить клуб его имени. Некоторые активисты именем «Ленина» называли своих новорожденных детей, а в с. Абаканском - народный дом.
В день похорон вождя состоялись митинги с салютом в с. Ермаковское, Моторское, Кочергино и д. Сыда. В д. Шошино Кочергинской волости крестьяне выражали «великое сожаление» о потере Ленина. В с. Паначевском жители демонстрировали свою скорбь с черными флагами и факелами. Переполненным людьми был клуб в с. Знаменка. На митинге у вынесенного под звуки траурного марша к трибуне портрета усопшего члены комячейки, сельсовета и крестьяне клялись дело, начатое им, довести до конца. До 200 инородцев из соседних улусов собрались для проведения траурного вечера с речами, посвященными памяти вождя на русском и хакасском языках. Жителям д. Березовки Курагинской волости о Ленине рассказывал их земляк, который видел его во время одного из Всероссийских съездов советов. Собравшись на митинг, пайщики Каратузского кооператива были настолько подавлены горем, что не смогли исполнить похоронный марш. На следующий день здесь состоялось собрание с участием 300 крестьян. Массовостью участия отличались женщины: в с. Большая Иня на митинг собрались 150, а на конференцию в с. Имисс - 60 активисток.
Кончина В.И. Ленина вызвала у населения не только скорбь, но и желание непосредственно участвовать в строительстве новой жизни. К примеру, в д. Листвягово семеро жителей подали заявления в РКП(б), крестьяне с. Средне-Шушенского по инициативе сельсовета пожертвовали некоторую часть зерновых запасов для строительства памятника Ленину. На его сооружение работники Баландин-ской мельницы, устроив торжественные похороны, отчислили двухнедельный заработок.
Но были случаи равнодушного и нераспорядительного отношения к этому событию даже со стороны советских служащих. Так, получив телеграмму Знаменского волисполкома о смерти Ленина, секретарь Сухо-Тесинского сельсовета Баранов не известил об этой трагедии учреждения села и население. Он был немедленно отстранен от должности, расследованием его поведения занялась милиция. Или начальник Усть-Ербинского поч-тово-телеграфного отделения в день похорон венчался в церкви с дочерью местного священника, за что был подвергнут общественному осуждению (Власть труда. 1924. 3, 8, 10, 20 февраля).
Очередная пропагандистская кампания властей состоялась для минусинского крестьянства в связи с празднованием 1 Мая (1924 г.). Прибыв накануне в Минусинск, деревенские делегаты прошли с оркестром от уездного исполкома в театр, где имело место торжественное заседание с просмотром кинофильма. На следующий день они вместе с уездным руководством принимали парад, смотрели выступления физкультурников, а затем обедали в торжественной обстановке. В с. Восто-ченское по этому же случаю состоялись торжественное заседание и митинг, в котором участвовало до 400 жителей. На торжественное заседание в с. Усинском собрались 300 человек. Первомайский митинг с шествием к могилам «борцов» прошел в Таштыпе, а праздничный спектакль в с. Знаменском. В с. Паначево почти 50 человек вступили в ряды МОПРа и ячейку Воздухофлота.
Прививая новый образ жизни, власти с. Сагай-ского в канун 1 Мая хоронили женщину по «революционному» обычаю. Было организовано шествие населения под траурными знаменами и с исполнением похоронного марша. Сам праздник отмечался торжественным заседанием, демонстрацией с флагами и пением, митингом на кладбище с участием 200 человек.
Необычные для трудящейся деревни празднества продолжались. С культурной и агитационной целью в отдаленные от Минусинска селения были направлены бригады уездных культработников. К примеру, 1, 5 и 8 июня 1924 г. в д. Григорьевка при скоплении крестьян прошли спектакли по пьесам «Низверженный деспот», «Сон мужика» и «Заветы умирающего красноармейца». Во время сценки похорон погибшего бойца слышались всхлипывания зрителей. 14, 15 и 22 июня состоялись спектакли по пьесам «Революция», «Огненный конь» и «Церковная обедня» в с. Усинском.
