Спросить
Войти
Оригинальная статья / Original article УДК 903.211.8
DOI: http://dx.doi.org/10.21285/2415-8739-2018-2-40-53
ШЛИФОВАННЫЕ НОЖИ В КАМЕННЫХ ИНДУСТРИЯХ НЕОЛИТА И ПАЛЕОМЕТАЛЛА СЕВЕРНОГО ПРИАНГАРЬЯ
© Д.А. Гурулёв
Сибирский федеральный университет,
Аннотация. Каменные шлифованные ножи представляют собой своеобразный класс поликультурных орудий голоцена юга Средней Сибири. Среди этих изделий выделяются два устойчивых типа. Первый объединил ножи с линейным продольным лезвием, они имели широкое распространение в неолите и эпоху палеометалла; второй тип представлен ножами с треугольным концевым острием, и связан, преимущественно, с китойским культурным комплексом раннего неолита. На территории Северного Приангарья в настоящее время зафиксированы ножи только первого типа, характеристики и хронология которых в целом согласуются с материалами сопредельных регионов. Вопрос изменчивости и внутренней хронологии орудий с северной Ангары в настоящее время остается открытым ввиду малочисленности узких датировок находок. Шлифованные ножи демонстрируют вариабельность морфо-метрических характеристик при устойчивости общей конфигурации, обусловленной, судя по всему, функциональными предпосылками. Исходя из имеющихся данных, можно предполагать, что орудия использовались, в первую очередь, для обработки древесины и других твердых органических материалов. Феномен длительного бытования шлифованных ножей интересен в плане изучения вопросов устойчивости хозяйственно-производственных моделей и культурных традиций древнего населения Сибири. Ключевые слова: юг Средней Сибири, Северное Приангарье, неолит, эпоха палеметалла, каменные орудия, шлифованные ножи, каменное сырье, морфология, трасология, хронология.
Информация о статье. Дата поступления 28 ноября 2017 г.; дата принятия к печати 15 января 2018 г.; дата онлайн-размещения 30 июня 2018 г.
Формат цитирования. Гурулёв Д.А. Шлифованные ножи в каменных индустриях неолита и палеометалла Северного Приангарья // Известия Лаборатории древних технологий. 2018. Т. 14. № 2. С. 40-53. DOI: 10.21285/2415-8739-2018-240-53
GRINDED KNIVES IN THE STONE INDUSTRIES OF NORTHERN ANGARA REGION IN THE NEOLITHIC AND PALEOMETAL PERIODS
© D.A. Gurulev
Siberian Federal University,
Abstract. Stone grinded knives are a peculiar group of multicultural tools of the southern part of Middle Siberia in Holocene. There are two stable types among pieces. The first type consists of knives with one longitudinal working edge, which was widely spread in the Neolithic and Paleometal period. The second one is represented by knives with a double triangular working edge, which generally connected with the Kitoi cultural complex of the Early Neolithic. Currently on the territory of the Northern Angara region only knives of the first type were found. The characteristics and chronology of the knives are generally consistent with the materials of adjacent regions. The issue of variability and internal chronology of the northern Angara tools is currently open due to the small number of narrow interval age dates. Grinded knives have different morphometric characteristics with the stability of the general configuration, which is due, apparently, to functional reasons. Based on the available data, it can be assumed that the tools were used, first of all, for treatment of wood and other solid organic materials. The phenomenon of long life of grinded knives is interesting in terms of researching of the issues of sustainability of economic models and cultural traditions of the ancient population of Siberia.
Article info. Received November 28, 2017; accepted for publication January 15, 2018; available online June 30, 2018.
For citation. Gurulev D.A. Grinded Knives in the Stone Industries of Northern Angara Region in the Neolithic and Paleometal Periods. Izvestija Laboratorii drevnih tehnologij = Journal of Ancient Technology Laboratory. 2018. Vol. 14. No. 2. Pp. 40-53. DOI: 10.21285/2415-8739-2018-2-40-53. (In Russian).
Введение
Шлифованные ножи1 представляют собой своеобразный класс поликультурных орудий каменных индустрий финального мезолита - палео-металла юга Средней Сибири. Изучение феномена длительного бытования одних типов орудий на фоне общего изменения материальной и духовной культуры актуально для разработки вопросов исторической преемственности хозяйственно-производственных традиций и моделей экономики древнего населения в регионе, для чего необходим комплексный анализ изделий, охватывающий исследования морфологии, технологической специфики и функции шлифованных ножей.
Первичным в рамках данной работы представляется суммирование имеющихся материалов на региональном уровне, что позволит оценить их информативность и подойти к проблеме местной специфики. Северное Приангарье является одним из наиболее масштабно изученных в полевом плане регионов Сибири. В то же время значительный перечень вопросов древней истории региона является слабо разработанным, что в полной мере применимо к проблеме специфики каменных шлифованных ножей, ранее не подвергавшимся специальным исследованиям.
Цель настоящей работы - обобщить имеющиеся материалы и данные по шлифованным ножам из Северного Приангарья. Достижение поставленной цели предполагает также обзор имеющихся исследований и сведений о культурно-хронологической принадлежности изделий в более широких рамках юга Средней Сибири.
Каменные шлифованные ножи юга Средней Сибири: историография и хронология
Впервые шлифованные ножи были выделены в самостоятельную группу каменных орудий А.П. Окладниковым (1950) на материалах погребальных комплексов неолита и раннего бронзового века Верхнего (Южного) Приангарья, изученных в 1930-е гг. Шлифованные ножи им были разделены на два типа, различающиеся, в первую очередь, по форме и расположению рабочего края. Первый объединил орудия из «кремнистого сланца» и нефрита с одним линейным лезвием, расположенным на продольном крае изделия (однолезвий-ные). Ножи эти имеют форму близкую к полулунной, с выпуклой спинкой и, зачастую, слегка вогнутым лезвием (Там же. С. 194). Второй тип представлен нефритовыми ножами удлиненной формы с двулезвийным треугольным острием на торцовой части орудия (Там же. С. 363).
В результате последующих многолетних исследований на территории юга Средней Сибири была получена показательная и многочисленная коллекция шлифованных ножей, происходящих, преимущественно, с территории Верхнего Приангарья, Верхней Лены и западного побережья оз. Байкал. К настоящему времени установлено, что шлифованные ножи были распространены здесь начиная с финального мезолита вплоть до позднего бронзового века. Так, однолезвийныые ножи зафиксированы в сопроводительном инвентаре захоронений различных погребальных традиций: раннего неолита - китойской; позднего неолита - исаковской, серовской, архаической (верхнеленской), позднесеровской; раннего бронзового века - глазковской; развитого бронзового века -позднеглазковской; позднего бронзового века шумилихинской (Окладников, 1950; 1955; 1978; Горюнова, Смотрова, 1981; Георгиевская, 1989; Горюнова, 1997; 2002; Горюнова и др., 2004; Новиков, Вебер, Горюнова, 2010; Базалийский, 2012; и др.). Нефритовые ножи с треугольным концевым лезвием, помимо захоронений китойской группы, для которых они являются специфическим, маркирующим типом (Окладников, 1950; Георгиевская, 1989; и др.), были отмечены в отдельном погребении Нижняя Джилинда (р. Витим), соотносимого с щукинской погребальной традицией финального мезолита (Базалийский, 2012. С. 52). Также шлифованные ножи были отмечены, хоть и в меньшей степени, на поселениях в Верхнем Приангарье (Крижевская, 1978. С. 85; Георгиевская, 1989. С. 91), Приольхонье (Хлобыстин, 1964. Рис. 9; Долганов,
Первые известные находки шлифованных ножей в Северном Приангарье (рис. 1) были сделаны в 1929 г. Г.Ф. Дебецем на р. Илим (Окладников, 1950. С. 106. Рис. 61.4). Здесь же, в конце 1960-х гг. небольшая серия орудий была обнаружена в ходе исследования зоны затопления водохранилища Усть-Илимской ГЭС экспедицией Института истории, философии и филологии СО АН СССР (Васильевский, Аксенов, 1971. С. 154, 171, 174). В 19701990-х гг. на ангарском участке Усть-Илимского водохранилища серия шлифованных ножей обнаружена в погребениях могильника в устье р. Шаманки отрядом Иркутского государственного университета (Соколов, 1982. С. 103, 105) и Новостроечной
Рис. 1. Фрагмент карты Северного Приангарья с указанием размещения местонахождений каменных шлифованных ножей: 1 - Шаманка 1; 2 - Аталонга; 3 - Шестаково; 4 - Усть-Тушама (Илимская); 5 - Усть-Илим; 6 - Усть-Тушама 1; 7 - Усть-Зелинда-2; 8 - Сергушкин-1, пункт «А», Сергушкин-2; 9 - Хедугин ручей; 10 - Устье реки Кутарей, Гора Кутарей; 11 - Парта; 12 - Утес Медвежий; 13 - Пашина; 14 - Проспихинская Шивера-IV, Шивера Про-спихино II; 15 - Кода-3; 16 - пункт сбора в районе устья р. Мура; 17 - Каменка-1; 18 - стоянка им. Генералова Fig. 1. Fragment of the map of the Northern Angara region showing location of stone grinded knives: 1 - Shamanka 1;
экспедицией Центра по сохранению историко-культурного наследия Иркутской области (Луньков, 2002. С. 77). В нижнем течении р. Ангары находки ножей в разное время были сделаны в ходе исследований ИИФиФ СО АН СССР (Васильевский, Бури-лов, Дроздов, 1988. С. 67, 72, 76), Красноярского государственного педагогического института (с 1993 г. - университета) (Там же. С. 109; Заика, 2009. С. 64) и Сибирского федерального университета. Однако наибольшая часть известных шлифованных ножей была обнаружена здесь в ходе проведения развернутых исследований в зоне затопления водохранилища Богучанской ГЭС в рамках Богучанской археологической экспедиции Института археологии и этнографии СО РАН в 2008-2012 гг. (Выборнов, Субботина, 2010. С. 100; Лысенко, 2012. С. 89, 91; Марченко и др., 2012. С. 455; Славинский и др., 2012. С. 201. Рис. 2.2; Герман, Леонтьев, 2013. С. 143; Славинский и др., 2014. С. 117. Табл. 2; Де-ревянко и др., 2015. Рис. 172.1, 2, 8, 271.5, 337.4; Гришин и др., 2016. С. 104; Чеха, 2016. С. 108). В единственном числе известен нож, найденный вне долины р. Ангары - на стоянке им. Генералова, в бассейне р. Чуны (Уды), изучавшейся экспедицией ИГУ в 2013 г. (Бердникова и др., 2014. С. 177).