Эстафету приняла кооперация, день которой в начале июля решили отметить в с. Ермаковском и Кужебаре. Здесь прошли торжественное заседание, митинг и спектакль. Кооператоры пожертвовали для клуба и организации пчеловодческой артели денежные средства.
За летние месяцы в д. Биджа Хакасского уезда, куда переехал райисполком, состоялись семь спектаклей. Взбудораженная молодежь, собравшись 2 августа в количестве 70 человек, организовала культпросвет и комсомольскую организацию. 24 августа крестины по-новому имели место в семье жителей с. Кортуз Абаканского района. После заслушивания докладов о международном и внутреннем положении страны и значении Воздухоф-лота в СССР восприемниками новорожденной стали местные ячейки РКП(б) и РЛКСМ. Борьбу с распущенностью и сквернословием молодежи путем
Рис. 4. Заимка на берегу р. Енисей Fig. 4. Log cabin on the bank of the Yenisei River
наложения административных взысканий объявил сход жителей д. Ново-Полтавки Ермаковского района (Власть труда. 1924. 7, 9, 23, 25 мая; 19, 22, 30 июля, 21 августа, 3 сентября).
Перелом в настроениях деревенского населения в пользу советской власти наблюдался и в других территориях региона. В апреле 1924 г. была засвидетельствована «тяга» крестьян в коммунистическую партию, например, в Ачинском уезде, а в мае - июне 50-100 заявлений о приеме в неё, поступивших от бедноты и демобилизованных красноармейцев, рассматривались райкомами РКП(б) в Канском уезде. Но, при большинстве в регионе крестьянского населения, губернская партийная организация на сентябрь 1924 г. лишь на 38,3 % состояла из представителей деревни (ГАНО. Ф. П.-2. Оп. 1. Д. 100. Л. 31; Д. 105. Л. 2; Д. 151. Л. 70-71).
Советской власти пока не удавалось противопоставить бедноту зажиточной части сельского общества и нарушить крестьянскую солидарность. Бедняк оставался, прежде всего, крестьянином, у
которого на первом месте всегда были интересы выживания семьи и своего хозяйства.
Поэтому, несмотря на проявления поддержки крестьянами советской власти в одних местностях, в других - ситуация не была уж столь благостной. «Грабителями» считало коммунистов в апреле -мае 1924 г. коренное население Хакасского уезда. С августа крестьяне здесь проявляли недовольство снижением цен на сельскохозяйственную продукцию и, напротив, повышением стоимости фабричных товаров, слабостью мер по борьбе с уголовщиной, закрытием из-за высоких ставок налога кустарного производства и отсутствием работы на приисках и рудниках. Негодование крестьян было сильным в связи с увеличением численности лиц, занимавшихся выявлением объектов налогового обложения, их грубым отношением к налогоплательщикам в Красноярском уезде. Местные кулаки грозились сократить посев до прожиточного минимума, а беднота оказалась недовольна взиманием даже пени по ЕСХН, которые она своевременно не уплатила. Враждебно относилось к налоговому обложению, который оказался больше, чем
ранее, зажиточное население Хакасского уезда. Испытывая враждебное отношение к коммунистам, население девяти волостей Ачинского уезда избегало общения с «антихристами». Минусинское крестьянство было недовольно взиманием недоимок 1922/23 г., которые в 2-3 раза были больше самого налога (ГКУ РХ «НА». Ф. 14. Оп. 1. Д. 20. Л. 7, 47, 57, 79; ГАКК. Ф. Р.-49. Оп. 2.с. Д. 130. Л. 89, 92, 147, 211; Д. 143. Л. 21).