На территории Северного Приангарья большая часть находок шлифованных ножей обнаружена в компрессионных культурных слоях поселений, содержавших неразделимые материалы неолита и палеометалла (зачастую вместе с предметами более позднего времени). В отдельных случаях можно предполагать более узкую датировку материалов культурных слоев в рамках неолита на стоянках Усть-Илим (Васильевский, Аксенов, 1971. С. 170176, 185) и Хедугин ручей (Лысенко, 2012). Более информативным источником для определения возраста ножей являются погребальные комплексы. Так, к неолиту отнесены орудия, зафиксированные в сопроводительном инвентаре разновременных захоронений могильника Усть-Зелинда-2 (Марченко и др., 2012. С. 455; Гришин и др., 2016. С. 83) и отдельного погребения на стоянке Утес Медвежий (Деревянко и др., 2015. С. 175). Поздним неолитом, на основании аналогий с материалами исаковских и серовских комплексов, датированы отдельные захоронения на местонахождениях Усть-Тушама (Илимская) (Васильевский, Аксенов, 1971. С. 152-154) и Каменка-12 (Заика, 2009). Финалом неолита - началом бронзового века (5000-4000 С14 л. н.) предварительно датировано погребение на стоянке им. Генаралова (Бердникова и др., 2014. С. 183). К раннему бронзовому веку должны быть отнесены изделия, обнаруженные в погребениях могильника Шаманка (Соколов, 1982; Луньков, 2002). Абсолютный возраст захоронений по аналогии с материалами погребений глазков14
ской группы определен в интервале 4500-3500 С л. н. (Дударек, Лохов, 2014. С. 74).
На материалах юга Средней Сибири отмечено, что конфигурация и морфология однолезвийных ножей неолита, в частности, достаточно устойчива, за исключением вариаций общей формы и размеров (Окладников, 1950. С. 194; 1978. С. 79-80). На общем фоне выделялись только изделия из нефрита, отличающиеся меньшей стандартизацией, формой обушка и острия на конце лезвия, что объяснялось технологическими свойствами сырья, непригодного для обработки расщеплением (Окладников, 1978. С. 80). Наблюдаются некоторые различия неолитических и более поздних изделий. Так, для неолита характерно преобладание ножей из «кремнистого сланца», орудия же эпохи палео-металла изготовлены только из нефрита (Окладников, 1950. С. 194; 1955, С. 49; Горюнова и др., 2004. С. 64). Также для этого времени характерно увеличение числа изделий нестандартизированной (обусловленной параметрами заготовки) формы., на которых специально оформлено только лезвие (Горюнова, Смотрова, 1981. С. 21; Кунгурова, Горю-нова, Вебер, 2008. С. 46) и общее уменьшение размеров орудий.
Однолезвийные шлифованные ножи в работах исследователей получили неоднозначную функциональную интерпретацию. Так, А.П. Окладниковым (1950. С. 194; 1978. С. 80) предполагалось многофункциональное использование неолитических ножей в качестве универсальных режущих орудий,
входивших «в число самых необходимых». Г.М. Георгиевской (1989. С. 128) высказывалось предположение об их использовании в качестве инструментов для разделки рыбы.
В ходе экспериментально-трасологических исследований так же были предложены различные схемы использования однолезвийных ножей. С.А. Семеновым (Семенов, 1941. С. 204; 1957. С. 136, 141, 142) на орудиях из ангарских и верхо-ленских неолитических погребений были отмечены следы двусторонней заполировки и линейные следы, направленные к обуху, под углом к лезвию. Это позволило сделать вывод об использовании ножей для строгания дерева, кости и рога при обработке заготовок малого диаметра - древков, рукоятей, гарпунов и др., для чего вогнутое лезвие «было целесообразной формой». Н.Ю. Кунгуровой (1993) на ножах из поселений Верхнего Приобья зафиксированы двусторонняя матовая пришли-фовка кромки лезвия и прерывистые линейные следы, расположенные параллельно краю. Единично отмечены выкрошенность и линейные царапины, расположенные под углом к лезвию. Идентичный износ и эффективность подобных ножей были установлены при срезании и раскройке бересты. Также экспериментами было показано, что при использовании прямого лезвия, заточенного под углом около 45°, орудия эффективны для строгания дерева. В последующем аналогичные следы износа были отмечены Н.Ю. Кунгуровой на ножах из погребений на могильниках западного побережья оз. Байкал - Хужир-Нугэ XIV (ранний бронзовый век) и Шаманка II (ранний неолит) (Кунгурова, Базалийский, Вебер, 2008. С. 62-63; Кунгурова, Го-рюнова, Вебер, 2008. С. 46). На основании однообразия износа она делает вывод об узкой специализации орудий в качестве инструментов для обработки бересты (Кунгурова, Горюнова, Вебер, 2008. С. 46). Оба исследователя отмечали непригодность ножей со шлифованным рабочим краем для резания мяса, кожи, где нужно более тонкое и острое лезвие. Иная интерпретация была предложена для ножа, обнаруженного на местонахождении Шивера Проспихино II в Северном Приангарье. Форма орудия и трасологические наблюдения позволили авторам (Выборнов, Субботина, 2010. С. 100) соотнести его с типом специализированных рыбных ножей, известных по материалам Дальнего Востока (Волков, 1999. С. 46-51).
Материалы
Основную часть рассматриваемой коллекции шлифованных ножей с территории Северного Приангарья (41 экз.) составляют изделия, известные по опубликованным материалам (38 экз.). Предметы преимущественно привлекались на основании текстовых описаний и иллюстративного материала, что накладывает ограничения для проведения анализа полного перечня морфологических признаков, частично не отраженных в работах. Не учитывались неинформативные фрагменты и изделия, известные только по коротким упоминаниям. Также привлекаются ранее не опубликованные изделия с комплекса Проспихинская Шивера-IV (2 экз.), и один предмет, происходящий из подъемных сборов в районе устья р. Мура.
Изделия обнаружены как в культурных слоях поселений (25 экз.), так и среди сопроводительного инвентаря погребальных комплексов (15 экз.).
Использованное сырье для большинства рассматриваемых ножей не указано (23 экз.). Семь изделий выполнены из нефрита, а девять из различных литифицированных осадочных пород, условно объеденных в одну группу. Среди последних авторами указывается аргиллит, песчанистый алевролит, сланец, в том числе кремнистый и шиферный. В отдельных случаях применялся «серый кремень» и кислый эффузив. В плане выбора сырья отмечается ориентация на использование горных пород, наиболее поддающихся шлифовке в силу меньшей, в сравнении с кремнистыми породами, твердости3. Использование нефрита, импортного
для региона сырья, обусловлено, судя по всему, сочетанием хорошей истираемости и высоких прочностных характеристик, обусловленных сильной вязкостью.
Все рассматриваемые ножи имеют одно лезвие, расположенное на продольном крае изделия. Исключение составляет небольшой (~ 34x25 мм) нефритовый нож ромбической формы с треугольным двойным лезвием (?) (рис. 2.1) со стоянки Ко-да-3. Форма изделия не находит аналогов среди известных ножей с треугольным острием с территории юга Средней Сибири, в связи с чем его типологическая атрибуция в настоящее время затруднена.
На основании общей формы и метрических характеристик возможно предварительное разделение ножей на три подтипа. К первому, включающему два варианта, отнесены изделия полулунной или близкой к ней формы, с выпуклым обушковым краем (24 экз.). Преобладают (18 экз.) ножи пластинчатой формы с вогнутым, иногда близким к прямому, лезвием (рис. 2.2-7). Остальные изделия (6 экз.) имеют более широкие пропорции, контур лезвий прямой, в одном случае -выпуклый (рис. 2.8-10). Размеры ножей4 варьируются: длина ~ 40-77 мм, ширина ~ 12-35 мм. Второй подтип (14 экз.) составляют пластинчатые изделия, имеющие различную форму, близкую к прямоугольнику или овалу (рис. 2.11-18). Лезвия прямые (7 экз.), слабовогнутые (5 экз.) или слабовыпуклые (2 экз.). Ножи данной группы относительно более крупные: длина ~ 44-91 мм, ширина ~ 22-48 мм. Третий подтип составляют два небольших (~ 34x22 и 27x22 мм) ножа укороченных пропорций. Один имеет форму близкую к полулунной (рис. 2.19), другой - многоугольника (рис. 2.20). Лезвия - слабо вогнутые.
rocks of this group widespread in Holocene complexes of the Northern Angara region, rocks with a hardness of ca. 4.5-6.5 are represented (Vishnevsky, Vybornov, Kotlyarov, 2011; Gurulev, 2013; Tomilova et al., 2014. 85; Grishin et al., 2016. P. 152).
With the exception of one large knife, ca. 89 x 56 mm (Fig. 2.10).
Поверхность ножей в большинстве случаев полностью шлифована, реже представлены слабо модифицированные изделия с частичной, неглубокой шлифовкой (рис. 2.8,11-13). В качестве заготовок ряда изделий использовались пластинчатые отщепы, на что указывают сохранение следов огранки дорсальной поверхности сколов-заготовок, остаточной ударной площадки, изогнутость и плавное уменьшение толщины в профиле и др. Для изготовления нефритовых ножей предположительно использовались плоские обломки породы.
Лезвия ножей выполнены дополнительной шлифовкой (заточкой) фаски по краю изделия. Преобладают орудия с односторонней заточкой. Орудия с двусторонним лезвием достоверно известны только среди материалов могильника Шаманка. В большинстве случаев лезвие захватывает около 4/5 длины изделия, реже - около половины или всю длину. На нескольких орудиях лезвия несут следы односторонней ретушной обработки, перекрывающей шлифовку. Лезвия ножей в верхней части при сопряжении со спиной орудия оканчиваются острием: у орудий первой группы преимущественно остроугольным, у других -тупоугольным либо выпуклым. В единичных случаях отмечено специальное оформление проксимального края в виде треугольного ретушированного выступа (рис. 2.12) или выделение клювовидного острия (рис. 2.14).