К осени 1924 г. под влиянием решений XIII съезда РКП(б) настроения крестьянской бедноты изменились еще больше. В Ачинском уезде прошли, еще обособленные от коммунистов, первые собрания, обсуждавшие создание простейших форм кооперации и комитетов взаимопомощи. В Минусинском уезде, где беднота, ранее боявшаяся выступать на сходах против кулаков, теперь на выборах в органы кооперации впервые голосовала за списки кандидатов от коммунистической фракции. В то же время, например, в с. Белоярском Абаканского района, где население группировалось вокруг зажиточных и лиц, исключенных из партии, предложения коммунистов в защиту бедноты провалились. Население, озлобленное выполнением ими административных функций, консолидировалось и в количестве 4 тыс. человек провело митинг, на котором бичевало советскую власть (ГАНО. Ф. П.-2. Оп. 1. Д. 7. Л. 384; Д. 8. Л. 5; Д. 181. Л. 238; Д. 523. Л. 150).
Сильным фактором, изменившим крестьянские настроения в пользу советской власти, стало принятие коммунистами осенью 1924 г. нового курса - «лицом к деревне». Случившийся неурожай в европейских губерниях страны, поступавшие сигналы о крестьянском недовольстве заставили коммунистов провести ряд кампаний по демократизации политической жизни, «оживлению» советов, укреплению позиций коммунистов, восстановлению законности, правопорядка и единоличного накопления. Они были с удовлетворением приняты енисейскими крестьянами, которые перестали спорить о стойкости коммунистического режима. В годовщину смерти В.И. Ленина большинство прибывших в губернию красноармейцев-отпускников, а вместе с ними 12 крестьян написали заявления о
приеме в РКП(б). В с. Таштып Хакасского уезда около 50 человек изъявили желание стать коммунистами и комсомольцами. Соблюдая траур, жители улуса Усть-Чуль Аскизского района просили райком партии прислать им докладчика. Чебаковский съезд советов преподнес знамя райкому партии и благодарил его за культурно-просветительную работу (ГКУ РХ «НА». Ф. 14. Оп. 1. Д. 5. Л. 173; Д. 7. Л. 7).
С января 1925 г. при пассивности бедноты и хозяйственной занятости кулачества на советскую работу стали больше выдвигаться середняки. В некоторых селениях, к примеру, в с. Сухая Тесь Минусинского уезда, жители перестали реагировать на указания коммунистов. Оценивая данное положение, крестьяне, например, в с. Сабинка Бейского района заявляли растерявшимся членам местной ячейки: «Довольно, поуправляли. Теперь сами без вас будем управлять». На апрельском сходе в с. Абаканском, проходившем по случаю приезда Сибирской комиссии, крестьяне жаловались, что «ячейка для нас ничего хорошего сделать не может, она не знает крестьянской жизни, в ней все больше учителя и другие, а крестьян нет».
Более того, в Канском уезде среди крестьян пошли и такие разговоры: «Настало время, когда коммунисты сдают нам власть, через некоторое время мы будем сворачивать им головы». В д. Се-меновка Уярского района зажиточные крестьяне на собрании угрожали: «Если Советская власть нас будет обманывать, то мы тоже покажем, что и Колчаку показали». Согласно заявлению кулака Амосова из с. Городок Минусинского уезда, лозунг «Лицом к деревне» лишь прикрывал боязнь советской власти ухудшения отношений с капиталистическими государствами (ГАНО. Ф. П.-2. Оп. 1. Д. 688. Л. 506; Д. 752. Л. 91, 259; Д. 752. Л. 89; ГКУ РХ «НА». Ф. 14. Оп. 1. Д. 5. Л. 89; Д. 18. Л. 175; ГАКК. Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 859. Л. 10; МКУ «АГМ». Ф. 115. Оп. 1. Д. 104. Л. 16).
Проявляя недовольство повышением лимитов на хлеб, которые коммунисты обещали не изменять, крестьянство, например, Минусинского уезда выполнило основное налоговое задание 1925 г. досрочно (ГАНО. Ф. П.-2. Оп. 1. Д. 688. Л. 258, 268269). Вопреки заявлению кулака И. Зырянова из с. Базаиха Красноярского уезда о том, что «советская власть дала для крестьян один налог и больше ничего, ... с нас последнюю шкуру сдирают», деревенские массы высказывали удовлетво