Характерной чертой значительной части ножей рассматриваемой выборки является ретушная обработка основания направленной на выделение рукояточной зоны5, более отчетливо выраженной у изделий полулунной формы. На большинстве ножей также отмечена полная или частичная, как правило, краевая ретушь обушка, захватывающая
Рис. 2. Каменные шлифованные ножи Северного Приангарья: 1 - Кода-3 (Славинский и др., 2012. Рис. 2.2); 2 - Пашина (Гришин и др., 2016. Рис. 109.5); 3 - Шивера Проспихино II (Выборнов, Субботина, 2010. Рис. 3.1); 4, 5,16 -Усть-Зелинда-2 (Марченко и др., 2012. Рис. 2.1-3); 6 - Аталонгская (Окладников, 1950. Рис. 61.4); 7 - Хедугин ручей (Лысенко, 2012. Рис. 3.22); 8 - подъемные сборы в районе устья р. Мура; 9 - Сергушкин-2 (Деревянко и др., 2015. Рис. 337.4); 10,14 - Утес Медвежий (Деревянко и др., 2015. Рис. 172.2,8); 11 - Устье реки Кутарей (Чеха, 2016. Рис. 1.9); 12,13 - Проспихинская Шивера-IV; 15 - Каменка-1 (Заика, 2009. Рис. 11.1); 17,18 - Сергушкин-1, пункт «А» (Герман, Леонтьев, 2013. Рис. 8.21,24); 19, 20 - Шаманка (Соколов, 1982. Рис. 5.5, 6.2) Fig. 2. Stone grinded knives of the Northern Angara region: 1 - Koda-3 (Slavinskii et al., 2012. Fig. 2.2); 2 - Pashina (Grishin et al., 2016. Fig. 109.5); 3 - Shivera Prospikhino II (Vybornov, Subbotina, 2010. Fig. 3.1); 4, 5,16 - Ust&-Zelinda-2 (Marchenko et al., 2012. Fig. 2.1-3); 6 - Atalongskaya (Okladnikov, 1950. Fig. 61.4); 7 - Khedugin ruchei (Lysenko, 2012. Fig. 3.22); 8 - surface find near from estuary of Mura; 9 - Sergushkin-2 (Derevyanko et al., 2015. Fig. 337.4); 10,14 - Utes Medvezhii (Derevyanko et al., 2015. Fig. 172.2,8); 11 - Ust&e reki Kutarei (Chekha, 2016. Fig. 1.9); 12,13 - Prospikhinskaya Shivera-IV; 15 - Kamenka-1 (Zaika, 2009. Fig. 11.1); 17,18 - Sergushkin-1, point "A" (German, Leont&ev, 2013. Fig. 8.21,24);
зачастую верхний торцовый край. Для орудий из нефрита ретушная модификация не характерна.
Обсуждение
В результате анализа материалов Северного Приангарья, а также источниковой и аналитической базы по каменным шлифованным ножам юга Средней Сибири можно сделать ряд предварительных заключений.
Возраст однолезвийных ножей Северного Приангарья может быть обозначен обобщенно в широких хронологических рамках неолита - па-леометалла. При этом, учитывая наибольшее распространение на сопредельных территориях ножей в погребальных комплексах позднего неолита (5200 - 4500 C14 л. н.)6, допустимо предполагать возраст большей части рассматриваемых изделий в этом диапазоне, допуская при этом как более раннюю, так и более позднюю датировку отдельных изделий. Вопрос изменчивости и существования внутренней хронологии шлифованных ножей в настоящее время остается открытым. Отмеченная на материалах других регионов тенденция в использовании нефрита и упрощении моделей формообразования орудий не может быть подтверждена на региональном уровне в виду малочисленности узких датировок находок. В рамках данной проблемы стоит отметить, что в однокультур-ных (?) захоронениях могильника Шаманка наряду с нефритовыми ножами отмечены изделия из «кремнистого сланца» и «шифера» (Соколов, 1982. С. 103, 105; Луньков, 2002. С. 77). Также в настоящее время невозможно обозначить культурную атрибуцию изделий ввиду слабой разработанности культурно-хронологической периодизации Северного Приангарья.
При наличии вариабельности общей формы, размеров и степени шлифовки однолезвийных ножей Северного Приангарья отмечается устойчивое повторение основных маркирующих элементов: шлифованное лезвие, проксимальное острие, выделенная рукояточная часть, подправка обушкового и, зачастую, верхнего края. Морфологическое разнообразие шлифованных ножей может быть
связано с рядом факторов, к которым, в первую очередь, должны быть отнесены обусловленность формы изделий параметрами исходных сколов-заготовок и/или функцией конкретных орудий, а также отсутствием детализированной культурно закрепленной морфо-технологической нормы. При этом необходимо учитывать возможность видоизменения изделий в ходе подшлифовки лезвия (Окладников, 1950. С. 194; Кунгурова, 1993. С. 31; Кун-гурова, Горюнова, Вебер, 2008. С. 46) и сопряженной коррекции остальных частей орудия.
Правомерно считать, что специфичность однолезвийных ножей, устойчивость общих признаков, и их распространение в широком географическом и временном диапазоне обусловлены функциональными предпосылками, с чем, казалось бы, входят в противоречие факты фиксации на орудиях различных следов износа. Стоит, однако, думать, что полученные исследователями на различных выборках результаты не противоречат, а дополняют друг друга. Так, необходимо иметь в виду то, что речь идет о следах последнего использования, сформировавшихся после финального подновления лезвия, нивелировавшего предыдущий износ, в связи с чем допустимо предполагать возможность функциональной переориентации орудий в процессе использования. Основными параметрами, определяющими эффективность орудия для тех или иных операций, выступают заточка лезвия (одно- или двусторонняя) и ее угол. Так, среди ножей юга Средней Сибири отмечены орудия как с односторонним, так и двойным лезвием, без их выраженной культурно-хронологической группировки. На различные сферы применения ножей также косвенно указывает, в сумме с отсутствием стандартизации размеров и характера лезвия, вариабельность аккомодационной обработки, которая должна быть связана с различными типами фиксации орудий, на что уже указывалось исследователями, считавшими возможным использование ножей как посредством зажима в руке, так и в рукоятях - прямых (закрепление в торец) или коленчатых (по типу ранних металлических ножей) (Семенов, 1941. С. 205; 1957. Рис. 48.7, 50.2; 1968. С. 108; Окладников, 1978. С. 80; Кунгурова, 1993. С. 31).
Таким образом, наиболее релевантной кажется гипотеза о полифункциональной в рамках типа роли однолезвийных ножей как инструментов для обработки твердых органических материалов, в первую очередь древесины, в том числе бересты, что не исключает возможность более узкой специализации инструментов в рамках отдельных этапов использования в зависимости от хозяйственно-производственной необходимости. Так же допустимы изменения круга функций ножей в их исторической динамике при сохранении традиции общей конфигурации и технологии изготовления. Например, в эпоху палеометалла при появлении более универсальных металлических ножей, которое, несомненно, должно было отразиться на характере и сфере применения каменных орудий.
Возможность иного применения шлифованных ножей, в частности как инструментов для разделки рыбы и использования ретушированного «обушкового» края изделия (Шивера Проспихино II), требует дополнительного подтверждения. Однако стоит предполагать ограниченную применимость данной функциональной интерпретации к большим сериям орудий, чему противоречит разнообразие форм изделий и отсутствие в большинстве характерной «коленчатости», являющейся наиболее существенным морфологическим маркером рыбных ножей (Волков, 1999. С. 49).
Заключение
Приведенный обзор находок шлифованных ножей с территории Северного Приангарья при его объективных ограничениях не дает основания говорить об их региональной специфике в рамках юга Средней Сибири. Единообразие однолезвий-ных ножей предполагает как морфо-технологические, так и, видимо, функциональные
Библиографический список
Базалийский В.И. Погребальные комплексы эпохи позднего мезолита - неолита Байкальской Сибири: традиции погребений, абсолютный возраст // Известия Лаборатории древних технологий. 2012. Вып. 9. С. 43101.
Бердникова Н.Е., Роговской Е.О., Бердников И.М., Липнина Е.А., Лохов Д.Н., Дударек С.П., Соколова Н.Б., Тимощенко А.А., Попов А.А., Харламова Н.В. Стоянка им. Генералова (р. Чуна). Результаты охранно-спасательных
вариации в рамках некоторого ограниченного круга задач. Стоит предполагать, что ножи с концевым треугольным лезвием не имели распространения в Северном Приангарье, что должно быть обусловлено слабым влиянием китойского культурного комплекса в регионе, фиксирующегося только по отдельным характерным вещам среди материалов поселений и элементам погребального обряда (Васильевский, 1978. С. 148; Васильевский, Бурилов, Дроздов, 1988. С. 138).
В рамках дальнейших исследований для уточнения высказанных предварительных заключений представляется необходимым проведение дополнительного экспериментально-трасологического изучения разновременной выборки шлифованных ножей, охватывающей многообразие их морфологических вариаций. Только на этой базе станет возможным достоверное выделение наиболее существенных, функционально значимых морфологических характеристик, комплексная типология и определение их роли в системе стратегий жизнеобеспечения древнего населения юга Средней Сибири.
Автор выражает глубокую благодарность П.В. Мандрыке за возможность публикации материалов комплекса Проспихинская Шивера-IV и М.В. Панюхину за помощь при формировании выборки изделий с территории Среднего Приан-гарья.
Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, Правительства Красноярского края, Красноярского краевого фонда поддержки научной и научно-технической деятельности в рамках научного проекта №16-11-24005.
References
Bazaliiskii V.I. Mortuary complexes of Late Mesolithic - Neolithic in the Baikal region of Siberia: mortuary traditions, absolute age. Izvestiya Laboratorii drevnikh tekhnologii [Reports of the Laboratory of Ancient Technologies], 2012, iss. 9, pp. 43-101. (In Russian).
Berdnikova N.E., Rogovskoi E.O., Berdnikov I.M., Lipnina E.A., Lokhov D.N., Dudarek S.P., Sokolova N.B., Ti-moshchenko A.A., Popov A.A., Kharlamova N.V. Generalov Site (Tchouna River). Results of Rescue Excavations in 2013.
работ 2013 года // Известия Иркутского государственного университета. Серия: Геоархеология. Этнология. Антропология. Иркутск. 2014. Т. 7. С. 150-191.
Васильевский Р.С. Археологические исследования на Средней Ангаре (некоторые предварительные результаты работ Ангаро-Илимской экспедиции 19671974 гг.) // Древние культуры Приангарья. Новосибирск: Наука, 1978. С. 131-151.
Васильевский Р.С., Аксенов М.П. Археологические исследования в 1967 г. в зоне затопления Усть-Илимской ГЭС // Материалы полевых исследований Дальневосточной археологической экспедиции. Новосибирск: Институт истории филологии и философии Сибирского отделения Академии наук СССР, 1971. Вып. 2. С. 135-201.
Васильевский Р.С., Бурилов В.В., Дроздов Н.И. Археологические памятники Северного Приангарья. Новосибирск: Наука, 1988. 224 с.
Вишневский А.В., Выборнов А.В., Котляров А.В. Петрографический паспорт стоянки гора Кутарей // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии Сибирского отделения Российской академии наук, 2011. Т. XVII. С. 26-28.
Волков П.В. Трасологические исследования в археологии Северной Азии. Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии Сибирского отделения Российской академии наук, 1999. 192 с.
Выборнов А.В., Субботина А.Л. Некоторые итоги исследований северо-западной оконечности ансамбля археологических памятников Шивера Проспихино в Северном Приангарье // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. 2010. Т. 9. Вып. 3. С. 94-102.
Георгиевская Г.М. Китойская культура Прибайкалья. Новосибирск: Наука, 1989. 151 с.
Герман П.В., Леонтьев С.Н. Комплекс археологических материалов с усть-бельской керамикой стоянки Сергушкин-1, пункт «А» // Известия Иркутского государственного университета. Серия: Геоархеология. Этнология. Антропология. 2013. № 1. С. 133-155.
Горюнова О.И. Древние могильники Прибайкалья (неолит - бронзовый век). Иркутск: Изд-во Иркутского государственного университета, 2002. 84 с.
Горюнова О.И. Серовские погребения Приольхонья (оз. Байкал). Новосибирск: Изд-во Института археологии
Izvestiya Irkutskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya Geoarkheologiya. Etnologiya. Antropologiya [The bulletin of Irkutsk state university. Series Geoarchaeology. Ethnology. Anthropology], 2014, vol. 7, pp. 150-191. (In Russian).
Vasil&evskii R.S. Archaeological research in the Middle Angara region (some preliminary results of the work of the Angara-Ilim expedition 1967-1974). Drevnie kul&tury Prian-gar&ya [Ancient cultures of the Angara region]. Novosibirsk: Nauka Publ., 1978, pp. 131-151. (In Russian).
Vasil&evskii R.S., Aksenov M.P. Archaeological research in 1967 in the flood zone of the Ust-Ilimskaya hydroelectric power station. Materialy polevykh issledovanii Dal&nevostochnoi arkheologicheskoi ekspeditsii [Field research materials of the Far Eastern archaeological expedition]. Novosibirsk: Institute of History, Philology and Philosophy of the Siberian Branch of the USSR Academy of Sciences Publ., 1971, iss. 2, pp. 135-201. (In Russian).
Vasil&evskii R.S., Burilov V.V., Drozdov N.I. Ark-heologicheskie pamyatniki Severnogo Priangar&ya [Archaeological sites of the Northern Angara region]. Novosibirsk: Nauka Publ., 1988, 224 p. (In Russian).
Vishnevskii A.V., Vybornov A.V., Kotlyarov A.V. Petro-graphic passport of the site Gora Kutarei. Problemy ark-heologii, etnografii, antropologii Sibiri i sopredel&nykh terri-torii [Problems of archeology, ethnography, anthropology of Siberia and contiguous territories]. Novosibirsk: Institute of Archeology and Ethnography of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences Publ., 2011, vol. XVI, pp. 26-28. (In Russian).
Volkov P.V. Trasologicheskie issledovaniya v ark-heologii Severnoi Azii [Microwear research in the archeology of North Asia]. Novosibirsk: Institute of Archeology and Ethnography of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences Publ., 1999, 192 p. (In Russian).
Vybornov A.V., Subbotina A.L. Some results of investigation in north-western tip of ensemble by archaeological sites Shivera Prospihino in Northern Angara. Vestnik No-vosibirskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya Istoriya, filologiya [Bulletin of the Novosibirsk state university. Series History, Philology], 2010, vol. 9, iss. 3, pp. 94-102. (In Russian).
Georgievskaya G.M. Kitoiskaya kul&tura Pribaikal&ya [The Kitoi culture of the Baikal region]. Novosibirsk: Nauka Publ., 1989, 151 p. (In Russian).
German P.V., Leont&ev S.N. The Ust&-Belaia pottery of Sergushkin-1 point "A" site. Izvestiya Irkutskogo gosu-darstvennogo universiteta. Seriya Geoarkheologiya. Et-nologiya. Antropologiya [The bulletin of Irkutsk state university. Series Geoarchaeology. Ethnology. Anthropology], 2013, no. 1, pp. 133-155. (In Russian).
Goryunova O.I. Drevnie mogil&niki Pribaikal&ya (neolit -bronzovyi vek) [Ancient burial grounds of the Baikal region (Neolithic - Bronze Age)]. Irkutsk: Irkutsk state university Publ., 2002, 84 p. (In Russian).
Goryunova O.I. Serovskie pogrebeniya Priol&khon&ya (oz. Baikal) [Serovo burials of Olkhon island region]. Noи этнографии Сибирского отделения Российской академии наук, 1997. 112 с.
Горюнова О.И., Новиков А.Г., Вебер А.В. Ранненео-литический комплекс V нижнего культурного слоя поселения Саган-Заба II на Байкале: планиграфия и датировка // Известия Иркутского государственного университета. Серия: Геоархеология. Этнология. Антропология. 2014. Т. 8. С. 45-62.
Горюнова О.И., Новиков А.Г., Зяблин Л.П., Смотро-ва В.В. Древние погребения могильника Улярба на Байкале (неолит - палеометалл). Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии Сибирского отделения Российской академии наук, 2004. 88 с.
Горюнова О.И., Смотрова В.И. Погребальные комплексы могильника Шумилиха (анализ материалов и датировка памятника) // Бронзовый век Приангарья: могильник Шумилиха. Иркутск: Иркутский государственный университет, 1981. С. 17-28.
Гришин А.Е., Марченко Ж.В., Гаркуша Ю.Н., Гурулёв Д.А., Шнайдер С.В., Кулик Н.А., Васильев С.К., Кербс Е.А. Стоянка Пашина в Северном Приангарье (исследования 2008-2009 гг.). Новосибирск: Институт археологии и этнографии Сибирского отделения Российской академии наук, 2016. 168 с. (Тр. Богучанской археологической экспедиции; т. 2).
Гурулёв Д.А. Каменное сырье стоянки Аплинский порог (Северное Приангарье) // Археология, этнология и антропология АТР. Междисциплинарный аспект: материалы докладов им Региональной (IX Всероссийской с международным участием) археолого-этнографической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых (Владивосток, 24-30 марта 2013 г.). Владивосток: Издательский дом ДВФУ, 2013. С. 29-31.
Деревянко А.П., Цыбанков А.А., Постнов А.В., Сла-винский В.С., Выборнов А.В., Зольников И.Д., Деев Е.В., Присекайло А.А., Марковский Г.И., Дудко А.А. Богучан-ская археологическая экспедиция: очерк полевых исследований (2007-2012 годы). Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии Сибирского отделения Российской академии наук, 2015. 564 с. (Тр. Богучанской археологической экспедиции; т. 1).
vosibirsk: Institute of Archeology and Ethnography of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences Publ., 1997, 112 p. (In Russian).
Goryunova O.I., Novikov A.G., Veber A.V. Early Neolithic complex of V (lower) cultural layer of settlement Sa-gan-Zaba II on Lake Baikal: planigraphy and dating. Izvestiya Irkutskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya Geoark-heologiya. Etnologiya. Antropologiya [The bulletin of Irkutsk state university. Series Geoarchaeology. Ethnology. Anthropology], 2014, vol. 8, pp. 45-62. (In Russian).
Goryunova O.I., Novikov A.G., Zyablin L.P., Smotrova V.B. Drevnie pogrebeniya mogil&nika Ulyarba na Baikal (neo-lit - paleometall) [Ancient graves of the Ulyarba burial grounds on Lake Baikal (the Neolithic and Metal ages)]. Novosibirsk: Institute of Archeology and Ethnography of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences Publ., 2004, 88 p. (In Russian).
Goryunova O.I., Smotrova V.I. Grave complexes of the burial ground of Shumilikha (analysis of materials and dating). Bronzovyi vek Priangar&ya: mogil&nik Shumilikha [Bronze Age of the Angara region: Shumilikha burial ground]. Irkutsk: Irkutsk state university Publ., 1981, pp. 17-28. (In Russian).
Grishin A.E., Marchenko Zh.V., Garkusha Yu.N., Gu-rulev D.A., Shnaider S.V., Kulik N.A., Vasil&ev S.K., Kerbs E.A. Stoyanka Pashina v Severnom Priangar&e (issledovaniya 2008-2009 gg.) [Pashina site in the Northern Angara region (research of 2008-2009)]. Novosibirsk, IAET SO RAN Publ. [Institute of Archeology and Ethnography of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences], 2016, 168 p. (Tr. Boguchanskoi arkheologicheskoi ekspeditsii [Proceedings of the Boguchany archaeological expedition]; vol. 2). (In Russian).
